сколько я себя помню, теоретики-финансисты заявляли об этом. Но я поняла,
что это правда, когда увидела это, выраженное в терминах связей между
директоратами и разделения собственности.
Поддавшись внезапному порыву, я спросила компьютер: "Кто твой хозяин?"
Я получила в ответ: ПРОГРАММА НЕЯСНА.
Я перефразировала вопрос, стараясь придерживаться его языка.
Компьютер, к которому был подключен этот терминал, был всепрощающей и
очень умной машиной; обычно он не возражал против несколько неформального
программирования. Но нельзя ожидать, что машина будет понимать все, что
можно выразить человеческим языком; подобный рефлексивный вопрос мог
потребовать семантической строгости.
И снова: ПРОГРАММА НЕЯСНА.
Я решила подобраться к вопросу осторожно. Строго соблюдая правила
компьютерного языка, компьютерной грамматики, компьютерного протокола, я
задала следующий вопрос: "Кому принадлежит собственность на информационную
сеть, которая имеет терминалы, расположенные на территории Британской
Канады?"
Ответ появился и мигнул несколько раз, прежде чем исчезнуть - и исчез
он без моего указания: ЗАПРАШИВАЕМЫХ ДАННЫХ НЕТ В МОИХ БАНКАХ ПАМЯТИ.
Мне стало страшно. Я решила, что сегодня больше работать не буду, и
пошла искупаться и найти друга, с которым разделить этой ночью постель, не
ожидая, пока мне предложат. Я не чувствовала себя сверхсексуальной, я была
сверходинока и ужасно хотела почувствовать рядом с собой теплое живое
тело, которое "защитило" бы меня от разумной машины, которая отказывалась
сказать, кем (чем) она на самом деле является.

На следующее утро во время завтрака мне передали, что в десять
ноль-ноль меня хочет видеть босс. Я явилась, несколько озадаченная, потому
что, по моему мнению, времени, которое у меня было, никак не могло хватить
на выполнение двух моих заданий: "Шипстоун" и признаки больной культуры.
Но когда я вола, он подал мне письмо, старомодного вида, запечатанное
в конверт и с надписанным адресом, как у почты с рекламными проспектами
внутри.
Я узнала его, потому что сама его посылала - Дженет и Иену. Но для
меня было неожиданностью увидеть его в руках босса, потому что обратный
адрес на нем был вымышленный. Я посмотрела и увидела, что оно было
переадресовано той самой юридической фирме в Сан-Хосе, через которую я
связалась с боссом. - Чудеса.
- Ты можешь отдать его мне, и я отошлю его капитану Торми... когда
буду знать, где он.
- Когда вы будете знать, где Торми, я напишу совсем другое письмо. А
это я посылала вслепую.
- Это заметно.
- Вы его читали?
(Черт возьми, босс!)
- Я читаю всю почту капитана и миссис Торми - и доктора Перро. По их
просьбе.
- Понятно. - (Мне никто ни черта не рассказывает!) - Я написала его
именно так, с вымышленным именем и подобными штучками, потому что его
могла прочитать виннипегская полиция.
- Они это, несомненно, сделали. Я думаю, ты неплохо замаскировалась.
Жаль, что я не сообщил тебе о том, что вся почта, посланная на их домашний
адрес, будет переслана мне. Если полиция на самом деле пересылает все
письма. Фрайдэй, я не знаю, где Торми... но у меня есть способ связаться с
ними - но только один раз. Я планирую использовать его, когда полиция
снимет с них все обвинения. Я ожидал, что это произойдет еще несколько
недель назад. Но этого не случилось. Отсюда я делаю вывод, что полиция
Виннипега всерьез намерена повесить исчезновение лейтенанта Дики на Торми
в виде обвинения в убийстве. Позволь мне спросить тебя еще раз: тело может
быть обнаружено?
Я серьезно задумалась об этом, пытаясь исходить из худшего варианта.
Если полиция все-таки попадет в этот дом, что она там найдет? - Босс,
полиция была в доме?
- Конечно. Они обыскали его на следующий день после отъезда хозяев.
- В таком случае полиция не нашла тело до того дня, когда я оказалась
здесь. Если бы они нашли его после этого, вы бы узнали?
- Я думаю, да. Мои линии связи с тамошним полицейским управлением
менее чем совершенны, но чем свежее информация, тем больше я за нее плачу.
- Вы знаете, что сделали с домашними животными? Там были четыре
лошади, кошка с пятью котятами, свинья, может быть, еще какие-то животные.
- Фрайдэй, куда тебя ведет твоя интуиция?
- Босс, я точно не знаю, как спрятано тело. Но Дженет, миссис Торми -
архитектор, специализирующийся на двухслойной активной защите зданий.
Зная, как она поступила с животными, я смогу понять, думала ли она, что
есть малейшая возможность обнаружить тело.
Босс сделал у себя заметку. - Мы обсудим это позже. Каковы признаки
больной культуры?
- Босс, ради Бога! Я до сих пор изучаю полную структуру комплекса
"Шипстоун".
- Ты никогда не узнаешь его полную структуру. Я дал тебе сразу два
задания, чтобы ты могла давать отдых голове, переключаясь с одной задачи
на другую. Не говори мне, что ты не думала о втором задании.
- Да, думала, но только и всего. Я читала Гиббона и изучала
Французскую революцию. Еще Смита, "От Ялуцзян к обрыву".
- Совершенно доктринерский подход. Прочти также "Последние дни
прекрасной страны свободы" Пенна.
- Да, сэр. Я действительно начала находить кое-какие приметы. Плохой
знак - когда жители страны перестают отождествлять себя со своей страной и
начинают отождествлять себя с какой-либо группой. Расовой группой. Или
религиозной. Или языковой. Неважно с какой, при условии, что это не все
население.
- Очень плохой знак. Партикуляризм. Когда-то это считали испанским
пороком, но любая страна может заболеть этим.
- Я плохо знаю Испанию. Одним из симптомов, похоже, является
господство мужчин над женщинами. Мне кажется, что обратное тоже должно
быть верно, но я не нашла тому свидетельств ни в одной исторической книге.
Почему, босс?
- Это ты сама должна мне сказать. Продолжай.
- Судя по тому, что я успела прослушать, прежде чем произойдет
революция, население должно потерять веру в полицию и суд.
- Элементарно. Дальше.
- Ну... важны высокие налоги, а также инфляция валюты и отношение
числа занятых производительным трудом к числу находящихся на
государственной службе. Но это все старо; всем известно, страна катится
вниз, когда баланс доходов и расходов нарушается и не восстанавливается -
хотя законодатели всегда предпринимают бесконечные попытки это исправить.
Но я начала искать мелкие приметы, которые иногда называют симптомами
тупого сезона. Например, знаете ли вы, что находиться вне дома в
обнаженном виде противозаконно? И даже внутри собственного дома, если
кто-то может это видеть.
- Мне кажется, такой закон довольно трудно заставить соблюдать. А
какое, по-твоему, это имеет значение?
- О, за его соблюдением никто не следит. Но и отменить его тоже
нельзя. В Конфедерации полно таких законов. Мне кажется, любой закон, за
соблюдением которого не следят и не могут проследить, ослабляет другие
законы. Босс, вы знаете, что Калифорнийская Кофедерация субсидирует
проституток?
- Я этого не заметил. Кому? Войскам? Тюремному контингенту? Или как
коммунальные услуги? Признаюсь, я несколько удивлен.
- О, нет, совсем не в этом смысле! Правительство им платит за то, что
они держат ноги вместе. Они полностью изъяты из продажи. Их тренируют, им
выдают лицензии, их экзаменуют - а потом их отправляют на склад. Только
это не помогает. Те, кто должны быть "специалистами в запасе", оплачивают
свои чеки... и отправляются торговать собой. Хотя они не могут заниматься
этим делом даже ради удовольствия, потому что это плохо отражается на
рынке для несубсидируемых проституток. Поэтому профсоюз проституток,
который финансировал законодателей, чтобы они поддержали профсоюзные
расценки, теперь пытается выработать систему квитанций, чтобы залатать
дыры в законе о субсидиях. Но это тоже не сработает.
- Почему это не сработает, Фрайдэй?
- Босс, законы, созданные чтобы остановить прилив, никогда не
работают; именно это говорил король Кнут. Вы, конечно, это знаете?
- Я хотел убедиться, что тебе это известно.
- Я думаю, это оскорбление. Но я наткнулась просто на конфетку. В
Калифорнийской Конфедерации противозаконно отказать кому-либо в кредите
только потому, что этот человек ранее становился банкротом. Кредит есть
гражданское право.
- Я полагаю, закон не работает, но каким образом его обходят?
- Я еще не выяснила, босс. Но я думаю, этот бездельник окажется в
невыгодном положении, если попытается подкупить судью. Я хочу упомянуть об
одном очевидном симптоме: насилие. Хулиганство. Стрельба. Поджоги. Взрывы.
Терроризм любого сорта. Конечно, мятежи - но я подозреваю, что мелкие
эпизоды насилия, день за днем подтачивающие людей, приносят культуре даже
больше вреда, чем мятежи, которые вспыхивают, а потом затихают. Думаю,
пока это все. О, воинская повинность, рабство, деспотическое правление,
лишение свободы без возможности выйти под залог и без быстрого судебного
разбирательства - но это все очевидные вещи; о них говорится во всех
учебниках истории.
- Фрайдэй, я думаю, ты пропустила самый настораживающий симптом из
всех.
- Да? Вы мне скажете? Или мне снова придется в его поисках шарить в
потемках?
- М-м-м. В этот раз я скажу тебе. Но, когда вернешься, найди этому
подтверждения. Проверь его. Больные культуры демонстрируют набор
симптомов, названных тобой... но умирающая культура неизменно проявляет
грубость по отношению к человеку. Плохие манеры. Недостаток уважения к
другим людям в мелочах. Отсутствие учтивости, мягких манер более важно,
чем мятежи.
- Правда?
- Пф-ф. Мне нужно было заставить тебя раскопать это самой; тогда бы
ты это знала. Этот симптом особенно серьезен потому, что личность, в
которой это проявляется, никогда не думает об этом как о признаке плохого
здоровья, но как о доказательстве своей силы. Поищи этот симптом. Изучи
его. Фрайдэй, эту культуру - мировую культуру, не только это шоу уродов в
Калифорнии - спасать уже поздно. Следовательно, мы должны готовить
монастыри для приближающихся Темных Веков. Электронные записи слишком
ненадежны; мы снова должны пользоваться книгами, с долговечными красками и
прочной бумагой. Но этого может быть недостаточно. Источник следующего
возрождения, может быть, будет находиться в небе. - Босс замолчал, тяжело
дыша. - Фрайдэй...
- Да, сэр?
- Запомни это имя и адрес. - Его руки задвигались над консолью; на
верхнем экране появился ответ. Я запомнила его.
- Все?
- Да, сэр.
- Мне повторить его для проверки?
- Нет, сэр.
- Ты уверена?
- Если хотите, сэр, повторите.
- М-м-м. Фрайдэй, не была бы так любезна, не могла бы ты, прежде чем
уйдешь, налить мне чашку чая? Я чувствую, что мои руки сегодня немного
дрожат.
- С удовольствием, сэр.

24
Ни Голди, ни Анна не пришли завтракать. Я ела в одиночестве и поэтому
довольно быстро; я медленно ковыряюсь в еде только когда ем в компании. И
это было только к лучшему, потому что как раз когда я, поев, вставала
из-за стола, по громкоговорящей связи раздался голос Анны:
- Пожалуйста, внимание. На меня возложена печальная обязанность
объявить о том, что ночью наш Председатель скончался. В соответствии с его
волей погребальной службы не будет. Тело кремировано. В девять ноль-ноль в
большом конференц-зале состоится собрание, на котором будет произведена
ликвидация дел компании. Все обязаны явиться вовремя.
До девяти часов я плакала. Почему? Наверное, мне было жалко себя. Я
уверена, что именно это подумал бы босс. Он не жалел себя, он не жалел
меня, и он не раз бранил меня за жалость к себе. Жалость к себе, говорил
он - самый деморализующий недостаток.
И все равно мне было себя жалко. Я всегда ссорилась с ним, даже
тогда, когда после того, как я сбежала от него, он разорвал мой контракт и
сделал меня Свободной Личностью. Теперь я жалела о каждом случае, когда
возражала ему, дерзила, обзывала его.
Потом я напомнила себе, что боссу я бы совсем не понравилась, если бы
я была червяком, слугой, не имеющей собственного мнения. Он должен был
быть самим собой, и я должна была быть самой собой, и мы близко общались с
ним много лет, причем ни разу не коснулись друг друга даже руками. Для
Фрайдэй это рекорд. Только меня не интересуют рекорды.
Я подумала, знал ли он, много лет назад, когда я только начала
работать на него, как быстро я могла бы оказаться в его объятиях, если бы
он только предложил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61