- Если бы он не вел себя, как лошадь, бегущая назад в горящую
конюшню, он бы умер как все остальные... быстро, от луча лазера. Стреляли
без предупреждения, потому что пленных мы не брали.
- Даже для допроса?
- Сама по себе эта идея неверна, я требую брать пленных. Но, дорогая
моя Фрайдэй, ты не знаешь, какая была эмоциональная атмосфера. Все слышали
записи, по крайней мере изнасилования и третьего допроса, с пытками. Наши
ребята и девочки не брали бы пленных, даже если бы я приказал. Но я и не
пытался. Я хочу, чтобы ты знала о том глубоком уважении, которое питают к
тебе твои коллеги. В том числе и те, кто никогда тебя не встречал и вряд
ли когда-нибудь встретит.
Босс протянул руку за костылями, с трудом поднялся на ноги.
- Я сидел на семь минут больше, чем мне разрешили врачи. Мы поговорим
завтра. Теперь ты должна отдыхать. Сейчас придет медсестра, которая
поможет тебе уснуть. Спи и поправляйся.
Несколько минут я была наедине с собой. Я провела их, сияя от
радости. "Глубокое уважение". Если вы никогда не были одним из них и
никогда не сможете стать, подобные слова значат все. Они меня так
согревали, что я не особенно переживала из-за того, что я не человек.

4
Когда-нибудь я все-таки босса переспорю.
Но не надо сидеть и ждать этого, затаив дыхание.
Бывали дни, когда ему не удавалось переспорить меня - когда он не
приходил ко мне.
Все началось с разногласий по поводу того, сколько времени я должна
оставаться в терапии. Я уже через четыре дня почувствовала, что могу
отправляться домой или на работу. Хотя у меня пока не было желания
ввязываться в драки, я могла заниматься легкой работой - или поехать в
Новую Зеландию, как собиралась с самого начала. Все мои болячки заживали.
Их было не так уж и много: куча ожогов, четыре сломанных ребра,
переломы левых малой и большой берцовых костей, множественные переломы
костей правой стопы и трех пальцев левой, трещина в черепе без осложнений,
и (противно, но на работоспособности не скажется) отрезанный сосок правой
груди.
Последнее, ожоги и поломанные пальцы - это все, о чем я помню;
остальное, должно быть, случилось, когда меня что-то отвлекло.
Босс сказал:
- Фрайдэй, ты знаешь, что на регенерацию соска уйдет по крайней мере
шесть недель.
- Но если сделать пластическую операцию, все пройдет за неделю. Так
мне сказал доктор Красный.
- Девушка, если кто-то в этой организации получает травму при
исполнении служебных обязанностей, он будет излечен настолько, насколько
позволяет медицинское искусство. Кроме этой нашей обычной политики, в
твоем случае есть еще одна самодостаточная причина. Каждый из нас имеет
моральную обязанность сохранять и защищать красоту в этом мире. У тебя
удивительно хорошее тело; нанесенный ему ущерб прискорбен. Оно снова
должно быть в полном порядке.
- Я же сказала, что хватит косметической хирургии. Молока в этих
емкостях я держать не собираюсь. А тому, кто будет со мной в постели,
будет все равно.
- Фрайдэй, ты, должно быть, убедила себя в том, что тебе никогда не
придется кормить грудью. Но работающая грудь эстетически совершенно
отлична от построенной хирургическим путем имитации. Этот гипотетический
партнер, может быть, не узнает... но ты будешь знать, и буду знать я. Нет,
моя дорогая. Ты будешь, как прежде, совершенна.
- Гм! А когда вы собираетесь регенерировать свой глаз?
- Не надо грубить, малышка. В моем случае не затрагиваются вопросы
эстетики.
Поэтому моя грудь вернулась в свое прежнее состояние, а может, стала
еще лучше. Следующий наш спор касался переподготовки, в которой, по моему
мнению, я нуждалась, чтобы исправить мой чересчур быстрый рефлекс
убийства. Когда я снова затронула эту тему, босс посмотрел на меня так,
будто ему принесли суп с мухой.
- Фрайдэй, я не помню, чтобы ты убила кого-либо по ошибке. Ты что,
совершала убийства, о которых я не знаю?
- Нет, нет, - торопливо сказала я. - Я никогда не убивала до того,
как стала работать на вас. И я сообщала вам обо всех своих действиях.
- В таком случае ты убивала только для самозащиты.
- Если не считать Белсена. Это не была самозащита; он и пальцем ко
мне не притронулся.
- Бомонта. По крайней мере обычно он пользовался этим именем.
Самозащита иногда должна принимать форму "Сделай другому то, что он сделал
бы тебе, но сделай это первым". Кажется, Де Камп. Или кто-то другой из
школы философов-пессимистов двадцатого века. Я вызову досье Бомонта, чтобы
ты сама убедилась, что он принадлежал к числу тех, кому ради общего блага
лучше быть мертвыми.
- Не надо. Как только я заглянула в его бумажник, я поняла, что он
шел за мной не для того, чтобы поцеловать. Но это было после.
Боссу потребовалось несколько секунд, чтобы найти ответ, много
больше, чем обычно.
- Фрайдэй, ты хочешь переменить специальность и стать
профессиональным убийцей?
У меня отпала челюсть и глаза вылезли на лоб. Это был весь мой ответ.
- Я не собираюсь пугать тебя насмерть, - сухо сказал босс. - Ты могла
догадаться, что среди членов нашей организации есть убийцы. Я не хочу
терять тебя как курьера; ты у меня лучшая. Но нам всегда нужны
квалифицированные убийцы, так как процент потерь среди них очень высок.
Однако, есть большая разница между курьером от убийцей: курьер убивает
только с целью самозащиты и часто рефлекторно... и, я согласен, с
некоторой вероятностью ошибки... так как не все курьеры обладают твоим
великолепным талантом мгновенно учесть все факторы и прийти к верному
выводу.
- Что?
- Ты меня правильно поняла, Фрайдэй, недостаток здорового тщеславия -
это одна из твоих слабостей. Достойный наемный убийца не убивает
рефлекторно, он убивает по намеченному плану. Если все пойдет настолько
плохо, что ему понадобится прибегнуть к самозащите, он почти наверняка
станет покойником. В своих запланированных убийствах он всегда знает,
почему, и соглашается с необходимостью... иначе я не пошлю его на задание.
(Предумышленное убийство? Проснуться утром, плотно позавтракать,
потом встретиться с жертвой и хладнокровно ее зарезать? Поужинать и крепко
уснуть?)
- Босс, я не думаю, что это работа для меня.
- Я не уверен, что у тебя подходящий характер. Но в этот раз не надо
отвергать все с ходу. Мне не очень нравится идея замедлить твой защитный
рефлекс. Более того, я могу тебя заверить, что если мы попытаемся
переподготовить тебя так, как ты просишь, я не буду тебя больше
использовать в роли курьера. Нет. Ты имеешь право рисковать собственной
жизнью... в свободное от работы время. Но твои задания всегда предельно
важны: я не стану использовать курьера, лучшие черты которого были
намеренно уничтожены.
Босс меня не убедил, но он лишил меня уверенности в себе. Когда я
повторила ему, что не хочу становиться убийцей, он, похоже, не слушал -
только сказал что-то о том, что даст мне кое-что почитать.
Я ожидала, что это - что угодно - появится на терминале в комнате.
Вместо этого через двадцать минут после ухода босса в комнату вошел
молоденький парнишка - в общем, моложе меня, - и принес книгу,
переплетенную книгу с бумажными страницами. На ней был порядковый номер и
штампы "Только лично", "Для служебного пользования" и "Строго секретно по
специальному допуску".
Я посмотрела на нее, боясь дотронуться, как до змеи.
- Это мне? Я думаю, здесь какая-то ошибка.
- Старик не ошибается. Просто подпишите расписку.
Я заставила его подождать, пока читала набранный мелким шрифтом
текст.
- Вот эта часть о том, что "никогда не выпускать из поля зрения". Я
время от времени сплю.
- Позвоните в Архив, спросите служащего по секретным документам - это
я - и я буду здесь немедленно. Но старайтесь не заснуть, пока я не приду.
Изо всех сил старайтесь.
- Окей. - Я подписала расписку, подняла глаза и обнаружила, что он
очень заинтересованно меня разглядывает. - На что это ты уставился?
- Э... Мисс Фрайдэй, вы симпатичная.
Я не представляю, что нужно отвечать в подобных случаях, потому что
это неправда. Конечно, я хорошо сложена, но я была одета.
- Откуда ты знаешь мое имя?
- Да ведь все знают, кто вы. Две недели назад. На ферме. Вы были там.
- О. Да, я была там. Но я об этом не помню.
- Зато я - да! - Его глаза сияли. - Это был единственный раз, когда я
смог участвовать в боевой операции. Я рад, что тоже внес свой вклад.
(Что же ты делал?)
Я взяла его за руку, подтянула поближе, взяла его лицо в руки,
аккуратно поцеловала его, поцелуем, промежуточным между сестринским и
"давай-ка этим займемся!" Может быть, протокол требовал чего-то
посолиднее, но он был на службе, а я все еще находилась на больничном -
нечестно давать обещания, которые невозможно выполнить, особенно
подросткам с сияющими глазами.
- Спасибо, что спас меня, - спокойно сказала я, прежде чем выпустить
его.
Бедняжка покраснел до ушей. Но он выглядел очень довольным.
Я так долго читала, что ночная дежурная выбранила меня. Однако,
сиделки все время о чем-то ругаются. Я не собираюсь цитировать этот
невероятный документ... но послушайте эти заглавия:
Сначала название: "Единственное смертельное оружие". Затем:
"Убийство как изящное искусство"
"Убийство как политический инструмент"
"Убийство в корыстных целях"
"Убийцы, изменившие историю"
"Общество за созидательную эвтаназию"
"Каноны гильдии профессиональных убийц"
"Убийцы-любители: нужно ли их уничтожить?"
"Достойные наемные убийцы - несколько реальных случаев"
""Крайняя мера" - "Мокрая работа" - нужны ли эвфемизмы?"
"Вопросы для изучения на семинарах: техника и инструменты"
Уф! Не было никакой причины читать все это. Но я прочла. Книга имела
какую-то порочную прелесть. Отвратительно.
Я решила никогда больше не упоминать о возможности поменять
специальность и не говорить о переподготовке. Пусть босс сам заговорит об
этом, если захочет это обсудить. Я набрала код на терминале, соединилась с
Архивом и сказала, что мне нужен служащий по секретным документам, чтобы
получить от меня секретный документ номер такой-то и, пожалуйста,
принесите мою расписку.
- Сию минуту, мисс Фрайдэй, - ответила женщина.
Известность...
Я с немалым беспокойством ожидала, когда появится этот паренек. Мне
стыдно сказать, но эта ядовитая книга повлияла на меня самым
неблагоприятным образом. Было раннее утро; не было слышно ни звука - и
если бы это милое создание приласкало меня, я, скорее всего, забыла бы,
что технически являюсь инвалидом. Мне нужен был пояс целомудрия с большим
амбарным замком.
Но он не пришел: симпатичный паренек сменился с дежурства. С моей
распиской пришла немолодая женщина, которая отвечала мне по терминалу. Я
чувствовала и облегчение, и разочарование - и досаду оттого, что была
разочарована. Неужели все выздоравливающие настолько сексуально озабочены?
Существует ли в больницах проблема дисциплины? Я слишком мало болела,
чтобы знать об этом.
Служащая обменяла мою расписку на книгу, потом удивила меня вопросом:
- А мне поцелуй не полагается?
- О! Вы были там?
- Там были все до единого, дорогая; той ночью у нас страшно не
хватало оперативников. Я не лучшая в мире, но я, как и все, проходила курс
начальной подготовки. Да, я была там. Не могла этого пропустить.
Я сказала:
- Спасибо, что спасли меня, - и поцеловала ее. Я пыталась сделать это
чисто символически, но она перехватила инициативу и сама решила, каким
быть этому поцелую. А именно: грубым и крепким. Этим она мне говорила, что
в любое время, когда я захочу сменить направление, она будет ждать.
А что бы вы сделали? Похоже, бывают ситуации, для которых не
существует установленных правил. Я только признала, что она рисковала
своей жизнью, чтобы спасти меня.
Именно так, потому что этот спасательный рейд не был настолько
легким, как можно было бы подумать, выслушав рассказ босса. Босс по
привычке все преуменьшает, он даже разрушение Сиэтла описал бы как
"сейсмические проблемы". Как я могла отказать ей, если только что сама
поблагодарила ее за спасение моей жизни.
Я не могла. Я позволила моей половине поцелуя ответить на ее
невысказанное предложение - скрестив пальцы, чтобы никогда не сдержать
обещания.
Наконец, она прервала поцелуй, но от меня не отодвинулась.
- Дорогая, - сказала она. - Хочешь, я тебе кое-что расскажу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61