Вылитые часы-радио. Может, музыку послушать, пока Кочерыжки нет? Ведь интересно же, какая у них тут музыка.
Он нажал на одну из серебристых выпуклостей в деревянном корпусе, но если это была кнопка, то за ее нажатием ничего не последовало. Тео нажал другую и в изумлении уронил прибор на кровать, услышав оттуда шепот, звучащий как вопрос на непонятном ему языке. Устройство подскочило пару раз, натянув провод до отказа, и шепчущий голос умолк.
Выждав пару минут, Тео взял загадочный прибор в руки и нажал третью кнопку. Это тоже как будто не произвело мгновенного действия, но вскоре он ощутил, что дерево у него в руках нагревается. Он вскрикнул и снова швырнул ящик на кровать. Оттуда уже шел дым, и Тео в панике поднял его за провод.
– Вот черт! Что делать-то? – Он говорил сам с собой – плохой знак. Старина Пижма не полюбит его за то, что он спалит фамильную усадьбу.
Окаянная штука продолжала нагреваться – Тео чувствовал это за целый фут. Он задом отодвинул кровать от стены в надежде добраться до розетки, продолжая держать прибор подальше от всего, что могло воспламениться. Пока он шарил за кроватью, корпус на шнуре качнулся и стукнул его по голове. Ощущение было точно как в тот раз, когда он схватился за один из фенов Кэт, не заметив, что тот включен, и Тео взвыл от боли.
В конце концов он взялся за провод около того, что походило на розетку – деревянный квадрат, вделанный прямо в стену, – и дернул, но провод не пожелал отсоединиться. Часы снова качнулись к нему, и прядь у него на виске завилась в тугой локон. Тео уперся бедром в спинку кровати и дернул еще раз, изо всех сил. Провод оторвался с громким «поп» и вспышкой голубовато-зеленого пламени. Теперь заполыхало огнем отверстие розетки, но вскоре оно затянулось деревом и исчезло.
На конце шнура болтался совершенно бесформенный, словно от слоновьего бивня отпиленный набалдашник.
Адская машина уже успела остыть.
Тео высунул голову в коридор. Кочерыжки не было уже около часа, и он места себе не находил. Лаборатория Пижмы, или как она там называлась, находилась в той стороне, но Тео не хотелось бы усугубить неприязнь эльфа к смертным, ввалившись к нему в неподходящий момент. Лучше пройтись в другую сторону. Он ведь как будто не в плену – хотя кто знает?
Тео постоял в коридоре, который почему-то показался ему длиннее, чем в первый раз. Интересно, велик ли сам дом? И что он собой представляет – главное здание этой самой Солнечной Коммуны или отдельное строение? Хорошо бы посмотреть в окно, а на воздух выйти было бы еще лучше.
В потолочном окне виднелся кусочек неба. Сейчас, по прикидке Тео, был ранний вечер, и цвет небесного овала подтверждал это предположение.
Не помешало бы, пожалуй, бросать позади себя хлебные крошки. Это напомнило Тео, что он пока еще ничего не ел и не пил в стране эльфов, кроме речной воды, да и то случайно. «Вот она цель, – решил он. – Пойду поищу, где тут кухня».
Это, как и следовало ожидать, оказалось куда труднее, чем он думал. Дом, в отделке которого отдавалось предпочтение белой штукатурке, казался очень большим и очень бестолково распланированным. Думая, что вот сейчас, повернув за угол, он попадет в главный коридор, Тео каждый раз оказывался в комнате вроде гостиной, с бассейном и живыми деревьями, растущими в отверстиях пола, или у входа в кладовую, уставленную мешками и жестяными коробками. Здесь явно хранились съестные припасы, но многие контейнеры шевелились на полках сами собой и даже повизгивали – Тео как-то не очень хотелось проверять, что там внутри.
Еще более странными были комнаты, исчезавшие прямо у него на глазах – особенно те, где имелись окна. Кусочек неба маячил перед ним в конце длинной анфилады, но стоило Тео дойти до последней комнаты, он оказывался в другом коридоре без всяких намеков на окна. Однажды он набрел на что-то вроде салона с широкими низкими диванами и занимающим всю стену панорамным окном, где успел разглядеть вершину лесистого холма, освещенную последними лучами заката, и розовеющие облака. Но как только Тео ступил в комнату, окно превратилось в глыбу отполированного черного камня. Приняв это за фокусы поляризации, Тео опять отступил за порог, но бывшее окно, красиво отражая свет, осталось при этом матово-черным.
Может, они не хотят, чтобы он увидел что-то снаружи? Или чтобы его кто-то увидел?
Он часто слышал чьи-то голоса, но на глаза ему никто не показывался. Однажды ему даже почудился за портьерой звонкий голосок Кочерыжки, но, откинув завесу, он наткнулся на глухую стену. Ему слышались низкие голоса огров и другие, еще более странные, но все они доносились непонятно откуда. Может быть, в деревянных стропилах скрывались вентиляционные шахты, проводящие не только воздух, но и звуки? Если так, то обнаружить их он все равно не мог.
Когда свет начал меркнуть, а потом погас совсем, Тео испытал момент невыразимого ужаса. Он замер на месте, как мышь перед открывшейся кошачьей дверцей. Окружившая его тьма казалась осязаемой, но еще плотнее была полная, абсолютная тишина – ни шепотов, ни гула, только тишина преждевременного погребения. Тео острее некуда осознал свое одиночество в совершенно чужом для него месте.
Может, у них такие отключения в порядке вещей? Или дело обстоит намного хуже? Он не смел двинуться с места. Ему вспомнилась картинка из детской книжки: Тезей в темном лабиринте, не ведающий, что за спиной у него навис Минотавр.
Тео не знал, сколько времени длилось затемнение, но наконец свет зажегся опять, и он обрадовался призрачным голосам, как пришедшим домой соседям за стенкой.
Возвращение света и звуков не решило, однако, других его проблем. Он прошел уже столько комнат, Что мог бы погрузить редакторов «Архитектурного обозрения» в нирвану, а настоящих архитекторов – в ступор; он видел поющие фонтаны, истекающие из живых, но лишенных коры деревьев, видел толстые ковры, неохотно отпускавшие его ноги и говорившие что-то ему тихими голосами, но так и не нашел ни кухни, ни своей собственной комнаты и не встретил ни единой живой души.
Растущая паника лишила его всякой стеснительности. Он остановился и закричал:
– Кочерыжка! Кочерыжка! – Если он действительно слышал ее голос сквозь толстую стену, то и она его может услышать. – Где ты? Ау! Кто-нибудь!
– Что вам угодно? – спросил женский голос, холодноватый и собранный, как у стюардессы, зачитывающей правила безопасности скучающим командированным в самолете. Тео посмотрел по сторонам, но не увидел ничего, кроме декоративного деревца в прямоугольной кадке.
– Вы где? – на всякий случай спросил он у дерева.
Здесь, в доме. – Спокойный голос, насколько он мог судить, исходил прямо из воздуха. – Вам требуется помощь?
– Думаю, да. А вы кто?
– Хоббани этого дома. Я знаю, вы гость графа Пижмы. Чем я могу вам помочь?
Так просто? Жаль, что он раньше не додумался.
– Не могли бы вы показать мне дорогу? Обратно в мою комнату, например?
– Разумеется. – В бестелесном голосе сквозил легкий намек на то, что ему жаль тратить свое время на такие пустяки.
– А как насчет того, чтобы выйти наружу?
– Из дома? – В голосе прорезалось чуть заметное раздражение. – Прошу прощения, но без графа Пижмы это невозможно.
– Ага. – Это уже о чем-то говорит – говорит даже больше, пожалуй, чем ему хотелось бы знать. – А кухня? Вы можете мне сказать, как пройти на кухню?
– Вы хотите пойти туда пешком?
– А как еще – на роликах, что ли? Или на вагонетке? Если это недалеко, могу и пешком.
– Я перенесу ее к вам, если пожелаете.
Час от часу не легче.
– Спасибо, я лучше сам.
– В таком случае дойдите, пожалуйста, до конца коридора и поверните направо, а затем сразу же опять направо.
– Отлично. Благодарю.
– Всегда рада служить вам.
Он не слышал, как она подошла, если она это сделала, но почувствовал, как она удалилась. Странное ощущение – как будто свет погас в доме, на который он смотрел, думая о чем-то другом.
Чертова магия. Весь этот мир на ней держится, а он ни фига в ней не смыслит. Ох и влип же он.
До кухни он добрался только с третьей попытки. «Поверните направо, а потом сразу опять направо», – сказала эта женщина, но он хоть убей не мог найти места для второго поворота. Решив придерживаться инструкции буквально, он вернулся к дереву в кадке, снова дошел до конца коридора и там повернул направо и еще раз направо, приготовясь стукнуться носом о стену – но стена вдруг расступилась перед ним.
Огромная теплая кухня со светлыми стенами и темным плиточным полом сверкала ярко начищенной медной посудой. Над большой блестящей плитой стояло на табуретке маленькое жесткошерстое существо – оно выкрикивало распоряжения куда-то в потолок и работало руками, как дирижер оркестра. За обеденным столом сидели другие персонажи – меньше десятка, но гораздо больше на вид, поскольку двое из них были ограми.
– Эй, пупсик! – крикнула Долли, чем привела медные кастрюли на крюках в состояние вибрации.
– Здорово, сосед, – пророкотал Тедди.
Их сотрапезники с интересом разглядывали застрявшего в дверях Тео – ростом с маленьких детей, круглолицые и весьма похожие на людей. Из-за их одинаковой серой униформы вся сцена напоминала обеденный перерыв в какой-нибудь инопланетной столовке. У коротышек были кустистые брови, а у мужчин – уж в этом Тео вряд ли ошибался – большие лохматые бороды.
– Можно мне войти? – спросил он.
– Само собой, – весело ответила Долли. – Мы тут как раз про тебя говорили.
– Это ты говорила, а я ел. – Тедди издал звук наподобие мусоровоза, поднимающего полный бак.
– Свет погас только там, где я был? Или у вас тоже? – Тео неожиданно для себя обрадовался этой парочке уродов.
– Последнее время это постоянно случается, – сказал Тедди. – На станции одни сачки работают. На студень бы их пустить.
– Есть хочешь? – спросила Долли у Тео.
– Если только не студень, – ответил он.
– Давай присоединяйся. – Она придвинула поближе хлебную корзинку и потеснила локтем брата, очистив для Тео кусочек скамьи между двумя их могучими серыми телами. Маленькие человечки смотрели во все глаза, как Тео втискивается туда.
«Все равно что поставить велосипед между двумя самосвалами. Если кто из них дернется, от меня только мокрое место останется».
– Сказать по правде, я здорово проголодался.
– А тебе разрешено принимать пищу? – спросила Долли. Человечки перешептывались.
– Не понял.
– Разве со смертных не слетают головы, когда они отведают нашей еды?
– Что-что?
– Ладно тебе, Долл, – вмешался Тедди. – Ничего с них головы не слетают. Просто они делаются все красные, и дух из них вон. Не только от еды. Они еще могут не тот камешек положить в рот или перескочить не через ту ветку. Мало ли от чего смертный может тут помереть.
Тео, протянувший руку за ломтем хлеба, отдернул ее.
– Это вы шутите так, да?
Один из человечков напротив влез на скамью, сравнявшись с Тео.
– Они тебя разыгрывают, недомерок. – Голос у него звучал так, словно он только что выиграл чемпионат по дыханию гелием. – Смертные не умирают от нашей еды, они просто не могут больше вернуться к себе в Морталию.
– В Морталию? – повторил другой.
– Ну да, в страну смертных.
– Много ты понимаешь, брауни. – Тедди, похоже, рассердился, но человечки, учитывая, что он мог запихнуть полдюжины из них в рот одним махом, не слишком встревожились. – Все вы круглые дураки. Нам про это мама рассказывала. Про смертного мальчика, которого звали Перси Фон. Он намазался салом и пролез в щелку из ихнего мира в наш, а потом съел гранит и помер*.
– Смертные камни не едят, дубина, – фыркнула Долли. – Правда ведь, Пупсик? Ты ведь камни не ешь?
Тео, несмотря на муки голода, расхотелось даже прикасаться к съестному. Слетевшая с плеч голова – достойное завершение нынешнего дня. Ему не совсем в это верилось, но рисковать тоже не стоило – вдруг он и правда не сможет потом вернуться домой?
– Нет, – сказал он. – Камни мы не едим.
– Шибко умная, да? Ну, значит, это не гранит был, а что-то другое, похожее. Он его съел и хотел вернуться домой, а потом упал и помер.
– Ты сказал, что они сначала красные делаются, – напомнила Долли.
– Он упал, покраснел весь и помер.
Тео сидел и слушал сквозь урчание в желудке, как они спорят у него над головой. Брауни, кажется, находили все это крайне забавным.
13
ПЕРЕМЕНА ПОГОДЫ
– Да можно тебе есть, можно, – говорила Кочерыжка, сопровождая его из кухни в лабораторию Пижмы. – Ты что ж, воздухом собрался питаться, тупица?
– Но огры сказали...
– Огры! – Она прошмыгнула через приемную так быстро, что Тео пришлось догонять ее чуть ли не бегом. – Потому-то Пижма и не стал их посылать за тобой. Даже Долли, а она по их меркам прямо гений, собственную задницу и то не найдет, пользуясь обеими руками и картой. А наш Тедди до одиннадцати не досчитает, не расстегнув штанов. – Она подтолкнула Тео к двери в лабораторию. Хозяин дома ждал их, скрестив руки на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Он нажал на одну из серебристых выпуклостей в деревянном корпусе, но если это была кнопка, то за ее нажатием ничего не последовало. Тео нажал другую и в изумлении уронил прибор на кровать, услышав оттуда шепот, звучащий как вопрос на непонятном ему языке. Устройство подскочило пару раз, натянув провод до отказа, и шепчущий голос умолк.
Выждав пару минут, Тео взял загадочный прибор в руки и нажал третью кнопку. Это тоже как будто не произвело мгновенного действия, но вскоре он ощутил, что дерево у него в руках нагревается. Он вскрикнул и снова швырнул ящик на кровать. Оттуда уже шел дым, и Тео в панике поднял его за провод.
– Вот черт! Что делать-то? – Он говорил сам с собой – плохой знак. Старина Пижма не полюбит его за то, что он спалит фамильную усадьбу.
Окаянная штука продолжала нагреваться – Тео чувствовал это за целый фут. Он задом отодвинул кровать от стены в надежде добраться до розетки, продолжая держать прибор подальше от всего, что могло воспламениться. Пока он шарил за кроватью, корпус на шнуре качнулся и стукнул его по голове. Ощущение было точно как в тот раз, когда он схватился за один из фенов Кэт, не заметив, что тот включен, и Тео взвыл от боли.
В конце концов он взялся за провод около того, что походило на розетку – деревянный квадрат, вделанный прямо в стену, – и дернул, но провод не пожелал отсоединиться. Часы снова качнулись к нему, и прядь у него на виске завилась в тугой локон. Тео уперся бедром в спинку кровати и дернул еще раз, изо всех сил. Провод оторвался с громким «поп» и вспышкой голубовато-зеленого пламени. Теперь заполыхало огнем отверстие розетки, но вскоре оно затянулось деревом и исчезло.
На конце шнура болтался совершенно бесформенный, словно от слоновьего бивня отпиленный набалдашник.
Адская машина уже успела остыть.
Тео высунул голову в коридор. Кочерыжки не было уже около часа, и он места себе не находил. Лаборатория Пижмы, или как она там называлась, находилась в той стороне, но Тео не хотелось бы усугубить неприязнь эльфа к смертным, ввалившись к нему в неподходящий момент. Лучше пройтись в другую сторону. Он ведь как будто не в плену – хотя кто знает?
Тео постоял в коридоре, который почему-то показался ему длиннее, чем в первый раз. Интересно, велик ли сам дом? И что он собой представляет – главное здание этой самой Солнечной Коммуны или отдельное строение? Хорошо бы посмотреть в окно, а на воздух выйти было бы еще лучше.
В потолочном окне виднелся кусочек неба. Сейчас, по прикидке Тео, был ранний вечер, и цвет небесного овала подтверждал это предположение.
Не помешало бы, пожалуй, бросать позади себя хлебные крошки. Это напомнило Тео, что он пока еще ничего не ел и не пил в стране эльфов, кроме речной воды, да и то случайно. «Вот она цель, – решил он. – Пойду поищу, где тут кухня».
Это, как и следовало ожидать, оказалось куда труднее, чем он думал. Дом, в отделке которого отдавалось предпочтение белой штукатурке, казался очень большим и очень бестолково распланированным. Думая, что вот сейчас, повернув за угол, он попадет в главный коридор, Тео каждый раз оказывался в комнате вроде гостиной, с бассейном и живыми деревьями, растущими в отверстиях пола, или у входа в кладовую, уставленную мешками и жестяными коробками. Здесь явно хранились съестные припасы, но многие контейнеры шевелились на полках сами собой и даже повизгивали – Тео как-то не очень хотелось проверять, что там внутри.
Еще более странными были комнаты, исчезавшие прямо у него на глазах – особенно те, где имелись окна. Кусочек неба маячил перед ним в конце длинной анфилады, но стоило Тео дойти до последней комнаты, он оказывался в другом коридоре без всяких намеков на окна. Однажды он набрел на что-то вроде салона с широкими низкими диванами и занимающим всю стену панорамным окном, где успел разглядеть вершину лесистого холма, освещенную последними лучами заката, и розовеющие облака. Но как только Тео ступил в комнату, окно превратилось в глыбу отполированного черного камня. Приняв это за фокусы поляризации, Тео опять отступил за порог, но бывшее окно, красиво отражая свет, осталось при этом матово-черным.
Может, они не хотят, чтобы он увидел что-то снаружи? Или чтобы его кто-то увидел?
Он часто слышал чьи-то голоса, но на глаза ему никто не показывался. Однажды ему даже почудился за портьерой звонкий голосок Кочерыжки, но, откинув завесу, он наткнулся на глухую стену. Ему слышались низкие голоса огров и другие, еще более странные, но все они доносились непонятно откуда. Может быть, в деревянных стропилах скрывались вентиляционные шахты, проводящие не только воздух, но и звуки? Если так, то обнаружить их он все равно не мог.
Когда свет начал меркнуть, а потом погас совсем, Тео испытал момент невыразимого ужаса. Он замер на месте, как мышь перед открывшейся кошачьей дверцей. Окружившая его тьма казалась осязаемой, но еще плотнее была полная, абсолютная тишина – ни шепотов, ни гула, только тишина преждевременного погребения. Тео острее некуда осознал свое одиночество в совершенно чужом для него месте.
Может, у них такие отключения в порядке вещей? Или дело обстоит намного хуже? Он не смел двинуться с места. Ему вспомнилась картинка из детской книжки: Тезей в темном лабиринте, не ведающий, что за спиной у него навис Минотавр.
Тео не знал, сколько времени длилось затемнение, но наконец свет зажегся опять, и он обрадовался призрачным голосам, как пришедшим домой соседям за стенкой.
Возвращение света и звуков не решило, однако, других его проблем. Он прошел уже столько комнат, Что мог бы погрузить редакторов «Архитектурного обозрения» в нирвану, а настоящих архитекторов – в ступор; он видел поющие фонтаны, истекающие из живых, но лишенных коры деревьев, видел толстые ковры, неохотно отпускавшие его ноги и говорившие что-то ему тихими голосами, но так и не нашел ни кухни, ни своей собственной комнаты и не встретил ни единой живой души.
Растущая паника лишила его всякой стеснительности. Он остановился и закричал:
– Кочерыжка! Кочерыжка! – Если он действительно слышал ее голос сквозь толстую стену, то и она его может услышать. – Где ты? Ау! Кто-нибудь!
– Что вам угодно? – спросил женский голос, холодноватый и собранный, как у стюардессы, зачитывающей правила безопасности скучающим командированным в самолете. Тео посмотрел по сторонам, но не увидел ничего, кроме декоративного деревца в прямоугольной кадке.
– Вы где? – на всякий случай спросил он у дерева.
Здесь, в доме. – Спокойный голос, насколько он мог судить, исходил прямо из воздуха. – Вам требуется помощь?
– Думаю, да. А вы кто?
– Хоббани этого дома. Я знаю, вы гость графа Пижмы. Чем я могу вам помочь?
Так просто? Жаль, что он раньше не додумался.
– Не могли бы вы показать мне дорогу? Обратно в мою комнату, например?
– Разумеется. – В бестелесном голосе сквозил легкий намек на то, что ему жаль тратить свое время на такие пустяки.
– А как насчет того, чтобы выйти наружу?
– Из дома? – В голосе прорезалось чуть заметное раздражение. – Прошу прощения, но без графа Пижмы это невозможно.
– Ага. – Это уже о чем-то говорит – говорит даже больше, пожалуй, чем ему хотелось бы знать. – А кухня? Вы можете мне сказать, как пройти на кухню?
– Вы хотите пойти туда пешком?
– А как еще – на роликах, что ли? Или на вагонетке? Если это недалеко, могу и пешком.
– Я перенесу ее к вам, если пожелаете.
Час от часу не легче.
– Спасибо, я лучше сам.
– В таком случае дойдите, пожалуйста, до конца коридора и поверните направо, а затем сразу же опять направо.
– Отлично. Благодарю.
– Всегда рада служить вам.
Он не слышал, как она подошла, если она это сделала, но почувствовал, как она удалилась. Странное ощущение – как будто свет погас в доме, на который он смотрел, думая о чем-то другом.
Чертова магия. Весь этот мир на ней держится, а он ни фига в ней не смыслит. Ох и влип же он.
До кухни он добрался только с третьей попытки. «Поверните направо, а потом сразу опять направо», – сказала эта женщина, но он хоть убей не мог найти места для второго поворота. Решив придерживаться инструкции буквально, он вернулся к дереву в кадке, снова дошел до конца коридора и там повернул направо и еще раз направо, приготовясь стукнуться носом о стену – но стена вдруг расступилась перед ним.
Огромная теплая кухня со светлыми стенами и темным плиточным полом сверкала ярко начищенной медной посудой. Над большой блестящей плитой стояло на табуретке маленькое жесткошерстое существо – оно выкрикивало распоряжения куда-то в потолок и работало руками, как дирижер оркестра. За обеденным столом сидели другие персонажи – меньше десятка, но гораздо больше на вид, поскольку двое из них были ограми.
– Эй, пупсик! – крикнула Долли, чем привела медные кастрюли на крюках в состояние вибрации.
– Здорово, сосед, – пророкотал Тедди.
Их сотрапезники с интересом разглядывали застрявшего в дверях Тео – ростом с маленьких детей, круглолицые и весьма похожие на людей. Из-за их одинаковой серой униформы вся сцена напоминала обеденный перерыв в какой-нибудь инопланетной столовке. У коротышек были кустистые брови, а у мужчин – уж в этом Тео вряд ли ошибался – большие лохматые бороды.
– Можно мне войти? – спросил он.
– Само собой, – весело ответила Долли. – Мы тут как раз про тебя говорили.
– Это ты говорила, а я ел. – Тедди издал звук наподобие мусоровоза, поднимающего полный бак.
– Свет погас только там, где я был? Или у вас тоже? – Тео неожиданно для себя обрадовался этой парочке уродов.
– Последнее время это постоянно случается, – сказал Тедди. – На станции одни сачки работают. На студень бы их пустить.
– Есть хочешь? – спросила Долли у Тео.
– Если только не студень, – ответил он.
– Давай присоединяйся. – Она придвинула поближе хлебную корзинку и потеснила локтем брата, очистив для Тео кусочек скамьи между двумя их могучими серыми телами. Маленькие человечки смотрели во все глаза, как Тео втискивается туда.
«Все равно что поставить велосипед между двумя самосвалами. Если кто из них дернется, от меня только мокрое место останется».
– Сказать по правде, я здорово проголодался.
– А тебе разрешено принимать пищу? – спросила Долли. Человечки перешептывались.
– Не понял.
– Разве со смертных не слетают головы, когда они отведают нашей еды?
– Что-что?
– Ладно тебе, Долл, – вмешался Тедди. – Ничего с них головы не слетают. Просто они делаются все красные, и дух из них вон. Не только от еды. Они еще могут не тот камешек положить в рот или перескочить не через ту ветку. Мало ли от чего смертный может тут помереть.
Тео, протянувший руку за ломтем хлеба, отдернул ее.
– Это вы шутите так, да?
Один из человечков напротив влез на скамью, сравнявшись с Тео.
– Они тебя разыгрывают, недомерок. – Голос у него звучал так, словно он только что выиграл чемпионат по дыханию гелием. – Смертные не умирают от нашей еды, они просто не могут больше вернуться к себе в Морталию.
– В Морталию? – повторил другой.
– Ну да, в страну смертных.
– Много ты понимаешь, брауни. – Тедди, похоже, рассердился, но человечки, учитывая, что он мог запихнуть полдюжины из них в рот одним махом, не слишком встревожились. – Все вы круглые дураки. Нам про это мама рассказывала. Про смертного мальчика, которого звали Перси Фон. Он намазался салом и пролез в щелку из ихнего мира в наш, а потом съел гранит и помер*.
– Смертные камни не едят, дубина, – фыркнула Долли. – Правда ведь, Пупсик? Ты ведь камни не ешь?
Тео, несмотря на муки голода, расхотелось даже прикасаться к съестному. Слетевшая с плеч голова – достойное завершение нынешнего дня. Ему не совсем в это верилось, но рисковать тоже не стоило – вдруг он и правда не сможет потом вернуться домой?
– Нет, – сказал он. – Камни мы не едим.
– Шибко умная, да? Ну, значит, это не гранит был, а что-то другое, похожее. Он его съел и хотел вернуться домой, а потом упал и помер.
– Ты сказал, что они сначала красные делаются, – напомнила Долли.
– Он упал, покраснел весь и помер.
Тео сидел и слушал сквозь урчание в желудке, как они спорят у него над головой. Брауни, кажется, находили все это крайне забавным.
13
ПЕРЕМЕНА ПОГОДЫ
– Да можно тебе есть, можно, – говорила Кочерыжка, сопровождая его из кухни в лабораторию Пижмы. – Ты что ж, воздухом собрался питаться, тупица?
– Но огры сказали...
– Огры! – Она прошмыгнула через приемную так быстро, что Тео пришлось догонять ее чуть ли не бегом. – Потому-то Пижма и не стал их посылать за тобой. Даже Долли, а она по их меркам прямо гений, собственную задницу и то не найдет, пользуясь обеими руками и картой. А наш Тедди до одиннадцати не досчитает, не расстегнув штанов. – Она подтолкнула Тео к двери в лабораторию. Хозяин дома ждал их, скрестив руки на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96