Если бы я никогда не знала тебя, и Саламандр пришёл бы ко мне, болтая о магических заговорах и подобных вещах, то я рассмеялась бы ему в лицо – а то и дала бы пощёчину. С того самого первого лета, как мы встретились, ты пытался показать мне, на что я могу быть способна, если у меня хватит ума захотеть этого. Нужно было, чтобы случились ужасные вещи – только это и могло заставить меня посмотреть туда, куда ты показывал. И вот, наконец, я посмотрела.
Хирейд сломался и разбился на куски, как обронённый кувшин. Хотя Невин чувствовал, что по его лицу расползается идиотская улыбка, недостойная их обоих он не мог не улыбаться.
– В самом деле?
– В самом деле. Саламандр только руководил тренировками, которые мне требовались, и рассказывал о нескольких принципах и всем подобном. Ему я тоже благодарна, но, знаешь ли, он ужасно разбрасывается. Невин, ты один раз говорил, что я всегда могу обратиться к тебе за помощью. Ты ведь научишь меня большему, когда все это закончится?
– Конечно! Дитя, ничто не принесёт мне такого удовольствия, как обучать тебя всему, чему научился я сам. Я хочу передать тебе мои знания и оставить их в надёжных руках для будущего. – Даже в радости, даже в этот момент триумфа, так долго откладываемого, Невин чувствовал, как его терзает долг. – Начнём прямо сейчас. Что я там слышал о двеомерном волке?
Джилл поморщилась и смущённо отвела взгляд. Они проговорили до рассвета, пройдясь по всем полусознательным шагам, которые она предприняла, как при создании волка, так и разрушении его, пока она не увидела все ошибки, которые допустила. Хотя ей пришлось поёжиться и покрутиться под его допросом, её внимание никогда не уходило в сторону. Невин понял, что разум Джилл представляет собой теперь внушительное оружие. В некоторой степени она обладала природным талантом, но по большей части это произошло благодаря суровым тренировкам её отца и той опасной жизни, которую она вела.
Гораздо позднее, в суматохе сборов до отъезда из города, Невину пришло в голову, что он, наконец, выполнил свою клятву. Вскоре он будет свободен и сможет умереть. Старик почувствовал, как холодное предчувствие охватывает его, подобно злому заговору, когда он задумался над тем, как скоро это случится.
– Кстати, младший брат, что мы будем делать с другими лошадьми? Теми, которые принадлежали компании Гвина.
Родри прекратил паковать седельные вьюки и сел на пятки, рассматривая Саламандра, который казался искренне раздражённым.
– Оставь несчастных животных здесь. Подари их владельцу конюшни, чтобы он их продал, – сказал Родри. – Они доставляли нам одно неудобство.
– Что? Мы не можем просто бросить двадцать четыре отличных лошади.
– Можем, и сделаем это.
– А ещё можно выбросить золото в канаву! Внезапно Родри понял.
– Мы, старший брат, не на пастбищах. Нам не требуется тащить за собой всех хромых кляч, какие только попадаются нам по пути.
– Клячи меня не волнуют. Если мы оставим их здесь, то можем за ними вернуться через какое-то время.
– Когда, тупица? – спросил Невин, заходя в комнату. – Насколько я могу судить, мы едем на смерть, а ты волнуешься о запасных лошадях. Боги!
– А что если мы столкнёмся с каким-то несчастьем, и нам потребуются запасные?
– Несомненно, мы сможем купить их в каком-нибудь городе. Похоже, из вас с Джилл просто сыплются монеты. Как вы столько заработали?
– О, хм-м… мы давали представления на рыночных площадях. – Отвечая, Саламандр побелел, как смерть. – В конце концов, я же гертсин, а Джилл привлекала зрителей просто потому, что она – блондинка из страны варваров.
При словах «рыночная площадь» материализовался Дикий народец: духи носились по воздуху, гномы прыгали и танцевали, а духи Эфира сообщили о своём присутствии в виде дрожащей занавески пурпурного цвета Прозвучал слабый гром.
– Прошу тебя, скажи, что ты этого не делал! – Невин стал суровым и мрачным.
– Э, ну… я не могу врать. Делал.
– Пусть Великие разорвут твою душу! Ты – глупый болтливый эльф! Настоящий двеомер на рыночной площади? – Невин замолчал и теперь просто дрожал от ярости.
– Мой господин! – вставил Родри. – Но ведь это спасло нас всех. Гвин сказал мне, что ястребы даже не подозревали, кто такой Эван, пока не оказалось слишком поздно.
– И это заявление, Родри, только что спасло жизнь твоего брата-шалопая ещё раз. Тем не менее, я ещё не все сказал. Саламандр, пойдём со мной.
Поскольку Невин схватил его за руку и потащил так сильно, словно был не слабым стариком, а кузнецом, выбора у Саламандра не оставалось. Ругая его на все корки, Невин вытащил эльфа в коридор. До Родри долго доносился голос старика, пока двое спорщиков не оказались вне пределов слышимости.
Закончив сборы, Родри отправился вниз, во двор гостиницы, где Амир, Гвин и остальные члены отряда ждали приказов. Хотя Родри все ещё не узнавал людей из Элдиса, с помощью Джилл он запомнил их имена и знал достаточно мелочей о них, чтобы скрыть потерю памяти. В частности у него были основания помнить Амира, потому что, судя по словам Джилл, этот молодой воин помог спасти его жизнь в сражении несколько лет назад – правда, сам Родри об этом не помнил ничего. Странное дело: он забыл почти все – конкретные детали, вроде имён, названий мест или сражений; однако хорошо помнил о том, что он – лорд, точно так же как помнил, насколько удобно и прилично было носить штаны, а не тунику, и помнил, как надевать бригги. Теперь, поскольку он снова возглавлял отряд, и все его члены относились к нему с большим почтением, все привычные чувства вождя вернулись к нему, от гордости до сильного беспокойства об их безопасности. Он не забыл о том, как стоять, как держать голову, как улыбаться, – все то, чего никогда бы не позволил себе раб Родри. Когда Амир шагнул вперёд и полонился ему, Родри улыбнулся и поднял руку. Это жест казался ему знакомым – было такое ощущение, но сознательно он не помнил, как ему учился. Ему пришло в голову, что он, несомненно, повторяет движения мужа своей матери, человека благородного происхождения, который его вырастил.
– Мы выезжаем сегодня, мой господин? – спросил Амир.
– Да. Амир, ты во время этой поездки будешь капитаном. Не забывай ни на минуту: мы направляемся на самую странную битву в нашей жизни. Если заметишь, что кто-то ведёт себя непривычно: может, с мрачным видом погрузился в размышления, или говорит что-то, не имеющее смысла, сразу же сообщай Невину. Судя по тому, что говорила мне Джилл, наши враги могут воздействовать на людей с большого расстояния.
– В таком случае я буду настороже, мой господин. Приказывать людям садиться в седло и готовиться к отъезду?
– Да.
Когда остальные поспешили выполнять приказ, Родри обратил внимание на Гвина, который стоял чуть в стороне и выглядел растерянным, словно не вполне представлял себе, как он сам вписывается в новый порядок.
– Гвин! Я думал вот о чем. У тебя нет оснований ехать в составе отряда – ты не являешься его членом. Не станешь ли ты с этого времени моим телохранителем?
Гвин согласно кивнул. Мгновение он смотрел в землю, а затем поднял голову и улыбнулся Родри с теплом, которое выходило далеко за пределы почтения обычного воина к лорду, которому он поклялся служить. Родри знал, что Гвин любит его, временами он бывал тронут этой любовью, порой – смущён, но всегда у него находились причины быть ему благодарным – это Родри болезненно осознавал. Он дружески хлопнул Гвина по плечу.
– Поедешь рядом со мной.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Тебе придётся ехать во главе колонны, если ты собираешься меня охранять.
Гвин снова улыбнулся, и мгновение они стояли вдвоём. Затем Родри поднял голову и увидел Джилл, Невина и притихшего Саламандра, которые спускались по наружной лестнице.
Родри ощутил странную вину при виде своей невесты, как он думал о ней в эти дни. Вторым чувством стало негодование: опять он видит её в компании колдунов! Временами он чувствовал, словно она уходит от него, плывёт в безмерное море на гребне волшебного прибоя, неумолимо уплывает все дальше и дальше, и нет у него сил призвать её назад.
– Что-то не так? – спросил Гвин. – Ты выглядишь больным. Тебя что-то тревожит.
– Ничего, ничего, просто задумался. Слишком долго я был в напряжении. Это действует мне на нервы.
Невин присоединился к ним, по пятам за стариком следовали Саламандр и Джилл. Невин широко улыбался.
– Готовы выступать, парни?
– Да, – ответил Родри. – А вы знаете, в какую сторону?
– Знаю – в общем и целом. Усадьба Старца лежит к востоку отсюда, высоко в горах, и до неё далековато. Я, наконец, додумался до очевидного, и спросил у Диких. Они хорошо её знают – чтобы держаться подальше.
– О, клянусь Когтистыми! – выпалил Гвин. – Они могут привести нас прямо туда?
– Дикие никогда не приводят никого никуда прямо. Я приложу все усилия, чтобы придумать что-нибудь получше, но пока они – наши единственные проводники.
Дорога была довольно узкой, не посыпанной гравием или песком, и не осушенной, но это все равно была дорога, которая рассекала Пастедион с востока на запад. На западе, как сказали Невину жрецы, она совсем сужалась, превращаясь в почти козью тропу, и заканчивалась у маленькой деревни, а в восточном направлении петляла через горы, мимо Вардета к Вилинту, уходя далеко через остров. Если бы Саламандр отправился по этой дороге после того, как спас брата из рабства, то вполне мог бы привести Родри прямо к Старцу, как понял Невин, – конечно, при условии, что усадьба Старца на самом деле лежит к востоку от Пастедиона и к западу от Вилинта.
На материальном плане Дикие легко путаются. Такие отвлечённые понятия, как восток и запад, им неясны, так что уж тут говорить об отвлечённых понятиях, вроде расстояния или времени! Дикие могут только следовать дорогами, по которым путешествовали раньше, даже если эти дороги и являются самым долгим путём до цели. Насколько Невин знал, гномы, которые пытались ему помочь, однажды двигались на восток, но затем уклонились в другом направлении, а после вернулись, а то и просто скакали с возвышенности на возвышенность по всей Суртинне и, в конце концов, оказались перед усадьбой Старца. Если бы Невин пытался найти обычного человека, или обыкновенное место, то мог бы послать Диких наугад на охоту по всей местности, но он не мог позволить им приближаться к такой опасной личности, как Старец, и точно так же не послал бы Саламандра в полет, в его недавно освоенном и непрочном образе птицы.
– Кстати, – спросил Невин гертсина этим утром, – а когда ты летаешь, ты какая птица?
– Ты будешь смеяться.
– Какая?
– На самом деле, тебе ведь не требуется самому выбирать птицу, форму которой ты хочешь принять. Двеомер находит образ, который отражает твою натуру. Это что-то вроде замерзания воды в глиняном горшке. Когда разбиваешь горшок – получаешь лёд в форме горшка.
– Да, это так, но какая птица…
– Мне придётся признаться, и, наконец, разделаться с этим вопросом, о владыка Эфира. Хотя я и мог бы попытаться принять более благородную форму, но я всегда оказываюсь сорокой.
Невин рассмеялся.
– Видишь? Все смеются, – укоризненно молвил Саламандр.
– Мои извинения, Эван. Сорока может летать с самыми лучшими представителями пернатых.
– Как мило с твоей стороны. Ты очень добр. Это так, но, к сожалению, это все равно сорока. Я готов к перемене формы, если это тебе требуется. Может, Старец и не заподозрит, что гигантская сорока владеет двеомером. С другой стороны, он может ужасно развеселиться и этим самым причинить мне зло.
– А вот на это я не поставил бы ни гроша. Сомневаюсь, что Старец смеялся хоть раз за последние пятьдесят лет. Я бы лучше сам отправился в эфир вместо того, чтобы позволить ученику делать такую опасную вещь…
– Для тебя это более опасно, потому что Старец ждёт тебя.
– Я все равно рискну, если потребуется. Дела наши таковы, что до этого вполне может дойти.
– Давай искренне надеяться, что такого не случится. Знаешь ли, здесь на островах говорят, что любого, кто заключает договор с Когтистыми, всегда в конце концов предают. Может, Когтистые прямо приведут нас к своему древнему слуге. О… прости. Вижу по твоему лицу, что моя слабая попытка пошутить была чудовищно неудачной.
– Просто у меня такое настроение. Я раздумывал кое о чем, что раньше сказал Гвин. Он боится, что Старец заставляет нас идти к нему какими-то своими магическими средствами.
– Но ведь это не так? Он нас не заставляет?
– О конечно, нет! От тебя вовсе не требуется быть тупицей, и оставь дурацкие предрассудки! А теперь подожди минутку… Интересная мысль. Предположим, он по какой-то причине хотел вытащить меня сюда – скорее всего, чтобы убить. Разве наш Родри не идеальная приманка?
– В таком случае получается, что он на самом деле заманил тебя сюда.
– Придётся мне над этим поразмыслить. Я ломал голову, думая, каким образом политические враги Родри могли бы найти гильдию ястребов, но, может, я зря обвинял их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70