Знаешь, где это было? В вонючей таверне в Билдже в Керрморе, где Меррик и Барума поймали его в капкан, как загнанного оленя. Полдюжины негодяев окружили его, а он смеялся. Один человек с мечом против шестерых, а он смеялся, словно это была лучшая шутка в мире. – Голос Гвина стал очень мягким. – Почему-то это разрывало мне сердце. Точно так же, как ты сказала – не знаю, почему это вышло. – Затем Гвин встряхнулся, кинжал мелькнул в руке, он снова улыбнулся и сделал два шага в направлении Джилл. – Неужели ты думала, девочка, что я не услышу, как они приближаются? Ты считаешь меня глупым? Ты будешь моим щитом.
Свободной рукой он попытался схватить её за плечо, несомненно, намереваясь удерживать перед собой, прижав кинжал к её горлу. Джилл увернулась, пригнулась и со всей силы врезала Гвину в живот. Потом схватила его за кисть, снова пошла вниз и одновременно перекинула врага назад через своё плечо. Гвин врезался в стену. Кинжал выпал из его руки и отлетел, оказавшись вне пределов досягаемости. Джилл вытащила свой из рубашки и, когда противник поднимался, хватая ртом воздух, пригнулась, приготовившись к схватке. Однако сознание Гвина не было затуманено от ударов, которые оставили бы простого человека валяться на полу без чувств. Чтобы скрыть свой внезапный страх, Джилл засмеялась ему в лицо.
– Я не ведьма, Гвин, но я могла бы быть наёмной убийцей вроде тебя.
Он засмеялся в ответ. В этом смехе звучало неистовство, которое жутким образом напомнило ей Родри.
– Могла бы. Вероятно, я заслуживаю смерти за то, что так недооценил тебя. Так давай посмотрим, что произойдёт между нами, а, девочка?
Когда он сам принял стойку, широко расставив колени и идеально сбалансировав вес тела, Джилл поняла: он – хороший боец и гораздо более опасный, чем она, независимо от того, что у неё есть кинжал. Судя по тому, как Гвин улыбался, когда кружил вокруг неё, он тоже это знал. Тогда они услышали голос Родри, он звал Джилл по имени. К ним приближался звук шагов, но никто из соперников не произнёс ни слова, они просто кружили, Гвин лидировал – и приближался, приближался к упавшему кинжалу. Джилл чувствовала, как бьётся у неё сердце, когда ждала той доли секунды, которая, как она знала, у неё будет, когда враг наклонится, чтобы поднять нож. Ближе и ближе… а снаружи Родри кричит в неистовстве – вот Гвин потерял равновесие, выругался и свалился, выкрикивая грязные ругательства под навалившейся на него кучей Диких. С победным криком Джилл прыгнула вперёд и оседлала его, Дикие разбежались, а она схватила Гвина за волосы и отвела его голову назад. Теперь её кинжал был приставлен к его горлу.
– Джилл, не надо! – Родри ворвался в комнату. Дверь за его спиной с грохотом хлопнула, в руке он держал окровавленный меч. – Не убивай его!
И только в эту секунду она поняла, что собиралась сделать именно это. Она застыла и уставилась на Родри. Он не просил – он приказывал ей, его глаза сверкали. Джилл отпустила Гвина и встала, отскочив от него прежде, чем он смог подняться.
– Конечно, согласно желанию вашей светлости.
Услышав, как она рявкнула, Родри пришёл в замешательство.
– Клянусь адом, любовь моя, я не собирался приказывать тебе. Просто ты выглядела так, словно наполовину сошла с ума, и я хотел удостовериться, что ты меня поймёшь. Знаешь ли, для тех, кто впадает в неистовство, слова практически ничего не значат.
– Ты прав, конечно…
Гвин все ещё лежал, растянувшись на полу. Он медленно перекатился на спину и сел, осторожно выискивая глазами Диких, которые стояли вокруг группками или витали в воздухе над ним.
– Почему бы не дать ей убить меня, Родри? – на этот раз Гвин говорил на дэверрийском.
– Потому что я кое-чем тебе обязан. Достаточно для того, чтобы взять на себя честь перерезать тебе горло.
Гвин уставился на него со слегка приоткрытым ртом, его глаза наполнились слезами, и это горе страшно смотрелось на лице такого холодного и твёрдого человека, как он.
– Я могу понять такой вид чести, – прошептал он. – Благодарю, ваша светлость. Так значит, этот высокий титул принадлежит тебе? Кто ты? Я никогда не знал.
– Родри Майлвад, гвербрет Аберуина, – это произнёс Саламандр, протискиваясь в помещение и морщась при виде трупа бардекианца. – Ты знаешь, что значит поднять руку на гвербрета?
– Клянусь Когтистыми! Знаю, клянусь всеми проклятыми богом демонами в трех кругах ада! Это как раз в стиле жрущего дерьмо Старца, не так ли? Нанять нас, чтобы мы рисковали своими гнилыми жизнями и даже не сказать нам, какой это большой риск, черт побери! Свинячий ублюдок! Я… – Гвин замолчал, и его губы исказила насмешка. – Ну, я ничего не сделаю, что может принести ему вред, разве что потом приду в виде духа, чтобы преследовать его. – Наёмный убийца медленно поднялся на ноги, держа руки так, чтобы все могли их видеть. – Если я хоть раз сделал вам какое-либо одолжение ваша светлость, пока вы находились на том вонючем корабле, то прошу вас: вспомните об этом и убейте меня быстро и легко. Это все.
Гвин мог заставить себя улыбнуться, мог заставить себя стоять гордо, откинув назад голову, как истинный воин, но он, очевидно, ничего не мог сделать, чтобы прекратить дрожать. Это не был страх, поняла Джилл. Его глаза уже стали мёртвыми, и он не боялся умереть. Когда Родри приложил меч к горлу Гвина так, что ему стоило сделать только одно движение кистью, чтобы мгновенно покончить с ястребом, Гвин просто смотрел ему в лицо – и тем не менее продолжал дрожать. Хотя несколько мгновений назад Джилл сама была готова убить его, теперь она шагнула вперёд.
– Скажи мне кое-что, – произнесла она. – Чего бы ты сам больше хотел: жить или умереть?
– Не знаю. – Гвин снова улыбнулся, такой нормальной улыбкой, такой весёлой, что у неё все похолодело внутри. – На самом деле не знаю. Я.уже много дней задаю себе этот вопрос. Я лучше умру, чем буду жить ястребом – наверное, это самый правдивый ответ. Но и в этом я тоже не уверен.
– Пора бы определиться. Если ты останешься ястребом, то определённо умрёшь. Поклянись нам в верности, и я попрошу гвербрета даровать тебе жизнь.
Гвин так сильно задрожал, что острие меча поцарапало ему кожу. Родри чуть-чуть изменил положение меча, чтобы не проткнуть Гвину горло раньше времени, а затем бросил взгляд на Джилл. Казалось, он понимает её лучше, чем она сама. Саламандр ничего не сказал, но по его напряжённому виду Джилл поняла, что на кон поставлено что-то крайне важное. Душа человека, подумала она. А может быть, и нечто большее. Внезапно Родри опустил меч, посмотрел на кровь, что осталась на нем, и склонился, чтобы стереть её о тунику мертвеца. Когда он убирал меч в ножны, стук клинка прозвучал в тихом помещении, как пощёчина. Родри стоял в заляпанной грязью одежде, небритый и мокрый, с наполовину утерянными воспоминаниями, со все ещё сломанной жизнью, : но Джилл внезапно увидела в нем гвербрета, правителя, которым он будет – нет, уже стал сейчас. И тогда она осознала, что Райс мёртв, и вирд уже бросил кости.
– Я не буду убивать тебя, Гвин, – объявил Родри. Ты можешь отправиться с нами, как пленник или как мой человек. Что ты выбираешь?
Гвин в последний раз конвульсивно содрогнулся.
– Родри, – это все, что он мог вымолвить, потому что заплакал.
Саламандр схватил Джилл за руку, но ему не требовалось тащить её прочь, она и сама спешила покинуть помещение, чтобы оставить Родри и Гвина вдвоём. Саламандр с Джилл оказались в грязном пустом дворе фермы между побелённым домом и квадратным зданием, которое могло служить амбаром. Рядом с колодцем лежал ещё один мертвец, а на лугу паслось примерно двадцать пять лошадей, и их лошади находились среди них. Небо над головой висело низко, оно было холодным и серым, дул сильный ветер.
– Ты там сделала очень хорошую вещь, – сказал Саламандр.
– Правда? Если он врёт, я поставила нас всех в опасность.
– Врёт? Гвин? Клянусь кучей лошадиного дерьма, нет. Может, ты никогда раньше не видела полностью сломленного человека, а я видел. О, он пойдёт за нашим Родри на смерть, и после этого будет смотреть на него, как на бога.
Ветер усилился. Джилл поёжилась и впервые по-настоящему огляделась вокруг.
– А где мы?
– Это ферма в горах. Во время наводнения обитатели, которые живут на таких изолированных маленьких фермах, находят убежище у владельцев их земель в больших деревнях или усадьбах. Когда Гвину и его усопшим, не оплакиваемым друзьям потребовалось место, где бы спрятаться, все, что им оставалось сделать, – это подыскать такую ферму и обустроиться, как у себя дома.
Джилл кивнула, но она его почти не слышала. Она вспоминала глаза Гвина, как они изменили цвет с чёрного на голубой, и огонь, который, казалось, горел за его спиной в её видении. До её щеки дотронулись маленькие мокрые пальчики: дождь, первые крупные капли, предвещающие шторм.
– Боги! – рявкнул Саламандр. – Бежим!
Они рванулись через двор и нырнули в открытую дверь фермы как раз до того, как хлынул ливень.
– Когда в этой отсталой и некультурной стране идёт дождь, то он идёт по-настоящему! – сказал Саламандр, тряся головой. Капли летели с его волос. – Воистину, он сделает путешествие очень неприятным, моя крошечная водоплавающая птичка. Мы вполне можем застрять здесь на день или два. Гвин и его недавно почившие приятели, кажется, сорвали дверь с петель, поэтому в любом случае нам придётся оставить фермеру несколько монет за причинённый ущерб. Можем ещё добавить немного в качестве арендной платы.
– Я думаю, нам нужно выезжать на дорогу и воспользоваться этим дождём. Он даст нам преимущество.
– Преимущество? Какое ещё преимущество? Может, ты видишь преимущество в том, чтобы ехать промокшей до костей, пропитавшейся влагой, когда на тебя капает, и льёт снизу и с боков, и это не говоря о холоде, простуде, замерзании или…
– А как насчёт того, чтобы ехать невидимыми?
Саламандр оборвал свои причитания на полуслове и, моргая, уставился на неё.
– Я не имею в виду – невидимыми для обычного зрения. Ведь именно ты у нас постоянно толкуешь об астральных вибрациях воды, которые мешают заниматься дальновидением, – Джилл махнула рукой на дождь, который шёл стеной. – А как насчёт этого?
– Это может сработать! На самом деле может сработать! По крайней мере, нашим врагам придётся приложить массу усилий, чтобы получить чёткие образы тривиальных маленьких деталей, таких, как, например, где мы находимся и кто это едет с нами.
– Именно так я и думала. Лошадям будет трудно, но нам ведь и не требуется ехать быстро. Если мы сойдём с этой дороги и углубимся в горы перед тем, как они распознают наше местонахождение, то они и впрямь не будут знать, где мы. Вспомни, как ты пытался найти Родри, и все пастбища казались тебе одинаковыми?
– Да, горы отличаются друг от друга не больше – деревья и валуны, валуны и деревья, тут и там очаровательные маленькие ущелья, полные змей, которые в это время года просто ужасны, но могут оказаться очень кстати, если мы проголодаемся.
– Что? Питаться змеями?
– Что? Ехать мокрыми? – Саламандр улыбнулся ей. – – Нас всех ждёт очень неприятное время, моя маленькая коноплянка, но обещаю тебе: это будет гораздо приятнее, чем… это будет подобно жизни в удивительных Залах Красоты в Другой Земле в сравнении с лежанием на столе в комнате пыток в скрытых домах ястребов.
– Странно – но меня посетили сходные мысли. Как далеко отсюда до Пастедиона?
– М-м… ну, если мы поедем прямо туда, – четыре ночи, может, пять, поскольку будем путешествовать по этой мокроте. Если поедем по горам, то дольше, но безопаснее.
– Давай лучше оставаться в безопасности, ладно?
– Не могу не согласиться. Очень хорошо, скажем восемь ночей, в зависимости от погоды и всего остального. Пошли за Родри и Гвином. Чем быстрее мы приведём твой план в действие, чем лучше.
Той самой ночью Барума пытался увидеть их при помощи дальновидения. На протяжении последних нескольких недель он выступал в роли настоящего посыльного и путешествовал вдоль побережья с нужным караваном. К началу зимних дождей караван добрался до Индилы, недалеко от места его назначения, и Барума остановился там в уютной гостинице на два дня, раздумывая, стоит ли сейчас присоединиться к Старцу. Хотя он боялся ехать, он точно также и боялся не ехать. А что если Старец заподозрит его двойную игру? Барума прекрасно знал, что те, кто отправляются в поместье хозяина, иногда больше нигде не появляются. Барума подозревал, что Старец не совершает таких банальностей, как убийство этих несчастных. С другой стороны, если он уклонится от работы на Главного Ястреба, то его положение окажется ещё более опасным. В попытке собрать информацию, которая поможет ему решить, что делать, Барума купил серебряную миску и чёрные чернила, развернул серебряный кинжал Родри, чтобы использовать его для фокусирования, и уселся за низкий столик. Если Главный Ястреб уже взял варвара в плен, то он может быть слишком занят, чтобы беспокоиться о делах Барумы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Свободной рукой он попытался схватить её за плечо, несомненно, намереваясь удерживать перед собой, прижав кинжал к её горлу. Джилл увернулась, пригнулась и со всей силы врезала Гвину в живот. Потом схватила его за кисть, снова пошла вниз и одновременно перекинула врага назад через своё плечо. Гвин врезался в стену. Кинжал выпал из его руки и отлетел, оказавшись вне пределов досягаемости. Джилл вытащила свой из рубашки и, когда противник поднимался, хватая ртом воздух, пригнулась, приготовившись к схватке. Однако сознание Гвина не было затуманено от ударов, которые оставили бы простого человека валяться на полу без чувств. Чтобы скрыть свой внезапный страх, Джилл засмеялась ему в лицо.
– Я не ведьма, Гвин, но я могла бы быть наёмной убийцей вроде тебя.
Он засмеялся в ответ. В этом смехе звучало неистовство, которое жутким образом напомнило ей Родри.
– Могла бы. Вероятно, я заслуживаю смерти за то, что так недооценил тебя. Так давай посмотрим, что произойдёт между нами, а, девочка?
Когда он сам принял стойку, широко расставив колени и идеально сбалансировав вес тела, Джилл поняла: он – хороший боец и гораздо более опасный, чем она, независимо от того, что у неё есть кинжал. Судя по тому, как Гвин улыбался, когда кружил вокруг неё, он тоже это знал. Тогда они услышали голос Родри, он звал Джилл по имени. К ним приближался звук шагов, но никто из соперников не произнёс ни слова, они просто кружили, Гвин лидировал – и приближался, приближался к упавшему кинжалу. Джилл чувствовала, как бьётся у неё сердце, когда ждала той доли секунды, которая, как она знала, у неё будет, когда враг наклонится, чтобы поднять нож. Ближе и ближе… а снаружи Родри кричит в неистовстве – вот Гвин потерял равновесие, выругался и свалился, выкрикивая грязные ругательства под навалившейся на него кучей Диких. С победным криком Джилл прыгнула вперёд и оседлала его, Дикие разбежались, а она схватила Гвина за волосы и отвела его голову назад. Теперь её кинжал был приставлен к его горлу.
– Джилл, не надо! – Родри ворвался в комнату. Дверь за его спиной с грохотом хлопнула, в руке он держал окровавленный меч. – Не убивай его!
И только в эту секунду она поняла, что собиралась сделать именно это. Она застыла и уставилась на Родри. Он не просил – он приказывал ей, его глаза сверкали. Джилл отпустила Гвина и встала, отскочив от него прежде, чем он смог подняться.
– Конечно, согласно желанию вашей светлости.
Услышав, как она рявкнула, Родри пришёл в замешательство.
– Клянусь адом, любовь моя, я не собирался приказывать тебе. Просто ты выглядела так, словно наполовину сошла с ума, и я хотел удостовериться, что ты меня поймёшь. Знаешь ли, для тех, кто впадает в неистовство, слова практически ничего не значат.
– Ты прав, конечно…
Гвин все ещё лежал, растянувшись на полу. Он медленно перекатился на спину и сел, осторожно выискивая глазами Диких, которые стояли вокруг группками или витали в воздухе над ним.
– Почему бы не дать ей убить меня, Родри? – на этот раз Гвин говорил на дэверрийском.
– Потому что я кое-чем тебе обязан. Достаточно для того, чтобы взять на себя честь перерезать тебе горло.
Гвин уставился на него со слегка приоткрытым ртом, его глаза наполнились слезами, и это горе страшно смотрелось на лице такого холодного и твёрдого человека, как он.
– Я могу понять такой вид чести, – прошептал он. – Благодарю, ваша светлость. Так значит, этот высокий титул принадлежит тебе? Кто ты? Я никогда не знал.
– Родри Майлвад, гвербрет Аберуина, – это произнёс Саламандр, протискиваясь в помещение и морщась при виде трупа бардекианца. – Ты знаешь, что значит поднять руку на гвербрета?
– Клянусь Когтистыми! Знаю, клянусь всеми проклятыми богом демонами в трех кругах ада! Это как раз в стиле жрущего дерьмо Старца, не так ли? Нанять нас, чтобы мы рисковали своими гнилыми жизнями и даже не сказать нам, какой это большой риск, черт побери! Свинячий ублюдок! Я… – Гвин замолчал, и его губы исказила насмешка. – Ну, я ничего не сделаю, что может принести ему вред, разве что потом приду в виде духа, чтобы преследовать его. – Наёмный убийца медленно поднялся на ноги, держа руки так, чтобы все могли их видеть. – Если я хоть раз сделал вам какое-либо одолжение ваша светлость, пока вы находились на том вонючем корабле, то прошу вас: вспомните об этом и убейте меня быстро и легко. Это все.
Гвин мог заставить себя улыбнуться, мог заставить себя стоять гордо, откинув назад голову, как истинный воин, но он, очевидно, ничего не мог сделать, чтобы прекратить дрожать. Это не был страх, поняла Джилл. Его глаза уже стали мёртвыми, и он не боялся умереть. Когда Родри приложил меч к горлу Гвина так, что ему стоило сделать только одно движение кистью, чтобы мгновенно покончить с ястребом, Гвин просто смотрел ему в лицо – и тем не менее продолжал дрожать. Хотя несколько мгновений назад Джилл сама была готова убить его, теперь она шагнула вперёд.
– Скажи мне кое-что, – произнесла она. – Чего бы ты сам больше хотел: жить или умереть?
– Не знаю. – Гвин снова улыбнулся, такой нормальной улыбкой, такой весёлой, что у неё все похолодело внутри. – На самом деле не знаю. Я.уже много дней задаю себе этот вопрос. Я лучше умру, чем буду жить ястребом – наверное, это самый правдивый ответ. Но и в этом я тоже не уверен.
– Пора бы определиться. Если ты останешься ястребом, то определённо умрёшь. Поклянись нам в верности, и я попрошу гвербрета даровать тебе жизнь.
Гвин так сильно задрожал, что острие меча поцарапало ему кожу. Родри чуть-чуть изменил положение меча, чтобы не проткнуть Гвину горло раньше времени, а затем бросил взгляд на Джилл. Казалось, он понимает её лучше, чем она сама. Саламандр ничего не сказал, но по его напряжённому виду Джилл поняла, что на кон поставлено что-то крайне важное. Душа человека, подумала она. А может быть, и нечто большее. Внезапно Родри опустил меч, посмотрел на кровь, что осталась на нем, и склонился, чтобы стереть её о тунику мертвеца. Когда он убирал меч в ножны, стук клинка прозвучал в тихом помещении, как пощёчина. Родри стоял в заляпанной грязью одежде, небритый и мокрый, с наполовину утерянными воспоминаниями, со все ещё сломанной жизнью, : но Джилл внезапно увидела в нем гвербрета, правителя, которым он будет – нет, уже стал сейчас. И тогда она осознала, что Райс мёртв, и вирд уже бросил кости.
– Я не буду убивать тебя, Гвин, – объявил Родри. Ты можешь отправиться с нами, как пленник или как мой человек. Что ты выбираешь?
Гвин в последний раз конвульсивно содрогнулся.
– Родри, – это все, что он мог вымолвить, потому что заплакал.
Саламандр схватил Джилл за руку, но ему не требовалось тащить её прочь, она и сама спешила покинуть помещение, чтобы оставить Родри и Гвина вдвоём. Саламандр с Джилл оказались в грязном пустом дворе фермы между побелённым домом и квадратным зданием, которое могло служить амбаром. Рядом с колодцем лежал ещё один мертвец, а на лугу паслось примерно двадцать пять лошадей, и их лошади находились среди них. Небо над головой висело низко, оно было холодным и серым, дул сильный ветер.
– Ты там сделала очень хорошую вещь, – сказал Саламандр.
– Правда? Если он врёт, я поставила нас всех в опасность.
– Врёт? Гвин? Клянусь кучей лошадиного дерьма, нет. Может, ты никогда раньше не видела полностью сломленного человека, а я видел. О, он пойдёт за нашим Родри на смерть, и после этого будет смотреть на него, как на бога.
Ветер усилился. Джилл поёжилась и впервые по-настоящему огляделась вокруг.
– А где мы?
– Это ферма в горах. Во время наводнения обитатели, которые живут на таких изолированных маленьких фермах, находят убежище у владельцев их земель в больших деревнях или усадьбах. Когда Гвину и его усопшим, не оплакиваемым друзьям потребовалось место, где бы спрятаться, все, что им оставалось сделать, – это подыскать такую ферму и обустроиться, как у себя дома.
Джилл кивнула, но она его почти не слышала. Она вспоминала глаза Гвина, как они изменили цвет с чёрного на голубой, и огонь, который, казалось, горел за его спиной в её видении. До её щеки дотронулись маленькие мокрые пальчики: дождь, первые крупные капли, предвещающие шторм.
– Боги! – рявкнул Саламандр. – Бежим!
Они рванулись через двор и нырнули в открытую дверь фермы как раз до того, как хлынул ливень.
– Когда в этой отсталой и некультурной стране идёт дождь, то он идёт по-настоящему! – сказал Саламандр, тряся головой. Капли летели с его волос. – Воистину, он сделает путешествие очень неприятным, моя крошечная водоплавающая птичка. Мы вполне можем застрять здесь на день или два. Гвин и его недавно почившие приятели, кажется, сорвали дверь с петель, поэтому в любом случае нам придётся оставить фермеру несколько монет за причинённый ущерб. Можем ещё добавить немного в качестве арендной платы.
– Я думаю, нам нужно выезжать на дорогу и воспользоваться этим дождём. Он даст нам преимущество.
– Преимущество? Какое ещё преимущество? Может, ты видишь преимущество в том, чтобы ехать промокшей до костей, пропитавшейся влагой, когда на тебя капает, и льёт снизу и с боков, и это не говоря о холоде, простуде, замерзании или…
– А как насчёт того, чтобы ехать невидимыми?
Саламандр оборвал свои причитания на полуслове и, моргая, уставился на неё.
– Я не имею в виду – невидимыми для обычного зрения. Ведь именно ты у нас постоянно толкуешь об астральных вибрациях воды, которые мешают заниматься дальновидением, – Джилл махнула рукой на дождь, который шёл стеной. – А как насчёт этого?
– Это может сработать! На самом деле может сработать! По крайней мере, нашим врагам придётся приложить массу усилий, чтобы получить чёткие образы тривиальных маленьких деталей, таких, как, например, где мы находимся и кто это едет с нами.
– Именно так я и думала. Лошадям будет трудно, но нам ведь и не требуется ехать быстро. Если мы сойдём с этой дороги и углубимся в горы перед тем, как они распознают наше местонахождение, то они и впрямь не будут знать, где мы. Вспомни, как ты пытался найти Родри, и все пастбища казались тебе одинаковыми?
– Да, горы отличаются друг от друга не больше – деревья и валуны, валуны и деревья, тут и там очаровательные маленькие ущелья, полные змей, которые в это время года просто ужасны, но могут оказаться очень кстати, если мы проголодаемся.
– Что? Питаться змеями?
– Что? Ехать мокрыми? – Саламандр улыбнулся ей. – – Нас всех ждёт очень неприятное время, моя маленькая коноплянка, но обещаю тебе: это будет гораздо приятнее, чем… это будет подобно жизни в удивительных Залах Красоты в Другой Земле в сравнении с лежанием на столе в комнате пыток в скрытых домах ястребов.
– Странно – но меня посетили сходные мысли. Как далеко отсюда до Пастедиона?
– М-м… ну, если мы поедем прямо туда, – четыре ночи, может, пять, поскольку будем путешествовать по этой мокроте. Если поедем по горам, то дольше, но безопаснее.
– Давай лучше оставаться в безопасности, ладно?
– Не могу не согласиться. Очень хорошо, скажем восемь ночей, в зависимости от погоды и всего остального. Пошли за Родри и Гвином. Чем быстрее мы приведём твой план в действие, чем лучше.
Той самой ночью Барума пытался увидеть их при помощи дальновидения. На протяжении последних нескольких недель он выступал в роли настоящего посыльного и путешествовал вдоль побережья с нужным караваном. К началу зимних дождей караван добрался до Индилы, недалеко от места его назначения, и Барума остановился там в уютной гостинице на два дня, раздумывая, стоит ли сейчас присоединиться к Старцу. Хотя он боялся ехать, он точно также и боялся не ехать. А что если Старец заподозрит его двойную игру? Барума прекрасно знал, что те, кто отправляются в поместье хозяина, иногда больше нигде не появляются. Барума подозревал, что Старец не совершает таких банальностей, как убийство этих несчастных. С другой стороны, если он уклонится от работы на Главного Ястреба, то его положение окажется ещё более опасным. В попытке собрать информацию, которая поможет ему решить, что делать, Барума купил серебряную миску и чёрные чернила, развернул серебряный кинжал Родри, чтобы использовать его для фокусирования, и уселся за низкий столик. Если Главный Ястреб уже взял варвара в плен, то он может быть слишком занят, чтобы беспокоиться о делах Барумы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70