Пять с половиной лет. Это немало.
— Ха, вспомнил, — заявил Трент. — Значит, с тех пор о нем вообще никто ничего не слышал?
— До Беды, — объяснила Мила, — это был самый известный человек во Флэтбуше.
— И потом тоже, — не удержавшись, добавил Джимми.
— Пока Трент его не прихлопнул. — Наконец и Берду удалось вставить слово. Все посмотрели на Берда. Тот пожал плечами:
— Все знают, кто такой Трент. Трент заулыбался:
— А вот проповедник Строуберри не знает.
— Как же он может знать Трента, — горячо возразила Мила, — если он первый день во Флэтбуше!
В этот момент через встроенный в ухо микронаушник до Трента долетел вызов. Это был Образ, запущенный им в Инфосеть. В тот день Образу удалось захватить «орбитальный глаз». Спутник до сих пор еще находился в его распоряжении. На объемной картинке, возникшей в воображении Трента, нарисовался проповедник Строуберри, не спеша бредущий по улице. За спиной два Дракона, они сопровождали его. Трент вслух объявил:
— Этот ваш священник из футболистов направляется сюда.
Все переглянулись. Никто не стал задавать лишних вопросов. Все уже привыкли, что Трент порой начинал вещать, а то и заговариваться. Удивительно, но из этой болтовни чаще всего выходило что-то стоящее.
Через несколько минут проповедник Энди действительно вошел в гостиную. Он был один, телохранители остались в подъезде. Все встали, чтобы поприветствовать его, причем Трент с некоторой замедленностью. Мила бросилась к проповеднику и поцеловала ему руку. Проповедник поднял ее, благословил и жестом показал, чтобы она вернулась на прежнее место. Глядя на нее, улыбнулся:
— Мила, родная.
Трент равнодушно созерцал душещипательную сцену.
Проповедник снял пальто, которое он носил в холодную погоду, перекинул его через руку и обратился к латиносу:
— Джеймс, ты, кажется, обещал представить меня своим друзьям?
Это был не вопрос, а что-то вроде приказа, и — Трент во второй раз за этот вечер испытал нечто похожее на удивление — Джимми заметно разволновался. Это Джимми, которого ничто никогда не могло напугать.
— Это не мои друзья, преподобный, — наконец ответил Джимми, — а моя семья. Мой брат Трент, мои сестры Мила и Джоди Джоди, а это мой брат Берд.
— Я смотрю, после того как мы расстались, вы все бросили учиться. Ты хотя бы закончил вторую ступень? — вежливо поинтересовался Энди.
— Почти одолел третью, правда не до конца. Проповедник кивнул:
— Понятно. Генетика действительно великая штука. Она добилась невероятных успехов. У черной девушки и смуглого паренька появились белая сестричка и белые братья. Чудеса, да и только. — Он посмотрел на Трента, затем на Милу. — Здесь у вас полное смешение народов. Какая-то невиданная на Земле раса. Ты сам метис, Джеймс, но природный. С тобой генетики допустили промашку.
Джимми невольно напрягся. Трент заметил, как заиграли мускулы на его шее.
— Мне как-то плевать, что я такой глупый. Моя первая семья — родная — погибла во время Большой Беды. Теперь они моя семья. И, пожалуйста, не обижай их!
Энди похлопал Джимми по плечу, затем наконец повернулся к молодому человеку, ворвавшемуся сегодня в храм с оружием в руках. Трент доброжелательно улыбнулся.
— Значит, ты и есть тот самый Трент, нарушивший мою утреннюю службу и оставивший мне мертвое тело? Я слышал о тебе, — констатировал проповедник.
— Он тоже знает, кто вы есть и кем были, — едва слышно пробормотал Берд.
В свою очередь, Трент широко, можно сказать приветливо, улыбнулся:
— Что же вы обо мне слышали?
— Что ты глубоко безнравственный человек. Вор, преступник, своими поступками смущающий юные умы. Трент поднял бровь:
— Хорошо сказано! Если не принимать во внимание, что здесь мы все преступники, не отличающиеся высокими моральными устоями. Есть ли среди нас хотя бы один человек, когда-либо и где-либо не нарушивший закон? В том числе и вы, проповедник. Вопрос в том, преступником какого рода являетесь лично вы? Да, я ворую, но у кого? У богатых. Я пользуюсь их добром, нажитым, по большей части, неправедным путем, — так и порхаю по жизни. Признаюсь по секрету, мне это нравится. У меня со всеми прекрасные отношения, потому что я беру только у тех, кто воистину заслуживает, чтобы с ними обращались подобным образом.
— О, да у тебя имеется своя жизненная позиция.
— У каждого человека есть своя жизненная позиция... Я признаю себя виновным в том, что являюсь человеком. Впрочем, у меня есть смутное подозрение, что вы тоже им являетесь.
— Человек всегда остается человеком, как бы высок и толст он ни был, — торжественно возвестила Джоди Джоди.
— И как бы мал и глуп он ни был. Люди маленького роста тоже люди, — дополнила ее Мила.
— Все шутишь, Мила, — тем же шепотком прокомментировал Берд.
Чернокожая женщина как бы не услышала его. Она неожиданно вскочила, разразилась руганью. Потом в том же вызывающем тоне спросила у священника:
— Зачем ты сюда явился? Читать нам проповеди? Проповедник улыбнулся;
— Нет, хотел повидаться, расспросить, что к чему здесь, за Гранью. Проповедница Пена получила вид на жительство в Патрулируемых секторах.
Он не мог бы вызвать большего удивления у всей компании, если бы заявил, что является мессией и спустился с небес. Все пятеро словно языки проглотили, уставились на него. В тишине стало слышно, как потрескивают дрова в камине. Первым пришел в себя Трент, но Мила опередила его:
— Как же это может быть?
— Она уедет отсюда? — спросила Джоди Джоди, привстав.
— Ей разрешили перейти Грань?! — вновь удивилась Мила.
Проповедник кивнул:
— Храм Старейшин нуждается в обновлении рядов. Они так и не нашли никого в Патрулируемых секторах. У них есть желающие уйти за Грань, но не нашлось никого, кто хотел бы выбраться отсюда. Это в правилах моей церкви — быть там, где труднее. У нас так повелось еще до Большой Беды. Я рад, что меня направили сюда. Трент спросил, с трудом уняв иронию в голосе:
— Объединение разрешило тебе перебраться за Грань?
— Они дали мне лицензию на год службы.
— И они позволили проповеднице Пене уехать отсюда?
Священник пожал плечами:
— Они и раньше так поступали. Когда политики были более расположены к людям.
— Почему же никто из нас не слышал об этом? — воскликнул Берд.
— За Гранью проживает четыре миллиона человек, — ответил Трент. Он все еще не сводил взгляда с проповедника. — Не думаю, что в интересах Объединения открыто заявлять о том, что отсюда можно вырваться.
Энди спокойно выдержал взгляд юноши:
— Послушай, Трент, я знаю людей, которые уходили с моих служб, но никогда до сих пор их не провожали аплодисментами. Тем более когда он пристрелил другого человека. Это со мной впервые.
На этот раз Трент пожал плечами:
— Я же сказал, он скоро очнется. У меня со всеми прекрасные отношения. Когда вы получше узнаете меня, у нас с вами тоже будут прекрасные отношения.
— Чем ты собираешься заняться?
— Не понял?
— Что ты ищешь в жизни?
Трент не смог удержаться от улыбки:
— Это уже понятнее. Самый удачливый похититель чужой собственности двадцатого века, некий Вольер, как-то заметил, что второе правило, которого должен придерживаться каждый уважающий себя вор, гласит: никогда и ни при каких условиях не кради то, чего не хочешь.
— А первое правило требует: сначала разберись, что именно ты хочешь. Так?..
Трент одобрительно посмотрел на огромного чернокожего:
— Из вас получился бы неплохой профессионал.
— Я так полагаю, ты считаешь это комплиментом?
— Как вам угодно.
— Что ты похитил сегодня?
— Ничего, что имело бы отношение к вашему призванию.
Трент по-прежнему невозмутимо разглядывал проповедника, при этом он заметил, с каким страхом и изумлением посматривают на него Мила и Джимми.
Энди усмехнулся:
— Когда Ламонт Ньюмен установил мировой рекорд на двести метров с барьерами, это достижение продержалось тридцать лет. Многие требовали, чтобы он был подвергнут испытанию — не геник ли он? Он не был геником, просто таким быстрым уродился. Он ушел из большого спорта где-то между пятьдесят девятым и шестидесятым, став миллионером. Денег у него было не сосчитать — и не американских долларов, а кредиток Объединенных Наций. Вот я и удивляюсь, как это ты сумел победить его? А еще любопытствую, что именно он потребовал вернуть? Ламонт — сильный человек, так я считаю. Такие, как он, на пустяки не размениваются.
Он посмотрел прямо в глаза Тренту. Тот не ответил. Тогда проповедник начал надевать пальто — не спеша, сначала просунул в рукав одну руку, потом другую. Затем помедлил и обратился к Тренту:
— Значит, не покажешь?
— Зачем вам это?
Проповедник Энди не ответил, натянул пальто, застегнул пуговицы и вышел из комнаты. Мила, сидевшая на кушетке ближе других к огню, вся сжалась.
— Как же ты грубо разговаривал с ним, Трент! Просто поверить не могу, — произнесла она, глядя на Трента.
— Тебе следовало быть с ним повежливее, — поддержал ее Джимми Рамирес.
— С какой стати? — спросил Трент.
— Он — добрый человек, — пояснила Мила.
Трент задумался — прикинул про себя, что могло бы значить за Гранью выражение «добрый человек»? Приемлемого ответа не нашел и кивнул Джимми.
— Может, я застеснялся. Давай собирайся, я буду готов через пять минут.

На четвертом этаже того же здания, в комнате, которую Трент считал своей, имелись кровать, душ и что-то вроде чуланчика, где он хранил одежду. Более ничего.
Парнишка отодвинул дверь в кладовую, раздвинул висевшие там наряды и вошел в небольшое холодное помещение с выложенными кирпичом стенами, с которых свисали кабели. По грязному деревянному полу разбегались силовые шины. Вдоль стен до потолка было наставлено компьютерное оборудование. Посредине комнаты смутно виднелся современный пульт.
— Команда, свет.
Когда зажглось освещение, комната стала как будто больше. Трент поднял с клавиатуры на пульте пару небольших серого цвета вживляемых электродов, сел за пульт, вставил электроды в височные отверстия и закрыл глаза.
Он даже не попытался войти в виртуальное пространство, не стал вызывать Образ.
Кодировочные протоколы побежали перед глазами. Тысячи всевозможных паролей, затем замельтешила причудливая вязь компьютерных знаков. Вся эта работа требовалась, чтобы определить личность запрашивающего.
Неожиданно повыше пульта загорелся голографический объем. В нем очертился Букер Джеймтон — черты его лица отчетливо читались на экране даже с таким низким разрешением.
— Привет, Букер, — приветствовал его Трент. — Как насчет моего запроса?
— Должен огорчить тебя, Трент, — ответил Букер. — Ламонт Ньюмен работает на Рэндола Гетти Кристофера из «Сан Гетти ойл». Что-нибудь случилось?
Трент отшатнулся, будто его ударили:
— О-о черт!.. Что насчет Строуберри?
— Двадцать два года в церкви Эриса. Политикой не интересуется, однако имеет отношение к организации «Эризиан Клау». Член двадцати благотворительных фондов... в списке директоров или что-то вроде этого.
Трент не смог скрыть удивления.
— И этот тоже, — он вздохнул. — Спасибо, Букер.
— Трент, — напомнил Джеймтон, — для меня не совсем обычное дело заниматься поисками для других игроков.
— Я был занят.
— Имей в виду, теперь ты мой должник, — уточнил Букер.
Он помахал Тренту рукой. Экран погас, Трент задумчиво смотрел в пустое пространство. Потом произнес:
— Ничего я тебе не должен.
* * *
Прошло несколько дней, сравнительно тихих и спокойных. Ранним вечером, в сочельник, Трент и Джимми отправились в ресторан «У Макги», где у них была назначена встреча с посредником, заказавшим им «хищение имущества особого рода» — так он назвал предложенную им сделку. С точки зрения Трента, «Макги» являлся не просто одним из хороших ресторанов, расположенных за Гранью, — это был его любимый ресторан. Чистый, с отличной кухней, ненавязчивым обслуживанием. Что важнее, это единственное место во Фриндже, где можно было в прием яемых условиях договориться о чем угодно. Прежде всего совершить выгодную сделку. Правда, после вкуснейшего обеда вполне можно было получить пулю в живот, но только не в самом заведении. На улице сколько угодно, но только не в зале. По большей части. На то между различными бригадами была устная договоренность, хотя каждый проживавший за Гранью прекрасно представлял себе, что значит «устная договоренность» в таком скверном месте, каким являлся Фриндж. Так что, потягивая приятный коктейль, каждый посетитель располагал временем, чтобы обстоятельно поразмышлять, где он получит пулю и доживет ли до следующего утра. К тому же с напитками и наркотиками здесь не «баловали», так что если напьешься, то не какой-либо дряни.
Тем же вечером, уже после того как Трент и Джимми вошли в ресторан, на противоположной стороне улицы, в тени высокого многоэтажного дома как бы невзначай начала собираться толпа. Скоро здесь уже толкались с полдесятка мужчин, все в черном и красном, в цветах семьи Цыган Макута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59