Но Цирус уже шел к ним нетвердой походкой, размахивая руками и приказывая поторопиться.
– Это все я виноват, – сокрушенно произнес Кумбер.
– Кстати, – сказал Тео Кочерыжке, – «Маргаритку» я понимаю, но зачем ты все время прибавляешь «нюх»? Что это за нюх такой?
– Это значит, что ты бастард. Не смотри на меня так, дубина, – я просто объясняю значение этого слова.
Пока они ехали по городу, Цирус все время болтал, повествуя о каких-то чудаках и связанных с ними забавных историях – Тео, возможно, тоже повеселился бы, если б знал, о ком идет речь, и хоть немножко ориентировался в мире, где все они жили. Герои Цируса, как правило, испытывали приключения не на своей территории, а там, где им вообще быть не следовало. Юмор в рассказах преобладал над опасностью, как в начале «Вестсайдской истории», но в окно автомобиля Тео видел кварталы, напоминающие ему неблагополучные районы Лос-Анджелеса – здесь, похоже, орудовали скорее «Мясники» и «Страшилы», чем «Акулы» и «Ракеты».
– А он вообще где, этот клуб-то? – спросил Тео у Кумбера.
– Не знаю толком. Далеко, наверное, – мы уже на том конце Вечера. Цирус, куда мы едем?
– В Лунный Свет, – небрежно проронил Цирус, и Кумбер встревожился – Тео видел это по его лицу.
– Не к добру это, Тео, – прошептала на ухо Кочерыжка. – Спроси его, как называется клуб.
Тео спросил, и Цирус с улыбкой налил себе еще стаканчик из встроенного в дверцу, бара.
– Вы, наверное, не слышали – его всего пару недель как открыли. «Рождество» называется – то, что надо. – Кумбер вздрогнул, а Цирус засмеялся. – Надо почаще выходить в свет Кумбер-Бумбер. Если тебя от одного названия корежит, что же будет, когда ты увидишь его изнутри?
– Но где он находится, Цирус? Я не слышал ни о каких клубах в Лунном Свете – там только башни и правительственные учреждения.
– В этом-то вся и прелесть. Клуб помещается в цоколе дома Чемерицы.
Маленькая летуница ахнула так громко, что ее услышали все, и у Тео засосало под ложечкой.
– Это плохо? – спросил он шепотом, и она прошептала в ответ:
– Хуже некуда.
– Да бросьте вы, – сказал Цирус. – К чему поднимать такой шум вокруг Чемериц? Только из-за того, что папа у них политик, а наследник малость не в себе? Зато младшие очень даже ничего, хотя и буйные. И каким еще образом кто-то из Нарциссов мог бы попасть в дом Чемерицы?
– Я не хочу туда попадать. – Кумбер сегодня явно выпил больше обыкновенного и в пути стал еще более замкнутым и неразговорчивым. – Они наши враги.
– Враги? Ты веришь во всю эту чушь насчет Войны Цветов? Говорю тебе, этого никогда не случится. В парламенте вечно идет грызня, но скорей гоблины восстанут и перебьют нас всех, чем большие дома пойдут друг на друга. Кстати, эта часть Вечера совсем заплошала, вы не находите? – На улицах виднелись в основном гоблины и прочие эльфы не совсем человеческого вида, вроде разнообразных дунов и боггартов. Стоя и даже сидя на тротуарах в резком серебряном свете фонарей, они провожали экипаж недобрыми взглядами.
Эйемон, вспомнил Тео, писал в своей книге, что Город представляет собой нечто вроде спирали.
– Дом Нарциссов находится в Сумерках, правильно? – спросил он Кочерыжку. – Здесь Вечер, а едем мы в Лунный Свет? Чем дальше, тем темнее, что ли? Должно быть еще что-то вроде Ночи?
– Не будем об этом, – сказала она.
– Почему?
– Потому.
– Перестаньте шептаться, вы двое, – сказал Цирус. – Тьфу ты пропасть, выпивка кончилась. – Он откинулся на спинку сиденья и скрестил ноги. – Что привело тебя в Город, Маргаритка?
– Он приехал со мной, – быстро вставила Кочерыжка. – Никогда здесь не бывал и захотел посмотреть достопримечательности.
– Достопримечательности! – застонал Цирус. – Теперь она потащит тебя на мост Зимней Династии, на Аллею Щеголей и так далее. Не поддавайся. Держись при мне, и я покажу тебе настоящий Город.
– Спасибо, ты очень любезен. – Тео прикидывал, как бы им поскорее избавиться от этого лордика и вернуться в дом Нарцисса. Он совсем не хотел выходить в свет – еще наткнешься на кого-нибудь из настоящих Маргариток. Хорошо бы это был такой клуб, где музыка так наяривает, что все равно ничего не слыхать – знай улыбайся и кивай, когда у тебя что-то спрашивают.
– Кстати, мы как раз въезжаем на площадь Семи Цветов, – заметил Цирус. – Ты, думаю, знаешь все эти эпизоды последней войны с великанами – атака Сладкого Горошка, битва при Сумрачном холме и прочее? – Тео ни о чем этом понятия не имел, однако кивнул с умным видом. – Так вот, все это чушь, особенно в отношении Семи Цветов – я-то знаю, ведь Нарциссы входят в эту семерку. Ну, не всё, конечно, но вот история о том, как ликовал народ, услышав о решении Семерых созвать новый парламент, – точно вранье. Это делалось втайне и только потому, что у них после победы над великанами не хватило пороху перебить друг дружку. А ликовать и вовсе никто не думал, потому что кончина короля и королевы ужаснула всех. Мой двоюродный дед Деревами клянется, что старый Отто Примула так трясся, что не мог договор подписать, и лорду Фиалке пришлось поддерживать его руку.
Тео по-прежнему ничего не понимал, ощущал только некоторый слабый резонанс с тем, что вычитал у собственного двоюродного деда. Мыслить ясно было трудно, и он жалел, что выпил вина. Легкий дождик, взбрызнувший стекла, превратил огни городского центра в размытую картину из серебряных, зеленых и голубых мазков, и снаружи стало заметно темнее, как будто они съехали с освещенной улицы на пустырь, где фонари встречаются редко. Автомобиль замедлил ход и остановился.
– Что там? – спросил Кумбер скорее растерянно, чем нервно, – но у него и причин для беспокойства было куда меньше, чем у Тео.
– Пропускной пункт, – ответил Цирус. Тео смутно различал что-то вроде стены, загораживающей дорогу. Их шофер неразборчиво поговорил о чем-то с охраной, и машина снова двинулась вперед, но уже медленнее.
– Вот вам и дом Чемерицы, – объявил Цирус. – Сумасшедшая семейка, но в стиле им не откажешь.
Тео по-прежнему ничего не видел, но тут молодой Жонкиль щелкнул пальцами, окно опустилось, и внутрь проник дождь. Сморгнув с глаз изморось, Тео увидел огромный светлый шпиль.
Этот предмет был так странен, что не сразу вписался в перспективу. Если бы здание напоминало обычный офисный небоскреб или башню старинного замка, это произошло бы сразу, но оно походило скорее на абстрактную шахматную фигуру – очень тонкую ладью или хищную королеву. При этом шпиль был не цилиндрический, как башни Нарциссов, а четырехгранный, но видимые его стороны казались не совсем прямоугольниками, хотя и начинались как таковые. Здание уходило ввысь вопреки всякому естеству – словно чья-то гигантская рука опустилась с небес, схватила башню за многоконьковую крышу, странно контрастирующую с простыми линиями стен, и утащила, как тянучку, в темное небо. Шпиль освещали искусно расставленные прожектора, в том числе и красные, и во всех его окнах было темно. Он выглядел, как панцирь инопланетного животного, или как череп с сотнями глазниц.
– Мне здесь не нравится. – Это чувство вмещало в себя больше, чем Тео мог выразить, – как будто какая-то холодная глыба вдруг опустилась на него и придавила. Башня до тошноты напоминала что-то – кажется, кошмарный сон? – но он не мог вспомнить, что именно. Он знал только, что ему трудно дышать и что ему не терпится уйти из этого места.
– Оно и неудивительно, – сказала Кочерыжка. – Семью, которая здесь проживает, приятной не назовешь. – Кумбер, глядя в окно, бормотал что-то невнятное – он таки здорово нализался.
– Погодите, вы еще клуб не видели, – отозвался Цирус, наливая себе из другой бутылки. – Вот где по-настоящему интересно.
Тео уже не раз слышал слово «интересно» как от леди Амилии, так и от ее сына – и начинал подозревать, что для него оно означает нечто совсем иное. К примеру, «ужасно». С примечанием «особенно для смертных».
– Мне что-то не хочется больше видеть ничего интересного, – заявил он, но опоздал: машина уже ехала к главным воротам. Тео предчувствовал нечто страшное, но надеялся, что это с ним происходит просто из-за непривычки к эльфийским спиртным напиткам.
Начиналось все даже хуже, чем он думал, – громадные огры светили фонарями в машину, а потом пришлось очень долго ждать. Тео был уверен, что сейчас их всех выволокут, закуют в кандалы, посадят в колодки – или что тут у них еще делают с объявленными в розыск преступниками. Кочерыжка, вся напружиненная, копошилась у него на плече. Тео вспомнил, что шофера в глаза не видел – что, если у них за баранкой сидит мертвенно-бледный щельник, и все это было затеяно, чтобы заманить его, Тео, в западню? Но тут огры расступились, и автомобиль опять двинулся вперед – сначала под дождем, лупящим в лобовое стекло, потом по темному и устрашающе длинному туннелю, выплюнувшему их на подземную парковку секунд за пять перед тем, как паранойя Тео дошла до критической точки. Как в тумане, он вылез следом за Кумбером Осокой, которому этого хотелось не больше, чем ему, – Цирус чуть ли не силой выпихнул их из машины. В гулком, залитом серебристым светом гараже Тео оглянулся, но так и не разглядел водителя за темными стеклами.
Музыка уже давала о себе знать, пока они ждали лифта, – что-то тяжелое ритмично содрогалось над потолком, словно стремясь вырваться на волю. К ним присоединилась еще одна кучка золотой молодежи – все они смеялись и болтали на сленге, из которого Тео ни слова не понимал. Он, как неживой, позволил затолкать себя в лифт.
Двери открылись, и шум ударил в него, как взрывная волна, – грохочущие басы и не до конца воспринимаемые им полиритмы, венчаемые трелями духового инструмента вроде кларнета. Две серые ручищи обшарили его грубо, но бегло и протолкнули навстречу шуму и мигающим огням, в толпу экстравагантно одетых (местами почти раздетых) и поголовно прекрасных молодых эльфов.
Церковь, что ли? Судя по названию, он ожидал чего-то другого, какого-нибудь черного рождественского юмора – Санта в роли серийного убийцы, расчлененные эльфы, черная мишура и обугленные елки. Вместо этого он оказался в, довольно просторной епископальной церкви с подсвеченными витражами. Над скромным алтарем висело большое распятие, от которого даже самые разудалые танцующие пары держались на почтительном расстоянии, хотя распятый Христос не принадлежал к тем истерзанным и окровавленным его подобиям, которые Тео видел в мексиканских церквах. Он хотел сказать что-то на этот счет Кумберу Осоке – вернее, прокричать, – но феришер привалился к нему в полуобморочном состоянии, бормоча:
– Ужас, ужас!
– Его надо вывести отсюда, – ввинтился в ухо голос Кочерыжки.
– Ему плохо из-за выпивки?
– Нет, из-за этого. – Она показала на распятие. – Они все ненормальные тут. Больные.
Он вспомнил, как она просила его не божиться, и понял, что именно христианская символика придает этому месту завлекательно-жуткий характер. Дело не в празднике Рождества, не в страшных игрушках и зарезанных детях, а в религии как таковой.
– Вы куда это? – заорал Цирус, уже со стаканом в руке. – Здорово, правда? А играть пригласили Епископа Сильвера. Сейчас старые музыкальные чары в моде, и за ним все гоняются. Самый крутой музкузнец во всем городе и выдает собственные фантазмы.
Тео покивал, догадываясь, что фантазмы – это прозрачные светящиеся фигуры, парящие над танцполом. Музыка, бесспорно, была интересной – он различал самые разнообразные фрагментарные резонансы и чувствовал, что не все в них доступно слуху. Ему очень хотелось бы разобраться в этом, но не здесь и не сейчас.
– Да, здорово, – проорал он в ответ.
– Принести вам что-нибудь выпить?
– Кумберу что-то нехорошо. – Тео удерживал феришера в вертикальном положении. Ему и раньше приходилось это делать, но он впервые выводил кого-то из клуба по причине избытка святости. – Есть тут другое помещение?
– А ты молодец, сельский житель, – засмеялся Цирус. – Крепче, чем кажешься с виду, а? Наверху вроде бы есть тихое местечко. Я к вам тоже приду, только с друзьями пообщаюсь.
Верхняя комната помещалась как раз над танцполом, и говорить в ней было немногим легче, зато хотя бы распятия не было видно. Тео усадил Кумбера за столик в углу, а Кочерыжка обмахивала феришера крылышками, пока он немного не пришел в себя.
– Извините, – пробормотал он, – но такое мне не под силу.
– Все в порядке, – сказал Тео. – Может, воды принести?
– Нет, покрепче чего-нибудь.
– Ты уверен?
– Так мне легче будет выдержать, – мрачно кивнул феришер. – Сразу все равно не уйдешь.
– Почему бы нам не уехать домой самостоятельно? Поймаем такси или что-то в этом роде...
– А платить чем, парниша? У тебя, думаю, ни единой бирки – а у тебя, Кумбер?
Я все оставил на столе в ресторане. Цирус может пользоваться кредитом, но я-то не наследник Жонкилей. Придется ждать его, чтобы отвез нас домой. Выпить за его счет я совсем не против.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Это все я виноват, – сокрушенно произнес Кумбер.
– Кстати, – сказал Тео Кочерыжке, – «Маргаритку» я понимаю, но зачем ты все время прибавляешь «нюх»? Что это за нюх такой?
– Это значит, что ты бастард. Не смотри на меня так, дубина, – я просто объясняю значение этого слова.
Пока они ехали по городу, Цирус все время болтал, повествуя о каких-то чудаках и связанных с ними забавных историях – Тео, возможно, тоже повеселился бы, если б знал, о ком идет речь, и хоть немножко ориентировался в мире, где все они жили. Герои Цируса, как правило, испытывали приключения не на своей территории, а там, где им вообще быть не следовало. Юмор в рассказах преобладал над опасностью, как в начале «Вестсайдской истории», но в окно автомобиля Тео видел кварталы, напоминающие ему неблагополучные районы Лос-Анджелеса – здесь, похоже, орудовали скорее «Мясники» и «Страшилы», чем «Акулы» и «Ракеты».
– А он вообще где, этот клуб-то? – спросил Тео у Кумбера.
– Не знаю толком. Далеко, наверное, – мы уже на том конце Вечера. Цирус, куда мы едем?
– В Лунный Свет, – небрежно проронил Цирус, и Кумбер встревожился – Тео видел это по его лицу.
– Не к добру это, Тео, – прошептала на ухо Кочерыжка. – Спроси его, как называется клуб.
Тео спросил, и Цирус с улыбкой налил себе еще стаканчик из встроенного в дверцу, бара.
– Вы, наверное, не слышали – его всего пару недель как открыли. «Рождество» называется – то, что надо. – Кумбер вздрогнул, а Цирус засмеялся. – Надо почаще выходить в свет Кумбер-Бумбер. Если тебя от одного названия корежит, что же будет, когда ты увидишь его изнутри?
– Но где он находится, Цирус? Я не слышал ни о каких клубах в Лунном Свете – там только башни и правительственные учреждения.
– В этом-то вся и прелесть. Клуб помещается в цоколе дома Чемерицы.
Маленькая летуница ахнула так громко, что ее услышали все, и у Тео засосало под ложечкой.
– Это плохо? – спросил он шепотом, и она прошептала в ответ:
– Хуже некуда.
– Да бросьте вы, – сказал Цирус. – К чему поднимать такой шум вокруг Чемериц? Только из-за того, что папа у них политик, а наследник малость не в себе? Зато младшие очень даже ничего, хотя и буйные. И каким еще образом кто-то из Нарциссов мог бы попасть в дом Чемерицы?
– Я не хочу туда попадать. – Кумбер сегодня явно выпил больше обыкновенного и в пути стал еще более замкнутым и неразговорчивым. – Они наши враги.
– Враги? Ты веришь во всю эту чушь насчет Войны Цветов? Говорю тебе, этого никогда не случится. В парламенте вечно идет грызня, но скорей гоблины восстанут и перебьют нас всех, чем большие дома пойдут друг на друга. Кстати, эта часть Вечера совсем заплошала, вы не находите? – На улицах виднелись в основном гоблины и прочие эльфы не совсем человеческого вида, вроде разнообразных дунов и боггартов. Стоя и даже сидя на тротуарах в резком серебряном свете фонарей, они провожали экипаж недобрыми взглядами.
Эйемон, вспомнил Тео, писал в своей книге, что Город представляет собой нечто вроде спирали.
– Дом Нарциссов находится в Сумерках, правильно? – спросил он Кочерыжку. – Здесь Вечер, а едем мы в Лунный Свет? Чем дальше, тем темнее, что ли? Должно быть еще что-то вроде Ночи?
– Не будем об этом, – сказала она.
– Почему?
– Потому.
– Перестаньте шептаться, вы двое, – сказал Цирус. – Тьфу ты пропасть, выпивка кончилась. – Он откинулся на спинку сиденья и скрестил ноги. – Что привело тебя в Город, Маргаритка?
– Он приехал со мной, – быстро вставила Кочерыжка. – Никогда здесь не бывал и захотел посмотреть достопримечательности.
– Достопримечательности! – застонал Цирус. – Теперь она потащит тебя на мост Зимней Династии, на Аллею Щеголей и так далее. Не поддавайся. Держись при мне, и я покажу тебе настоящий Город.
– Спасибо, ты очень любезен. – Тео прикидывал, как бы им поскорее избавиться от этого лордика и вернуться в дом Нарцисса. Он совсем не хотел выходить в свет – еще наткнешься на кого-нибудь из настоящих Маргариток. Хорошо бы это был такой клуб, где музыка так наяривает, что все равно ничего не слыхать – знай улыбайся и кивай, когда у тебя что-то спрашивают.
– Кстати, мы как раз въезжаем на площадь Семи Цветов, – заметил Цирус. – Ты, думаю, знаешь все эти эпизоды последней войны с великанами – атака Сладкого Горошка, битва при Сумрачном холме и прочее? – Тео ни о чем этом понятия не имел, однако кивнул с умным видом. – Так вот, все это чушь, особенно в отношении Семи Цветов – я-то знаю, ведь Нарциссы входят в эту семерку. Ну, не всё, конечно, но вот история о том, как ликовал народ, услышав о решении Семерых созвать новый парламент, – точно вранье. Это делалось втайне и только потому, что у них после победы над великанами не хватило пороху перебить друг дружку. А ликовать и вовсе никто не думал, потому что кончина короля и королевы ужаснула всех. Мой двоюродный дед Деревами клянется, что старый Отто Примула так трясся, что не мог договор подписать, и лорду Фиалке пришлось поддерживать его руку.
Тео по-прежнему ничего не понимал, ощущал только некоторый слабый резонанс с тем, что вычитал у собственного двоюродного деда. Мыслить ясно было трудно, и он жалел, что выпил вина. Легкий дождик, взбрызнувший стекла, превратил огни городского центра в размытую картину из серебряных, зеленых и голубых мазков, и снаружи стало заметно темнее, как будто они съехали с освещенной улицы на пустырь, где фонари встречаются редко. Автомобиль замедлил ход и остановился.
– Что там? – спросил Кумбер скорее растерянно, чем нервно, – но у него и причин для беспокойства было куда меньше, чем у Тео.
– Пропускной пункт, – ответил Цирус. Тео смутно различал что-то вроде стены, загораживающей дорогу. Их шофер неразборчиво поговорил о чем-то с охраной, и машина снова двинулась вперед, но уже медленнее.
– Вот вам и дом Чемерицы, – объявил Цирус. – Сумасшедшая семейка, но в стиле им не откажешь.
Тео по-прежнему ничего не видел, но тут молодой Жонкиль щелкнул пальцами, окно опустилось, и внутрь проник дождь. Сморгнув с глаз изморось, Тео увидел огромный светлый шпиль.
Этот предмет был так странен, что не сразу вписался в перспективу. Если бы здание напоминало обычный офисный небоскреб или башню старинного замка, это произошло бы сразу, но оно походило скорее на абстрактную шахматную фигуру – очень тонкую ладью или хищную королеву. При этом шпиль был не цилиндрический, как башни Нарциссов, а четырехгранный, но видимые его стороны казались не совсем прямоугольниками, хотя и начинались как таковые. Здание уходило ввысь вопреки всякому естеству – словно чья-то гигантская рука опустилась с небес, схватила башню за многоконьковую крышу, странно контрастирующую с простыми линиями стен, и утащила, как тянучку, в темное небо. Шпиль освещали искусно расставленные прожектора, в том числе и красные, и во всех его окнах было темно. Он выглядел, как панцирь инопланетного животного, или как череп с сотнями глазниц.
– Мне здесь не нравится. – Это чувство вмещало в себя больше, чем Тео мог выразить, – как будто какая-то холодная глыба вдруг опустилась на него и придавила. Башня до тошноты напоминала что-то – кажется, кошмарный сон? – но он не мог вспомнить, что именно. Он знал только, что ему трудно дышать и что ему не терпится уйти из этого места.
– Оно и неудивительно, – сказала Кочерыжка. – Семью, которая здесь проживает, приятной не назовешь. – Кумбер, глядя в окно, бормотал что-то невнятное – он таки здорово нализался.
– Погодите, вы еще клуб не видели, – отозвался Цирус, наливая себе из другой бутылки. – Вот где по-настоящему интересно.
Тео уже не раз слышал слово «интересно» как от леди Амилии, так и от ее сына – и начинал подозревать, что для него оно означает нечто совсем иное. К примеру, «ужасно». С примечанием «особенно для смертных».
– Мне что-то не хочется больше видеть ничего интересного, – заявил он, но опоздал: машина уже ехала к главным воротам. Тео предчувствовал нечто страшное, но надеялся, что это с ним происходит просто из-за непривычки к эльфийским спиртным напиткам.
Начиналось все даже хуже, чем он думал, – громадные огры светили фонарями в машину, а потом пришлось очень долго ждать. Тео был уверен, что сейчас их всех выволокут, закуют в кандалы, посадят в колодки – или что тут у них еще делают с объявленными в розыск преступниками. Кочерыжка, вся напружиненная, копошилась у него на плече. Тео вспомнил, что шофера в глаза не видел – что, если у них за баранкой сидит мертвенно-бледный щельник, и все это было затеяно, чтобы заманить его, Тео, в западню? Но тут огры расступились, и автомобиль опять двинулся вперед – сначала под дождем, лупящим в лобовое стекло, потом по темному и устрашающе длинному туннелю, выплюнувшему их на подземную парковку секунд за пять перед тем, как паранойя Тео дошла до критической точки. Как в тумане, он вылез следом за Кумбером Осокой, которому этого хотелось не больше, чем ему, – Цирус чуть ли не силой выпихнул их из машины. В гулком, залитом серебристым светом гараже Тео оглянулся, но так и не разглядел водителя за темными стеклами.
Музыка уже давала о себе знать, пока они ждали лифта, – что-то тяжелое ритмично содрогалось над потолком, словно стремясь вырваться на волю. К ним присоединилась еще одна кучка золотой молодежи – все они смеялись и болтали на сленге, из которого Тео ни слова не понимал. Он, как неживой, позволил затолкать себя в лифт.
Двери открылись, и шум ударил в него, как взрывная волна, – грохочущие басы и не до конца воспринимаемые им полиритмы, венчаемые трелями духового инструмента вроде кларнета. Две серые ручищи обшарили его грубо, но бегло и протолкнули навстречу шуму и мигающим огням, в толпу экстравагантно одетых (местами почти раздетых) и поголовно прекрасных молодых эльфов.
Церковь, что ли? Судя по названию, он ожидал чего-то другого, какого-нибудь черного рождественского юмора – Санта в роли серийного убийцы, расчлененные эльфы, черная мишура и обугленные елки. Вместо этого он оказался в, довольно просторной епископальной церкви с подсвеченными витражами. Над скромным алтарем висело большое распятие, от которого даже самые разудалые танцующие пары держались на почтительном расстоянии, хотя распятый Христос не принадлежал к тем истерзанным и окровавленным его подобиям, которые Тео видел в мексиканских церквах. Он хотел сказать что-то на этот счет Кумберу Осоке – вернее, прокричать, – но феришер привалился к нему в полуобморочном состоянии, бормоча:
– Ужас, ужас!
– Его надо вывести отсюда, – ввинтился в ухо голос Кочерыжки.
– Ему плохо из-за выпивки?
– Нет, из-за этого. – Она показала на распятие. – Они все ненормальные тут. Больные.
Он вспомнил, как она просила его не божиться, и понял, что именно христианская символика придает этому месту завлекательно-жуткий характер. Дело не в празднике Рождества, не в страшных игрушках и зарезанных детях, а в религии как таковой.
– Вы куда это? – заорал Цирус, уже со стаканом в руке. – Здорово, правда? А играть пригласили Епископа Сильвера. Сейчас старые музыкальные чары в моде, и за ним все гоняются. Самый крутой музкузнец во всем городе и выдает собственные фантазмы.
Тео покивал, догадываясь, что фантазмы – это прозрачные светящиеся фигуры, парящие над танцполом. Музыка, бесспорно, была интересной – он различал самые разнообразные фрагментарные резонансы и чувствовал, что не все в них доступно слуху. Ему очень хотелось бы разобраться в этом, но не здесь и не сейчас.
– Да, здорово, – проорал он в ответ.
– Принести вам что-нибудь выпить?
– Кумберу что-то нехорошо. – Тео удерживал феришера в вертикальном положении. Ему и раньше приходилось это делать, но он впервые выводил кого-то из клуба по причине избытка святости. – Есть тут другое помещение?
– А ты молодец, сельский житель, – засмеялся Цирус. – Крепче, чем кажешься с виду, а? Наверху вроде бы есть тихое местечко. Я к вам тоже приду, только с друзьями пообщаюсь.
Верхняя комната помещалась как раз над танцполом, и говорить в ней было немногим легче, зато хотя бы распятия не было видно. Тео усадил Кумбера за столик в углу, а Кочерыжка обмахивала феришера крылышками, пока он немного не пришел в себя.
– Извините, – пробормотал он, – но такое мне не под силу.
– Все в порядке, – сказал Тео. – Может, воды принести?
– Нет, покрепче чего-нибудь.
– Ты уверен?
– Так мне легче будет выдержать, – мрачно кивнул феришер. – Сразу все равно не уйдешь.
– Почему бы нам не уехать домой самостоятельно? Поймаем такси или что-то в этом роде...
– А платить чем, парниша? У тебя, думаю, ни единой бирки – а у тебя, Кумбер?
Я все оставил на столе в ресторане. Цирус может пользоваться кредитом, но я-то не наследник Жонкилей. Придется ждать его, чтобы отвез нас домой. Выпить за его счет я совсем не против.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96