Никто их не видел. Так что передайте мистеру Уильямсону, что нам нечего ему сказать.
– А… а вы не думаете, что это ему покажется подозрительным?
– Может, и покажется, но это уж его личное дело. Нападения на овец могут прекратиться сами по себе. Если дело тут действительно в собаке – или собаках, – возможно, их пристрелят, и тогда, скорей всего, выяснится, что они не наши. Да даже если и наши, это может так и не всплыть, если у Тайсона есть хоть капля соображения. Кто знает, возможно, они давно уже сдернули свои ошейники. Директор считает, что вряд ли кому удастся полить нас грязью, и уж совсем маловероятно, что кто-то из пострадавших овцеводов обратится в суд. Скорее, они получат свою страховку и на этом успокоятся. С другой стороны, если мы возьмем всю ответственность на себя и предпримем какие-то шаги к поимке этих собак, мы только привлечем к себе ненужное внимание и создадим Центру дурную репутацию – без всяких на то оснований. А кроме того, если поимка потребует расходов, как потом прикажете проводить их по бухгалтерии?
– Но как быть с Тайсоном, шеф? Он ведь уже, наверное, растрепал по всей округе. Как же мы теперь станем утверждать, что никакие собаки от нас не убегали?
– А мы ничего такого и не станем утверждать, разлюбезный мой мистер Стивен. Мы ограничимся тем, что нам нечего сказать, – а это совсем другое дело. Этим им и придется удовольствоваться. Я, кстати, переговорил с Тайсоном и, в частности, попытался внушить ему, что если его станут расспрашивать, единственное, что он может говорить наверняка, – что две клетки оказались пустыми. Я подчеркнул, что у него нет никакого права строить собственные домыслы, а также что директор очень расстроится, если узнает, что по округе ходят всякие слухи. Очень расстроится. Кажется, Тайсон меня понял.
– Вы хотите сказать, что нам всем лучше попридержать язык, да? Но ведь это несправедливо по отношению к Уильямсону.
– Друг мой, мы вовсе не обязаны отвечать на вопросы какого-то там Уильямсона, тем более что он всего-навсего частное лицо. Раз он что-то против нас имеет – пусть предъявляет доказательства, если, конечно, они у него есть. Повторяю, вряд ли он чего-нибудь добьется.
– Просто боюсь, мне предстоит очень нелегкий разговор.
– Что поделаешь, в нашей работе всем иногда приходится нелегко. Даже животным, ха-ха. Ну ничего, не расстраивайтесь. Вам, безусловно, приятно будет послушать про налимов. Эксперименты с цветовыми пластинами после ампутации глаз показали…
– Уильямсон так и кипел от злости, – проговорил мистер Ферз, помощник редактора „Новостей Озерного Края“, допивая вторую кружку пива. – Так кипел, что почти ничего не сумел связно объяснить.
– А ты бы не кипел? – поинтересовался мистер Уилдайк, главный редактор. – Сколько у него там ущерба – три овцы и раскуроченный курятник, так, что ли? А, хорошо, что подошли, Джейн. Еще две кружки, пожалуйста.
– Но это еще не значит, что надо вымещать злость на мне, правда?
– Ты просто попал под горячую руку вот и получил, – рассудил Уилдайк. – Ну ладно, как ты полагаешь, выйдет из этого очерк?
– Разве что заметка. „Таинственный хищник в Даннердейле“, что-нибудь в этом духе. Спасибо, Джейн. Твое здоровье, Майк! Только боюсь, эта история быстро увянет. Хозяин этого злосчастного кабыздоха уже наверняка догадался, что к чему, только помалкивает. Еще одна-две овцы – и он сам выйдет ночью с ружьишком, подзовет собаку и пристрелит, вот и вся недолга, и концы в воду.
– Но ты говоришь, Уильямсон винит во всем этот Научный центр в Конистоне. Ты к ним не обращался?
– Ну, позвонил я туда. Молчат. „В данный момент мы не можем дать никаких разъяснений“. Я бы на их месте вел себя точно так же. Я думаю, даже если у них рыльце в пушку, в это лучше не вдаваться. То есть я хочу сказать, одному Богу известно, что они там вытворяют с этими несчастными зверюгами. Я понимаю, у них высокая цель: наука, прогресс и все такое. Но они ведь, наверное, и сами не всегда знают, кто там у них еще жив, а кто уже нет, и сколько у них всего этих горемык. Уверен, что Национальная федерация фермеров встанет за Центр горой – он ведь, надо думать, приносит сельскому хозяйству кучу пользы. Значит, нечего нам в это соваться. У нас ведь как-никак сельскохозяйственный район, читатели в основном из фермеров…
– Да-а, верно, – задумчиво протянул главный редактор, глядя на прохожих, размашисто шагающих по рыночной улице сквозь потоки ливня. – Значит, заметку поместим, но Центр поминать не будем, так? Что бы там Федерация себе ни думала, фермеры нас не похвалят, если мы сделаем вид, что вообще ничего не случилось. Если в Даннердейле, Ликлдейле или еще где действительно объявилась бродячая собака, мы обязаны разузнать все подробности и дать об этом материал, верно? Хотя бы для того, чтобы местные фермеры могли собраться и организовать облаву, если сочтут нужным.
– Добрый день, джентльмены. Рад вас видеть. Как поживаете?
Подняв головы, мистер Уилдайк и мистер Ферз узрели улыбчивого, смуглого, весьма элегантно одетого господина лет сорока пяти, который учтиво помахивал рукой, отягощенной двумя золотыми перстнями с крупными камнями (в другой руке он держал стаканчик с двойной порцией виски).
– Я совершенно случайно услышал ваш разговор, – любезным тоном проговорил господин. – Не имел чести встречать вас лично, однако заочно мы знакомы: я Эфраим, директор филиала „Качественных костюмов“ в Кендале. Мы неоднократно имели удовольствие размещать у вас рекламу, о чем вы, безусловно, помните.
– О, разумеется, – ответствовал мистер Уилдайк, переводя взгляд то на кружку, то, en passant, на светло-серый жилет, украшенный перламутровыми пуговицами и тонкой часовой цепочкой из чередующихся круглых и овальных звеньев. – Очень приятно познакомиться. Вы не откажетесь присоединиться к нам?
Он услужливо отодвинул стул от стола и одновременно на долю секунды встретился взглядом с мистером Ферзом. Взгляд этот говорил: „Надеюсь, вам не надо объяснять, как вести себя с постоянным поставщиком рекламы“.
– Благодарю вас, с удовольствием. Но только на минуточку.
– Мы и сами вырвались на минутку, перекусить и выпить по кружечке. Мой черед угощать… что вы пьете, виски? Прекрасно. Может, свиную… – (Мистер Ферз предостерегающе пнул его под столом ногой.) – То есть тут замечательные бутерброды с курятиной и дивная яичница по-шотландски – вон она, в стеклянной миске… вы что предпочитаете?
– Благодарю, я уже пообедал. А вот выпить за компанию – это с удовольствием. – Когда мистер Ферз шагнул из оконной ниши, где прятался их столик, чтобы еще разок привлечь внимание Джейн, мистер Эфраим продолжил: – Мне, мистер Уилдайк, сейчас пришла в голову одна идейка, которая может оказаться полезной и для моей фирмы, и для здешних жителей, да и развлечение может получиться неплохое. Как я уже сказал, я совершенно случайно услышал, что вы говорите про одичавшую собаку, которая завелась в Даннердейле, и что фермеры, возможно, решат устроить облаву. Идейка такая… да, извиняюсь, у вас сейчас есть время меня слушать? Я вас ни от чего не отрываю?
– Конечно, нет, мистер Эфраим. Так что же у вас за идея?
– О, как вы быстро вернулись, мистер Ферз. Сразу видно, что вы здесь свой человек, а?
28 октября, четверг – 12 ноября, пятница
– Ну, если бы не мы с Майком, это заведение давным-давно бы прогорело. Ваше здоровье!
– Всех благ! Процветания журналистам! Ну так вот, суть дела в том, что мы хотели бы несколько расширить дело в западных районах, ну, вы понимаете, привлечь побольше покупателей, дать местным жителям понять, что мы за фирма, и прочее в этом духе. Конечно, я понимаю, что овцеводы не такие уж богачи, но все-таки и они теперь тратят на одежду гораздо больше, чем раньше, и мы верим, что дело у нас пойдет. Повышение уровня жизни, вы понимаете, и все такое прочее. Я лично считаю, что мы сами должны сделать первый шаг навстречу овцеводам – показать, что предлагаем им хороший товар за нормальную цену, не жульничаем, словом, что нам можно доверять. Так вот что я придумал: допустим, наша фирма организует эту облаву, а вы обеспечите гласность? Положим, так: мы выдадим по шесть… нет, скажем, по пять патронов каждому участнику, а также предоставим всем – числом до двадцати – подарки от фирмы, на выбор: по две прочные, ноские рубашки или по паре отличных брюк на все случаи жизни. Ну, а того, кто застрелит собаку, мы наградим… только надо придумать, как установить, что это та самая собака… наградим готовым костюмом-двойкой с бесплатной подгонкой по фигуре. Вы сделаете две фотографии – удачливый овцевод пожимает мне руку над трупом собаки и все такое, а? Ну, как?
– Что ж, мне кажется, это как нельзя лучше будет способствовать популярности вашей фирмы, мистер Эфраим. А мы со своей стороны обеими руками за. Надо будет, конечно, обговорить некоторые детали…
– Конечно, конечно. Но мы ведь не собираемся зря терять время, а? Вдруг собака перестанет нападать на овец, или ее и без нас пристрелят (мистер Эфраим сделал выразительный жест рукой). Давайте так: в среду вы дадите материал в газете, в четверг наш мистер Эммер объедет фермы, на субботу все и назначим – я и сам, конечно, там буду…».
– Замечательно, мистер Эфраим! Просто замечательно! Послушайте, а вы не могли бы прямо сейчас зайти к нам в редакцию? Мы бы все обговорили, и наш Боб Каслриг занялся бы материалом. Мы вам его, конечно, покажем перед публикацией…
5 ноября, пятница
– Куда, ты сказал, мы направляемся, лис? – спросил Шустрик, дрожа под холодным вечерним дождем и обнюхивая пощипанную овцами траву, в которой даже в это время года кое-где все еще цвели запоздалый калган и мытник.
Следуя за лисом, Шустрик с Рафом пересекли долину Даннердейл.
– В Эшдейл. Который у Бутерликета. Эй, погодь! Стой!
Лис поглядывал то в одну, то в другую сторону – на север, где в верховьях долины стояла лачуга Лидсов, и на юг, к ферме «Лошадиная» и темнохвойному лесу, посадки которого располагались за фермой на склоне холма. Кроме коров, на глаза им не попадалось ни одно живое существо. Лис осторожно перебежал дорогу перед воротами и загоном для скота, Раф с Шустриком последовали за ним вдоль сухой каменной стены, что шла через пастбище к реке Даддон, шумно журчавшей на камнях в зарослях ольшаника. На берегу реки Раф остановился.
– Вода? Слушай, я говорил тебе…
– Что там? Бывают штуки и похужей воды. Нырнем как утки!
Лис почти грациозно скользнул в воду главного русла, проплыл несколько ярдов и, оказавшись уже на другой стороне, бодро побежал по белым камням к торфянистому берегу.
– Глянь-ка! – окликнул его Шустрик. – Рыба! Большущая!
– Морская форель. Вверх по течению.
Как зачарованный, Шустрик смотрел на радужную форель, которая почти целиком выскочила из воды на мелком месте, а потом вновь ушла на глубину.
– Лис, ты когда-нибудь ел рыбу?
– Ну, дохлую подбирал, какая была выброшенная.
– Дохлую? Где ты нашел ее?
– В мусорном бачке. Идешь или нет?
Стиснув зубы, Раф бухнулся в воду и вскоре был уже на другом берегу. Шустрик последовал за ним.
– Голова моя чисто зонтик, – сказал Шустрик. – Она открывается и закрывается. Сейчас она открыта, только вот одна из спиц поломана. Водичка плещет без умолку и в бошку затекает в щелку.
– Смешной ты, дурень, проку с тебя мало, но вреда тоже нету.
– Спасибо, лис, – поблагодарил Шустрик. – Очень мило с твоей стороны.
Они шли по опушке лесопосадок вдоль подножия Замкового кургана, затем снова повернули к западу, оставив Черную котловину справа.
– Я очень извиняюсь, – пробормотал Шустрик, когда они преодолели почти целую милю и оказались на крутом гребне холма. – Видишь ли, я для этого не очень-то приспособлен. Мучение… нет, помрачение… то есть, я хотел сказать, назначение… ох, запутался совсем! – Он сел и осмотрелся вокруг в угасающем свете дня. – Куда это нас занесло?
– Голая гора. Там, ниже Бутерликета. Потом Эшдейл, сам знаешь.
– И что теперь? – поинтересовался Раф.
– Пересидим – да ноги, а там вниз, за курочкой. С тобой не пропадешь. – Лис восхищенно глянул на Рафа. – Вон, экое брюхо я себе отрастил.
– Хочешь заставить нас ждать? – спросил Шустрик, опустившись задом на мокрый вереск. – Ты бы, лис, лучше спел нам, чтобы время скоротать. Есть у лисов песни-то?
– Бывают. Моя старуха придумала одну славную, только давно это было.
– Твоя мама? Правда? А как называется?
Лис не отвечал. Шустрику припомнилось смущение лиса, когда тому пришлось отвечать на вопрос о его имени, и поэтому он поспешно произнес:
– Славную, а?
– Ну, порядком была песня. Старуха и пела, как была лунная ночь.
– Пес с ней, с лунной ночью, – сказал Шустрик. – Может, все-таки вспомнишь? Раф, давай, попроси его вспомнить!
– Ой, ну тебя! Чуете овцу, вон там, внизу? Вот увидите, я разорву ее на кусочки!
– Ага, одни от ей куски и останутся, как ты ее увалишь. Плюх-плюх по барашку, хватай за ляжку и тащи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– А… а вы не думаете, что это ему покажется подозрительным?
– Может, и покажется, но это уж его личное дело. Нападения на овец могут прекратиться сами по себе. Если дело тут действительно в собаке – или собаках, – возможно, их пристрелят, и тогда, скорей всего, выяснится, что они не наши. Да даже если и наши, это может так и не всплыть, если у Тайсона есть хоть капля соображения. Кто знает, возможно, они давно уже сдернули свои ошейники. Директор считает, что вряд ли кому удастся полить нас грязью, и уж совсем маловероятно, что кто-то из пострадавших овцеводов обратится в суд. Скорее, они получат свою страховку и на этом успокоятся. С другой стороны, если мы возьмем всю ответственность на себя и предпримем какие-то шаги к поимке этих собак, мы только привлечем к себе ненужное внимание и создадим Центру дурную репутацию – без всяких на то оснований. А кроме того, если поимка потребует расходов, как потом прикажете проводить их по бухгалтерии?
– Но как быть с Тайсоном, шеф? Он ведь уже, наверное, растрепал по всей округе. Как же мы теперь станем утверждать, что никакие собаки от нас не убегали?
– А мы ничего такого и не станем утверждать, разлюбезный мой мистер Стивен. Мы ограничимся тем, что нам нечего сказать, – а это совсем другое дело. Этим им и придется удовольствоваться. Я, кстати, переговорил с Тайсоном и, в частности, попытался внушить ему, что если его станут расспрашивать, единственное, что он может говорить наверняка, – что две клетки оказались пустыми. Я подчеркнул, что у него нет никакого права строить собственные домыслы, а также что директор очень расстроится, если узнает, что по округе ходят всякие слухи. Очень расстроится. Кажется, Тайсон меня понял.
– Вы хотите сказать, что нам всем лучше попридержать язык, да? Но ведь это несправедливо по отношению к Уильямсону.
– Друг мой, мы вовсе не обязаны отвечать на вопросы какого-то там Уильямсона, тем более что он всего-навсего частное лицо. Раз он что-то против нас имеет – пусть предъявляет доказательства, если, конечно, они у него есть. Повторяю, вряд ли он чего-нибудь добьется.
– Просто боюсь, мне предстоит очень нелегкий разговор.
– Что поделаешь, в нашей работе всем иногда приходится нелегко. Даже животным, ха-ха. Ну ничего, не расстраивайтесь. Вам, безусловно, приятно будет послушать про налимов. Эксперименты с цветовыми пластинами после ампутации глаз показали…
– Уильямсон так и кипел от злости, – проговорил мистер Ферз, помощник редактора „Новостей Озерного Края“, допивая вторую кружку пива. – Так кипел, что почти ничего не сумел связно объяснить.
– А ты бы не кипел? – поинтересовался мистер Уилдайк, главный редактор. – Сколько у него там ущерба – три овцы и раскуроченный курятник, так, что ли? А, хорошо, что подошли, Джейн. Еще две кружки, пожалуйста.
– Но это еще не значит, что надо вымещать злость на мне, правда?
– Ты просто попал под горячую руку вот и получил, – рассудил Уилдайк. – Ну ладно, как ты полагаешь, выйдет из этого очерк?
– Разве что заметка. „Таинственный хищник в Даннердейле“, что-нибудь в этом духе. Спасибо, Джейн. Твое здоровье, Майк! Только боюсь, эта история быстро увянет. Хозяин этого злосчастного кабыздоха уже наверняка догадался, что к чему, только помалкивает. Еще одна-две овцы – и он сам выйдет ночью с ружьишком, подзовет собаку и пристрелит, вот и вся недолга, и концы в воду.
– Но ты говоришь, Уильямсон винит во всем этот Научный центр в Конистоне. Ты к ним не обращался?
– Ну, позвонил я туда. Молчат. „В данный момент мы не можем дать никаких разъяснений“. Я бы на их месте вел себя точно так же. Я думаю, даже если у них рыльце в пушку, в это лучше не вдаваться. То есть я хочу сказать, одному Богу известно, что они там вытворяют с этими несчастными зверюгами. Я понимаю, у них высокая цель: наука, прогресс и все такое. Но они ведь, наверное, и сами не всегда знают, кто там у них еще жив, а кто уже нет, и сколько у них всего этих горемык. Уверен, что Национальная федерация фермеров встанет за Центр горой – он ведь, надо думать, приносит сельскому хозяйству кучу пользы. Значит, нечего нам в это соваться. У нас ведь как-никак сельскохозяйственный район, читатели в основном из фермеров…
– Да-а, верно, – задумчиво протянул главный редактор, глядя на прохожих, размашисто шагающих по рыночной улице сквозь потоки ливня. – Значит, заметку поместим, но Центр поминать не будем, так? Что бы там Федерация себе ни думала, фермеры нас не похвалят, если мы сделаем вид, что вообще ничего не случилось. Если в Даннердейле, Ликлдейле или еще где действительно объявилась бродячая собака, мы обязаны разузнать все подробности и дать об этом материал, верно? Хотя бы для того, чтобы местные фермеры могли собраться и организовать облаву, если сочтут нужным.
– Добрый день, джентльмены. Рад вас видеть. Как поживаете?
Подняв головы, мистер Уилдайк и мистер Ферз узрели улыбчивого, смуглого, весьма элегантно одетого господина лет сорока пяти, который учтиво помахивал рукой, отягощенной двумя золотыми перстнями с крупными камнями (в другой руке он держал стаканчик с двойной порцией виски).
– Я совершенно случайно услышал ваш разговор, – любезным тоном проговорил господин. – Не имел чести встречать вас лично, однако заочно мы знакомы: я Эфраим, директор филиала „Качественных костюмов“ в Кендале. Мы неоднократно имели удовольствие размещать у вас рекламу, о чем вы, безусловно, помните.
– О, разумеется, – ответствовал мистер Уилдайк, переводя взгляд то на кружку, то, en passant, на светло-серый жилет, украшенный перламутровыми пуговицами и тонкой часовой цепочкой из чередующихся круглых и овальных звеньев. – Очень приятно познакомиться. Вы не откажетесь присоединиться к нам?
Он услужливо отодвинул стул от стола и одновременно на долю секунды встретился взглядом с мистером Ферзом. Взгляд этот говорил: „Надеюсь, вам не надо объяснять, как вести себя с постоянным поставщиком рекламы“.
– Благодарю вас, с удовольствием. Но только на минуточку.
– Мы и сами вырвались на минутку, перекусить и выпить по кружечке. Мой черед угощать… что вы пьете, виски? Прекрасно. Может, свиную… – (Мистер Ферз предостерегающе пнул его под столом ногой.) – То есть тут замечательные бутерброды с курятиной и дивная яичница по-шотландски – вон она, в стеклянной миске… вы что предпочитаете?
– Благодарю, я уже пообедал. А вот выпить за компанию – это с удовольствием. – Когда мистер Ферз шагнул из оконной ниши, где прятался их столик, чтобы еще разок привлечь внимание Джейн, мистер Эфраим продолжил: – Мне, мистер Уилдайк, сейчас пришла в голову одна идейка, которая может оказаться полезной и для моей фирмы, и для здешних жителей, да и развлечение может получиться неплохое. Как я уже сказал, я совершенно случайно услышал, что вы говорите про одичавшую собаку, которая завелась в Даннердейле, и что фермеры, возможно, решат устроить облаву. Идейка такая… да, извиняюсь, у вас сейчас есть время меня слушать? Я вас ни от чего не отрываю?
– Конечно, нет, мистер Эфраим. Так что же у вас за идея?
– О, как вы быстро вернулись, мистер Ферз. Сразу видно, что вы здесь свой человек, а?
28 октября, четверг – 12 ноября, пятница
– Ну, если бы не мы с Майком, это заведение давным-давно бы прогорело. Ваше здоровье!
– Всех благ! Процветания журналистам! Ну так вот, суть дела в том, что мы хотели бы несколько расширить дело в западных районах, ну, вы понимаете, привлечь побольше покупателей, дать местным жителям понять, что мы за фирма, и прочее в этом духе. Конечно, я понимаю, что овцеводы не такие уж богачи, но все-таки и они теперь тратят на одежду гораздо больше, чем раньше, и мы верим, что дело у нас пойдет. Повышение уровня жизни, вы понимаете, и все такое прочее. Я лично считаю, что мы сами должны сделать первый шаг навстречу овцеводам – показать, что предлагаем им хороший товар за нормальную цену, не жульничаем, словом, что нам можно доверять. Так вот что я придумал: допустим, наша фирма организует эту облаву, а вы обеспечите гласность? Положим, так: мы выдадим по шесть… нет, скажем, по пять патронов каждому участнику, а также предоставим всем – числом до двадцати – подарки от фирмы, на выбор: по две прочные, ноские рубашки или по паре отличных брюк на все случаи жизни. Ну, а того, кто застрелит собаку, мы наградим… только надо придумать, как установить, что это та самая собака… наградим готовым костюмом-двойкой с бесплатной подгонкой по фигуре. Вы сделаете две фотографии – удачливый овцевод пожимает мне руку над трупом собаки и все такое, а? Ну, как?
– Что ж, мне кажется, это как нельзя лучше будет способствовать популярности вашей фирмы, мистер Эфраим. А мы со своей стороны обеими руками за. Надо будет, конечно, обговорить некоторые детали…
– Конечно, конечно. Но мы ведь не собираемся зря терять время, а? Вдруг собака перестанет нападать на овец, или ее и без нас пристрелят (мистер Эфраим сделал выразительный жест рукой). Давайте так: в среду вы дадите материал в газете, в четверг наш мистер Эммер объедет фермы, на субботу все и назначим – я и сам, конечно, там буду…».
– Замечательно, мистер Эфраим! Просто замечательно! Послушайте, а вы не могли бы прямо сейчас зайти к нам в редакцию? Мы бы все обговорили, и наш Боб Каслриг занялся бы материалом. Мы вам его, конечно, покажем перед публикацией…
5 ноября, пятница
– Куда, ты сказал, мы направляемся, лис? – спросил Шустрик, дрожа под холодным вечерним дождем и обнюхивая пощипанную овцами траву, в которой даже в это время года кое-где все еще цвели запоздалый калган и мытник.
Следуя за лисом, Шустрик с Рафом пересекли долину Даннердейл.
– В Эшдейл. Который у Бутерликета. Эй, погодь! Стой!
Лис поглядывал то в одну, то в другую сторону – на север, где в верховьях долины стояла лачуга Лидсов, и на юг, к ферме «Лошадиная» и темнохвойному лесу, посадки которого располагались за фермой на склоне холма. Кроме коров, на глаза им не попадалось ни одно живое существо. Лис осторожно перебежал дорогу перед воротами и загоном для скота, Раф с Шустриком последовали за ним вдоль сухой каменной стены, что шла через пастбище к реке Даддон, шумно журчавшей на камнях в зарослях ольшаника. На берегу реки Раф остановился.
– Вода? Слушай, я говорил тебе…
– Что там? Бывают штуки и похужей воды. Нырнем как утки!
Лис почти грациозно скользнул в воду главного русла, проплыл несколько ярдов и, оказавшись уже на другой стороне, бодро побежал по белым камням к торфянистому берегу.
– Глянь-ка! – окликнул его Шустрик. – Рыба! Большущая!
– Морская форель. Вверх по течению.
Как зачарованный, Шустрик смотрел на радужную форель, которая почти целиком выскочила из воды на мелком месте, а потом вновь ушла на глубину.
– Лис, ты когда-нибудь ел рыбу?
– Ну, дохлую подбирал, какая была выброшенная.
– Дохлую? Где ты нашел ее?
– В мусорном бачке. Идешь или нет?
Стиснув зубы, Раф бухнулся в воду и вскоре был уже на другом берегу. Шустрик последовал за ним.
– Голова моя чисто зонтик, – сказал Шустрик. – Она открывается и закрывается. Сейчас она открыта, только вот одна из спиц поломана. Водичка плещет без умолку и в бошку затекает в щелку.
– Смешной ты, дурень, проку с тебя мало, но вреда тоже нету.
– Спасибо, лис, – поблагодарил Шустрик. – Очень мило с твоей стороны.
Они шли по опушке лесопосадок вдоль подножия Замкового кургана, затем снова повернули к западу, оставив Черную котловину справа.
– Я очень извиняюсь, – пробормотал Шустрик, когда они преодолели почти целую милю и оказались на крутом гребне холма. – Видишь ли, я для этого не очень-то приспособлен. Мучение… нет, помрачение… то есть, я хотел сказать, назначение… ох, запутался совсем! – Он сел и осмотрелся вокруг в угасающем свете дня. – Куда это нас занесло?
– Голая гора. Там, ниже Бутерликета. Потом Эшдейл, сам знаешь.
– И что теперь? – поинтересовался Раф.
– Пересидим – да ноги, а там вниз, за курочкой. С тобой не пропадешь. – Лис восхищенно глянул на Рафа. – Вон, экое брюхо я себе отрастил.
– Хочешь заставить нас ждать? – спросил Шустрик, опустившись задом на мокрый вереск. – Ты бы, лис, лучше спел нам, чтобы время скоротать. Есть у лисов песни-то?
– Бывают. Моя старуха придумала одну славную, только давно это было.
– Твоя мама? Правда? А как называется?
Лис не отвечал. Шустрику припомнилось смущение лиса, когда тому пришлось отвечать на вопрос о его имени, и поэтому он поспешно произнес:
– Славную, а?
– Ну, порядком была песня. Старуха и пела, как была лунная ночь.
– Пес с ней, с лунной ночью, – сказал Шустрик. – Может, все-таки вспомнишь? Раф, давай, попроси его вспомнить!
– Ой, ну тебя! Чуете овцу, вон там, внизу? Вот увидите, я разорву ее на кусочки!
– Ага, одни от ей куски и останутся, как ты ее увалишь. Плюх-плюх по барашку, хватай за ляжку и тащи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62