— Этого не будет еще много часов, — рассмеялась она.
— Мне все равно.
При свете звезд он едва мог разобрать выражение ее лица. Но в голосе ее звучала строгость и подозрительность.
— Пытаться убежать было бы глупо. Здесь на сто километров, а то и больше, нет никаких других зданий.
— А где Луна? — спросил, повернувшись вокруг своей оси, Дэвид.
— Она взойдет примерно через час.
— О. А вон та яркая, — показал он, — это, должно быть, «Остров Номер 1».
Она изучила его взглядом. Либо он в шоке от газа, либо пытается усыпить мою бдительность и подозрительность и сбежать.
— Вы не сможете оставаться здесь на всю ночь, — сказала она. — Другие все в…
— Почему бы и нет? — просто спросил он.
— Другие все в асьенде.
— Вот как? Они все уже бывали на Земле. А я нет. Она прекрасна!
— Вы родились в Селене? — спросила она.
Дэвид покачал головой. Головная боль уже проходила.
— На «Острове номер 1». Всю жизнь провел на «Острове номер 1». Вплоть до последних нескольких недель.
— Вам действительно нужно пройти в дом, — настаивала она.
— Не хочу. Я всю жизнь провел в одном гигантском доме.
Бхаджат не имела при себе оружия.
Он намного здоровей меня, и в хорошей форме. Она с миг прикидывала соотношение сил, а потом пожала плечами. Я всегда могу крикнуть охрану. Да и некуда ему тут бежать. Не очень-то он сможет спрятаться на этой пустынной равнине.
— Отлично, — согласилась она. — Зайдемте со мной в дом на несколько секунд, а потом мы можем прогуляться сюда и посмотреть, как восходит Луна.
Это произошло, конечно же, намного медленней, чем на «Острове номер 1». Дэвид с бахджат сидели на сладко пахнущей траве и наблюдали, как почти незаметно для глаза восходит Луна. Он слишком заблудился в новизне Земли, чтобы разговаривать. Но Бхаджат обнаружила, что она говорит без остановки, словно ей требовалось оправдаться, защититься перед ним, объяснить все случившееся.
— … это может показаться тяжелым, опасным и даже жестоким. Но мы не можем позволить Всемирному Правительству указывать нам. Мы должны обрести свободу!
— Но ведь Всемирное Правительство не диктатура, — ответил он, по-прежнему не открывая глаз от медленно восходящей Луны. «Она действительно похожа с виду на лицо! Черт меня дери!»
— Оно берет с нас налоги и ничего не дает взамен, — сказала Бхаджат. Оно превращает все в одинаково серое. Почему арабы должны одеваться как европейцы, которые одеваются как американцы, которые одеваются как китайцы?
— Так вы потому и угнали челнок — потому что вам не нравиться носимая вами одежда.
— А вы язвительны.
— Да, — признался Дэвид, оторвав внимательный взгляд от небес. — Но вы не очень реалистичны. Налоги Всемирного Правительства ниже расходов на вооружение, которые несли Ирак и другие страны до того, как появилось на свет Всемирное Правительство.
— Если налоги у нас ниже, то почему сейчас больше бедных, чем когда-либо раньше? Почему люди умирают от голода прямо на улицах?
— Потому что людей стало больше, — ответил Дэвид. — Какая сейчас численность населения в мире? Свыше семи миллиардов? Пока вы поддерживаете такой высокий темп рождаемости, вы двигаетесь к катастрофе.
— Я говорю об умирающих, — сказала Бхаджат. — О матерях, младенцах, стариках — умирающих с голоду по всему миру!
— Но в этом нет вины Всемирного Правительства.
— Конечно есть! Кто же еще виноват?
— Люди заводящие всех этих младенцев. Люди поддерживающие такой высокий уровень рождаемости.
— Они невежественны и напуганы, — сказала Бхаджат.
— Так дайте им образование, — возразил Дэвид. — И накормите их. Перестаньте зря терять время на угон космических челноков и держание людей заложниками.
— Мы не можем накормить. Богатые страны не делятся своим богатством. Ими вертят корпорации, так же, как вертят они Всемирным Правительством.
— Я видел все относящиеся к этой теме данные, — покачал головой Дэвид. — Я знаю расчеты. В мире недостаточно продовольствия для накормления людей. Его попросту нет. Даже если посадить всех на минимальную диету, его будет недостаточно — во всяком случае, семи с лишним миллиардам на этом не разгуляться. Голод неизбежен.
— Нет это не может быть правдой. Мы не допустим, чтобы это стало правдой!
Луна полностью поднялась над горизонтом. Она была почти полной, и в ее мягком свете Дэвид разглядел лицо Бхаджат. Оно было прекрасным, истинно прекрасным, несмотря на то, что выражало страх и гнев.
— Одного желания для этого мало, — как можно мягче сказал Дэвид. — Грядущей катастрофы никак не избежать. Уже слишком поздно остановить ее приход.
— Это бесчеловечно, — воскликнула она. — Вы бесчеловечны?
Бхаджат вскочила на ноги и, сердито печатая шаг, ушла обратно к асьенде.
Дэвид посмотрел ей вслед, затем отвернулся и посмотрел на Луну. Она улыбалась ему кривой улыбкой.
Бхаджат проснулась вместе с солнцем, сонно потянулась и обвела взглядом спальню. Несколько секунд она не могла вспомнить, где она, и почему находиться в этом незнакомом месте. Комната была небольшой но уютной. Занавески на окнах оставили достаточно открытыми, чтобы в спальне струился утренний свет.
Она вылезла из слишком высокой постели и посмотрела на себя в большое зеркало, висящее по эту сторону двери. Всю жизнь она хотела обладать чувственным телом кинозвезды. А была вместо этого тонкой, маленькой, узкобедрой и малогрудой. Неудачное тело для деторождения, говорили жившие у них в доме женщины постарше, когда думали, что она их не слышит.
В одном углу комнаты стоял закуток с металлическим душем, прибавленный явно спустя немало лет после первоначальной постройки асьенды. От закутка шли голые трубы и исчезали в неровных отверстиях в стене.
Направившись в душ, Бхаджат прошла мимо окна и взглянула на равнину. Он все еще там! Она шагнула к окну, оставаясь за полуоткрытыми занавесками. Этот идиот, должно быть, так и проспал там всю ночь. Он лежал на спине, заложив руки за голову. Вопреки себе, Бхаджат улыбнулась. Проспал он свой первый восход солнца. А затем подумала: вероятно он никогда не слышал о росе, так же как и о морозе. Вероятно, он подхватил простуду. Или пневмонию. Как это глупо, всю ночь оставаться там!
К тому времени, когда Бхаджат закончила принимать душ и оделась в ту же блузку и юбку, она решила выйти из дома и посмотреть, все ли в порядке.
Но когда она спустилась по широкой голой деревянной лестнице, ведущей на первый этаж асьенды, один из охранников, офицер улыбнулся ей и передал:
— Освободитель желает срочно переговорить с вами.
Бхаджат отбросила все иные мысли и последовала за офицером в большой зал, где она впервые встретилась с Освободителем. Зал был пуст. Вдоль обшитых панелями стен выстроились портреты, канделябры и кресла с высокими спинками. Но ее никто не ждал.
— А где…
Офицер снова улыбнулся и нажал кнопку на панели в стене неподалеку от дверей.
Часть деревянной обшивки уехала в потолок, открыв белый видеоэкран. Бхаджат следила, как офицер придвинул кресло лицом к экрану, слегка поклонился ей, а затем покинул большой зал. И тихо закрыл за собой дверь.
Внезапно экран начал светиться. Потом Освободитель обрел твердые трехмерные очертания. Впечатление складывалось такое, словно в стене большого зала вырубили нишу, и он сидел в ней, за старым, видавшим виды столом из серого металла. Стена у него за спиной выгорела до бледно-зеленого цвета. Бхаджат видела даже трещины в ней.
Может, он и имеет аппаратуру голографической связи, подумала она, но живет он безусловно отнюдь не в роскоши.
Сейчас он выглядел не таким старым. Должно быть, он в такую рань не спит и действует. Судя по свету в его комнате, где бы он ни был, там еще даже не светает.
— Надеюсь, я не прервал ваш сон, — вежливо обратился он.
— Нет. Я встала вместе с солнцем, — ответила Бхаджат.
Освободитель позволил себе улыбнуться.
— Вот такой роскоши я не могу себе позволить, особенно когда должен совещаться с правительствами и беседовать с репортерами со всего света.
Бхаджат ничего не сказала.
— Я договорился об освобождении заложников, — сказал он. — Мои люди позаботятся об их перевозке в Буэнос-Айрес, где их примет Всемирное Правительство.
— Понимаю.
— Средства массовой информации заполнены сообщениями о Шахерезаде и ее дерзкой символической борьбе против Всемирного Правительства. — Он слегка подчеркнул слово «символической».
— Значит, мы достигли своей главной цели. — Бхаджат вдруг почувствовала, что устала от всего этого дела. Все это было глупостью, суетой сует, безнадежной борьбой с неизбежным поражением. Семь миллиардов человек! Кто им мог помочь? Да и как им мог помочь кто бы то ни был?
Освободитель между тем говорил:
— Если вашей первоочередной целью было известить о своей борьбе весь мир, то вы добились всего, о чем только мечтали, и даже большего. Вы даже помогли мне достичь моей собственной цели.
Она уловила выжидающее выражение у него на лице.
— И какой именно?
— Я вел переговоры об… урегулировании, взаимопонимании с Всемирным Правительством. В обмен на освобождение ваших заложников оно согласилось… э… «закрыть глаза» на сражение в Южной Африке, где перебили их солдат.
— Очень мило, — отозвалась Бхаджат, позволяя иронии появиться у себя на лице. — Мы получаем всемирную известность, а вы спасены от вторжения Всемирной Армии.
— Освободитель поджал тонкие губы.
— Разве вы не довольны?
— Как вы говорите, — ответила она. — Мы приобрели большую известность.
Он поколебался, а затем спросил:
— Вы по-прежнему готовы превратить ваши разрозненные усилия в объединенную всемирную борьбу? Вы по-прежнему готовы выполнять мои приказания?
— Да.
— Даже при высокой личной цене для вас самой?
Сердце ей стиснул холодный страх.
— Что вы имеете ввиду? — спросила Бхаджат.
— Выработанное мной взаимопонимание со Всемирным Правительством… Сделка с возвращением заложников в обмен на закрытие глаз на инцидент в Йоганнесбурге…
— Да? Что?
— Я вел переговоры об этом с членами Совета Всемирного Правительства по имени шейх Джамиль аль-Хашими. Он добавил к соглашению еще два условия.
Бхаджат ждала в ледяном молчании оглашения условия, зная, каким будет одно из них.
— Первое условие, — объяснил Освободитель, — состоит в том, что пассажир Дэвид Адамс, законтрактованный работник с «Острова номер 1», должен быть… возвращен туда, откуда прибыл.
Кивнув, Бхаджат почувствовала, как в ней вспыхнула крошечная искорка надежды, хотя она и знала, что это глупо.
— А второе условие? — спросила она.
Шейх аль-Хашими сказал, что среди пассажиров на борту челнока летела и его дочь, путешествующая инкогнито. Он ожидает, что ему возвратят ее. С его точки зрения, Шахерезада умерла. Но он хочет вернуть себе дочь. В противном случае Всемирная Армия нападет на Аргентину.
Искорка погасла во тьме.
— Значит, я цена, которую надо уплатить.
Освободитель пожал плечами.
— Я не могу позволить себе вести организованную войну против Всемирного Правительства. Партизанская война это одно дело… а открытые сражения… не сейчас.
— Понимаю.
Он печально продолжил.
— Пожалуйста не пытайтесь покинуть асьенду. Мои солдаты получили строгий приказ держать вас под строгой охраной, пока мы не сможем передать вас отцу.
22
5 АВГУСТА 2008 г.
ОБЩИЙ ПРИКАЗ 08-441
Отдан Директором Де Паоло.
Следующим лицам:
Адмиралу Джонсону, ВГК ВМС.
Генералу Булачеву, ВГК Армии
Маршалу Пэну, ВГК ВВС.
Касательно удара по Аргентине.
Хотя переговоры с Аргентинским правительством, похоже, обещают прийти к удовлетворительному завершению, возможно все равно будет необходимо устроить демонстрацию силы, прежде чем это правительство отдаст заложников, взятых Подпольной Революционной Организацией Народов при захвате космического челнока.
Поэтому я требую немедленно рассчитать, какой понадобится срок, чтобы:
а) мобилизовать, б) развернуть и с) ввести в действие следующие силы против ключевых аргентинских военных, промышленных, торговых или густонаселенных центров.
1. Только Военно-Воздушные Силы, для неядерных ударов по некоторым или всем вышеназванным центрам;
2. Комбинированные Военно-Воздушные Морские Силы, с целью блокировать аргентинские порты и перерезать железные и шоссейные дороги.
3. Объединенные Военно-Воздушные Сухопутные Морские Силы, которые будут захватывать и удерживать избранные районы аргентинской территории.
Продиктовано, но не подписано директором Э. Де Паоло.
Дэвид сидел, прислонившись к крепкому дереву, давая полуденному солнцу пропитывать теплом его тело. Над плоской, почти без всяких неровностей равниной дул постоянный ветерок. Равнина эта также была почти совершенно безлесной; единственные деревья на ней росли рядом с асьендой. На горизонте собирались серые тучи, там, где плавали в туманной дымке горы, а их бело-голубые снежные шапки, казалось, парили в воздухе, никак не связанные с остальным миром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62