Он еще дышал. На лице краснела здоровенная ссадина, но вроде бы я
ничего ему не сломал. Хотел привести его в чувства - шлепнул пару раз по
щекам, пощипал за мочки ушей - однако ничего не помогало. Мертвый паразит
уже начал вонять, но его просто некуда было деть. В конце концов я оставил
пассажира в покое и вернулся на водительское сиденье.
Часы на панели показывали 21:37 по Вашингтону, а лететь оставалось
больше шестисот миль. Даже без учета того, что нужно еще сесть, добраться
до Белого дома, и разыскать Старика, получалось, что я смогу доложиться
чуть позже полуночи, а значит, слишком поздно, и Старик, как пить дать,
устроит мне разнос.
Я попытался завести правую турбину. Черта с два. Возможно, она
замерзла. Но может быть, это и к лучшему: скоростной двигатель, если он
неисправен или разбалансирован, может просто взорваться. Оставив турбину в
покое, я попробовал вызвать Старика по оперативной связи.
Оказалось, мой аппарат не работает. Наверно, я ударил его во время
одной из "разминок", что навязали мне паразиты. Сунув аппарат обратно в
карман, я подумал, что день складывается на редкость неудачно - в такие
дни, как говорят, даже с постели вставать не стоит. Затем включил
коммуникатор на приборной панели и принялся вызывать наземную транспортную
службу.
Экран засветился, и передо мной возникло изображение молодого
человека - я с облегчением отметил, что он сидит по пояс голый.
- Наземная служба. Зона Фокс-одиннадцать. Какого черта вы делаете в
воздухе? Я пытался связаться с вами с того самого момента, как вы вошли в
мою зону.
- Сейчас некогда объяснять, - резко сказал я. - Срочно соедините меня
с ближайшим армейским подразделением. Дело не терпит отлагательств!
На лице у него появилась неуверенность, но тут экран мигнул, и сразу
возникло новое изображение, на этот раз военный центр связи. На душе стало
тепло и спокойно, потому что все как один там сидели тоже по пояс голые,
включая и молодого офицера на первом плане. Я готов был расцеловать его,
но вместо этого лишь сказал:
- У меня важное сообщение. Соедините меня через Пентагон с Белым
домом.
- Кто вы такой?
- Сейчас нет времени! Я агент секретной службы, но мои документы вам
все равно ничего не скажут. Поторопитесь!
Возможно, я уговорил бы этого офицера, но его вытеснил из поля зрения
камеры командир.
- Немедленно приземляйтесь!
- Послушайте, капитан, - сказал я. - У меня срочное сообщение. Вы
должны соединить...
- А у меня приказ! - отрубил он. - Уже три часа, как гражданским
машинам запрещено подниматься в воздух. Немедленно приземляйтесь!
- Но я должен...
- Если вы не приземлитесь, вас собьют. Мы отслеживаем вашу
траекторию. Я запускаю ракету - она взорвется в полумиле впереди. Любой
другой маневр, кроме захода на посадку, и следующая будет ваша.
- Да послушайте же вы наконец! Я приземлюсь, но мне нужно...
Он просто отключился, и я остался перед пустым экраном.
Первая ракета взорвалась даже ближе чем в - полумиле. Пришлось
садиться.
Посадка вышла не очень удачная, но все обошлось: и я, и пассажир
остались целы. Ждать пришлось недолго. Меня осветили ракетами и, не успел
я проверить приборы, как рядом начали приземляться военные машины. Меня
потащили в штаб, где я лично встретился с тем капитаном. Он даже дал мне
поговорить с Белым домом. Правда, уже после того, как его психологи
допросили меня под гипнозом и привели в чувство дозой стимулятора. К тому
времени в Вашингтоне было 1:13. Операция "Ответный удар" началась один час
и тридцать минут назад.
Старик выслушал мои выводы, пробурчал что-то неразборчиво и мрачно,
затем сказал, чтобы я отыскал его утром.

19
Операция "Ответный удар" провалилась, как не проваливалась никакая
другая в истории американской армии. Не операция, а "пшик". Десант
планировался ровно в полночь, сразу более чем в 9600 точках, в перечень
которых входили редакции газет, диспетчерские транспортные службы,
релейные телестанции и прочие важные учреждения. Группы состояли из
отборных парашютистов-десантников и техников - последние, чтобы наладить
связь с захваченными пунктами.
После чего все местные станции должны были передать обращение
Президента. Предполагалось, что на отвоеванных у врага территориях сразу
же вступит в силу режим "Голая спина".
И все. Война закончена, останется мелкая подчистка.
В двадцать пять минут после полуночи начали поступать первые доклады
о том, что такие-то и такие пункты захвачены. Чуть позже пошли просьбы о
подкреплениях с других точек. К часу ночи были высланы последние резервные
подразделения, но в Вашингтоне по-прежнему считали, что операция
развивается успешно - настолько успешно, что в некоторых случаях командиры
сами вылетали в районы боевых действий и докладывали с мест.
Больше о них никто ничего не слышал.
Красная зона поглотила ударную группировку, словно ее и не было.
Одиннадцать тысяч с лишним боевых машин, более ста шестидесяти тысяч
десантников и техников, семьдесят один старший офицер - стоит ли
продолжать? Соединенные Штаты потерпели самое страшное со времен Черного
Воскресенья поражение. Я не собираюсь критиковать Мартинеса, Рекстона,
объединенный штаб и, тем более, этих бедолаг десантников. Операция
планировалась исходя из представлений, которые в то время казались
правильными; положение требовало быстрых, решительных действий с
привлечением лучших людей.
Наверно, только после рассвета, как я понимаю, до Мартинеса и
Рекстона наконец дошло, что победные рапорты попросту сфабрикованы их же
людьми. _Н_а_ш_и_м_и_ людьми, но уже захваченными в рабство и участвующими
в маскараде. После моего доклада, который опоздал больше чем на час и уже
не мог остановить операцию, Старик пытался убедить их не посылать в
красную зону подкрепления, но они несколько ошалели от успеха и хотели
поскорее добиться чистой победы.
Старик просил Президента, чтобы тот настоял на визуальных проверках,
однако связь с операционными группами поддерживалась через орбитальную
станцию "Альфа", и каналов для видеоинформации не хватало.
- Что вы паникуете? - огрызнулся Рекстон. - Как только мы отберем у
них местные релейные телестанции, наши парни подключатся к наземной
трансляционной сети, и у вас будет столько видеоподтверждений, сколько вы
захотите.
Когда Старик попытался объяснить, что к тому времени будет уже
поздно, Рекстон не выдержал:
- Черт бы вас побрал! Вы что, хотите, чтобы я положил еще тысячу
человек только для того, чтобы у вас не тряслись поджилки?
Президент его поддержал.
К утру они получили свои "видео-подтверждения". Телевизионные станции
в центральных регионах страны гнали в эфир все те же заезженные передачи:
"Мэри-Солнышко желает вам доброго утра", "Завтрак с Браунами" и прочую
чепуху. Обращение Президента не прозвучало ни по одному каналу, и ни одна
станция не признала, что произошло что-то необычное. К четырем утра
доклады десантных подразделений вообще перестали поступать, а лихорадочные
попытки Рекстона связаться с ними ни к чему не привели. Ударная
группировка "Освобождение" просто прекратила свое существование. Spurlos
versenkt [бесследно исчезла; как в воду канула (нем.)].
Со Стариком я увиделся только в одиннадцать. Он выслушал мой, теперь
уже более обстоятельный доклад, ни разу не перебив, и даже не отчитав меня
- отчего я почувствовал себя совсем гнусно.
Но едва он собрался вернуться к своим делам, я спросил:
- Как насчет пленного? Он подтвердил мои выводы?
- Он-то? Пока без сознания. Врачи полагают, он не выживет.
- Я бы хотел его увидеть.
- Занимайся лучше своим делом.
- Э-э-э... У тебя есть для меня какое-то дело?
- Думаю, тебе нужно... Нет, лучше вот что: сгоняй в зоопарк. Там тебе
кое-что покажут, и ты сразу увидишь все, что узнал в Канзас-Сити, в новом
свете.
- В смысле?
- Найдешь доктора Хораса, заместителя директора. Скажешь, что ты от
меня.
Доктор Хорас, небольшого роста, приятный, общительный человечек,
здорово напоминавший одного из своих бабуинов, сразу направил меня к
доктору Варгасу, специалисту по экзобиологии, тому самому Варгасу, что
участвовал во второй экспедиции на Венеру. Он-то и показал мне, что
случилось. Если бы мы со Стариком вместо того, чтобы рассиживаться на
скамейке у Белого дома, отправились в Национальный зоопарк, мне просто не
пришлось бы летать в Канзас-Сити. Десяток паразитов, что мы поймали в
Конгрессе, плюс еще два, пойманные на следующий день, были отправлены в
зоопарк и пересажены на человекоподобных обезьян - в основном, на шимпанзе
и орангутангов. С гориллами решили не рисковать. Директор распорядился
запереть их в больничном корпусе. Двух шимпанзе, Абелардо и Элоизу,
которые раньше жили вместе, разделять не стали и поместили в одну клетку.
Это, кстати, лишний раз доказывает, как трудно нам перестроить свою
психологию, когда мы имеем дело с титанцами. Даже люди, которые
пересаживали паразитов, воспринимали результат как обезьян, а не как
титанцев.
В соседнем вольере размещалась семья больных туберкулезом гиббонов.
Из-за болезни их не использовали в качестве носителей, и никакого
сообщения между вольерами не было. Друг от друга они отделялись выдвижной
перегородкой на замке, а вентиляция у каждого была отдельная. Однако на
следующее утро перегородка оказалась выдвинута, а гиббоны и шимпанзе -
вместе. Каким-то образом Абелардо и Элоиза открыли замок. Замки там
специальные, обезьяны открыть их не могут, но против
"обезьяны-плюс-титанцы" они не устояли.
Итак, пять гиббонов, два шимпанзе и два титанца. Но на следующий день
ученые обнаружили семь обезьян и _с_е_м_ь_ паразитов.
Известно об этом стало за два часа до моего отлета в Канзас-Сити, но
Старику вовремя не сообщили, иначе он бы уже знал, что Канзас-Сити
наводнен пришельцами. Да и я бы, видимо, догадался. Если бы Старику
сказали про гиббонов, операция "Ответный удар" так бы и не началась.
- Я видел обращение Президента, - сказал доктор Варгас. - Не вы ли
тот человек... Я имею в виду, не вы ли...
- Да-да. Тот самый, - ответил я коротко.
- Тогда вы очень многое можете рассказать нам об этом феномене.
- Наверно, должен бы, но, к сожалению, не могу, - медленно признался
я.
- Хотите сказать, что, пока вы были их... э-э-э... пленником, вам не
доводилось наблюдать размножение делением?
- Верно. - Я задумался. - Во всяком случае, мне так кажется.
- Но насколько я понял, после разделения э-э-э... жертвы сохраняют
все воспоминания.
- Это и так, и не так... - Я попытался объяснить ему то странное, как
бы отрешенное состояние, в котором пребывает человек во власти хозяина.
- Возможно, это случается во время сна.
- Может быть. Но кроме сна, есть другие периоды, которые трудно
вспомнить. Это их прямые "конференции".
- Конференции?
Я объяснил, и у него загорелись глаза.
- О, вы имеете в виду конъюгации!
- Нет, я имею в виду "конференции".
- Очевидно, мы говорим об одном и том же. Как же вы не понимаете?
Конъюгации и деление... Они размножаются по собственной воле, когда
позволяет наличие свободных носителей. Надо полагать, один контакт на одно
деление. Затем, когда появляется возможность, происходит деление, и
буквально в считанные часы появляются два новых взрослых паразита. Может
быть, даже быстрее.
Если он прав - а глядя на гиббонов, в этом трудно было усомниться, -
тогда почему мы в Конституционном клубе так зависели от поставок? Или
может быть, я ошибаюсь? На самом деле, я мало что тогда понимал. Делал
только то, что приказывал хозяин, и видел только то, что попадало на
глаза. Но, во всяком случае, стало понятно, откуда в Канзас-Сити столько
паразитов. Имея в наличии космический корабль с запасом транзитных ячеек и
достаточно большое "стадо" носителей, титанцы просто начали размножаться,
пока не догнали числом землян.
Допустим, в том корабле, который, по нашим предположениям,
приземлился около Канзас-Сити, прилетела тысяча паразитов. Допустим также,
что при благоприятных условиях они делятся каждые двадцать четыре часа.
Первый день - тысяча паразитов.
Второй день - две тысячи.
Третий день - четыре тысячи.
К концу первой недели, то есть на восьмой день, их будет сто двадцать
восемь тысяч.
Через две недели - больше шестнадцати миллионов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36