В документе приведены уравнения для игры на проигрыш. Я преобразовала конечное уравнение и получила условия для игры на выигрыш.
– Понимаю.
– Это было очень интересно.
– Хм… хм… хм.
– Особенно концепция нимфомации.
– О да!
– Мне удалось открыть только один документ. Почему вы засекретили другие работы? Хотя подождите! Я догадалась. Это домашнее задание можно было выполнить только ознакомившись с концепциями нимфомации и лабиринта любви. Чтобы усложнить за дачу, вы скрыли всю информацию и оставили доступной лишь одну статью. Как хитро!
– Неплохая догадка. Но дело тут не только в подсказке. Мои исследования нимфомации выходят за рамки традиционной науки. Это опасное знание.
– Значит, вы оставили один из документов открытым, чтобы ваши студенты могли отыскать его?
– Не все студенты, мисс Лав.
– Вы выбрали меня? Компьютер…
– Я хочу сказать, что только вы получили задание об игре на выигрыш. Остальным были даны простые упражнения по теме хаотической экономики.
– Рискованно. Ведь мы могли сравнить задания?
– Вы никогда не делали этого. Разве не так? Вы слишком ревностно относитесь к учебе.
– Но почему я? В чем причина такого выбора?
Профессор Хэкл медленно встал из-за стола и подошел к окну. Когда он наконец заговорил, его голос был печальным и тихим.
– Посмотрите на эти толпы внизу. Студенты! Они идут на лекции, несут на проверку задания. Славные студенты! Город выглядел бы мертвым без сентябрьских пополнений.
Он повернулся и взглянул на девушку.
– Юность, Дейзи! Это юные умные люди, которым хочется учиться!
Он впервые называл ее по имени.
– Ежегодно к нам поступают сотни новых студентов, и каждый приезжает со своей надеждой, со своей мечтой об учебе. О, я знаю, многие из них теряют энтузиазм. Однако небольшой процент сохранит эту искру на всю жизнь, открывая нечто неизведанное: способы, карты, новые пути для исследования Вселенной. Я выискиваю лучших и помогаю им развить талант. Таково мое предназначение. Мне верится, что вы можете стать замечательной студенткой. Вам хотелось бы этого?
Дейзи смущенно кивнула.
– Хорошо. Я начинаю новый проект. Он связан со взломом игровой системы АнноДомино. Предлагаю вам войти в мою команду.
– Но никто и никогда…
– Я думаю, вы заметили сходство между лотереей и моими разработками?
– Вы считаете, что кто-то украл ваши идеи? Неужели Мистер Миллион?
Дейзи старательно следила за голосом.
– Возможно, – ответил Хэкл. – Если только мы с ним не начинали вместе.
– Значит, вы хотите выиграть главный приз и возместить свои потери? И даже готовы пойти на нарушение закона? Я не уверена, что соглашусь…
– Мой проект не имеет отношения к выигрышу. У меня достаточно денег, и месть здесь тоже ни при чем.
– Тогда зачем вам взлом системы?
– Я хочу выяснить личность Мистера Миллиона и уничтожить его лотерею. Это мой долг чести.
– Домино удачи – обычная игра. Я не понимаю…
– Подойдите сюда.
Хэкл сел перед компьютером, и Дейзи встала за его спиной. Профессор нажал несколько клавиш. Вместо документа с домашним заданием на экране появилась таблица.
– Это список людей, выигравших призовые половинки, – пояснил Макс Хэкл. – Справа указано количество их выигрышей.
– Разве такая информация доступна для широкой публики? Вы могли узнать имена и фамилии, но откуда у вас количество выигрышей?
– При таком низком уровне защиты мне не составило труда взломать их базу данных. Теперь взгляните на экран. Как видите, большинство счастливчиков выигрывали приз только однажды, что вполне согласуется с законами случайности. Но посмотрите сюда. Здесь мы видим тех, кто выиграл дважды.
Нажав на клавишу, профессор выделил в списке несколько имен.
– Таких у нас десять. Думаю, вы согласитесь, что эти данные растягивают оболочку вероятности за грань допустимых пределов…
– Я знаю одного из них, – сказала Дейзи.
– Знаете?
– Да. Эдди Ирвелла.
– Вы лично знаете его?
– Нет. Только имя. Не спрашивайте меня о подробностях. Я не помню, где слышала о нем.
– Прошу вас, напрягите память. Это может оказаться важной информацией.
– Странно, что так много людей выигрывали дважды, – сказала Дейзи. – По моим грубым подсчетам, их быть не больше двух.
– Я согласен с вами. Давайте назовем это меткой аномалии. А что вы скажете о данном результате?
Хэкл выделил в списке два имени.
– Дженис Элбрайт и Джеральд Хенсон. Каждый из них выиграл по три призовые половинки.
– Нет! Такого быть не может!
– Неужели? Разве вы еще не поняли, что Домино Удачи не следует обычным правилам? Иногда вера в победу увеличивает вероятность выигрыша.
– Только в том случае, если игра проводится на основе ваших разработок.
– Хорошо. Допустим, я ошибся. Тогда взгляните на следующий список.
Он щелкнул кнопкой мыши и открыл новое окно.
– Здесь перечислены жертвы так называемых убийств из зависти. Пятнадцать игроков, найденных с призовыми костяшками в руках. Присмотритесь к именам.
Дейзи взглянула на список. Двое из погибших уже упоминались в их беседе.
– Я не совсем понимаю…
– Все очень просто. Элбрайт и Хенсон были убиты после трехкратных выигрышей. Это можно объяснить теорией вероятности? Вряд ли! Значит, еще одна метка аномалии.
Хэкл выключил компьютер.
– Вашим следующим заданием будет сбор данных о судьбах людей, выигравших призовые половинки. Вы согласны?
Дейзи обошла стол и села в кресло напротив профессора.
– Хорошо, – сказала она. – Но эту пару как раз и убили за то, что они трижды выиграли приз. Чрезмерная зависть.
– Возможно. Я постараюсь разузнать адреса тех десяти счастливчиков, которые имеют по два выигрыша. Скажите, если один из них выиграет в третий раз и затем его убьют, вы измените свое мнение?
– О чем вы говорите? Вы считаете, что эти убийства совершает АнноДомино?
– Да, я так думаю. Под прикрытием убийств из зависти. Что касается полиции, то она прикормлена организаторами лотереи и бездействует.
– Нет. Это может навредить репутации Мистера Миллиона. Зачем ему убивать игроков?
– Я полагаю, вы слышали о баловнях фортуны?
– О врожденных везунчиках? Конечно. Вы считаете, они действительно бывают?
– А как еще объяснить наличие игроков с тремя призовыми выигрышами? Что бы вы делали на месте Мистера Миллиона? Позволили бы этим вымогателям расхищать ваши деньги? Конечно, нет. АнноДомино устраняет везучих понтеров. Агенты компании убивают носителей удачи. Теперь вы понимаете безотлагательность проблемы? Лично я не могу оставаться в стороне, наблюдая, как гибнут невинные люди. Да и как бы я мог позволить такую несправедливость?
Поразмышляв над словами профессора, Дейзи решила не делать поспешных выводов. Прежде всего речь шла о чужом описании мира. В нем не было законов математики. Она не видела причин для участия в сомнительном проекте Хэкла. Не видела мотивов, которыми могла бы руководствоваться в будущем. Да, он собрал какую-то статистику, однако ее смысловое наполнение было недостаточным. К тому же Хэкл говорил об убийствах!
– Вы не убедили меня, профессор.
– Конечно, я понимаю. Но это только начало…
– Никто не знает истинную личность Мистера Миллиона. Его безопасность обеспечивается на правительственном уровне. Нам не взломать такую защиту.
– Взломать можно все что угодно. Что касается Мистера Миллиона, то я знаю, кто он такой.
– Вы знаете?
– Думаю, да.
– А мне расскажете?
Какое-то время Хэкл смотрел на Дейзи, словно изучал ее – словно решал запутанное уравнение. Затем он начал свою историю.
Играй и выигрывай
В детстве я был ужасным ребенком, с явной тягой ко всему плохому и с презрительным отвращением ко всему хорошему. В этом можно винить мое воспитание или место рождения. Или даже время рождения – 1941 год. Я и мои сверстники были зачаты войной. Впрочем, мне не нужны оправдания. Будучи ребенком, я всего добивался сам и, естественно, интересовался только своей персоной. Моим кредо был лозунг: «Пусть мир катится в задницу». Поверьте, я знал такие слова с четырехлетнего возраста. С моим появлением начальная школа стала зоной бедствия. Я не желал учиться и не давал заниматься другим. Учителей это мало тревожило. Они тоже барахтались в помойной яме Дройлсдена и считали школу питомником для идиотов. Богом проклятая свалка никому не нужных душ. Поймите, это ключ к объяснению того, что случилось позже. Никто бы даже пальцем не пошевелил, если бы вместо учебы мы однажды поубивали друг друга. Могу честно сказать, что когда в семилетнем возрасте я отправился в младшую школу, мое знание мира ограничивалось кончиком носа. Я с трудом писал свое имя и не верил, что когда-нибудь научусь сложению простейших чисел. Забавно, но в классе я не считался самым худшим учеником, хотя и находился в списке неуспевающих.
Младшая школа ничего не изменила. Учителя заботились о нас еще меньше, чем в начальной школе. Я подозреваю, что они видели в детях потенциальных бродяг и поэтому не давали им даже унции знаний. Мой первый год обучения запомнился мне только радостью от наступления летних каникул. Я не хотел возвращаться в школу, считая дальнейшую учебу абсолютно бессмысленной. Однако угрозы отца и порка ремнем заставили меня вернуться в класс. Он теперь назывался 2 «С», и в первый же день директор школы сообщил нам о том, что у нас будет новая учительница. Он сказал, что она займется нашим воспитанием. Мы решили превратить ее жизнь в невыносимый ад. Именно по этой причине от нас и ушла наша прежняя учительница. Директор познакомил нас с мисс Сейер. Она показалась нам слишком молодой. Я думаю, в ту пору ей было не больше двадцати. Никто не знал, откуда она приехала и по какой причине устроилась работать в школе. Вполне возможно, это было ее наказанием за какое-то преступление. Директор оставил нас с ней и ушел.
Мисс Сейер осмотрела класс и улыбнулась. Некоторые девочки начали хихикать. Она даже не сказала нам «привет» и не сделала перекличку по именам и фамилиям. Я никогда не забуду ее первые слова:
– Кто может сказать мне, сколько детей в этой комнате?
Она смутила нас настолько, что некоторые ребята привстали с мест и попытались посчитать количество учащихся. Я оказался одним из них, но самым большим числом у меня было тринадцать.
– Кто может ответить?
Все промолчали.
– Хорошо, тогда я сама скажу результат. В этой комнате двадцать восемь детей. А кто-нибудь из вас играл в домино?
Конечно, мы играли. Многие ребята подняли руки.
– Отлично. Потому что я принесла с собой коробку домино.
Конечно, она заинтриговала нас. Мы ожидали каких-то забав. Мы привыкли к настольным играм, потому что в начальной школе они входили в программу обучения. Мисс Сейер начала доставать домино из коробки. Она опускала костяшки на стол – точками вниз – и считала вслух: «Один… два… три… четыре… пять… шесть…» И так далее до последней двадцать восьмой косточки.
– Разве не здорово? Если кто-то спросит вас о количестве школьников в вашем классе, вы можете сказать, что их столько же, сколько костяшек в домино. Вот они будут удивляться, верно? Возможно, эти люди даже не знают, сколько косточек в домино. А вы, не говоря самого ответа, дадите им подсказку.
К тому времени мы смотрели на нее, разинув рты. Однако следующий поступок учительницы удивил нас еще больше. Она разложила на столе двадцать восемь костяшек и размешала их, чтобы мы не знали, где какая кость. Затем она попросила каждого из нас подойти к столу и выбрать наугад ту костяшку, которая нам понравится.
– Но делайте это тщательно, – предупредила она, – потому что вы выбираете свое число. И оно будет вашим до тех пор, пока вы не покинете меня. Ну, кто начнет игру?
После небольшой паузы одна из девочек вышла вперед. Насколько я помню, это была Сьюзен Прентис. Она выбрала домино, и мисс Сейер попросила ее объявить свои числа классу.
– Пять-пусто, – сказала Сьюзен.
– Хорошо, – ответила учительница, – но с этого момента мы будем называть пустышку по-другому. Мы будем назвать ее зеро!
– Пять-зеро, – повторила Сьюзен.
Затем к столу подбежала группа нетерпеливых ребят. Они хватали домино и называли числа вслух. Четыре-один. Шесть-два. Три-один. Четыре-три. Два-два. Здесь мисс Сейер остановила нас и сказала, что костяшки с дублями имеют особое значение. Она дала парню, который выбрал кость два-два, большую плитку шоколада. Ух! После этого всем нам захотелось найти остальные дубли.
Когда несколько ребят выбрали косточки домино, мисс Сейер снова остановила игру. Она указала на подошедшего к ней мальчика и спросила у класса:
– Кто может сказать, какое домино он хочет выбрать? – Все притихли. Откуда нам это было знать? Но кто-то выкрикнул предположение: «Шесть-шесть!» Кричал Пол Мэлторп. Помните, я говорил, что в классе были дети, учившиеся хуже меня. Я как раз и имел в виду Пола Мэлторпа. Можно сказать, что он впервые ответил на вопрос учительницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Понимаю.
– Это было очень интересно.
– Хм… хм… хм.
– Особенно концепция нимфомации.
– О да!
– Мне удалось открыть только один документ. Почему вы засекретили другие работы? Хотя подождите! Я догадалась. Это домашнее задание можно было выполнить только ознакомившись с концепциями нимфомации и лабиринта любви. Чтобы усложнить за дачу, вы скрыли всю информацию и оставили доступной лишь одну статью. Как хитро!
– Неплохая догадка. Но дело тут не только в подсказке. Мои исследования нимфомации выходят за рамки традиционной науки. Это опасное знание.
– Значит, вы оставили один из документов открытым, чтобы ваши студенты могли отыскать его?
– Не все студенты, мисс Лав.
– Вы выбрали меня? Компьютер…
– Я хочу сказать, что только вы получили задание об игре на выигрыш. Остальным были даны простые упражнения по теме хаотической экономики.
– Рискованно. Ведь мы могли сравнить задания?
– Вы никогда не делали этого. Разве не так? Вы слишком ревностно относитесь к учебе.
– Но почему я? В чем причина такого выбора?
Профессор Хэкл медленно встал из-за стола и подошел к окну. Когда он наконец заговорил, его голос был печальным и тихим.
– Посмотрите на эти толпы внизу. Студенты! Они идут на лекции, несут на проверку задания. Славные студенты! Город выглядел бы мертвым без сентябрьских пополнений.
Он повернулся и взглянул на девушку.
– Юность, Дейзи! Это юные умные люди, которым хочется учиться!
Он впервые называл ее по имени.
– Ежегодно к нам поступают сотни новых студентов, и каждый приезжает со своей надеждой, со своей мечтой об учебе. О, я знаю, многие из них теряют энтузиазм. Однако небольшой процент сохранит эту искру на всю жизнь, открывая нечто неизведанное: способы, карты, новые пути для исследования Вселенной. Я выискиваю лучших и помогаю им развить талант. Таково мое предназначение. Мне верится, что вы можете стать замечательной студенткой. Вам хотелось бы этого?
Дейзи смущенно кивнула.
– Хорошо. Я начинаю новый проект. Он связан со взломом игровой системы АнноДомино. Предлагаю вам войти в мою команду.
– Но никто и никогда…
– Я думаю, вы заметили сходство между лотереей и моими разработками?
– Вы считаете, что кто-то украл ваши идеи? Неужели Мистер Миллион?
Дейзи старательно следила за голосом.
– Возможно, – ответил Хэкл. – Если только мы с ним не начинали вместе.
– Значит, вы хотите выиграть главный приз и возместить свои потери? И даже готовы пойти на нарушение закона? Я не уверена, что соглашусь…
– Мой проект не имеет отношения к выигрышу. У меня достаточно денег, и месть здесь тоже ни при чем.
– Тогда зачем вам взлом системы?
– Я хочу выяснить личность Мистера Миллиона и уничтожить его лотерею. Это мой долг чести.
– Домино удачи – обычная игра. Я не понимаю…
– Подойдите сюда.
Хэкл сел перед компьютером, и Дейзи встала за его спиной. Профессор нажал несколько клавиш. Вместо документа с домашним заданием на экране появилась таблица.
– Это список людей, выигравших призовые половинки, – пояснил Макс Хэкл. – Справа указано количество их выигрышей.
– Разве такая информация доступна для широкой публики? Вы могли узнать имена и фамилии, но откуда у вас количество выигрышей?
– При таком низком уровне защиты мне не составило труда взломать их базу данных. Теперь взгляните на экран. Как видите, большинство счастливчиков выигрывали приз только однажды, что вполне согласуется с законами случайности. Но посмотрите сюда. Здесь мы видим тех, кто выиграл дважды.
Нажав на клавишу, профессор выделил в списке несколько имен.
– Таких у нас десять. Думаю, вы согласитесь, что эти данные растягивают оболочку вероятности за грань допустимых пределов…
– Я знаю одного из них, – сказала Дейзи.
– Знаете?
– Да. Эдди Ирвелла.
– Вы лично знаете его?
– Нет. Только имя. Не спрашивайте меня о подробностях. Я не помню, где слышала о нем.
– Прошу вас, напрягите память. Это может оказаться важной информацией.
– Странно, что так много людей выигрывали дважды, – сказала Дейзи. – По моим грубым подсчетам, их быть не больше двух.
– Я согласен с вами. Давайте назовем это меткой аномалии. А что вы скажете о данном результате?
Хэкл выделил в списке два имени.
– Дженис Элбрайт и Джеральд Хенсон. Каждый из них выиграл по три призовые половинки.
– Нет! Такого быть не может!
– Неужели? Разве вы еще не поняли, что Домино Удачи не следует обычным правилам? Иногда вера в победу увеличивает вероятность выигрыша.
– Только в том случае, если игра проводится на основе ваших разработок.
– Хорошо. Допустим, я ошибся. Тогда взгляните на следующий список.
Он щелкнул кнопкой мыши и открыл новое окно.
– Здесь перечислены жертвы так называемых убийств из зависти. Пятнадцать игроков, найденных с призовыми костяшками в руках. Присмотритесь к именам.
Дейзи взглянула на список. Двое из погибших уже упоминались в их беседе.
– Я не совсем понимаю…
– Все очень просто. Элбрайт и Хенсон были убиты после трехкратных выигрышей. Это можно объяснить теорией вероятности? Вряд ли! Значит, еще одна метка аномалии.
Хэкл выключил компьютер.
– Вашим следующим заданием будет сбор данных о судьбах людей, выигравших призовые половинки. Вы согласны?
Дейзи обошла стол и села в кресло напротив профессора.
– Хорошо, – сказала она. – Но эту пару как раз и убили за то, что они трижды выиграли приз. Чрезмерная зависть.
– Возможно. Я постараюсь разузнать адреса тех десяти счастливчиков, которые имеют по два выигрыша. Скажите, если один из них выиграет в третий раз и затем его убьют, вы измените свое мнение?
– О чем вы говорите? Вы считаете, что эти убийства совершает АнноДомино?
– Да, я так думаю. Под прикрытием убийств из зависти. Что касается полиции, то она прикормлена организаторами лотереи и бездействует.
– Нет. Это может навредить репутации Мистера Миллиона. Зачем ему убивать игроков?
– Я полагаю, вы слышали о баловнях фортуны?
– О врожденных везунчиках? Конечно. Вы считаете, они действительно бывают?
– А как еще объяснить наличие игроков с тремя призовыми выигрышами? Что бы вы делали на месте Мистера Миллиона? Позволили бы этим вымогателям расхищать ваши деньги? Конечно, нет. АнноДомино устраняет везучих понтеров. Агенты компании убивают носителей удачи. Теперь вы понимаете безотлагательность проблемы? Лично я не могу оставаться в стороне, наблюдая, как гибнут невинные люди. Да и как бы я мог позволить такую несправедливость?
Поразмышляв над словами профессора, Дейзи решила не делать поспешных выводов. Прежде всего речь шла о чужом описании мира. В нем не было законов математики. Она не видела причин для участия в сомнительном проекте Хэкла. Не видела мотивов, которыми могла бы руководствоваться в будущем. Да, он собрал какую-то статистику, однако ее смысловое наполнение было недостаточным. К тому же Хэкл говорил об убийствах!
– Вы не убедили меня, профессор.
– Конечно, я понимаю. Но это только начало…
– Никто не знает истинную личность Мистера Миллиона. Его безопасность обеспечивается на правительственном уровне. Нам не взломать такую защиту.
– Взломать можно все что угодно. Что касается Мистера Миллиона, то я знаю, кто он такой.
– Вы знаете?
– Думаю, да.
– А мне расскажете?
Какое-то время Хэкл смотрел на Дейзи, словно изучал ее – словно решал запутанное уравнение. Затем он начал свою историю.
Играй и выигрывай
В детстве я был ужасным ребенком, с явной тягой ко всему плохому и с презрительным отвращением ко всему хорошему. В этом можно винить мое воспитание или место рождения. Или даже время рождения – 1941 год. Я и мои сверстники были зачаты войной. Впрочем, мне не нужны оправдания. Будучи ребенком, я всего добивался сам и, естественно, интересовался только своей персоной. Моим кредо был лозунг: «Пусть мир катится в задницу». Поверьте, я знал такие слова с четырехлетнего возраста. С моим появлением начальная школа стала зоной бедствия. Я не желал учиться и не давал заниматься другим. Учителей это мало тревожило. Они тоже барахтались в помойной яме Дройлсдена и считали школу питомником для идиотов. Богом проклятая свалка никому не нужных душ. Поймите, это ключ к объяснению того, что случилось позже. Никто бы даже пальцем не пошевелил, если бы вместо учебы мы однажды поубивали друг друга. Могу честно сказать, что когда в семилетнем возрасте я отправился в младшую школу, мое знание мира ограничивалось кончиком носа. Я с трудом писал свое имя и не верил, что когда-нибудь научусь сложению простейших чисел. Забавно, но в классе я не считался самым худшим учеником, хотя и находился в списке неуспевающих.
Младшая школа ничего не изменила. Учителя заботились о нас еще меньше, чем в начальной школе. Я подозреваю, что они видели в детях потенциальных бродяг и поэтому не давали им даже унции знаний. Мой первый год обучения запомнился мне только радостью от наступления летних каникул. Я не хотел возвращаться в школу, считая дальнейшую учебу абсолютно бессмысленной. Однако угрозы отца и порка ремнем заставили меня вернуться в класс. Он теперь назывался 2 «С», и в первый же день директор школы сообщил нам о том, что у нас будет новая учительница. Он сказал, что она займется нашим воспитанием. Мы решили превратить ее жизнь в невыносимый ад. Именно по этой причине от нас и ушла наша прежняя учительница. Директор познакомил нас с мисс Сейер. Она показалась нам слишком молодой. Я думаю, в ту пору ей было не больше двадцати. Никто не знал, откуда она приехала и по какой причине устроилась работать в школе. Вполне возможно, это было ее наказанием за какое-то преступление. Директор оставил нас с ней и ушел.
Мисс Сейер осмотрела класс и улыбнулась. Некоторые девочки начали хихикать. Она даже не сказала нам «привет» и не сделала перекличку по именам и фамилиям. Я никогда не забуду ее первые слова:
– Кто может сказать мне, сколько детей в этой комнате?
Она смутила нас настолько, что некоторые ребята привстали с мест и попытались посчитать количество учащихся. Я оказался одним из них, но самым большим числом у меня было тринадцать.
– Кто может ответить?
Все промолчали.
– Хорошо, тогда я сама скажу результат. В этой комнате двадцать восемь детей. А кто-нибудь из вас играл в домино?
Конечно, мы играли. Многие ребята подняли руки.
– Отлично. Потому что я принесла с собой коробку домино.
Конечно, она заинтриговала нас. Мы ожидали каких-то забав. Мы привыкли к настольным играм, потому что в начальной школе они входили в программу обучения. Мисс Сейер начала доставать домино из коробки. Она опускала костяшки на стол – точками вниз – и считала вслух: «Один… два… три… четыре… пять… шесть…» И так далее до последней двадцать восьмой косточки.
– Разве не здорово? Если кто-то спросит вас о количестве школьников в вашем классе, вы можете сказать, что их столько же, сколько костяшек в домино. Вот они будут удивляться, верно? Возможно, эти люди даже не знают, сколько косточек в домино. А вы, не говоря самого ответа, дадите им подсказку.
К тому времени мы смотрели на нее, разинув рты. Однако следующий поступок учительницы удивил нас еще больше. Она разложила на столе двадцать восемь костяшек и размешала их, чтобы мы не знали, где какая кость. Затем она попросила каждого из нас подойти к столу и выбрать наугад ту костяшку, которая нам понравится.
– Но делайте это тщательно, – предупредила она, – потому что вы выбираете свое число. И оно будет вашим до тех пор, пока вы не покинете меня. Ну, кто начнет игру?
После небольшой паузы одна из девочек вышла вперед. Насколько я помню, это была Сьюзен Прентис. Она выбрала домино, и мисс Сейер попросила ее объявить свои числа классу.
– Пять-пусто, – сказала Сьюзен.
– Хорошо, – ответила учительница, – но с этого момента мы будем называть пустышку по-другому. Мы будем назвать ее зеро!
– Пять-зеро, – повторила Сьюзен.
Затем к столу подбежала группа нетерпеливых ребят. Они хватали домино и называли числа вслух. Четыре-один. Шесть-два. Три-один. Четыре-три. Два-два. Здесь мисс Сейер остановила нас и сказала, что костяшки с дублями имеют особое значение. Она дала парню, который выбрал кость два-два, большую плитку шоколада. Ух! После этого всем нам захотелось найти остальные дубли.
Когда несколько ребят выбрали косточки домино, мисс Сейер снова остановила игру. Она указала на подошедшего к ней мальчика и спросила у класса:
– Кто может сказать, какое домино он хочет выбрать? – Все притихли. Откуда нам это было знать? Но кто-то выкрикнул предположение: «Шесть-шесть!» Кричал Пол Мэлторп. Помните, я говорил, что в классе были дети, учившиеся хуже меня. Я как раз и имел в виду Пола Мэлторпа. Можно сказать, что он впервые ответил на вопрос учительницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42