Эль-Неренн взглянула в её сторону и Риккен поманила её к себе рукой. И тут же скрылась в своей комнате.
Что это она? Ощущая некоторое беспокойство (после рассказа о том, как досталось Инни), эль-Неренн подошла ко входу в комнату Риккен. Переступила порог.
Книг у «молчуньи» было больше, чем у самой эль-Неренн. Пахло ароматическими палочками — недавно зажигали. Риккен стояла у двери. Невольно ожидая удара, эль-Неренн вошла, остановилась посередине комнаты. Риккен служит здесь почти пять лет. Очень уютно у неё… жаль, что она такая неразговорчивая.
Хозяйка комнаты уселась на стул, жестом предложила присесть на соседний.
— Как она нашла меня? — спросила «молчунья», опустив глаза.
Эль-Неренн с трудом подавила желание сорваться с места, выбежать вон, дальше — в парк, через ограду (если не ударит током) и — прочь, прочь отсюда!
Ладно. Будем молчать, как и раньше. Сама виновата.
— Я не вернусь, — Риккен склонила голову сильнее. — Так и передай. Сама устрою свою жизнь, не маленькая. Домой я не вернусь. Всё, Ньер. Уходи.
Эль-Неренн встала со стула, присела прямо перед Риккен. Глаза той были закрыты. «Сеть сновидений» украсила щёку и шею «молчуньи» причудливым оранжевым завитком.
— О чём ты, Рики? — спросила эль-Неренн тихонько.
— Всё ещё не может успокоиться, — голос Риккен был едва слышен. — Да, я взяла её драгоценности. Бегала всю ночь, пока не нашла врача. Если бы не эти проклятые побрякушки, она бы умерла. Умерла на своих сокровищах.
Слеза. Появилась из левого глаза Риккен. Эль-Неренн взяла её за руки. Неживые, деревянные руки. Тут же почувствовала, насколько плохо Риккен. Поняла, что ей — части ей самой — нравится, что кому-то рядом плохо. Стиснула зубы, чтобы прогнать ощущение.
— Что ей нужно? — Риккен не открывала глаз. Вторая слеза. — Она ославила меня на весь город. На меня смотрели, как на прокажённую. Я выкупила её сокровища, будь они прокляты. Что ей ещё нужно? Я от всего отказалась, пусть сгниёт на своём богатстве.
Слеза упала на запястье эль-Неренн. Обожгла — так сильно, что эль-Неренн едва не вскрикнула. И та часть её, которая радовалась тому, что Риккен плохо, точно так же наслаждалась собственной болью.
— С ней что-то случилось, — Риккен продолжала говорить спокойно и размеренно. — Как только получила наследство. Как будто её сглазили. Три раза нанимала детективов, чтобы нашли меня, уговорили вернуться. Я не вернусь. Отдай ей деньги, Ньер, иначе она не оставит в покое и тебя. Она удавится за монетку.
Вторая слеза. Ещё один ожог. Эль-Неренн сжала зубы, перед глазами почернело. И… всё прошло. Та, вторая её часть куда-то делась. Просто исчезла. Пропала чёрная пелена, упавшие слёзы более не обжигали кожу.
— Рики, — эль-Неренн тихо позвала. — Я не знаю, о ком ты говоришь. Ты меня с кем-то перепутала.
Риккен открыла глаза. В них читалась боль — но не телесная.
— Ты… ты спела строку. Никто не поёт её так. Только она . Мы с ней вместе ходили в походы, по горам, пока мама была жива.
— Я слышала много песен, — эль-Неренн смотрела ей в глаза. — Я знаю много песен, Рики. Никто не нанимал меня следить за тобой. Поверь.
Риккен долго смотрела на неё. Затем кивнула, закрыла глаза. Эль-Неренн протянула руку, вытерла её слёзы.
— Я ничего не слышала, Рики, — добавила она, поднимаясь. — Никто ничего не узнает.
— Останься, — попросила Риккен. Эль-Неренн помедлила, вновь присела перед ней. — Инни говорит… ты тоже «кошечка».
Эль-Неренн с улыбкой покачала головой.
— Нет, Рики.
«Молчунья» улыбнулась.
— Ты всё равно не призналась бы. Я… у меня будут кошмары, сегодня. Если ты…
Она умолкла, но её взгляд был красноречивым.
— Ты хочешь, чтобы я попробовала? — поинтересовалась эль-Неренн. Риккен молча кивнула
-
Спать снова не хотелось.
С Риккен вышло всё просто. Усадила её на коврик — так, как показывала Мегин. Видимо, Рики достаточно перенервничала, потому что заснула уже после прикосновения к третьей точке «сети сновидений».
Эль-Неренн не стала «забирать» её — просто прикоснулась указательным пальцем к «точке грёз» Риккен. Дальше было примерно то же, что и с Мейсте, только не так быстро.
Это был каменистый остров. В форме усечённого конуса. Внизу ярилось море, волны, каждая в десяток человеческих ростов, ударяли о скалы так, что скала под ногами непрерывно содрогалась. И — на этот раз эль-Неренн не присутствовала во сне «сама». Или стала невидимой — пыталась взглянуть на свои руки или ноги, но не видела ничего. Однако удавалось идти, куда захочется.
В центре острова возвышалась башня. Путь к ней оказался узкой и частично разрушенной лестницей, прижавшейся к отвесной скале. По правую руку находился провал — оттуда дул сильный холодный ветер. Эль-Неренн сумела добраться до дверей в башню, запрокинула голову — башня исчезала в облаках, в низко несущихся тучах, недра которых озаряли бесшумные молнии. И всё кончилось.
Интересно, где была сама Риккен? Внутри башни? Может, туда есть другой вход?
Спящая Риккен оказалась неожиданно тяжёлой. Эль-Неренн уложила её на кровать, сняла верхнее платье и обувь, прикрыла покрывалом. Ощущая переливающуюся по жилам энергию, вышла наружу.
Мегин появилась из темноты. Эль-Неренн стояла перед «глиняным войском», пересчитывая тех из них, кто казался «живым», когда почуяла приближение «кошечки».
— Лер? — поинтересовалась эль-Неренн, глядя той в глаза. Мегин кивнула.
— Рики? — спросила она, в ответ. Эль-Неренн также кивнула. Мегин беззвучно рассмеялась, прижала эль-Неренн к себе. Отпустила. «Ожерелье» на шее Мегин горело ярко — зелёным, точка грёз — ослепительно — синим. Понять бы, что это значит.
— Ты их видишь? — зависть вновь мелькнула во взгляде «кошечки». Заметила, куда и как смотрит собеседница. Эль-Неренн кивнула. Да. Видит. Настой!
— Идём, — она взяла Мегин за руку. — Отдам, пока не передумала.
В коридоре, где располагалась кладовка, было тихо.
— Никто не заметит, — прошептала Мегин. — Лер спит… Часа через два проснётся, будет шататься по дому.
Открыла кладовку, добыла фонарик. Заранее готовилась?
— Вот, — вещей в сундучке эль-Неренн было немного. — Забирай, Мегин.
— Сколько? — Мегин смотрела на три бутылки — две покрупнее, одну маленькую, плоскую — как фляжку.
— Обе. Обойдусь без них.
Мегин кивнула.
— Какие именно?
— Я же сказала — обе, — эль-Неренн удивилась. В сундучке всего две бутылки!
Мегин удивилась ещё больше. Но… предпочла не задавать вопросы. Забрала две больших, эль-Неренн молча положила в карман «фляжку».
— Попробую заснуть, — эль-Неренн вытерла лоб, постояла рядом, пока Мегин запирала кладовку. — Завтра, чую, будет много дел.
Мегин кивнула, проводила её до двери. Вернулась к себе, спрятала обе бутылки и вышла — в парк. Не спалось. Она привыкла спать по два-три часа в сутки. Шла и думала о выражении глаз эль-Неренн. Когда беловолосая наклонялась, чтобы забрать третью бутылку, глаза её стали остекленевшими, неживыми. Словно Ньер куда-то делась на несколько секунд. Мегин вздохнула… ни разу не удавалось устроиться на работу так, чтобы было тихо и спокойно. Всегда что-то происходит. Ничего, Мегин. Ещё семь месяцев. Надо выдержать. Потом — прежняя жизнь, учёба, работа…
12. Обратный отсчёт
Они сидели втроём — Хольте, сержант Тоэн и комиссар Тигарр. В кабинете комиссара. За окном лениво шелестел дождь, навевая спокойствие и сонливость, но спать сидящим в кабинете не хотелось.
— Сколько их всего? — комиссар с отвращением смотрел на кофейник. Ничего уже не лезло внутрь. Но хотелось пить, в горле пересохло. Три недели ушло на то, чтобы исследовать вырезки, взятые им в квартире покойного Альваина и изучить все обстоятельства тех событий. Тоэн собрал большую часть сведений — не забыть об очередном звании. Давно пора. Соображал бы быстрее — стал бы прекрасным аналитиком.
— Восемьсот шестьдесят, — отозвался Тоэн. Сержант сбросил с десяток килограммов, пока путешествовал по стране. — Думаю, мы обнаружим ещё.
Восемьсот шестьдесят человек, так или иначе контактировавших с эль-Неренн. Все они были или мертвы, или пребывали в психиатрических лечебницах. Пятеро таких, как Альваин, жили нелюдимо. Все они были столь же «сдвинуты», как и мировая знаменитость Альваин. Все до смерти боялись зеркал и отражений. Трое из них не согласились ни с кем разговаривать, остальные, после упоминания имени эль-Неренн, говорили о ней только хорошо, ссылались на плохую память. И боялись. Страшно боялись. При этом все пятеро купались в роскоши — источники дохода проследить пока не удалось (не было санкции проводить подобные расследования), но никто из пятерых себя счастливым не чувствовал.
Водитель «Стрижа», сбившего Альваина, выжил. Сообщил, что повернул в сторону тротуара, не осознавая, почему это делает. Сказал, что последнее, что помнит — взглянул в зеркало заднего вида. Потом — вспышка, медленно летящий по воздуху Альваин. Лужа крови. Дальше — только больница. Страховая компания выплатила водителю огромную сумму, в тот же день. Что также было странно — получать с компании страховку за подобные ДТП удавалось немногим.
И Хольте. В тот день, в день смерти Альваина, с ней что-то случилось. Но она наотрез отказывалась рассказывать, что произошло. Всё, что смог выяснить комиссар — Хольте ехала вместе с эль-Неренн. Сопровождающие не помнили ничего странного.
— Каждые два с половиной месяца, — Тигарр встал, потянулся, размял суставы. Печень болит. Слишком много кофе, табака, спиртного. — Каждые два с половиной месяца она меняла место работы, всё было тихо. Затем — новая волна. Заметили? Кругом одна и та же цикличность. Есть какие-нибудь идеи?
— Шеф, — Тоэн положил трубку на рычаг (заказал ещё кофе и бутербродов). — Давайте бросим это дело. Отдадим, кому положено, и бросим. Вы знаете, я никогда ничего не боялся, но… — сержант замялся. — Чую, не стоило связываться.
— Присоединяюсь, — Хольте допила остаток в своей чашке. Ей самой ничто не мерещилось из зеркал. Повысили оклад — в тот же день, по возвращении из Дворца Правосудия. Не объясняя, за что. Она вспоминала ртутный блеск глаз и слова. Ты никому не скажешь, Хольте. — Собрать оставшиеся ссылки и сдать в архив. Он прав, Тигарр.
— Что случилось, Хольте? — комиссар обвёл взглядом собеседников, посмотрел в глаза седовласой женщине. Хольте тратила огромные деньги, чтобы бороться с последствиями укола. Такого же, что сделали и эль-Неренн … и за последние две недели неожиданно пошла на поправку. Провела, с блеском, два сложных расследования — до назначения в Норвен. Что происходит? — В этой комнате нет зеркал, если вы боитесь.
— Идите вы! — неожиданно взорвалась Хольте, встала. — Вас не было в той машине, комиссар. А я была. У меня есть Лас-Тесан, понятно?
— Чем она вас напугала? — Тигарр встал. — Хорошо. Эль-Неренн была в трансе, Хольте? В беспамятстве? Скажите хоть это.
— Ничего не скажу, — Хольте потёрла виски ладонями. — Спросите у неё самой, Тигарр. Завтра она выезжает в Норвен. Просила меня проследить за одним из слуг. Пока он будет в городе. Вот вам прекрасная возможность.
— Сопровождающий говорит, что эль-Неренн заснула, — сержант пролистнул несколько страниц в одной из папок. — Они вышли из машины, подышать свежим воздухом и… — он замялся. — Странно. Стояли двадцать пять минут, но не могут вспомнить, о чём говорили.
— Хватит, Тоэн, — резко оборвала его Хольте. — Тигарр, надо принимать решение. Вы не сможете долго скрывать это, — она указала на пять толстых папок с бумагами. — Кстати, не забудьте сделать копии. Мне не нравится, что это хранится просто в вашем сейфе. Его только ленивый не вскроет.
— Прошло почти два месяца с момента событий в больнице, — Тигарр похлопал ладонями по столу. — Если в ближайшие две недели ничего не произойдёт, я сдам всё это в архив и забуду о существовании. Если что-то случится — я продолжу. Я понимаю, вас обоих. Не стану настаивать, чтобы вы помогали мне.
— Это самоубийство, — медленно проговорила Хольте. — Я помогаю вам, комиссар. До первого предупреждения.
— Предупреждения?
— Вы уже забыли? Все эти, — она указала на список имён, — получали три предупреждения. Потом — погибали. И они сами, и их родственники. Я с вами — до первого предупреждения.
— Я тоже, шеф, — Тоэн склонил голову. — По мне, в «зверинце» не так страшно.
Он тоже что-то видел или слышал, понял комиссар. Но назвать Хольте и Тоэна безумными или перепугавшимися не поворачивался язык. Служба в полиции развивала способность трезво оценивать опасность. Когда можно рискнуть и победить, а когда тебя просто раздавит — что бы ты ни делал.
— Один вопрос, Тоэн, — комиссар указал на подчёркнутое имя. — Грейвен. Тот, которого убили четыре с половиной года назад. Он не вписывается в общую схему. На нём ничего нет. Никакого криминала.
Сержант кивнул.
— Они встречались с эль-Неренн почти четыре месяца. Он обещал отыскать ей работу — в одном из магазинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Что это она? Ощущая некоторое беспокойство (после рассказа о том, как досталось Инни), эль-Неренн подошла ко входу в комнату Риккен. Переступила порог.
Книг у «молчуньи» было больше, чем у самой эль-Неренн. Пахло ароматическими палочками — недавно зажигали. Риккен стояла у двери. Невольно ожидая удара, эль-Неренн вошла, остановилась посередине комнаты. Риккен служит здесь почти пять лет. Очень уютно у неё… жаль, что она такая неразговорчивая.
Хозяйка комнаты уселась на стул, жестом предложила присесть на соседний.
— Как она нашла меня? — спросила «молчунья», опустив глаза.
Эль-Неренн с трудом подавила желание сорваться с места, выбежать вон, дальше — в парк, через ограду (если не ударит током) и — прочь, прочь отсюда!
Ладно. Будем молчать, как и раньше. Сама виновата.
— Я не вернусь, — Риккен склонила голову сильнее. — Так и передай. Сама устрою свою жизнь, не маленькая. Домой я не вернусь. Всё, Ньер. Уходи.
Эль-Неренн встала со стула, присела прямо перед Риккен. Глаза той были закрыты. «Сеть сновидений» украсила щёку и шею «молчуньи» причудливым оранжевым завитком.
— О чём ты, Рики? — спросила эль-Неренн тихонько.
— Всё ещё не может успокоиться, — голос Риккен был едва слышен. — Да, я взяла её драгоценности. Бегала всю ночь, пока не нашла врача. Если бы не эти проклятые побрякушки, она бы умерла. Умерла на своих сокровищах.
Слеза. Появилась из левого глаза Риккен. Эль-Неренн взяла её за руки. Неживые, деревянные руки. Тут же почувствовала, насколько плохо Риккен. Поняла, что ей — части ей самой — нравится, что кому-то рядом плохо. Стиснула зубы, чтобы прогнать ощущение.
— Что ей нужно? — Риккен не открывала глаз. Вторая слеза. — Она ославила меня на весь город. На меня смотрели, как на прокажённую. Я выкупила её сокровища, будь они прокляты. Что ей ещё нужно? Я от всего отказалась, пусть сгниёт на своём богатстве.
Слеза упала на запястье эль-Неренн. Обожгла — так сильно, что эль-Неренн едва не вскрикнула. И та часть её, которая радовалась тому, что Риккен плохо, точно так же наслаждалась собственной болью.
— С ней что-то случилось, — Риккен продолжала говорить спокойно и размеренно. — Как только получила наследство. Как будто её сглазили. Три раза нанимала детективов, чтобы нашли меня, уговорили вернуться. Я не вернусь. Отдай ей деньги, Ньер, иначе она не оставит в покое и тебя. Она удавится за монетку.
Вторая слеза. Ещё один ожог. Эль-Неренн сжала зубы, перед глазами почернело. И… всё прошло. Та, вторая её часть куда-то делась. Просто исчезла. Пропала чёрная пелена, упавшие слёзы более не обжигали кожу.
— Рики, — эль-Неренн тихо позвала. — Я не знаю, о ком ты говоришь. Ты меня с кем-то перепутала.
Риккен открыла глаза. В них читалась боль — но не телесная.
— Ты… ты спела строку. Никто не поёт её так. Только она . Мы с ней вместе ходили в походы, по горам, пока мама была жива.
— Я слышала много песен, — эль-Неренн смотрела ей в глаза. — Я знаю много песен, Рики. Никто не нанимал меня следить за тобой. Поверь.
Риккен долго смотрела на неё. Затем кивнула, закрыла глаза. Эль-Неренн протянула руку, вытерла её слёзы.
— Я ничего не слышала, Рики, — добавила она, поднимаясь. — Никто ничего не узнает.
— Останься, — попросила Риккен. Эль-Неренн помедлила, вновь присела перед ней. — Инни говорит… ты тоже «кошечка».
Эль-Неренн с улыбкой покачала головой.
— Нет, Рики.
«Молчунья» улыбнулась.
— Ты всё равно не призналась бы. Я… у меня будут кошмары, сегодня. Если ты…
Она умолкла, но её взгляд был красноречивым.
— Ты хочешь, чтобы я попробовала? — поинтересовалась эль-Неренн. Риккен молча кивнула
-
Спать снова не хотелось.
С Риккен вышло всё просто. Усадила её на коврик — так, как показывала Мегин. Видимо, Рики достаточно перенервничала, потому что заснула уже после прикосновения к третьей точке «сети сновидений».
Эль-Неренн не стала «забирать» её — просто прикоснулась указательным пальцем к «точке грёз» Риккен. Дальше было примерно то же, что и с Мейсте, только не так быстро.
Это был каменистый остров. В форме усечённого конуса. Внизу ярилось море, волны, каждая в десяток человеческих ростов, ударяли о скалы так, что скала под ногами непрерывно содрогалась. И — на этот раз эль-Неренн не присутствовала во сне «сама». Или стала невидимой — пыталась взглянуть на свои руки или ноги, но не видела ничего. Однако удавалось идти, куда захочется.
В центре острова возвышалась башня. Путь к ней оказался узкой и частично разрушенной лестницей, прижавшейся к отвесной скале. По правую руку находился провал — оттуда дул сильный холодный ветер. Эль-Неренн сумела добраться до дверей в башню, запрокинула голову — башня исчезала в облаках, в низко несущихся тучах, недра которых озаряли бесшумные молнии. И всё кончилось.
Интересно, где была сама Риккен? Внутри башни? Может, туда есть другой вход?
Спящая Риккен оказалась неожиданно тяжёлой. Эль-Неренн уложила её на кровать, сняла верхнее платье и обувь, прикрыла покрывалом. Ощущая переливающуюся по жилам энергию, вышла наружу.
Мегин появилась из темноты. Эль-Неренн стояла перед «глиняным войском», пересчитывая тех из них, кто казался «живым», когда почуяла приближение «кошечки».
— Лер? — поинтересовалась эль-Неренн, глядя той в глаза. Мегин кивнула.
— Рики? — спросила она, в ответ. Эль-Неренн также кивнула. Мегин беззвучно рассмеялась, прижала эль-Неренн к себе. Отпустила. «Ожерелье» на шее Мегин горело ярко — зелёным, точка грёз — ослепительно — синим. Понять бы, что это значит.
— Ты их видишь? — зависть вновь мелькнула во взгляде «кошечки». Заметила, куда и как смотрит собеседница. Эль-Неренн кивнула. Да. Видит. Настой!
— Идём, — она взяла Мегин за руку. — Отдам, пока не передумала.
В коридоре, где располагалась кладовка, было тихо.
— Никто не заметит, — прошептала Мегин. — Лер спит… Часа через два проснётся, будет шататься по дому.
Открыла кладовку, добыла фонарик. Заранее готовилась?
— Вот, — вещей в сундучке эль-Неренн было немного. — Забирай, Мегин.
— Сколько? — Мегин смотрела на три бутылки — две покрупнее, одну маленькую, плоскую — как фляжку.
— Обе. Обойдусь без них.
Мегин кивнула.
— Какие именно?
— Я же сказала — обе, — эль-Неренн удивилась. В сундучке всего две бутылки!
Мегин удивилась ещё больше. Но… предпочла не задавать вопросы. Забрала две больших, эль-Неренн молча положила в карман «фляжку».
— Попробую заснуть, — эль-Неренн вытерла лоб, постояла рядом, пока Мегин запирала кладовку. — Завтра, чую, будет много дел.
Мегин кивнула, проводила её до двери. Вернулась к себе, спрятала обе бутылки и вышла — в парк. Не спалось. Она привыкла спать по два-три часа в сутки. Шла и думала о выражении глаз эль-Неренн. Когда беловолосая наклонялась, чтобы забрать третью бутылку, глаза её стали остекленевшими, неживыми. Словно Ньер куда-то делась на несколько секунд. Мегин вздохнула… ни разу не удавалось устроиться на работу так, чтобы было тихо и спокойно. Всегда что-то происходит. Ничего, Мегин. Ещё семь месяцев. Надо выдержать. Потом — прежняя жизнь, учёба, работа…
12. Обратный отсчёт
Они сидели втроём — Хольте, сержант Тоэн и комиссар Тигарр. В кабинете комиссара. За окном лениво шелестел дождь, навевая спокойствие и сонливость, но спать сидящим в кабинете не хотелось.
— Сколько их всего? — комиссар с отвращением смотрел на кофейник. Ничего уже не лезло внутрь. Но хотелось пить, в горле пересохло. Три недели ушло на то, чтобы исследовать вырезки, взятые им в квартире покойного Альваина и изучить все обстоятельства тех событий. Тоэн собрал большую часть сведений — не забыть об очередном звании. Давно пора. Соображал бы быстрее — стал бы прекрасным аналитиком.
— Восемьсот шестьдесят, — отозвался Тоэн. Сержант сбросил с десяток килограммов, пока путешествовал по стране. — Думаю, мы обнаружим ещё.
Восемьсот шестьдесят человек, так или иначе контактировавших с эль-Неренн. Все они были или мертвы, или пребывали в психиатрических лечебницах. Пятеро таких, как Альваин, жили нелюдимо. Все они были столь же «сдвинуты», как и мировая знаменитость Альваин. Все до смерти боялись зеркал и отражений. Трое из них не согласились ни с кем разговаривать, остальные, после упоминания имени эль-Неренн, говорили о ней только хорошо, ссылались на плохую память. И боялись. Страшно боялись. При этом все пятеро купались в роскоши — источники дохода проследить пока не удалось (не было санкции проводить подобные расследования), но никто из пятерых себя счастливым не чувствовал.
Водитель «Стрижа», сбившего Альваина, выжил. Сообщил, что повернул в сторону тротуара, не осознавая, почему это делает. Сказал, что последнее, что помнит — взглянул в зеркало заднего вида. Потом — вспышка, медленно летящий по воздуху Альваин. Лужа крови. Дальше — только больница. Страховая компания выплатила водителю огромную сумму, в тот же день. Что также было странно — получать с компании страховку за подобные ДТП удавалось немногим.
И Хольте. В тот день, в день смерти Альваина, с ней что-то случилось. Но она наотрез отказывалась рассказывать, что произошло. Всё, что смог выяснить комиссар — Хольте ехала вместе с эль-Неренн. Сопровождающие не помнили ничего странного.
— Каждые два с половиной месяца, — Тигарр встал, потянулся, размял суставы. Печень болит. Слишком много кофе, табака, спиртного. — Каждые два с половиной месяца она меняла место работы, всё было тихо. Затем — новая волна. Заметили? Кругом одна и та же цикличность. Есть какие-нибудь идеи?
— Шеф, — Тоэн положил трубку на рычаг (заказал ещё кофе и бутербродов). — Давайте бросим это дело. Отдадим, кому положено, и бросим. Вы знаете, я никогда ничего не боялся, но… — сержант замялся. — Чую, не стоило связываться.
— Присоединяюсь, — Хольте допила остаток в своей чашке. Ей самой ничто не мерещилось из зеркал. Повысили оклад — в тот же день, по возвращении из Дворца Правосудия. Не объясняя, за что. Она вспоминала ртутный блеск глаз и слова. Ты никому не скажешь, Хольте. — Собрать оставшиеся ссылки и сдать в архив. Он прав, Тигарр.
— Что случилось, Хольте? — комиссар обвёл взглядом собеседников, посмотрел в глаза седовласой женщине. Хольте тратила огромные деньги, чтобы бороться с последствиями укола. Такого же, что сделали и эль-Неренн … и за последние две недели неожиданно пошла на поправку. Провела, с блеском, два сложных расследования — до назначения в Норвен. Что происходит? — В этой комнате нет зеркал, если вы боитесь.
— Идите вы! — неожиданно взорвалась Хольте, встала. — Вас не было в той машине, комиссар. А я была. У меня есть Лас-Тесан, понятно?
— Чем она вас напугала? — Тигарр встал. — Хорошо. Эль-Неренн была в трансе, Хольте? В беспамятстве? Скажите хоть это.
— Ничего не скажу, — Хольте потёрла виски ладонями. — Спросите у неё самой, Тигарр. Завтра она выезжает в Норвен. Просила меня проследить за одним из слуг. Пока он будет в городе. Вот вам прекрасная возможность.
— Сопровождающий говорит, что эль-Неренн заснула, — сержант пролистнул несколько страниц в одной из папок. — Они вышли из машины, подышать свежим воздухом и… — он замялся. — Странно. Стояли двадцать пять минут, но не могут вспомнить, о чём говорили.
— Хватит, Тоэн, — резко оборвала его Хольте. — Тигарр, надо принимать решение. Вы не сможете долго скрывать это, — она указала на пять толстых папок с бумагами. — Кстати, не забудьте сделать копии. Мне не нравится, что это хранится просто в вашем сейфе. Его только ленивый не вскроет.
— Прошло почти два месяца с момента событий в больнице, — Тигарр похлопал ладонями по столу. — Если в ближайшие две недели ничего не произойдёт, я сдам всё это в архив и забуду о существовании. Если что-то случится — я продолжу. Я понимаю, вас обоих. Не стану настаивать, чтобы вы помогали мне.
— Это самоубийство, — медленно проговорила Хольте. — Я помогаю вам, комиссар. До первого предупреждения.
— Предупреждения?
— Вы уже забыли? Все эти, — она указала на список имён, — получали три предупреждения. Потом — погибали. И они сами, и их родственники. Я с вами — до первого предупреждения.
— Я тоже, шеф, — Тоэн склонил голову. — По мне, в «зверинце» не так страшно.
Он тоже что-то видел или слышал, понял комиссар. Но назвать Хольте и Тоэна безумными или перепугавшимися не поворачивался язык. Служба в полиции развивала способность трезво оценивать опасность. Когда можно рискнуть и победить, а когда тебя просто раздавит — что бы ты ни делал.
— Один вопрос, Тоэн, — комиссар указал на подчёркнутое имя. — Грейвен. Тот, которого убили четыре с половиной года назад. Он не вписывается в общую схему. На нём ничего нет. Никакого криминала.
Сержант кивнул.
— Они встречались с эль-Неренн почти четыре месяца. Он обещал отыскать ей работу — в одном из магазинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50