Думала, мы летим ко мне.
- Там же полно капканов! И кстати, это теперь не моя хижина, а наша.
Она снова меня поцеловала, и я чуть не врезался при посадке в землю.
Мне пришлось уделить несколько минут машине, а Мэри тем временем выбралась
и пошла вперед. Я ее догнал уже у дома.
- Бесподобно, милый!
- Адирондак! Этим все сказано, - согласился я.
Солнце висело над самым горизонтом, а легкая дымка, окутавшая горы,
придавала пейзажу какой-то особенный, удивительно объемный вид.
Мэри обернулась.
- Да. Только я не природу имела в виду, а твой дом. Давай зайдем?
- Конечно. Только это, скорее, просто хижина.
В общем-то, так она и планировалась. Внутри даже бассейна не было.
Приезжая сюда, я хотел чтобы город оставался где-то там, далеко позади.
Корпус - стандартный, из стали и стеклопластика, но снаружи обшит особо
прочными плитами - тоже пластик, но в форме бревен. Внутри - все просто:
одна большая гостиная с настоящим камином, мягкими коврами и низкими
креслами. Все необходимое оборудование марки "Компакто Спешиал" находилось
под фундаментом: кондиционер, энергоблок, фильтры, аудиооборудование,
водоснабжение и канализация, радиационные датчики, сервомеханизмы - все,
кроме морозильника и кухонного оборудования, упрятано вниз, и ни забот, ни
хлопот. Даже стереоэкраны не сразу заметишь, пока они не включены. Почти
настоящая бревенчатая хижина, но с водопроводом.
- Очень милая хижина, - сказала Мэри серьезным тоном. - Большой
роскошный дом мне бы, наверно, не понравился.
- Значит, нас уже двое. - Я набрал комбинацию на шифрозамке, дверь
разошлась в стороны, и Мэри прошмыгнула внутрь. - Эй! Ты куда?
Она вернулась на порог.
- Что такое, Сэм? Я что-то сделала не так?
- Еще бы! - Я вытащил ее на улицу, затем поднял на руки, перенес
через порог, поцеловал и поставил. - Вот, теперь ты у себя дома.
Когда мы вошли, включился свет. Мэри обвела гостиную взглядом,
повернулась и бросилась мне на шею.
- Дорогой...
Спустя какое-то время, она меня отпустила и принялась бродить по
комнате, останавливаясь то тут, то там, приглядываясь, трогая вещи.
- Знаешь, Сэм, если бы я планировала обстановку сама получилось бы то
же самое.
- У меня, к сожалению, только одна ванная, - признался я. - Будем
жить в суровых полевых условиях.
- Меня это вполне устраивает. Я даже счастлива; теперь я знаю, что ты
не водил сюда своих женщин.
- Каких женщин?
- Сам знаешь, каких. Если бы ты задумал этот дом как любовное
гнездышко, здесь была бы вторая ванная комната.
- Тебя не проведешь.
Она не ответила и ушла на кухню. Спустя секунду оттуда донесся
радостный визг.
- Что случилось? - спросил я, направляясь к ней.
- Я совсем не ожидала найти в холостяцком доме такую кухню.
- А я, кстати, неплохо готовлю. Мне хотелось хорошую кухню, вот я и
купил все, что нужно.
- Бесподобно! Но теперь готовить для тебя буду я.
- Хорошо, это твоя кухня. Распоряжайся. Но может быть, ты хочешь
сначала сполоснуться? Я пропущу тебя вперед. А завтра мы выпишем каталог и
закажем еще одну отдельную ванную. Ее доставят воздухом.
- Иди первым, - сказала она. - Я пока поставлю обед.

Домашняя жизнь началась у нас так гладко и естественно, словно мы
были женаты уже несколько лет. Нет, я не говорю, что медовый месяц прошел
скучно, или что мы не узнали друг о друге ничего нового - ни в коем
случае. Но мы уже знали достаточно - особенно Мэри - отчего и казалось,
что нашей семье не первый год.
В памяти те дни сохранились не очень ясно. Помню только ощущение
счастья. Видимо, я успел забыть, что это такое, или просто не понимал
раньше. Да, случалось, кто-то вызывал у меня интерес. Случалось, я
увлекался. Это славно, забавно, весело, но счастлив я ни с кем не был.
Мы ни разу не включали стерео и ничего не читали. Никого не видели и
ни с кем не говорили. Только на второй день сходили пешком до поселка,
потому что мне хотелось показаться на людях с Мэри. На обратном пути мы
проходили мимо хибары местного отшельника Старого Джона по прозвищу Горный
Козел, который присматривал за моим домом, и, увидев его, я помахал рукой.
Он помахал в ответ. Одет Джон был как обычно: старая армейская
куртка, вязаная шапка, шорты и сандалии. Я хотел предупредить его насчет
режима "Голая спина", но передумал и вместо этого крикнул:
- Пришли ко мне Пирата!
- Кто такой Пират, дорогой? - спросила Мэри.
- Увидишь.
Едва мы вернулись домой, появился Пират, здоровый хулиганистый кот:
дверца, что я для него сделал, открывалась на его "мяу". Он вошел,
высказал все, что думает о хозяевах, которые исчезают слишком надолго,
затем простил и ткнулся мордой мне в ноги. Я потрепал его по спине, и
Пират отправился обследовать Мэри. Та опустилась на колени, пытаясь
привлечь его звуками, которые издают обычно люди, понимающие кошачьи
повадки, однако Пират оставался на месте и долго ее разглядывал, не
скрывая своей подозрительности. Затем вдруг прыгнул на руки и, заурчав,
уткнулся в подбородок.
- Ну, слава богу, - произнес я с облегчением. - А то я уж думал, что
он не разрешит тебя оставить.
Мэри посмотрела на меня и улыбнулась.
- Не беспокойся. Я сама на две трети кошка.
- А еще на треть кто?
- Узнаешь.
С тех пор Пират почти все время оставался с нами; Мэри он уделял
внимания даже больше, чем мне. Я его выгонял только из спальни - Мэри и
кот протестовали, но тут я был неумолим.

Мэри очень неохотно говорила о прошлом - видимо, считала, что это ни
к чему. Она слушала, когда я говорил о себе, но свое прошлое обсуждать
отказывалась. Как-то раз, когда я пристал к ней с расспросами, она просто
сменила тему, сказав:
- Пойдем полюбуемся закатом.
- Каким закатом? - недоуменно спросил я. - Мы же только что
позавтракали. - Однако эта путаница со временем вернула меня в реальный
мир. - Мэри, сколько мы уже здесь?
- А это имеет значение?
- Еще как имеет. Прошло, наверно, больше недели. Наши телефоны могут
зазвонить в любую минуту - и все: назад на галеры.
- Да, но зачем беспокоиться заранее?
Однако я уже не мог успокоиться. Мне загорелось узнать, какое сегодня
число. Можно было, конечно, включить стерео, но там наверняка наткнешься
на сводку новостей, а это себе дороже: я все еще притворялся, что мы с ней
в каком-то другом мире, где нет никаких титанцев.
- Мэри, - спросил я. - У тебя есть "Темпус"? Много?
- Ни одной пилюли.
- Ладно. У меня хватит на двоих. Давай растянем наш отпуск. Вдруг нам
осталось всего двадцать четыре часа? Можно превратить их в целый месяц
субъективного времени.
- Не надо.
- Но почему? Нам только и остается, что старое доброе carpe diem
[лови день, лови мгновение (лат.)].
Она накрыла ладонью мою руку и посмотрела в глаза.
- Не надо, дорогой, это не для меня. Я хочу прожить каждое мгновение
своей жизни, не беспокоясь о следующем. - Наверно, я выглядел очень
упрямо, и она добавила: - Если хочешь принимать "Темпус", я не возражаю,
но, пожалуйста, не уговаривай меня.
- Бог с тобой! Неужели ты думаешь, я тебя брошу и буду веселиться
один?
Она промолчала, и надо заметить, это отличный способ выигрывать
споры.
Не то чтобы мы часто спорили. Если я из-за чего-то заводился, Мэри
обычно поддавалась, но в конце концов выходило, что не прав я. Несколько
раз я пытался разговорить ее, заставить рассказать о себе - нужно же мне
знать о своей жене хоть что-то, - и на один из моих вопросов о прошлом она
задумчиво ответила:
- Иногда мне кажется, что у меня и вовсе не было детства. Может, оно
мне просто приснилось?
Я спросил напрямик, как ее зовут.
- Мэри, - ответила она спокойно.
- Это твое настоящее имя? - я уже давно сказал ей свое, но она
по-прежнему звала меня Сэмом.
- Конечно, настоящее. С тех пор как ты меня назвал этим именем, я -
Мэри.
- Ладно, ты моя дорогая и любимая Мэри. А как тебя звали раньше?
В глазах у нее промелькнула какая-то затаенная боль, но она ответила:
- Одно время я носила имя Аллукьера.
- Аллукьера, - повторил я, наслаждаясь необычным звучанием. -
Аллукьера. Какое странное и красивое имя Аллукьера. В нем есть что-то
величественное. Моя дорогая Аллукьера.
- Теперь меня зовут Мэри. - Как отрубила.
Я понимал, что где-то, когда-то с ней случилось какое-то ужасное
событие, и память о нем до сих пор отзывается болью. Но видимо, мне просто
не суждено было о нем узнать. Что ж, нет, значит нет. Она моя жена, какая
есть, такая и есть - мы вместе и навсегда. От одного того, что она рядом,
на душе становилось тепло и светло, а это, право же, не так мало.

Я продолжал называть ее Мэри, но имя, которое она носила в прошлом,
не давало мне покоя. Аллукьера... Аллукьера... Меня не оставляло
впечатление, что где-то я его слышал.
И неожиданно я вспомнил. Настойчивая мысль все-таки раскопала
информацию на дальних полках памяти, заваленных всяким бесполезным хламом,
от которого невозможно избавиться. Была в свое время то ли секта, то ли
колония... Они пользовались искусственным языком и даже имена детям давали
новые, придуманные... Точно. Уитманиты. Анархистско-пацифистский культ. Их
вышибли из Канады, но они не смогли закрепиться даже в Литл-Америке
[Антарктида, шельфовый ледник Росса]. Когда-то мне попала в руки книга,
написанная их пророком, "Энтропия радости", где было полно
псевдоматематических формул, указывающих путь к достижению счастья.
В мире все "за счастье", так же, как все "против греха", но культисты
пострадали из-за принятых у них обрядов. Свои сексуальные проблемы они
решали очень древним и не совсем обычным по современным понятиям способом,
что создавало взрывоопасные ситуации, с какой бы культурой ни
соприкасались уитманиты. Даже Литл-Америка была недостаточно далеко, и,
если я правильно помню, остатки культистов эмигрировали на Венеру. Но в
таком случае никого из них уже нет в живых.
Короче, думать об этом - только забивать голову. Если Мэри была
уитманиткой или выросла в их среде, эта ее дело. И уж конечно, я не
допущу, чтобы какая-то там культистская философия нарушала согласие в
семье; брак, в конце концов, не купчая, а жена - не собственность.

22
В следующий раз, когда я упомянул "Темпус", Мэри не стала спорить, но
предложила ограничиться минимальной дозой. Вполне приемлемый компромисс -
увеличить дозу никогда не поздно.
Чтобы препарат подействовал быстрее, я приготовил инъекции. Принимая
"Темпус", я обычно слежу за часами, и, когда секундная стрелка замирает,
это означает, что мне уже достаточно. Но в хижине не было часов, а наши
перстни остались где-то на столе. Мы лежали, обнявшись, на широком низком
диване у камина и до самого рассвета так и не заснули.
Накатило ощущение тепла и покоя, но сквозь легкий туман пробивалось
беспокойство, что препарат не подействовал. Потом я заметил, что
восходящее солнце замерло на месте. За окном повисла птица, и, если
вглядываться довольно долго, можно было заметить, что крылья у нее
движутся.
Я посмотрел на жену. Пират устроился у нее на животе, свернувшись
калачиком и сложив лапы вместе. И Мэри, и Пират, похоже, заснули.
- Как насчет завтрака? - спросил я. - Я умираю с голода.
- Готовь, - ответила Мэри. - Если я пошевелюсь, Пират проснется.
- Но ты поклялась любить меня, почитать и кормить завтраком.
Я наклонился и пощекотал ей пятку. Мэри вскрикнула и резко поджала
ноги. Пират подскочил вверх и с недоуменным мяуканьем шлепнулся на пол.
- Ну зачем ты? - сказала Мэри. - Из-за тебя я слишком резко дернулась
и обидела Пирата.
- Не обращай на него внимания, женщина. В конце концов, ты вышла
замуж за меня. - Однако я понимал, что не прав. Когда рядом есть кто-то,
кто не принимал "Темпус", двигаться нужно крайне осторожно. По правде
сказать, я просто забыл про кота. Ему наверняка казалось теперь, что мы
скачем и дергаемся, как пьяные суматошные зайцы. Я хотел приласкать его и
заставил себя двигаться медленнее.
Куда там. Пират бросился к своей дверце. Я мог бы его остановить -
ведь для меня он не бежал, а еле полз, - но решил, что не стоит, а то он
напугается еще сильнее. Просто оставил его в покое и отправился на кухню.
Должен заметить, что Мэри была права: в медовый месяц "Темпус фугит"
себя не оправдывает. Почти экстатическое ощущение счастья, что я испытывал
до того, тонуло теперь в вызванной наркотиком эйфории. "Темпус" дает очень
много, но и потеря была совершенно реальной: естественное чудо я променял
на химическую подделку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36