В нашей родной и
далекой школе, мечтательно говорит уклонист, после выпивки, была разработана
целая теория, как раздобыть добавку. Но, к сожалению, всякая подлинно
научная теория имеет ограниченную сферу приложения. Попробуй, например,
реализуй здесь такой фундаментальный принцип: если у поварихи есть дочка,
женись на ней; если у поварихи нет дочки, женись на поварихе! А с помощью
нашего всеобщего изма тут кроме пятерки по политподготовке не заработаешь
ничего. На кой.... она тут?!.. Когда-то я помнил эту теорию назубок. Изящная
теория!! Куда до нее электродинамике! А это, скажу я вам, одна из самых
красивых теорий в науке. Электродинамика в сравнении с прибавкологией
выглядит примерно так же, как Жлоб в сравнении с Дон-Жуаном. Теперь одни
обрывки остались в памяти. Вот, к примеру, основополагающий постулат
добавкологии: нет ничего невозможного. Помните Сачка? Сволочь порядочная, но
теорию знал. Это у него не отнимешь. Так он в соответствии с этим постулатом
через отдушину над плитой, в которую с трудом пролезала рука, вытащил с
плиты огромную налитую до краев кипящим маслом миску, не пролил ни капли,
проглотил содержимое миски вместе с миской и скрылся неопознанным. Миску
потом выплюнул чистенькую. Сотрудник, полный профан в теории, месяц трудился
у этой дырки, пытаясь протянуть через нее с плиты карандаш. Ничего,
разумеется, не вышло. Методы приобретения добавки разработаны с учетом
конкретных условий. Диалектика высшего класса! Отправляясь шакалить, оцени
общую ситуацию в подразделении, количество имеющегося в твоем распоряжении
времени, особенности кухонного наряда и особенности поварской смены. Если,
например, в подразделении суматоха, не раздумывая, смело иди на кухню или в
хлеборезку, деловито бери то, что первым подвернется под руку -- буханку
хлеба, кастрюлю щей, кусок сала или мыла, -- и спокойно уходи. Если у тебя
много свободного времени, можешь, например, сделать вид, что ты пришел в
столовую почитать книжку, а то в казарме покоя не дают, выждать подходящий
момент и незаметно стянуть что-нибудь. Не исключена возможность, что тебе
при этом что-нибудь подкинут сами повара добровольно. В зависимости от
особенностей поварской смены можешь пользоваться традиционно психологическим
методом или методом парапсихологии (сейчас это особенно модно!). Вот один из
приемов традиционной психологии. Подходишь к раздаточному окну и невинными
глазами смотришь на повариху. Тебя отгонит дежурный по столовой. Вернись и
смотри снова. Тебя отгонит дежурный по части. Вернись и смотри снова.
Смотри, и больше ничего. Рано или поздно повариха не выдержит и сунет тебе в
рыло миску второго: отвяжись, мол, зараза! Парапсихология предполагает более
высокий уровень интеллекта. Приходишь к окну и упорно смотришь не на
повариху, а на кастрюлю. Главное, сосредоточить на ней все внимание и не
отвлекаться. Через десять-пятнадцать минут кастрюля начнет подпрыгивать на
плите. Через полчаса она сама поплывет к тебе в руки. Сказки все это, сказал
Жлоб. Антинаучные идеалистические сказки. Как сказать, усмехается Уклонист,
факты были. И ты это видел, спросил Жлоб. Я -- нет, усмехается Уклонист. Но
люди видели. А показаниям очевидцев надо верить. Вспомни-ка, что приснилось
тебе, когда Сержант и Интеллигент напоролись на мину! В землянке наступила
зловещая тишина. Тоска, сказал Лейтенант. А ну, гони что-нибудь отвлекающее!
В семнадцать лет еще мальчишка
Служить в пилоты я пошел,
не то запел, не то заплакал Паникер.
В машине быстрой и послушной
Себе подругу я нашел,
зашептал опьяневший взвод. Слушать "летчиков" пришли из соседнего
взвода. Стало теплее.
Прошли года, промчались версты
Войной исхоженных дорог.
Ах где ты, где ты потерялся,
Мой не взлетевший ястребок.
ТИПИЧНОСТЬ ИСКЛЮЧЕНИЯ
Я полностью согласен с тем, что мы составляем ничтожную часть
населения, говорит Болтун. Но значит ли это, что наши проблемы несущественны
для этого общества? Мазила, например, может быть вообще один в нашем
обществе художник такого масштаба и типа. И именно реакция на Мазилу
обнаруживает, что из себя представляет данное общество с такой-то точки
зрения. Этим объясняется, почему художников такого типа у нас нет или почти
нет. Или они не процветают. Наши проблемы не типичны в смысле общности или
массовости. Но они глубже, ибо они характерны. Они суть индикаторные или
характеристические проблемы нашего общества. Мне не совсем ясно, говорит
Мазила, в каком смысле они характерны. Представь себе, говорит Болтун, есть
некая среда, которую ты хочешь изучить. Есть разные способы изучения. И в
частности -- такой способ. В среду погружается некое экспериментальное тело
с заранее установленными свойствами. И по каким-то признакам фиксируют
реакции изучаемой среды на это тело. Потом на вопрос о том, что из себя
представляет эта среда, указывают именно на эту реакцию. Особенность нашего
случая состоит в том, что такие характеристические тела вырастают сами
внутри данной среды, а не помещаются в нее извне, являются ее законным
продуктом и, вместе с тем, испытывают на себе воздействие этой своей родной
среды как чужеродные ей явления. А поскольку эти тела имеют душу, мечтают,
любят, ненавидят, страдают, творят и т.п., возникают специфические для них
проблемы. Общество усиленно старается избавиться от этих проблем и
представить дело так, будто это не его проблемы. Но, увы, они суть его
собственные проблемы в неизмеримо большей степени, чем все те проблемы,
которые оно официально рекламирует как органически присущие ему.
Естественно, говорит Мазила, общество прячет свои болячки. Нет, говорит
Болтун, это не болячки. Тут наоборот, общество стремится спрятать и
ликвидировать заложенные в нем самом здоровые начала. Общество прячет свои
здоровячки.
ДВОЙСТВЕННОСТЬ[x]
Почти все искусствоведы, изучающие творчество ЭН, отмечают
двойственность его положения. С одной стороны, он не выставляется, при
всяком удобном и неудобном случае его поносят, его имя вычеркивают из
списков авторских коллективов, за границу его не пускают, никаких званий у
него нет. С этой точки зрения он занимает самое низкое положение в системе
нашего изобразительного искусства. С другой стороны, он выполняет работы,
которые у нас доверяют выполнять лишь немногим скульптурным генералам. В чем
дело? Случайность? Наличие двух борющихся сил в стране? Мне кажется, дело
тут гораздо серьезнее. По идее, ЭН должен был бы быть признанным
государственным скульптором. Он мог бы дать гениальное воплощение в
скульптуре идеологии этого общества. Те люди, которые привлекают его для
создания грандиозных барельефов и монументов, чуют это. Но наше общество
сложилось в определенных исторически данных условиях и живет в определенной
международной среде. Есть исторически сложившиеся традиции. Взять хотя бы
такой пример. Засилие колонн в архитектуре до войны и первые годы после
войны. Откуда это? Ясно, от прошлого. Мы" то пережили. Усвоили модернистские
формы в архитектуре. Традиции передвижников, и те уже фактически пережиты.
Однако, эти случаи пока единичны. В целом же у нас господствуют традиционные
представления в искусстве и об искусстве (в особенности -- в самой среде
искусства), с точки зрения которых ЭН выглядит как нечто враждебное
официальному искусству. Его коллеги усиленно культивируют такое
представление о нем. Отсюда -- приниженность его положения. Вот и получается
очередной парадокс: ЭН есть враг существующего положения в нашем искусстве
вследствие того, что мог бы стать его блестящим представителем.
ГДЕ СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Прислали к нам в полк одного типа из высших сфер, говорит Юморист. Ему,
видите ли, нужно дать большой орден, а для этого нужно участие в боях.
Посадили ко мне стрелком. И полет-то был пустяковый. Слегка постреляли
зенитки, пара истребителей попугала. А он всю машину мне облевал. Прилетели
домой. Говорю, чисть машину. Он на меня, мол, с кем разговариваешь. Вытащил
я пистолет. Если не вычистишь машину, говорю, пристрелю. Вычистил. А если бы
отказался, спрашивает Паникер. Пристрелил бы, говорит Юморист. Из-за такого
пустяка, говорит Мерин. Иногда пустяк становится символом чего-то
значительного, говорит Юморист. А чем кончилось, спрашивает Уклонист. Каждый
получил по заслугам, сказал Юморист.
ПОДЛИННОЕ ИСКУССТВО
Вы правы, говорит Неврастеник. В наших старых писателях чувствуется
двойственность. В чем ее причина? В писатели они отбирались по старым
критериям, т.е. как талантливые люди. А врали они уже по новым канонам. Для
теперешних писателей это противоречие снято. Они отбираются в писатели в
полном соответствии с теми задачами, которые им предстоит решать. Для этого
вполне достаточно посредственности. Поскольку несколько десятков тысяч
писателей, это несколько десятков тысяч посредственностей, то гармония
полная. Значит Ваша литература, не есть искусство в собственном смысле
слова, говорит Журналист. Нет, говорит Неврастеник. Она-то и есть искусство
в собственном смысле слова. Так же, как и ваша. У вас только качество
нормального писателя повыше, тип несколько иной. Может быть отдельные
таланты ухитряются выжить. В общем, различие такое же, как в любом другом
виде массовой продукции. Мы предпочитаем читать ваших писателей по той же
причине, по какой предпочитаем носить импортные штаны и жрать импортных кур.
Значит все идет нормально, говорит Журналист. К чему же драмы? Какие драмы,
говорит Неврастеник. Вы спрашиваете, мы отвечаем. А говорить правду -- еще
не значит драматизировать. Драматизируете вы сами, глядя на нас. Мы же
просто живем.
ЧЕЛОВЕК И НАУЧНО ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
В конце концов все решит прогресс науки и техники, говорит Ученый.
Жилье, предметы бытовой культуры, транспорт, одежда и даже питание, -- разве
это не продукт современной науки и техники? А возможности их в принципе не
ограничены. Так-то оно так, говорит Неврастеник. А научно-техническое мясо
что-то на прилавках не появляется. Поразительные мы все-таки люди, говорит
Болтун. Видим одну проблему. Формулируем ее так, что перескакиваем на
другую. А обсуждаем затем третью, не имеющую к ним никакого отношения. Мы
начали с вопроса: влияет или нет развитие науки и техники на социальную
структуру общества. Сформулировали ее так, что получился другой вопрос:
сказывается или нет развитие науки и техники на субъективном состоянии
людей. А говорим на тему, как это развитие сказывается на условиях жизни
человека. И в чем тут, собственно говоря, проблема? Факт остается фактом: в
Париж за два часа летают одни, а в часы пик в автобусы и вагоны метро
врываются другие. Значит есть что-то в социальной структуре общества, что не
зависит от научно-технического прогресса. В чем состоит это "что-то"? В
формуле человеческого счастья фигурируют не абсолютные величины благополучия
и неблагополучия, а их отношения. Человек, например, не станет счастливее от
того, что ему положение улучшат на десять процентов, а другим -- на
пятьдесят. Уровень счастливости как субъективного состояния прямо
пропорционален величине социальной ценности человека и обратно
пропорционален величине своего собственного представления о своей
субъективной ценности. Первая имеет тенденцию к снижению, вторая -- к
увеличению независимо от научно-технического прогресса. А что такое человек?
Какие качества вы имеете в виду? Кровяное давление? Мебельный гарнитур?
Человек -- это, между прочим, честь, совесть, стремление к свободе воли и
выбора, к свободе перемещений, к свободе творчества и т.п. Человек есть еще
и гражданин. Как тут участвует развитие науки и техники? Они тут совсем не
причем. Из человека-скота надо еще лепить человека-гражданина. Лепить совсем
из других источников. По особым правилам. Особыми средствами. И каждый раз
заново. И воевать за это надо. Тут есть своя автономная история. Человека
гражданином делает не наука и техника, а искусство, нравственность, религия,
идеология, постоянный опыт сопротивления. Не любое искусство, не любая
мораль, не любая идеология. И не всякая борьба за свое "я". Суть дела тут в
том, какие именно искусство, мораль, идеология и т.д. способны делать из
человека-скота человека-гражданина. Кто именно этим занимается
профессионально и будет заниматься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
далекой школе, мечтательно говорит уклонист, после выпивки, была разработана
целая теория, как раздобыть добавку. Но, к сожалению, всякая подлинно
научная теория имеет ограниченную сферу приложения. Попробуй, например,
реализуй здесь такой фундаментальный принцип: если у поварихи есть дочка,
женись на ней; если у поварихи нет дочки, женись на поварихе! А с помощью
нашего всеобщего изма тут кроме пятерки по политподготовке не заработаешь
ничего. На кой.... она тут?!.. Когда-то я помнил эту теорию назубок. Изящная
теория!! Куда до нее электродинамике! А это, скажу я вам, одна из самых
красивых теорий в науке. Электродинамика в сравнении с прибавкологией
выглядит примерно так же, как Жлоб в сравнении с Дон-Жуаном. Теперь одни
обрывки остались в памяти. Вот, к примеру, основополагающий постулат
добавкологии: нет ничего невозможного. Помните Сачка? Сволочь порядочная, но
теорию знал. Это у него не отнимешь. Так он в соответствии с этим постулатом
через отдушину над плитой, в которую с трудом пролезала рука, вытащил с
плиты огромную налитую до краев кипящим маслом миску, не пролил ни капли,
проглотил содержимое миски вместе с миской и скрылся неопознанным. Миску
потом выплюнул чистенькую. Сотрудник, полный профан в теории, месяц трудился
у этой дырки, пытаясь протянуть через нее с плиты карандаш. Ничего,
разумеется, не вышло. Методы приобретения добавки разработаны с учетом
конкретных условий. Диалектика высшего класса! Отправляясь шакалить, оцени
общую ситуацию в подразделении, количество имеющегося в твоем распоряжении
времени, особенности кухонного наряда и особенности поварской смены. Если,
например, в подразделении суматоха, не раздумывая, смело иди на кухню или в
хлеборезку, деловито бери то, что первым подвернется под руку -- буханку
хлеба, кастрюлю щей, кусок сала или мыла, -- и спокойно уходи. Если у тебя
много свободного времени, можешь, например, сделать вид, что ты пришел в
столовую почитать книжку, а то в казарме покоя не дают, выждать подходящий
момент и незаметно стянуть что-нибудь. Не исключена возможность, что тебе
при этом что-нибудь подкинут сами повара добровольно. В зависимости от
особенностей поварской смены можешь пользоваться традиционно психологическим
методом или методом парапсихологии (сейчас это особенно модно!). Вот один из
приемов традиционной психологии. Подходишь к раздаточному окну и невинными
глазами смотришь на повариху. Тебя отгонит дежурный по столовой. Вернись и
смотри снова. Тебя отгонит дежурный по части. Вернись и смотри снова.
Смотри, и больше ничего. Рано или поздно повариха не выдержит и сунет тебе в
рыло миску второго: отвяжись, мол, зараза! Парапсихология предполагает более
высокий уровень интеллекта. Приходишь к окну и упорно смотришь не на
повариху, а на кастрюлю. Главное, сосредоточить на ней все внимание и не
отвлекаться. Через десять-пятнадцать минут кастрюля начнет подпрыгивать на
плите. Через полчаса она сама поплывет к тебе в руки. Сказки все это, сказал
Жлоб. Антинаучные идеалистические сказки. Как сказать, усмехается Уклонист,
факты были. И ты это видел, спросил Жлоб. Я -- нет, усмехается Уклонист. Но
люди видели. А показаниям очевидцев надо верить. Вспомни-ка, что приснилось
тебе, когда Сержант и Интеллигент напоролись на мину! В землянке наступила
зловещая тишина. Тоска, сказал Лейтенант. А ну, гони что-нибудь отвлекающее!
В семнадцать лет еще мальчишка
Служить в пилоты я пошел,
не то запел, не то заплакал Паникер.
В машине быстрой и послушной
Себе подругу я нашел,
зашептал опьяневший взвод. Слушать "летчиков" пришли из соседнего
взвода. Стало теплее.
Прошли года, промчались версты
Войной исхоженных дорог.
Ах где ты, где ты потерялся,
Мой не взлетевший ястребок.
ТИПИЧНОСТЬ ИСКЛЮЧЕНИЯ
Я полностью согласен с тем, что мы составляем ничтожную часть
населения, говорит Болтун. Но значит ли это, что наши проблемы несущественны
для этого общества? Мазила, например, может быть вообще один в нашем
обществе художник такого масштаба и типа. И именно реакция на Мазилу
обнаруживает, что из себя представляет данное общество с такой-то точки
зрения. Этим объясняется, почему художников такого типа у нас нет или почти
нет. Или они не процветают. Наши проблемы не типичны в смысле общности или
массовости. Но они глубже, ибо они характерны. Они суть индикаторные или
характеристические проблемы нашего общества. Мне не совсем ясно, говорит
Мазила, в каком смысле они характерны. Представь себе, говорит Болтун, есть
некая среда, которую ты хочешь изучить. Есть разные способы изучения. И в
частности -- такой способ. В среду погружается некое экспериментальное тело
с заранее установленными свойствами. И по каким-то признакам фиксируют
реакции изучаемой среды на это тело. Потом на вопрос о том, что из себя
представляет эта среда, указывают именно на эту реакцию. Особенность нашего
случая состоит в том, что такие характеристические тела вырастают сами
внутри данной среды, а не помещаются в нее извне, являются ее законным
продуктом и, вместе с тем, испытывают на себе воздействие этой своей родной
среды как чужеродные ей явления. А поскольку эти тела имеют душу, мечтают,
любят, ненавидят, страдают, творят и т.п., возникают специфические для них
проблемы. Общество усиленно старается избавиться от этих проблем и
представить дело так, будто это не его проблемы. Но, увы, они суть его
собственные проблемы в неизмеримо большей степени, чем все те проблемы,
которые оно официально рекламирует как органически присущие ему.
Естественно, говорит Мазила, общество прячет свои болячки. Нет, говорит
Болтун, это не болячки. Тут наоборот, общество стремится спрятать и
ликвидировать заложенные в нем самом здоровые начала. Общество прячет свои
здоровячки.
ДВОЙСТВЕННОСТЬ[x]
Почти все искусствоведы, изучающие творчество ЭН, отмечают
двойственность его положения. С одной стороны, он не выставляется, при
всяком удобном и неудобном случае его поносят, его имя вычеркивают из
списков авторских коллективов, за границу его не пускают, никаких званий у
него нет. С этой точки зрения он занимает самое низкое положение в системе
нашего изобразительного искусства. С другой стороны, он выполняет работы,
которые у нас доверяют выполнять лишь немногим скульптурным генералам. В чем
дело? Случайность? Наличие двух борющихся сил в стране? Мне кажется, дело
тут гораздо серьезнее. По идее, ЭН должен был бы быть признанным
государственным скульптором. Он мог бы дать гениальное воплощение в
скульптуре идеологии этого общества. Те люди, которые привлекают его для
создания грандиозных барельефов и монументов, чуют это. Но наше общество
сложилось в определенных исторически данных условиях и живет в определенной
международной среде. Есть исторически сложившиеся традиции. Взять хотя бы
такой пример. Засилие колонн в архитектуре до войны и первые годы после
войны. Откуда это? Ясно, от прошлого. Мы" то пережили. Усвоили модернистские
формы в архитектуре. Традиции передвижников, и те уже фактически пережиты.
Однако, эти случаи пока единичны. В целом же у нас господствуют традиционные
представления в искусстве и об искусстве (в особенности -- в самой среде
искусства), с точки зрения которых ЭН выглядит как нечто враждебное
официальному искусству. Его коллеги усиленно культивируют такое
представление о нем. Отсюда -- приниженность его положения. Вот и получается
очередной парадокс: ЭН есть враг существующего положения в нашем искусстве
вследствие того, что мог бы стать его блестящим представителем.
ГДЕ СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Прислали к нам в полк одного типа из высших сфер, говорит Юморист. Ему,
видите ли, нужно дать большой орден, а для этого нужно участие в боях.
Посадили ко мне стрелком. И полет-то был пустяковый. Слегка постреляли
зенитки, пара истребителей попугала. А он всю машину мне облевал. Прилетели
домой. Говорю, чисть машину. Он на меня, мол, с кем разговариваешь. Вытащил
я пистолет. Если не вычистишь машину, говорю, пристрелю. Вычистил. А если бы
отказался, спрашивает Паникер. Пристрелил бы, говорит Юморист. Из-за такого
пустяка, говорит Мерин. Иногда пустяк становится символом чего-то
значительного, говорит Юморист. А чем кончилось, спрашивает Уклонист. Каждый
получил по заслугам, сказал Юморист.
ПОДЛИННОЕ ИСКУССТВО
Вы правы, говорит Неврастеник. В наших старых писателях чувствуется
двойственность. В чем ее причина? В писатели они отбирались по старым
критериям, т.е. как талантливые люди. А врали они уже по новым канонам. Для
теперешних писателей это противоречие снято. Они отбираются в писатели в
полном соответствии с теми задачами, которые им предстоит решать. Для этого
вполне достаточно посредственности. Поскольку несколько десятков тысяч
писателей, это несколько десятков тысяч посредственностей, то гармония
полная. Значит Ваша литература, не есть искусство в собственном смысле
слова, говорит Журналист. Нет, говорит Неврастеник. Она-то и есть искусство
в собственном смысле слова. Так же, как и ваша. У вас только качество
нормального писателя повыше, тип несколько иной. Может быть отдельные
таланты ухитряются выжить. В общем, различие такое же, как в любом другом
виде массовой продукции. Мы предпочитаем читать ваших писателей по той же
причине, по какой предпочитаем носить импортные штаны и жрать импортных кур.
Значит все идет нормально, говорит Журналист. К чему же драмы? Какие драмы,
говорит Неврастеник. Вы спрашиваете, мы отвечаем. А говорить правду -- еще
не значит драматизировать. Драматизируете вы сами, глядя на нас. Мы же
просто живем.
ЧЕЛОВЕК И НАУЧНО ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
В конце концов все решит прогресс науки и техники, говорит Ученый.
Жилье, предметы бытовой культуры, транспорт, одежда и даже питание, -- разве
это не продукт современной науки и техники? А возможности их в принципе не
ограничены. Так-то оно так, говорит Неврастеник. А научно-техническое мясо
что-то на прилавках не появляется. Поразительные мы все-таки люди, говорит
Болтун. Видим одну проблему. Формулируем ее так, что перескакиваем на
другую. А обсуждаем затем третью, не имеющую к ним никакого отношения. Мы
начали с вопроса: влияет или нет развитие науки и техники на социальную
структуру общества. Сформулировали ее так, что получился другой вопрос:
сказывается или нет развитие науки и техники на субъективном состоянии
людей. А говорим на тему, как это развитие сказывается на условиях жизни
человека. И в чем тут, собственно говоря, проблема? Факт остается фактом: в
Париж за два часа летают одни, а в часы пик в автобусы и вагоны метро
врываются другие. Значит есть что-то в социальной структуре общества, что не
зависит от научно-технического прогресса. В чем состоит это "что-то"? В
формуле человеческого счастья фигурируют не абсолютные величины благополучия
и неблагополучия, а их отношения. Человек, например, не станет счастливее от
того, что ему положение улучшат на десять процентов, а другим -- на
пятьдесят. Уровень счастливости как субъективного состояния прямо
пропорционален величине социальной ценности человека и обратно
пропорционален величине своего собственного представления о своей
субъективной ценности. Первая имеет тенденцию к снижению, вторая -- к
увеличению независимо от научно-технического прогресса. А что такое человек?
Какие качества вы имеете в виду? Кровяное давление? Мебельный гарнитур?
Человек -- это, между прочим, честь, совесть, стремление к свободе воли и
выбора, к свободе перемещений, к свободе творчества и т.п. Человек есть еще
и гражданин. Как тут участвует развитие науки и техники? Они тут совсем не
причем. Из человека-скота надо еще лепить человека-гражданина. Лепить совсем
из других источников. По особым правилам. Особыми средствами. И каждый раз
заново. И воевать за это надо. Тут есть своя автономная история. Человека
гражданином делает не наука и техника, а искусство, нравственность, религия,
идеология, постоянный опыт сопротивления. Не любое искусство, не любая
мораль, не любая идеология. И не всякая борьба за свое "я". Суть дела тут в
том, какие именно искусство, мораль, идеология и т.д. способны делать из
человека-скота человека-гражданина. Кто именно этим занимается
профессионально и будет заниматься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67