- О маленьких белых
паучках, которые вылупляются из двух десятков крохотных яиц.
Несколько мгновений Сильванна смотрела на него, недоуменно
нахмурившись, потом лицо ее неожиданно прояснилось.
- А, ты вспоминал о первом нашем путешествии через Мир Теней.
Он кивнул.
- С одной стороны кажется, что все это было только вчера. Но с другой
стороны такое ощущение, будто с тех пор прошла целая вечность.
- Это было лет пять назад, да? - спросила Сильванна. - Или больше?
- Восемь, - ответил Эдан, улыбаясь про себя. Эльфы имели слабое
представление о времени. Будучи бессмертными и, следовательно, имея в
своем распоряжении вечность, они не придавали времени особого значения - в
отличие от людей, которые располагали меньшим временем и потому уделяли
ему больше внимания. - Восемь лет, за которые много чего произошло.
Во-первых, подумал он, бросив взгляд на ехавшего немного впереди
императора, Микаэл вырос. В свои двадцать он все еще был юношей, но
физически не уступал зрелому мужчине. Он вытянулся за шесть футов и теперь
был выше Эдана. И также тяжелее него по меньшей мере на сорок фунтов.
Микаэл очень серьезно относился к упражнениям с оружием и занимался со
своим учителем каждый день. В результате он превратился в рослого и
крепкого мужчину с широкой грудью и длинными мускулистыми руками,
позволявшими ему вращать над головой двуручный меч с огромной скоростью и
силой.
Многие молодые люди империи в его годы оставались еще мальчишками, но
Микаэл сделал очень многое за восемь лет, прошедшие после их возвращения
из Туаривеля - и то были годы бесконечных волнений в провинциях и трудного
служения долгу в столице.
Боруин был только началом. Когда Эдан и Микаэл вернулись в Ануир,
побывав в плену у гоблинов и ненадолго остановившись в Туаривеле, они
обнаружили, что за это время в их мире прошло чуть более года. В этом и
заключается сложность путешествий по эльфийским землям, где время течет
особым, необъяснимым и непредсказуемым образом. Никогда нельзя сказать
точно, сколько времени пройдет в мире людей, пока ты остаешься во
владениях эльфов, даже если ты возвратишься назад через Мир Теней.
Эдан никоим образом не предпочитал хождение Тенью любым другим видам
перемещения, но Микаэл обращался к нему много раз со времени того первого
путешествия. Создав портал в Мир Теней половинчик мог по меньшей мере
замедлить течение времени. Как объяснил Футхарк, если у них появится
острая необходимость добраться из Ануира до Кал-Калатора, который
находится на противоположной окраине континента, и им нужно будет
оказаться там как можно скорее, то при путешествии верхом - даже если они
будут гнать коней и менять их по пути - дорога займет около месяца. Ибо им
придется преодолеть расстояние по меньшей мере в тысячу миль, и даже
больше, если они пойдут окружными путями, чтобы миновать такие
потенциально опасные территории, как Кулладарайт и Пустошь Тарван.
С другой стороны, если они пройдут Тенью через промежуточный мир, их
путешествие займет приблизительно столько же времени... но они смогут
выйти в мир дневного света почти в ту же минуту, когда покинули его.
Другими словами, в Мире Теней для них пройдет месяц, но в мире дневного
света тем временем пройдут лишь минуты. За одним исключением. Владения
эльфов.
Таким же таинственным образом, как законы времени менялись в Мире
Теней, менялись они и во владениях эльфов, что наводило Эдана на мысль о
некой взаимосвязи, хотя какого именно рода эта взаимосвязь он не мог
понять. Дело в том, что если в Мире Теней течение времени почти
останавливалось, то в эльфийских владениях оно было совершенно
непредсказуемым и могло либо ускориться, либо замедлиться - причем
предсказать, когда как произойдет, было невозможно. Поэтому при переходе
из эльфийских владений в Мир Теней и оттуда обратно в мир людей со
временем могли произойти интересные вещи.
- Я никогда не забуду наше первое путешествие через этот ужасный
край, - сказал Эдан Сильванне. Они ехали бок о бок шагом. Пускать коней
галопом или даже рысью по лесам Мира Теней опасно. Никогда нельзя знать,
что может ждать тебя впереди - если, конечно, это неизвестное не
предпочтительней той опасности, которая подстерегает сзади. - Словно было
недостаточно того, что мы рисковали жизнями, выбрав эту дорогу, так мы еще
и обнаружили, что всего за несколько дней, проведенных нами в Туаривеле, в
Ануире прошел целый год... - Он покачал головой и вздохнул. - Что ж, по
крайней мере, больше нам не пришлось пережить ничего подобного, даже если
император из желания выгадать время и настаивает на путешествиях через Мир
Теней всякий раз, когда нам требуется преодолеть большое расстояние. Я
всегда подозревал, что он не полностью осознает связанный с этим риск.
Теперь я понял, что его просто мало волнует возможная опасность. Но тот
первый раз... Никогда этого не забуду. Я никогда по-настоящему не понимал,
в каком напряжении находился мой отец, пока не увидел его. Для меня прошла
всего неделя, но для него - год. Целый год, в течение которого он никогда
не знал точно, что сулит ему грядущий день. Один год, состаривший его на
двадцать лет.
- Тебе по-прежнему очень не хватает его, да? - спросила Сильванна.
Эдан кивнул.
- Не могу сказать, как. Мне не хватает его мудрости и советов.
Конечно, наибольшую утрату понесла моя мать, но с другой стороны, она
просто потеряла мужа, в то время как я потерял не только отца, но и
наставника. Он еще столькому мог бы научить меня, если бы прожил еще хоть
несколько лет...
- Мне иногда кажется, что быть человеком ужасно, - сказала Сильванна:
- Все ваши достижения, мечты и страсти настолько преходящи. Ваш жизненный
путь так короток, что я не понимаю, как вы миритесь с этим.
Эдан улыбнулся.
- Ты хочешь сказать, что жалеешь нас?
- Ну... нет, не совсем так, - ответила она. - Жалость подразумевает
некоего рода снисхождение, а за последние несколько лет я узнала очень
многое о людях и том, сколь многого вы можете добиться, поставив перед
собой цель.
- Возможно, так происходит именно потому, что наш жизненный путь
столь короток, - сказал Эдан. - Именно сознание, что мы всего лишь
смертные создания, и заставляет нас проживать жизнь в полную силу. И
возможно, мы кажемся вам немного безрассудными лишь потому, что в
некотором смысле таковыми и являемся. Вам, эльфам, как созданиям
бессмертным, не свойственно подобное безрассудство. Людям же эльфы
кажутся... пожалуй, вовсе не безрассудными, в отличие от нас. Вот почему
наши страсти полыхают так ярко. Когда ты с самого начала понимаешь, что
твое время ограничено, то начинаешь дорожить каждым днем.
Сильванна несколько мгновений задумчиво смотрела на него, пока они
ехали бок о бок, легко покачиваясь в такт конской поступи.
- Пожалуй, это не лишено смысла. Я заметила, что вы, люди, очень
остро все переживаете. - Она нахмурилась и тряхнула головой. - Я не хочу
сказать, что эльфы не способны на сильные чувства, ибо мы способны на
них... просто человеческие страсти куда более сильны. И неуправляемы.
- Это и есть безрассудство, - с улыбкой ответил Эдан. - Оно
происходит из нашей недолговечности, как я сказал. Мы живем со страстью,
трудимся со страстью... любим со страстью.
Сильванна взглянула на него. Он твердо встретил ее взгляд. Она не
отвела глаза.
- Если развить эту мысль, - сказала она, - то можно утверждать, что
самые страстные существа на свете - поденки, которые живут всего один
день.
- И заметь, как яростно колотят они по воздуху своими крохотными
крылышками, неизменно стремясь к свету., - сказал Эдан. - Пламя влечет их
так сильно, что они летят на него и сгорают в огне. Если это не аллегория
неукротимой страсти - то что еще?
- Я думала, на огонь летят мошки, - сказала Сильванна.
- Поденки делают то же самое, разве нет?
Она нахмурилась.
- Не уверена. Разве?
Эдан пожал плечами.
- Даже если и нет, это не умаляет достоинств аллегории.
Сильванна улыбнулась.
- Пожалуй, ты проглядел свое истинное призвание,-сказала она. - Тебе
следовало стать не придворным министром, а бардом.
Эдан поморщился.
- О, только не это.
Сильванна подняла брови.
- О? Похоже, я задела тебя за живое.
- Когда-то я знал барда, - сказал Эдан. - На самом деле, я знал
нескольких, и все они были невыносимы, но этот был хуже всех. По большей
части барды влюблены в звучание собственных слов, что делает их
тщеславными, но этот был влюблен еще и в идею, что делало его опасным.
- Каким образом приверженность идее может сделать кого-то опасным? -
спросила Сильванна.
- А вот это вопрос к главному министру императора,усмехнулся Эдан. -
Как лорд верховный камергер я могу утверждать, что все служители идеи
опасны, потому что они ставят идею превыше власти императора, короля или
аристократа. Такой человек в первую очередь хранит верность идее, которую
он - или, возможно, она - проповедует. Как следствие, он никогда не видит
причин идти на уступки. Однако лично я понял, что есть определенная
разновидность служителя идеи, с которым можно договориться.
- А именно? - спросила Сильванна.
- Тот, который во всем с тобой согласен, - ухмыльнулся Эдан.
- Я могла бы и догадаться, - Сильванна состроила гримаску.Теперь ты
скажешь, что я могла бы уже узнать тебя получше.
- Эльфы, как всем известно, учатся медленно, - поддразнил ее Эдан. -
Вот еще один недостаток вашего бессмертия... вы никогда не чувствуете
острой необходимости делать что-либо быстро.
- С некоторыми вещами лучше не торопиться, - ответила Сильванна,
искоса взглянув на него.
- Ты имеешь в виду... с ухаживанием, например? - спросил Эдан.
- Не только.
Эдан в смущении кашлянул. За последние восемь лет они с Сильванной
очень сблизились, чего он никак не мог предположить при первой их встрече.
Во-первых, он не рассчитывал на длительное знакомство с девушкой, но она
вернулась с ними в Ануир вместе со своим братом Гильвейном, и оба они - а
также половинчик Футхарк и эскорт из двенадцать воинов-эльфов,
сопровождавший их из Туаривеля, остались в империи.
Это было частью договора, заключенного между лордом Тиераном, который
действовал в интересах тогда еще некоронованного императора Микаэла, и
правителем Туаривеля принцем Филерэном. Эльфы должны были выступить в
качестве личной охраны императора и в первую очередь обеспечить его
безопасное возвращение в Ануир, а во вторую очередь показать всем
эльфийским королевствам, что Туаривель заключил официальный союз с
империей и поддержал императора Микаэла.
Это беспрецедентное соглашение с самого начала неминуемо должно было
вызвать гнев экстремистов обеих сторон - таких как Руоб Человекоубийца и
лорд Кир Эван, герцог Аванилский, который для эльфов был приблизительно
тем же, кем Человекоубийца для людей. Поскольку Аванил и Руоб - провинция
в южной части Эльфинвуда, которую выделил себе Человекоубийца, - имели
общую границу, воины Человекоубийцы и рыцари лорда Кира часто совершали
вылазки на вражеские территории, и случавшиеся там схватки были столь же
частыми, сколь и жестокими. В действительности, если бы не Кир на юге и
Эрвин Боруинский на севере его владений, ненависть Руоба Человекоубийцы
простерлась бы куда дальше в глубину империи.
Почему же тогда, в свое время недоумевал Эдан, его отец заключил этот
необычный союз? И почему Филерэн согласился на это? Ответ можно было
получить, как учил его отец, рассматривая возможные варианты политической
ситуации.
Подобный союз сулил Филерэну определенные выгоды, которые становились
очевидными не сразу, но лишь по некотором раздумье. Филерэн понимал, что
не может рассчитывать выстоять в одиночку и против людей, и против
гоблинов Туразора. Перед его дедом, Человекоубийцей, такая проблема не
стояла. Окруженный с одной стороны герцогом Аванилским, а с другой -
эрцгерцогом Боруинским, он был отделен от гоблинского королевства Туразор
провинцией Боруин и областью Пять Пиков и мог позволить себе всецело
сосредоточиться на военных действиях против одних только людей.
Филерэна же действительно со всех сторон окружали враги - гоблины
Туразора на западе, свирепые великаны из Великаньих Низин на севере, и
ужасные приспешники онсхеглина Рейзена, обитавшие в горах Венец Горгона,
на востоке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60