Нужно
увидеть хотя бы одного паразита своими глазами - и тогда уже вы поверите
всей душой.
У маршала Рекстона с головой тоже, разумеется, все в порядке. Они
попытались связаться еще с несколькими частями в пораженных районах, и,
убедившись, что "технические неполадки" возникают слишком удобно для
паразитов, проработали всю ночь. Около четырех утра они позвонили Старику,
а тот вызвал меня.
Все собрались в том же кабинете - Мартинес, Рекстон, еще двое его
шишек и Старик. Когда я подошел, явился Президент в махровом халате. Мэри
следовала за ним по пятам. Мартинес начал что-то говорить, но Старик его
перебил:
- Ну-ка покажи спину, Том.
Мэри просигналила, что все в порядке, но Старик сделал вид, что не
замечает ее.
- Я серьезно, - добавил он.
- Ты прав, Эндрю, - сказал Президент спокойно и, скинув халат до
пояса, предъявил свою голую спину. - Если я не буду показывать пример, то
как мне тогда добиться поддержки от всех остальных?
Мартинес и Рекстон утыкали всю карту страны булавками: красные - для
пораженных районов, зеленые - для чистых, и еще несколько янтарных. Айова
напоминала щеки больного корью. Нью-Орлеан и округ Тич выглядели не лучше.
Канзас-Сити тоже. Верхняя часть системы Миссури-Миссисипи от Миннеаполиса
и Сент-Пола до самого Сент-Луиса уже находилась во власти врага. Ниже к
Нью-Орлеану красных булавок становилось меньше, но зеленых не было.
Красное пятно расползалось вокруг Эль-Пасо, и еще два выделялись на
восточном побережье.
Президент подошел и осмотрел карту.
- Нам понадобится помощь Канады и Мексики, - сказал он. - Оттуда есть
какие-нибудь сообщения?
- Ничего достоверного, сэр.
- Канада и Мексика - это только начало, - серьезно произнес Старик. -
Нам понадобится помощь всего мира.
- Видимо, - сказал Рекстон. - А как насчет России?
На этот вопрос никто ответить не мог. Слишком большая страна, чтобы
оккупировать, и слишком большая, чтобы не обращать внимания. Третья
мировая война не решила никаких связанных с Россией проблем, да и никакая
война не сможет их решить. Однако паразиты могут устроиться там, как у
себя дома.
- Когда время подойдет, мы с этим разберемся, - сказал Президент и
провел пальцем по карте. - Связь с восточным побережьем нормальная?
- Похоже, все в порядке, сэр, - сказал Рекстон. - Видимо, они не
трогают транзитные сообщения. Тем не менее я распорядился перевести всю
военную связь на спутниковую трансляцию. - Он взглянул на палец с часами.
- Сейчас работает станция "Гамма".
- Хм-м-м... Эндрю, а могут эти твари захватить космическую станцию? -
спросил Президент.
- Откуда мне знать? - раздраженно ответил Старик. - Я понятия не
имею, на что способны их корабли. Скорее всего, они попытаются сделать
это, заслав туда лазутчиков на ракетах, доставляющих припасы.
Завязалась дискуссия о том, захвачены ли уже космические станции или
нет: режим "Голая спина" на их не распространялся. Хотя мы и финансировали
их, и строили сами, формально они считались территорией ООН.
- На этот счет можете не беспокоиться, - сказал Рекстон.
- Почему? - спросил Президент.
- Наверно, я единственный из всех собравшихся, кому довелось служить
на орбитальной станции. И могу сказать, джентльмены, там всегда одеваются
так же, как одеты сейчас мы. Появиться на станции полностью одетым это все
равно что здесь выйти в пальто на пляж. Однако мы сейчас убедимся. - И он
отдал распоряжение своему помощнику связаться со станцией.
Президент вернул взгляд на карту.
- Насколько нам известно, вся эта зараза расползается отсюда, -
сказал он, ткнув пальцем в Гриннел в штате Айова.
- Насколько нам известно, - согласился Старик.
- О боже! - выдохнул я, и все повернулись ко мне.
- Продолжай, - сказал Президент.
- До того как меня спасли, было еще три посадки. Это я знаю
совершенно точно.
Старик уставился на меня в полном недоумении.
- Ты уверен, сынок? Я полагал из тебя выжали все, что можно.
- Конечно, уверен.
- Почему ты об этом не сказал?
- Просто я до сих пор ни разу об этом не вспоминал. - Я попытался
объяснить им, каково это - находиться во власти паразита, когда знаешь,
что происходит, но все кажется тебе будто в тумане, одинаково важным и в
то же время одинаково неважным. От этих воспоминаний мне даже не по себе
стало. Я, вообще-то, не из слабонервных, но рабство у титанцев бесследно
не проходит.
- Не волнуйся, сынок, - сказал Старик, а Президент успокаивающе
улыбнулся.
- Главный вопрос в том, где они приземлились. Может быть, мы сумеем
захватить корабль, - сказал Рекстон.
- Сомневаюсь. При первой посадке они замели следы буквально в
считанные часы, - ответил Старик и задумчиво добавил: - Если это была
первая посадка.
Я подошел к карте и попытался вспомнить, даже вспотел. Затем указал
на Нью-Орлеан.
- Один, я почти уверен, сел здесь, - сказал я, продолжая есть карту
глазами. - А про два других не знаю.
- Вы что, не можете вспомнить? - взвился Мартинес. - Думайте, молодой
человек, думайте!
- Я действительно не знаю. Мы никогда не знали, что планируют
хозяева, практически никогда. - Я напрягся так, что у меня голова
заболела, затем показал на Канзас-Сити. - Сюда я посылал несколько
сообщений, но опять-таки не знаю, то ли это заказы на доставку ячеек, то
ли еще что.
Рекстон взглянул на карту.
- Будем считать, что около Канзас-Сити тоже была посадка. Я поручу
своим специалистам разобраться. Если рассматривать это как задачу по
анализу материально-технического снабжения противника, мы, возможно,
выясним, где сел еще один корабль.
- Или не один, - поправил его Старик.
- А? Да. Или не один. - Рекстон повернулся и застыл у карты.

16
Задним умом все крепки. Когда приземлилась первая тарелка, угрозу
можно было устранить одной бомбой. Когда Старик, Мэри и я проводили
разведку в районе Гриннела, мы сами могли бы уничтожить всех паразитов,
если бы только знали, где их искать.
Если бы режим "голая спина" ввели хотя бы к концу первой недели,
одного этого оказалось бы достаточно, чтобы справиться с захватчиками. А
так, мы быстро поняли, что в качестве наступательной меры режим себя не
оправдал. Как способ обороны, он был полезен: незараженные районы, во
всяком случае, такими и оставались. В отдельных случаях мы даже добились
успехов в наступлении: удалось очистить зараженные, но не захваченные
полностью города. Вашингтон, например, и Нью-Филадельфию. Нью-Бруклин, где
я мог указать конкретные адреса. Все восточное побережье на карте стало
зеленым.
Но по мере поступления информации из центральных районов, в середине
карты расползалось большое красное пятно. Теперь, когда настенную карту с
булавками заменила огромная, с масштабом десять миль на дюйм, электронная
панель во всю стену конференц-зала, сердце страны горело ярким рубиновым
огнем. Панель, разумеется, только дублировала сигналы из военного
ведомства; оригинал находился на одном из подземных ярусов Нового
Пентагона.
Страна разделилась на две части, словно какой-то гигант пролил на
равнинные области в центре красную краску. По краям захваченной паразитами
полосы шли две янтарные ленты - только там на самом деле велись активные
действия, в местах, где в пределах прямой видимости был возможен прием
стереопередач как вражеских станций, так и тех, что еще оставались в руках
свободных людей. Одна начиналась неподалеку от Миннеаполиса, огибала с
запада Чикаго и с востока Сент-Луис, а дальше змеилась через Теннеси и
Алабаму к Мексиканскому заливу. Вторая тянулась через Великие равнины и
заканчивалась у Корпус-Кристи. Эль-Пасо находился в центре еще одной
красной зоны, несоединенной с основной.
Я сидел один и пытался представить себе, что происходит в этих
пограничных районах. Президент отправился на встречу Кабинета министров и
взял с собой Старика. Рекстон со своими чинами отбыл чуть раньше. Я
остался ждать, просто потому, что шататься без дела по Белому дому как-то
не тянуло. Сидел и с волнением глядел на панель-карту, где янтарные огни
то и дело сменялись красными и, гораздо реже, красные - зелеными или
янтарными.
Мне очень хотелось знать, как посетитель без официального статуса
может получить в Белом доме завтрак. Встал я в четыре утра, но с тех пор
выпил только чашечку кофе, приготовленного камердинером Президента. Еще
больше хотелось в туалет. Наконец я не выдержал и начал пробовать двери.
Первые две оказались запертыми, но третья вела как раз туда, куда нужно.
Поскольку таблички "Исключительно для Президента" там не было, я решил
воспользоваться.
Когда я вернулся, в зале меня ждала Мэри.
Я захлопал глазами.
- Я думал, ты с Президентом.
- Меня вытурили, - сказала она, улыбнувшись. - Там пока Старик.
Я решился.
- Знаешь, я давно хотел поговорить с тобой, но до сих пор все не
удавалось. Похоже, я э-э-э... Короче говоря, мне не следовало... Я имею в
виду, что Старик сказал... - Я умолк, обнаружив, что здание тщательно
отрепетированной речи лежит в руинах, и наконец выдавил: - В общем, я был
не прав.
Она тронула меня за руку.
- Сэм. Ну что ты, успокойся. Из того, что ты знал, выводы у тебя
сложились вполне логичные. Но для меня самое главное, что ты сделал это
ради меня. Остальное не имеет значения, и я счастлива, что у нас все
по-старому.
- З-э-э... Только не будь такой благородной и всепрощающей. Это
невыносимо.
Она весело улыбнулась, но эта улыбка показалась мне уже не такой
мягкой как первая.
- Сэм, мне кажется, тебе нравится, чтобы в женщинах было немного
стервозности. Хочу тебя предупредить, я это умею. Ты, видимо, еще
переживаешь из-за той пощечины. Мы можем рассчитаться. - Она протянула
руку и легонько шлепнула меня по щеке. - Ну вот, мы в расчете, и можешь об
этом забыть.
Выражение ее лица внезапно изменилось. Она размахнулась и - я думал,
у меня голова отвалится.
- А это, - произнесла она зловещим шепотом, - за ту, что я получила
от твоей подружки!
В ушах у меня звенело, комната плыла перед глазами. Впечатление было
такое, будто меня огрели дубиной. Мэри смотрела настороженно и непокорно -
даже зло, если раздутые трепещущие ноздри о чем-нибудь говорят. Я поднял
руку, и она напряглась, но я просто хотел потрогать щеку.
- Она вовсе не моя подружка, - сказал я растерянно.
Мы посмотрели друг на друга и одновременно расхохотались. Мэри обняла
меня за шею, затем, все еще смеясь, уронила голову на правое плечо.
- Прости, Сэм, - произнесла она, борясь со смехом. - Каюсь, ты ничем
этого не заслужил. Во всяком случае, мне следовало сдержаться и не бить
тебя так сильно.
- Черта с два ты в чем-то раскаиваешься, - проворчал я. - Так
вломила, что чуть шкуру не содрала.
- Сэм, бедненький, - Мэри дотронулась до горящей щеки. - Она в самом
деле не твоя подружка?
- Да нет же, что и обидно. Хотя я старался.
- Не сомневаюсь. А кто же твоя подружка?
- Ты, колдунья.
- Теперь да, - подтвердила она. - Вся твоя. Если ты согласен. Я уже
говорила тебе. Оплачена, куплена - можешь брать.
Она чуть наклонилась, ожидая поцелуя, но я ее оттолкнул.
- Бог с тобой, женщина! В таком виде ты мне не нужна.
Ее это не остановило.
- Я неправильно выразилась. Оплачена, но не куплена. Я здесь, потому
что сама этого хочу. Ну теперь-то ты меня поцелуешь?
Она уже целовала меня один раз. Теперь же она сделала это
по-настоящему. Я почувствовал, что тону в каком-то теплом золотистом
тумане, откуда мне не хотелось возвращаться. Наконец я оторвался от нее и
выдохнул:
- Видимо, мне лучше сесть.
- Спасибо, Сэм, - сказала она и усадила меня на диван.

- Мэри, - сказал я, спустя какое-то время, - дорогая, я думаю, ты
можешь здорово меня выручить.
- Да? - с готовностью отозвалась она.
- Как тут у них заполучить завтрак? Я умираю с голода.
Мэри удивленно вскинула брови, потом сказала:
- Я сейчас.
Не знаю, как она это сделала - может быть, просто забралась на кухню
Белого дома и взяла, что понравилось, - но вскоре она вернулась с горой
сандвичей и двумя бутылками пива.
Уписывая третий кусок хлеба с копченым мясом, я спросил:
- Как ты думаешь, долго они еще будут совещаться?
- Думаю, как минимум, два часа. А что?
- Тогда... - Я проглотил последний кусок, - ...у нас есть время
сбежать, найти регистрационную контору, пожениться и вернуться назад,
прежде чем Старик нас хватится.
Мэри молчала, разглядывая пузырек в своей бутылке пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36