На первый взгляд он выглядел самым обычным человеком. Ему было лет тридцать пять, тёмные волосы, кожа цвета грецкого ореха, что свидетельствовало о примеси бардекианской крови. Он вежливо разговаривал и легко шутил, что необходимо странствующему торговцу и вообще любому странствующему человеку, чтобы выжить. Он продавал ленты и нити для вышивания, кружева и бусы. Самма, конечно, поверила ему, когда сказала дочери, что коробейнику требуется жильё на пару месяцев, пока не минет худшая часть зимы, и он не сможет снова выйти на дорогу. Самме всегда очень требовались деньги, поэтому её впечатление было затуманено медными монетами, которые Меррик вручил ей за недельное проживание и стол. В нем было что-то, что очень не нравилось Гломер, – возможно, масляная улыбочка или то, как он смотрел на её попу, когда она проходила мимо. Поздно вечером Гломер порой слышала странные звуки, доносящиеся из его комнаты, словно он нашёптывал приказы большим крысам, которые потом бежали выполнять его поручения.
– Мне хотелось бы, мама, чтобы ты его выставила, – заметила Гломер однажды во второй половине дня, когда их постоялец отправился на прогулку. – Клянусь, он собирается причинить здесь зло.
– О, тебя послушаешь! И что он собирается сделать? Украсть мою коллекцию серебряных блюд или наши великолепные драгоценности?
– Я не имею в виду зло нам. Я… о, несомненно, ты права, и я просто навоображала себе невесть что.
Самма испытала шок, услышав, как её дочь с ней соглашается. Бормоча себе под нос и качая головой, она отправилась в задний двор кормить кур. Но Гломер осталась в зале таверны мыть столы, пока Меррик не вернулся и вежливо не попросил кружку тёмного пива. Когда она вручила её кружку, то на короткое мгновение задержалась.
– И как прошла ваша прогулка по городу?
– Немного сыро, но приятно.
– Вы ходили в дан?
– Нет. Нечего там делать человеку типа меня.
Но его ответ показался ей слишком скользким, его тон слишком скользким, как и его улыбка.
За поворотом улицы, прямо за домом гончара, в деревянной хижине жила вдова Дакра. Хотя все говорили, что она ведьма, она зарабатывала себе на жизнь, продавая всем известные травы и время от времени применяла горячие ванны, мёд и смолу вяза, чтобы вызвать выкидыши у местных шлюх. У Гломер в голове начал выстраиваться план. Она наполнила кожаную бутыль элем и на следующее утро отправилась навестить вдову. Она нашла Дакру, симпатичную седовласую женщину, сидящей за столом над сухой шандрой; над её небольшим очагом кипел котелок с мёдом и водой.
– В это время года у многих кашель, – заметила Дакра. – Сын кузнеца плох, как сказала мне его мать, поэтому вот готовлю лекарство.
– Я пришла попросить тебя об одолжении, – Гломер поставила бутылку с элем на стол.
– В самом деле? Ты нашла какого-то парня, который задрал тебе юбку, а после бросил?
– Я не беременна! И этого со мной не случится, спасибо – не надо, по крайней мере, пока я не выйду замуж.
– Обычно такие разборчивые девушки как ты, молодая Гломер, находят себе в конце концов кусок дерьма. Подумай об этом. А прежде, чем задирать нос, также представь себе, что вполне можешь вдруг обнаружить себя двадцатилетней и стонущей от отсутствия мужа.
Если бы Гломер не требовался совет вдовы, то она бы бросила бутыль прямо той в голову. Но при сложившихся обстоятельствах девушка была вынуждена улыбнуться.
– Я впрямь об этом подумаю. Но теперь я только хотела спросить тебя кое о чем. Если кто-то является колдуном, как можно это определить? Я имею в виду, есть ли у них какая-то дьявольская метка, ну, там, на ладони или что-то в этом роде?
– Что? Едва ли что-то так просто и быстро делается, моя прекрасная девушка. А почему ты хочешь знать?
– О, мне просто любопытно.
– В самом деле? Ты не стала бы воровать эль твоей матери просто ради того, чтобы удовлетворить пустое любопытство.
– Я не воровала его! Я и о ней беспокоюсь.
Дакра мгновение смотрела на неё внимательными серыми глазами.
– Ну, я вижу, что ты обеспокоена. Несомненно, это ваш постоялец?
– Да. Откуда ты узнала?
– А кто ещё новый появлялся тут за многие месяцы?
– Правильно говоришь. В нем есть нечто, что мне очень не нравится.
Дакра бросила щедрую горсть измельчённых листьев в котелок с мёдом и водой, затем медленно и тщательно помешала кипящую массу деревянной ложкой.
– Да, это так, – сказала, наконец, травница. – Хотя не знаю, что он за человек. Я сказала бы, что он, скорее, убийца, чем колдун, но ведь такое никогда не поймёшь точно. – Дакра сняла котелок с огня и поставила остужаться на каменную плитку. – Когда он появился, то наверняка принёс с собой много мешков и тюков.
– Да. Один обычный, с какими ходят коробейники, а также седельные вьюки.
– Седельные вьюки у человека, который зарабатывает на жизнь, расхаживая по дорогам пешком? Странно, действительно очень странно, – Дакра в последний раз помешала варево в котелке, затем направилась к буфету и стала в нем копаться. Достала крошечный квадратный кусок пергамента. – Давно-давно одна старая женщина сделала мне этот талисман на удачу. Видишь? На нем пятиконечная звезда, а вокруг надпись. Та старая женщина сказала мне, что всегда нужно держать этот пергамент так, чтобы вверх смотрел только один конец звезды и никогда – два. Если вверх смотрят два, то это приносит несчастье, сказал она, это – знак злого колдовства. Если я правильно помню, то она говорила, что у каждого колдуна найдётся что-нибудь магическое, помеченное плохой звездой.
– Меррик постоянно уходит на длительные прогулки.
– Правда? Но будь очень осторожна, очень, юная Гломер. Никто не хочет, чтобы ты превратилась в камень или чтобы твоя душа оказалась в бутылке.
В особенности этого не хотела сама Гломер. Она подождала до второй половины дня, когда Меррик отправился на одну из своих обычных долгих прогулок перед ужином, затем взяла большую корзину с плетёными крысиными капканами и несколько кусков старой свинины. Она установила несколько капканов в комнате, которую делила с матерью, а ещё два в коридоре перед тем, как отправилась в комнату постояльца. Это была комната меньшего размера, фактически – отделённый перегородкой кусок у загиба стены, с окном, которое выходило на улицу. Рядом с дверью, там, где не должно было сквозить, стояли узкая кровать и шаткий деревянный комод, в котором когда-то хранилось приданое старшим сёстрам. Гломер установила один капкан между комодом и плетёной стеной, но даже не потрудилась открыть комод. Она была уверена: любой колдун слишком умен, чтобы прятать предметы чёрной магии в таком очевидном месте.
И конечно оказалась права. Поскольку Гломер так хорошо знала дом своей матери, она сразу же обнаружила тайник. Потолок был плетёным – связывались плетёные панели, потом обмазывались глиной и белились. Как раз при соединении потолка и стены, одна панель провисала. Ребёнком Гломер сама прятала туда медные монетки и другие сокровища, которые подбирала на улице. Они надёжно хранились между крышей и провисающим потолком. И именно там она обнаружила седельные вьюки Меррика. Однако она долго боялась до них дотронуться. Гломер суетилась, устанавливая второй капкан и подкладывая приманку в оба, при этом она постоянно выглядывала в окно, чтобы удостовериться, что жилец не возвращается. Наконец она собралась с духом. Будет глупо, решила она, потратить столько усилий, а потом даже не посмотреть.
Однако, когда она попыталась достать пару кожаных мешков из потайного места, они застряли. Создавалось ощущение, словно кто-то находится с другого конца и тянет их на себя. Гломер вскрикнула и тотчас подавила крик, закрыв себе рот обеими руками. Она в тот же миг едва не выбежала из двери, говоря себе, что теперь, в конце концов, знает худшее. Тем не менее, если она собирается выполнить свой план, то ей требовались более существенные доказательства занятий Меррика колдовством, чем этот один-единственный заговор, который вполне может оказаться гвоздём, за который зацепились мешки.
На этот раз Гломер осторожно запустила руку подальше в потайное место, нашла пряжку, на которую застёгивался один из мешков, расстегнула её, потом развязала верёвку, которой завязывался верх. Её уловка сработала. Теперь она могла запустить руку в мешок, не вынимая его. Девушка в последний раз нервно выглянула в окно, затем стала рыться в вещах Меррика.
Вначале она на ощупь определяла вполне обычные вещи – носки, шило для зашивания кожаной материи, которое вполне может потребоваться коробейнику в пути, мешочек с мелкими монетами, затем её пальцы коснулись металлического диска, который на ощупь оказался сальным. От одного прикосновения к нему девушке стало не по себе, а когда она его вытащила, то чуть не завопила от ужаса. Диск висел на кожаном шнурке, поэтому не вызывало сомнений, где у него верх, и где низ. На нем была нарисована перевёрнутая пентаграмма, звезда зла – та самая. Гломер тут же засунула диск назад, затем поспешила вон из комнаты, стуча башмаками по деревянным ступеням. Она выбежала на улицу и понеслась к колодцу, чтобы вымыть руки в открытом лотке для стока воды. Она тёрла их снова и снова, хотя вода была холодная, а девушка даже не прихватила с собой мыло.
К тому времени, как Гломер почувствовала себя достаточно чистой, уже темнело. Девушка поспешила назад в таверну, к свету и теплу очага матери.
– Где ты была? – спросила Самма.
– Ставила капканы на крыс, мама.
– Ну, спасибо, милая. Я уже несколько дней слышу, как они носятся.
Гломер попыталась улыбнуться и склонилась у очага, чтобы поставить на угли камни – плоские камни, которые использовались в качестве противней для выпечки. Не прошло и пяти минут, как вернулся Меррик. Широкими шагами он направился через зал к лестнице, ведущей наверх.
– О, Меррик! – крикнула Самма. – Мы наверху поставили капканы для крыс. Будь осторожен, чтобы в них не попасть.
– Ладно. Эта зимняя погода, кажется, гонит их внутрь.
– Да, правда.
Гломер весь вечер изводилась от беспокойства, думая, заметит ли постоялец, что кто-то касался его седельных вьюков, но тот не сказал ей ни слова.
Утром ей предстояла самая сложная часть плана. Как только мать повернулась к ней спиной, Гломер покинула зал таверны, схватила свой старый, штопаный плащ и выскользнула на узкий переулок за домом. Благодаря этой предосторожности её никто не видел. Добравшись до главных улиц, девушка перешла на ровный шаг и стала взбираться наверх к дану гвербрета. Там она заколебалась в последний раз, поскольку у ворот дежурили стражники. Они расхаживали взад и вперёд перед открытыми воротами.
– Эй, девушка! – крикнул один из них. – Что тебе?
Хотя ей очень хотелось броситься наутёк, Гломер заставила себя подойти поближе и сделать реверанс.
– Извините, господин, я – подруга Нонны, которая работает на кухне, и её мать попросила меня сбегать к ней с сообщением.
– Ну, тогда ладно. Заходи. Видишь главную башню? Кухня сзади, у колодца.
Когда Гломер вошла внутрь, сердце у неё в груди билось так, словно лошадь неслась галопом. Хотя она много раз бывала у ворот и заглядывала внутрь, прежде ей никогда не разрешали заходить. Тем не менее, в некотором роде дан разочаровывал. Это было просто продолжение города – много хижин и сараев, спешащие слуги, купы и свиньи в свинарниках. Девушке пришлось потратить некоторое время, чтобы отыскать кухню, но, спрашивая Нонну, Гломер в конце концов оказалась у чёрного входа в главный зал, где её знакомая протирала кубки. Огромный зал с выложенным плиткой полом, огромными каминами и резными столами больше оправдывал ожидания Гломер, и на мгновение она, выпучив глаза, просто таращилась на это великолепие. Затем Нонна заметила её и поспешила к ней.
– Что ты здесь делаешь? Что-то случилось дома?
– Нет, но, Нонна, пожалуйста, помоги мне. Ты помнишь того коробейника, который поселился у нас? Он – злой колдун. Я видела доказательство. Я думала, может, человек по имени Невин, о котором ты всегда говоришь…
– О, у него нет времени на таких, как ты.
– Ну а как тогда насчёт капитана?
– Я не собираюсь тратить его время на твои дикие россказни.
– Но если ты отведёшь меня к нему, то у тебя самой будет шанс поговорить с Каллином, не так ли?
Отказаться от такой взятки было невозможно. Нонна захихикала, оглянулась вокруг, затем взяла Гломер под руку.
– Пошли. Он как раз садится за стол.
Одного вида Каллина, высокого и яростного, с искажённым шрамом лицом, оказалось достаточно, чтобы язык во рту у Гломер примёрз к небу, но ей удалось уважительно сделать реверанс, когда Нонна представила её, как свою подругу из города. Каллин повернулся на стуле и гневно посмотрел на неё.
– Выкладывай, девушка. Что привело тебя ко мне?
– У моей мамы – таверна. У нас остановился постоялец. Он говорит, будто он коробейник, но на самом деле он – колдун. Когда я устанавливала капканы для крыс у него в комнате, я нашла у него в седельных вьюках металлический круг и на нем – нехорошая звезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Мне хотелось бы, мама, чтобы ты его выставила, – заметила Гломер однажды во второй половине дня, когда их постоялец отправился на прогулку. – Клянусь, он собирается причинить здесь зло.
– О, тебя послушаешь! И что он собирается сделать? Украсть мою коллекцию серебряных блюд или наши великолепные драгоценности?
– Я не имею в виду зло нам. Я… о, несомненно, ты права, и я просто навоображала себе невесть что.
Самма испытала шок, услышав, как её дочь с ней соглашается. Бормоча себе под нос и качая головой, она отправилась в задний двор кормить кур. Но Гломер осталась в зале таверны мыть столы, пока Меррик не вернулся и вежливо не попросил кружку тёмного пива. Когда она вручила её кружку, то на короткое мгновение задержалась.
– И как прошла ваша прогулка по городу?
– Немного сыро, но приятно.
– Вы ходили в дан?
– Нет. Нечего там делать человеку типа меня.
Но его ответ показался ей слишком скользким, его тон слишком скользким, как и его улыбка.
За поворотом улицы, прямо за домом гончара, в деревянной хижине жила вдова Дакра. Хотя все говорили, что она ведьма, она зарабатывала себе на жизнь, продавая всем известные травы и время от времени применяла горячие ванны, мёд и смолу вяза, чтобы вызвать выкидыши у местных шлюх. У Гломер в голове начал выстраиваться план. Она наполнила кожаную бутыль элем и на следующее утро отправилась навестить вдову. Она нашла Дакру, симпатичную седовласую женщину, сидящей за столом над сухой шандрой; над её небольшим очагом кипел котелок с мёдом и водой.
– В это время года у многих кашель, – заметила Дакра. – Сын кузнеца плох, как сказала мне его мать, поэтому вот готовлю лекарство.
– Я пришла попросить тебя об одолжении, – Гломер поставила бутылку с элем на стол.
– В самом деле? Ты нашла какого-то парня, который задрал тебе юбку, а после бросил?
– Я не беременна! И этого со мной не случится, спасибо – не надо, по крайней мере, пока я не выйду замуж.
– Обычно такие разборчивые девушки как ты, молодая Гломер, находят себе в конце концов кусок дерьма. Подумай об этом. А прежде, чем задирать нос, также представь себе, что вполне можешь вдруг обнаружить себя двадцатилетней и стонущей от отсутствия мужа.
Если бы Гломер не требовался совет вдовы, то она бы бросила бутыль прямо той в голову. Но при сложившихся обстоятельствах девушка была вынуждена улыбнуться.
– Я впрямь об этом подумаю. Но теперь я только хотела спросить тебя кое о чем. Если кто-то является колдуном, как можно это определить? Я имею в виду, есть ли у них какая-то дьявольская метка, ну, там, на ладони или что-то в этом роде?
– Что? Едва ли что-то так просто и быстро делается, моя прекрасная девушка. А почему ты хочешь знать?
– О, мне просто любопытно.
– В самом деле? Ты не стала бы воровать эль твоей матери просто ради того, чтобы удовлетворить пустое любопытство.
– Я не воровала его! Я и о ней беспокоюсь.
Дакра мгновение смотрела на неё внимательными серыми глазами.
– Ну, я вижу, что ты обеспокоена. Несомненно, это ваш постоялец?
– Да. Откуда ты узнала?
– А кто ещё новый появлялся тут за многие месяцы?
– Правильно говоришь. В нем есть нечто, что мне очень не нравится.
Дакра бросила щедрую горсть измельчённых листьев в котелок с мёдом и водой, затем медленно и тщательно помешала кипящую массу деревянной ложкой.
– Да, это так, – сказала, наконец, травница. – Хотя не знаю, что он за человек. Я сказала бы, что он, скорее, убийца, чем колдун, но ведь такое никогда не поймёшь точно. – Дакра сняла котелок с огня и поставила остужаться на каменную плитку. – Когда он появился, то наверняка принёс с собой много мешков и тюков.
– Да. Один обычный, с какими ходят коробейники, а также седельные вьюки.
– Седельные вьюки у человека, который зарабатывает на жизнь, расхаживая по дорогам пешком? Странно, действительно очень странно, – Дакра в последний раз помешала варево в котелке, затем направилась к буфету и стала в нем копаться. Достала крошечный квадратный кусок пергамента. – Давно-давно одна старая женщина сделала мне этот талисман на удачу. Видишь? На нем пятиконечная звезда, а вокруг надпись. Та старая женщина сказала мне, что всегда нужно держать этот пергамент так, чтобы вверх смотрел только один конец звезды и никогда – два. Если вверх смотрят два, то это приносит несчастье, сказал она, это – знак злого колдовства. Если я правильно помню, то она говорила, что у каждого колдуна найдётся что-нибудь магическое, помеченное плохой звездой.
– Меррик постоянно уходит на длительные прогулки.
– Правда? Но будь очень осторожна, очень, юная Гломер. Никто не хочет, чтобы ты превратилась в камень или чтобы твоя душа оказалась в бутылке.
В особенности этого не хотела сама Гломер. Она подождала до второй половины дня, когда Меррик отправился на одну из своих обычных долгих прогулок перед ужином, затем взяла большую корзину с плетёными крысиными капканами и несколько кусков старой свинины. Она установила несколько капканов в комнате, которую делила с матерью, а ещё два в коридоре перед тем, как отправилась в комнату постояльца. Это была комната меньшего размера, фактически – отделённый перегородкой кусок у загиба стены, с окном, которое выходило на улицу. Рядом с дверью, там, где не должно было сквозить, стояли узкая кровать и шаткий деревянный комод, в котором когда-то хранилось приданое старшим сёстрам. Гломер установила один капкан между комодом и плетёной стеной, но даже не потрудилась открыть комод. Она была уверена: любой колдун слишком умен, чтобы прятать предметы чёрной магии в таком очевидном месте.
И конечно оказалась права. Поскольку Гломер так хорошо знала дом своей матери, она сразу же обнаружила тайник. Потолок был плетёным – связывались плетёные панели, потом обмазывались глиной и белились. Как раз при соединении потолка и стены, одна панель провисала. Ребёнком Гломер сама прятала туда медные монетки и другие сокровища, которые подбирала на улице. Они надёжно хранились между крышей и провисающим потолком. И именно там она обнаружила седельные вьюки Меррика. Однако она долго боялась до них дотронуться. Гломер суетилась, устанавливая второй капкан и подкладывая приманку в оба, при этом она постоянно выглядывала в окно, чтобы удостовериться, что жилец не возвращается. Наконец она собралась с духом. Будет глупо, решила она, потратить столько усилий, а потом даже не посмотреть.
Однако, когда она попыталась достать пару кожаных мешков из потайного места, они застряли. Создавалось ощущение, словно кто-то находится с другого конца и тянет их на себя. Гломер вскрикнула и тотчас подавила крик, закрыв себе рот обеими руками. Она в тот же миг едва не выбежала из двери, говоря себе, что теперь, в конце концов, знает худшее. Тем не менее, если она собирается выполнить свой план, то ей требовались более существенные доказательства занятий Меррика колдовством, чем этот один-единственный заговор, который вполне может оказаться гвоздём, за который зацепились мешки.
На этот раз Гломер осторожно запустила руку подальше в потайное место, нашла пряжку, на которую застёгивался один из мешков, расстегнула её, потом развязала верёвку, которой завязывался верх. Её уловка сработала. Теперь она могла запустить руку в мешок, не вынимая его. Девушка в последний раз нервно выглянула в окно, затем стала рыться в вещах Меррика.
Вначале она на ощупь определяла вполне обычные вещи – носки, шило для зашивания кожаной материи, которое вполне может потребоваться коробейнику в пути, мешочек с мелкими монетами, затем её пальцы коснулись металлического диска, который на ощупь оказался сальным. От одного прикосновения к нему девушке стало не по себе, а когда она его вытащила, то чуть не завопила от ужаса. Диск висел на кожаном шнурке, поэтому не вызывало сомнений, где у него верх, и где низ. На нем была нарисована перевёрнутая пентаграмма, звезда зла – та самая. Гломер тут же засунула диск назад, затем поспешила вон из комнаты, стуча башмаками по деревянным ступеням. Она выбежала на улицу и понеслась к колодцу, чтобы вымыть руки в открытом лотке для стока воды. Она тёрла их снова и снова, хотя вода была холодная, а девушка даже не прихватила с собой мыло.
К тому времени, как Гломер почувствовала себя достаточно чистой, уже темнело. Девушка поспешила назад в таверну, к свету и теплу очага матери.
– Где ты была? – спросила Самма.
– Ставила капканы на крыс, мама.
– Ну, спасибо, милая. Я уже несколько дней слышу, как они носятся.
Гломер попыталась улыбнуться и склонилась у очага, чтобы поставить на угли камни – плоские камни, которые использовались в качестве противней для выпечки. Не прошло и пяти минут, как вернулся Меррик. Широкими шагами он направился через зал к лестнице, ведущей наверх.
– О, Меррик! – крикнула Самма. – Мы наверху поставили капканы для крыс. Будь осторожен, чтобы в них не попасть.
– Ладно. Эта зимняя погода, кажется, гонит их внутрь.
– Да, правда.
Гломер весь вечер изводилась от беспокойства, думая, заметит ли постоялец, что кто-то касался его седельных вьюков, но тот не сказал ей ни слова.
Утром ей предстояла самая сложная часть плана. Как только мать повернулась к ней спиной, Гломер покинула зал таверны, схватила свой старый, штопаный плащ и выскользнула на узкий переулок за домом. Благодаря этой предосторожности её никто не видел. Добравшись до главных улиц, девушка перешла на ровный шаг и стала взбираться наверх к дану гвербрета. Там она заколебалась в последний раз, поскольку у ворот дежурили стражники. Они расхаживали взад и вперёд перед открытыми воротами.
– Эй, девушка! – крикнул один из них. – Что тебе?
Хотя ей очень хотелось броситься наутёк, Гломер заставила себя подойти поближе и сделать реверанс.
– Извините, господин, я – подруга Нонны, которая работает на кухне, и её мать попросила меня сбегать к ней с сообщением.
– Ну, тогда ладно. Заходи. Видишь главную башню? Кухня сзади, у колодца.
Когда Гломер вошла внутрь, сердце у неё в груди билось так, словно лошадь неслась галопом. Хотя она много раз бывала у ворот и заглядывала внутрь, прежде ей никогда не разрешали заходить. Тем не менее, в некотором роде дан разочаровывал. Это было просто продолжение города – много хижин и сараев, спешащие слуги, купы и свиньи в свинарниках. Девушке пришлось потратить некоторое время, чтобы отыскать кухню, но, спрашивая Нонну, Гломер в конце концов оказалась у чёрного входа в главный зал, где её знакомая протирала кубки. Огромный зал с выложенным плиткой полом, огромными каминами и резными столами больше оправдывал ожидания Гломер, и на мгновение она, выпучив глаза, просто таращилась на это великолепие. Затем Нонна заметила её и поспешила к ней.
– Что ты здесь делаешь? Что-то случилось дома?
– Нет, но, Нонна, пожалуйста, помоги мне. Ты помнишь того коробейника, который поселился у нас? Он – злой колдун. Я видела доказательство. Я думала, может, человек по имени Невин, о котором ты всегда говоришь…
– О, у него нет времени на таких, как ты.
– Ну а как тогда насчёт капитана?
– Я не собираюсь тратить его время на твои дикие россказни.
– Но если ты отведёшь меня к нему, то у тебя самой будет шанс поговорить с Каллином, не так ли?
Отказаться от такой взятки было невозможно. Нонна захихикала, оглянулась вокруг, затем взяла Гломер под руку.
– Пошли. Он как раз садится за стол.
Одного вида Каллина, высокого и яростного, с искажённым шрамом лицом, оказалось достаточно, чтобы язык во рту у Гломер примёрз к небу, но ей удалось уважительно сделать реверанс, когда Нонна представила её, как свою подругу из города. Каллин повернулся на стуле и гневно посмотрел на неё.
– Выкладывай, девушка. Что привело тебя ко мне?
– У моей мамы – таверна. У нас остановился постоялец. Он говорит, будто он коробейник, но на самом деле он – колдун. Когда я устанавливала капканы для крыс у него в комнате, я нашла у него в седельных вьюках металлический круг и на нем – нехорошая звезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70