– Да. Мы созвали чрезвычайное заседание, а другого места подыскать не смогли из-за праздника, – сказала леди Амилия. – Парламент сегодня не собирается, и лорд Аконит сказал, что не сможет обеспечить там должных мер безопасности за столь короткое время.
– К чему, собственно, эти вопросы? – осведомился лорд Нарцисс. – Неужели вы, Вильмос, думаете, что место сбора Шести Семей, правителей этого государства, хоть в малейшей степени зависит от вашего мнения?
– А должно бы зависеть, раз меня собираются выставить перед этими самыми семьями, которые хотят не только моей смерти, но и гибели всех моих друзей в нашем мире. Должно бы.
– Думаю, необходимости в этом нет, – заметил Штокроза. – Мы ведь не настаиваем на очной ставке, леди Жонкиль?
– Пожалуй, нет. Я устрою все так, что вы сможете наблюдать за ходом собрания, не присутствуя на нем лично, – сказала она Тео. – Против этого вы не возражаете? – Все это, несмотря на любезность, звучало так, будто она капризного ребенка успокаивает, но Тео не собирался покупаться на их изысканные старосветские манеры.
– Возможно, и нет, если это безопасно.
– Уж не думает ли этот глупец, что кто-то может напасть на него в моем доме? – проворчал лорд Нарцисс, покрывшись холерическим розовато-бежевым румянцем. – Вздор какой!
– Я хотел бы побеседовать с вами перед собранием, мастер Вильмос, – сказал лорд Штокроза. – Вы еще не обедали, нет? Не угодно ли тогда откушать со мной в покоях, которые лорд Нарцисс и леди Жонкиль любезно мне предоставили? Подождите меня в приемной, пожалуйста, – мне нужно обсудить с нашими хозяевами еще пару вещей.
Тео, кивнув, встал со стула. У него осталась масса вопросов, и никто, кроме Штокрозы, не выказывал желания поговорить с ним. Когда он пошел к выходу, трое Цветов умолкли. Он поймал их отражение в панорамном окне и увидел, что они уставились друг на друга. Говорят, догадался он, а может, и спорят – но беззвучно, даже губами не шевеля.
В приемной, не считая клыкастого борова за столом, никого не было.
– Кочерыжка! – позвал Тео.
– Улетела она, – сказал боров. – Увидела что-то в моих глазах, – он показал на ряд зеркал у себя на столе, – да и шасть за дверь. – Тео наклонился посмотреть. Каждое из зеркал отражало какую-то часть подворья и близлежащих улиц. – Вострушка этакая. Не сказать, что конфетка, но я люблю, которые с перчиком. – Страж наморщил и без того складчатый лоб. – Слушай, можно тебя спросить? Ты только не обижайся. Вы с ней... того?
– Чего – того? – огрызнулся Тео. – Почему меня все об этом спрашивают? Я в сто раз больше твоей конфетки с перчиком – тебе это ни о чем не говорит, нет?
– Ты откуда – с дикого острова, что ли? – вытаращил глаза кабан. – Никогда не слыхал про пластические операции?
– Пластические? – Тео не хотел сейчас тратить умственную энергию на сложности этого мультяшного мира. – Она не сказала, случайно, когда вернется?
– Нет. Сказала только, что увидела одного твоего знакомого и хочет что-то проверить.
– Не моего, а своего, наверное.
– Браток, я свою работу знаю, – мотнул щетинистой башкой кабан. – Она сказала, что твоего. Даже имя назвала – Руфус, что ли, или Фундус.
– Руфинус? Это не мог быть он – Руфинус умер.
– Ошиблась, стало быть. – Кабан закинул одну туго обтянутую штаниной ногу на другую. – Эх, хороша,! Сок так и брызжет – люблю таких.
Тео еще ломал голову над тем, что такое увидела Кочерыжка, когда из зала вышел лорд Штокроза и увел его обедать.
23
ТЕНЬ НАД БАШНЕЙ
Обслуживавший их брауни перемещался так быстро, что каждый раз оказывался в другой части комнаты: подкатывал сервировочный столик, расставлял напитки, поправлял свет и шторы на окнах. Из-за этого Тео казалось, что вокруг полно народу, хотя своего секретаря и весь прочий персонал лорд Штокроза отпустил. Помельтешив еще немного, шустрый официант тоже исчез – Тео не слышал даже, как за ним дверь закрылась.
– Рад, что вы согласились отобедать со мной. – Лорд окинул взглядом сервировочный столик. Вне аудиенц-зала он держался куда менее официально. – Попробуйте дыню – она в этом сезоне только что появилась. – Он подцепил кусочек двузубой вилкой, положил дыню в рот, произвел вилкой замысловатое движение, и воздух в комнате как будто сгустился. У Тео кольнуло в ушах, как при перепаде давления. – Маленькие защитные чары, – объяснил Штокроза. – Я уверен, что хозяева дома уважают мои секреты, но в эти печальные времена даже союзникам не стоит полностью доверяться. – Он улыбался, но глаза смотрели серьезно. – Я, как уже говорил, недоволен тем, что Пижма отправил вас без эскорта. Не нравится мне также, что Нарциссы так плохо о вас позаботились.
– Они взяли меня к себе прямо с улицы, – заметил Тео.
– Они ни во что не посвятили вас, ни о чем не предупредили. Город, как это ни печально, перестал быть безопасным местом для кого бы то ни было, а для вас в особенности. Я слышал, что сын леди Амилии возил вас ни много ни мало как в дом Чемерицы. Это правда? – Тео кивнул, и лорд помрачнел. – Преступное легкомыслие. Все равно, что оставить кошелек на тротуаре в Гоблинском Квартале и думать, что он так и будет лежать там, когда вы вернетесь. Вам необычайно повезло – пожалуй, даже слишком. – Он словно поднял вилку – так, будто собирался дирижировать Тео при исполнении арии из «Мадам Баттерфляй». – Не возражаете?
– Против чего?
– Против беглого осмотра. – Видя недоумевающий взгляд Тео, лорд пояснил: – Она, видите ли, серебряная. Серебро – хороший проводник. Несовершенный инструмент, но сойдет – мне не хочется перерывать свои вещи в поисках чародейской палочки. – Тео возражать не стал, и лорд Штокроза, закрыв глаза, принялся описывать вилкой медленные круги. Трижды он прерывал свое занятие и свободной рукой хватал что-то незримое, точно комаров ловил.
– Это самое я и подозревал, – сказал он, закончив. – Они на вас так и кишели. К счастью для нас, это не более серьезно, чем обычные меры предосторожности, – охрана Чемерицы осыпает ими всех, кто к ним приходит. Есть также несколько штук из коммуны Маргариток, но этим уже несколько суток, и они инертны.
У Тео зачесалось все, что только возможно.
– Что такое кишело на мне?
– У вас это, кажется, называется чарами, хотя слово «чары» не отражает... искусственности этих предметов. Вы, насколько я знаю, не владеете даже азами нашей науки, поэтому объяснить это несколько затруднительно. Скажем так: на вас были миниатюрные приборы слежения.
– Жучки?
– Нет, не живые существа, – улыбнулся Штокроза. – Я же говорю, это трудно объяснить...
– Бога ради. Я знаю, что такое приборы слежения. – Тео приказал себе остановиться – он не хотел обижать этого эльфа. – В нашем мире их называют «жучками». Вы говорите, я все это время таскал их на себе? – Тео пробрало холодом. – Выходит, в доме Чемерицы не только знали, где я, но и слушали все мои разговоры?
Штокроза покачал головой, как заботливый папаша – «нет, сынок, через дырочку в ванне просочиться нельзя».
– В этом я сильно сомневаюсь. Это мелкие чары, прилипающие ко всем посторонним, входящим в дом Чемерицы. Многие из них были уже обезврежены контр-чарами дома Нарцисса при вашем возвращении. Три штуки, которые обезвредил я, еще действовали, но много передать не могли из-за Нарциссовой защитной системы. У нас в Городе это обычная практика. – Лорд положил вилку на стол. – Однако все это свидетельствует о том, что к вашему делу относятся недостаточно серьезно. Пижма, Нарцисс, даже леди Амилия, которая проницательнее прочих, – все они рассматривают это как межсемейный шпионаж с целью выяснить, кто завоюет Строевое Знамя на играх Старого Холма.
Тео без особого аппетита поел фруктов, хлеба и сыра. Рекомендованная Штокрозой дыня оказалась и вправду отменной, с любопытным мятным привкусом. Все, что им подали, выглядело не менее экзотично и заманчиво, но Тео окончательно расхотелось есть.
– В чем, собственно, дело? – спросил он. – Я постоянно слышу разговоры о Войне Цветов. Что ее не будет, что никто не посмеет ее начать и тэ дэ и тэ пэ. Точно про чей-то развод или чью-то близкую смерть – если все говорят, что этому не бывать, значит, боятся, что это все-таки случится.
– Вы мыслите здраво, как настоящий смертный. И видите больше, чем многие в этом городе. Я с вами согласен: несмотря на дурацкий оптимизм, втайне все сознают, что война неминуема. Говорить, что войны никто не хочет, – это общее место, но в одной только новой истории насчитывается три Цветочные Войны. Одна из них состоялась совсем недавно и, насколько я знаю, по тем же самым причинам – из-за разногласий среди правящих семей.
– Но я-то здесь при чем? – Тео потер лицо. Недосыпание начинало сказываться, и тупая пульсация в голове напоминала о вчерашней пирушке. – С ума сойти можно.
– Предполагаю, что вы имеете какое-то отношение к слухам, которые у нас здесь ходят. Слухи эти довольно страшные. Говорят, будто Чемерица вырастил Ужасного Ребенка.
– Что в нем такого ужасного, в этом мальце?
– Нет-нет. Ужасный Ребенок – не просто маленький мальчик, ничего подобного. Это скорее... продукт, плод очень древней, запретной ныне науки. Такой ребенок не рождается от женщины обычным путем, и мне мало что известно о дальнейшем процессе. Об этом только в сказках рассказывают, и если Чемерице это удалось, то он совершил поистине значительное, хотя и злое, дело.
– Злое?
– Ужасный Ребенок – своего рода живое заклинание, если я правильно понимаю. Врата, открывающие доступ в Старую Ночь.
– Старая Ночь. Еще одна малоприятная вещь, мне сдается?
– Это первобытный хаос, из которого некогда возник порядок. Его можно сдерживать, но уничтожить нельзя. – Тео больше всего пугало то, что эльфийский лорд говорил об этом, как о погоде. В их мире такие вот штуки – чистая правда, и магия, в том числе и черная, вполне реальна, а он, Тео, в этом ни черта не смыслит. – Сейчас он отступил и соприкасается с миром лишь в нескольких местах, известных разгулом безумия и преступлений. Если выпустить Старую Ночь на волю, настанет эпоха крови и ужаса, где все известное нам примет наихудший, устрашающий образ.
Тео пожалел о том, что вообще что-то съел. Его мутило, во рту стоял кислый вкус. Схватив хрустальный кубок с водой, он осушил его, как жаждущий в пустыне.
– Жуть, конечно, – сказал он, – но я, хоть убейте, не понимаю, какое отношение могу к этому иметь. И зачем Чемерице все это надо? Я видел, как он богато живет. Если он погубит Эльфландию, то и ему будет плохо, разве нет?
– Я не больше вашего знаю, при чем тут вы, – с угрюмой улыбкой сказал Штокроза, – но совпадение уж слишком разительно. Что до намерения Чемерицы, то вы меня неправильно поняли. Старую Ночь он собирается развязать не в нашем мире, а в вашем – вернее сказать, в мире смертных.
Тео долго не мог прокашляться и отдышаться. Промокнув мокрую рубашку салфеткой, которую протянул ему Штокроза, он попытался разобраться в услышанном.
– Вы хотите сказать, что эти ублюдки, Чемерица с Дурманом, собираются уничтожить весь мой мир? – Кочерыжка, конечно, объясняла ему, что Сорняки – Глушители, как они сами себя именуют, – хотят людям зла и даже не прочь истребить их, но он представлял себе это в виде отдельных террористических актов, ничего не зная о плане повального геноцида.
– Освобождение Старой Ночи не столько уничтожит его, сколько изменит до неузнаваемости. Результат тем не менее будет ужасен.
– Но для чего им это может быть нужно?
– Подозреваю, что причина всему – энергетический кризис. Вы ведь заметили, что ночью у нас отключили свет? Или проспали?
– Энергетический? Электричество-то здесь с какого боку?
Штокроза озадаченно помолчал и кивнул.
– Ну да, конечно. У вас это наука, а здесь этим словом обозначается давным-давно устаревшее суеверие. Речь об энергии, которая освещает и отапливает наши дома, двигает наши транспортные средства. Аварии, или затемнения, как выражаются некоторые, становятся все более частыми и серьезными. Не случайно самые рьяные из числа Глушителей – это семьи, владеющие средствами для производства энергии. Наша наука и особенно эти семьи – то ли из-за нашего быстрого роста, то ли по некоей менее очевидной причине – не поспевают за растущими требованиями нашего общества. Нам известно, что между тем, что у вас называется «техническим развитием», и нашими авариями существует какая-то связь. Любое достижение в мире смертных вызывает здесь неудачи, которые мы ощущаем все более остро. Многие из нас понимают, что оба мира – это замкнутая система и что мы для сохранения своей силы нуждаемся в вашем невежестве. Если так, то для Эльфландии настали поистине тяжелые времена. Люди постепенно забывают старые верования, дававшие энергию нашему миру, в то время как наша бурно развивающаяся цивилизация отчаянно нуждается в этой самой энергии.
Замечание о невежестве смертных из уст этого, казалось бы, сочувствующего им эльфа задело Тео и напомнило ему еще об одном противоречии, весь день не оставлявшем его в покое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96