Но закрывать такое дело без
крайней необходимости, когда оно приносит наивысшую прибыль, противоречит
экономическому здравому смыслу. Это случается чрезвычайно редко. Однако
именно здесь маскарад мог затрещать по швам, а закрытый бассейн вызовет
меньше подозрений, чем открытый, но никем не посещаемый. Ясно, что в своих
действиях паразиты старательно учитывают человеческую точку зрения. Да что
там говорить, я сам был одним из них!
Значит, первое - ловушка у въезда в город; второе - слишком мало
людей в купальных костюмах; третье - закрытый плавательный бассейн.
Вывод: паразитов гораздо больше, чем кто-либо мог себе представить.
Заключение: операция "Ответный удар" планировалась, исходя из
неверных оценок; толку в ней не больше, чем в охоте на носорога с
рогаткой.
Контраргумент: увиденное мной невозможно.
Мне живо представилось, как шеф секретной службы Мартинес со
сдержанным сарказмом разносит мой доклад, не оставляя от него камня на
камне. Да, видимо, чтобы убедить Президента прислушаться к докладу вопреки
логичным возражениям его официальных советников, нужны доказательства
посерьезнее, и добыть их необходимо прямо сейчас. Ведь даже нарушив все
законы движения транспорта, я вряд ли доберусь до Вашингтона быстрее, чем
за два с половиной часа.
Но что же делать? Ехать в центр, смешаться с толпой, а потом заявить
Мартинесу, что я, мол, уверен: почти все мужчины, встретившиеся мне на
пути, носят на себе паразитов? Как я это докажу? И если уж на то пошло,
как я сам в этом удостоверюсь? До тех пор пока титанцы старательно
изображают, что "все как обычно", и доказательств-то, считай, никаких нет.
Разве что обилие сутулых людей и почти полное отсутствие обнаженных плеч.
Мне казалось, я достаточно хорошо представляю себе, как они
заполонили город - главное тут, чтобы хватило ячеек с наездниками. При
выезде из города наверняка будет еще одна ловушка, и такие же устроены на
стартовых платформах. Каждый, кто отсюда уезжает, становится агентом,
каждый, кто приезжает, новым рабом.
На углу улицы я заметил газетный принт-автомат "Канзас-Сити Стар".
Развернулся, подъехал, вышел из машины и сунул в щель автомата
десятицентовик. Несколько секунд нервного ожидания, и из автомата выползла
готовая газета.
"Стар", как всегда, была скучна и респектабельна: никаких сенсаций,
ни одного упоминания о чрезвычайном положении или о режиме "Голая спина".
Статья на первой полосе называлась "Вспышка на Солнце нарушает телефонную
связь", а чуть ниже шло шрифтом помельче: "Солнечная активность изолирует
город от внешнего мира". И огромное, на три колонки, цветное
полустереофото Солнца с обезображенным космической сыпью лицом.
Неожиданное, но вполне убедительное объяснение, почему какая-нибудь Мэми
Шульц, сама еще без паразита, не может дозвониться бабушке в Питтсбург.
Я сунул газету под руку, надеясь позже изучить ее поподробней,
повернулся к машине, но тут из-за угла бесшумно скользнула полицейская
машина и остановилась поперек дороги перед самым носом моей. Полицейские
машины притягивают толпы, словно магнит: секунду назад на улице никого не
было, теперь же неизвестно откуда набежали люди, и полицейский двигался в
мою сторону. Рука у меня невольно дернулась к пистолету, но я сдержался:
ведь почти все вокруг были в такой же степени опасны.
Полисмен подошел и остановился.
- Ваше водительское удостоверение. - Более-менее вежливо.
- Сию минуту, - не стал спорить я. - Оно на приборной доске в машине.
Я шагнул мимо него, словно и не сомневался, что он последует за мной.
На какое-то мгновение полисмен замер в нерешительности, затем все же
клюнул. Я провел его между двумя машинами к своей и убедился, что он без
напарника - за это отступление от человеческих обычаев паразитов можно
было только поблагодарить. Но что более важно, теперь между толпой и мной
оказалась моя машина.
- Вот, - сказал я, указывая внутрь, - оно прикреплено к приборной
доске.
Он снова на мгновение застыл, затем посмотрел, куда я показываю, и
этой доли секунды мне хватило, чтобы воспользоваться отработанным недавно
приемом. Я схватил его левой рукой между лопаток и сдавил изо всех сил.
Полицейского словно взрывом подбросило - такой сильный был спазм. Он
еще падал на землю, а я уже вскочил в машину и выжал газ.
Очень, кстати, вовремя. Маскарад "лопнул", как в приемной у Барнса:
толпа ринулась на меня со всех сторон. Одна женщина успела схватиться за
дверцу и цеплялась футов пятьдесят, наверно, пока машина не набрала
скорость. Обгоняя другие машины и уворачиваясь от встречных, я уже
приготовился взлетать, но по-прежнему не хватало места.
Впереди показался поворот. Я свернул налево, но сразу понял, что
напрасно: кроны деревьев почти смыкались над дорогой, и взлетать было
негде. Следующая улица - еще хуже. Пришлось сбросить скорость. Я все еще
искал место пошире, чтобы взлететь, но теперь двигался не быстрее, чем
разрешено в черте города. Волнение немного улеглось, и я вдруг сообразил,
что меня никто не преследует.
Тут же вспомнилось пребывание под хозяином. Паразиты ограничены
возможностями своих носителей; исключение составляет только их способность
к "прямому общению". Они видят лишь то, что видят люди, а информацию
получают и передают посредством их же органов либо технических средств,
что доступны людям. Вряд ли кто-то из паразитов на углу разыскивал именно
мою машину; скорее всего, о ней знал только тот, который оседлал
полицейского, а с ним я уже разделался. Теперь, конечно, меня ищут
остальные, но возможностей у них не больше, чем у их носителей.
Следовательно, и думать о них можно не больше чем о случайных очевидцах;
иначе говоря, не принимать всерьез; скрылся и забыл.
Однако у меня оставалось всего полчаса, и я наконец решил, что возьму
с собой в качестве доказательства - пленника, человека, который был здесь
под паразитом и может рассказать, что происходит в городе. Короче, нужно
вывезти живого носителя.
Для этого надо его поймать, по возможности не причинив носителю
вреда, убить или убрать наездника и вывезти человека в Вашингтон. Времени,
чтобы тщательно планировать свои действия, не оставалось. Действовать
нужно было на ходу. И едва я принял решение, на тротуаре впереди показался
человек. Видимо, он возвращался домой, к ужину. Я подъехал ближе и
крикнул:
- Эй!
- Да? - Человек остановился.
- Я только что из мэрии, - сказал я. - Нет времени объяснять. Садись
в машину, переговорим напрямую.
- Из мэрии? О чем вы?
- Планы изменились. Не трать время. Садись!
Человек попятился. Я вскочил и схватил его за пиджак на спине.
Никакого результата. Под рубашкой - лишь нормальная костлявая
человеческая плоть. Но человек завопил.
Я нырнул обратно в машину и рванул прочь. Отъехав на несколько
кварталов, снизил скорость и задумался. Может, у меня нервы не в порядке,
и титанцы уже мерещатся мне даже там, где их нет?
Чушь! Вспомнился Старик с его неукротимым пристрастием к фактам.
Ловушка на заставе, купальники, бассейн, полицейский у принт-автомата -
эти факты не вызывали у меня никаких сомнений, а последняя неудача
говорила лишь о том, что мне случайно попался тот самый один из десяти -
или какое у них тут соотношение, - которого паразиты еще не захомутали. Я
прибавил скорость и двинулся на поиски новой жертвы.
Мужчина средних лет, поливающий из шланга лужайку - выглядело это так
естественно, что я чуть не проехал мимо. Однако времени оставалось совсем
мало, и на нем был свитер с подозрительной выпуклостью на спине. Если бы я
сразу заметил его жену на веранде, наверняка бы не остановился: она была в
юбке и в лифчике от купальника - понятное дело, без паразита.
Когда я затормозил, мужчина поднял голову.
- Я только что из мэрии, - заученно повторил я. - Нам нужно срочно
переговорить напрямую. Садись.
- Пойдем в дом, - ответил он. - В машине нас могут увидеть.
Я хотел отказаться, но этот тип уже повернулся и пошел к дому. Когда
я догнал его, он прошептал:
- Осторожно. Женщина пока не с нами.
- Твоя жена?
- Да.
Мы остановились на крыльце, и мужчина сказал:
- Дорогая, это мистер О'Киф. Нам нужно обсудить кое-какие дела. Мы
будем в кабинете.
- Хорошо, дорогой, - ответила она с улыбкой. - Добрый вечер, мистер
О'Киф. Душно сегодня, правда.
Я согласился, и она снова занялась своим вязанием. Мы прошли в дом и
направились в кабинет. Поскольку маскарад еще соблюдался, он пропустил
меня вперед, как гостя. Мне не хотелось поворачиваться к нему спиной, и,
наверно, поэтому я был готов к удару, когда он двинул меня ребром ладони
по шее. Я рухнул вперед, хотя удар не причинил мне вреда, и перекатился на
спину.
В учебном центре, если мы, оказавшись на полу, пытались встать, нас
били мешками с песком, и наука запомнилась. Я остался лежать,
приготовившись ударить его ногами, если он на меня набросится. Очевидно, у
него не было оружия, но свой лучемет я достать не мог. Однако в кабинете
оказался настоящий камин - с кочергой, лопаткой и щипцами - и мужчина
боком продвигался туда. Чуть дальше, чем я мог дотянуться стоял маленький
журнальный столик. Я дернулся на полу, схватил столик за ножку и швырнул.
Попал ему прямо в лицо, когда он уже схватился за кочергу. А мгновение
спустя я налетел на него сам.
Его хозяин умирал в моих сжатых пальцах, человека, получившего
последний жуткий приказ, сотрясали конвульсии, и тут вдруг с диким
испуганным воплем в дверях появилась жена. Я вскочил, ударил ее, и она,
мгновенно умолкнув, повалилась на пол.
Потерявшего сознание человека на удивление трудно поднять с пола, а
он еще и тяжелый оказался. К счастью, я тоже силой не обижен и,
переваливаясь, затрусил со своим пленником на руках к машине. Очевидно,
звуков борьбы не слышал никто, кроме его жены, но ее крики встревожили
чуть не весь квартал. Из домов по обеим сторонам улицы выскакивали люди.
Пока они были еще далеко, но я благодарил судьбу, что догадался оставить
дверцу открытой.
Спустя секунду я об этом пожалел: мальчишка вроде того, что морочил
мне голову у реки, влез на сиденье и тыкал пальцем кнопки на приборной
панели. Ругаясь на чем свет стоит, я бросил пленника в салон и схватил
мальчишку. Тот упирался, но я все же выдернул его с сиденья и швырнул -
прямо в руки первому из преследователей. Пока он отдирал от себя
мальчишку, я успел прыгнуть в машину и рванул с места, даже не закрыв
дверь и не пристегнув ремни. На первом же повороте дверца захлопнулась
сама, но и я чуть не слетел с сиденья. Проехав какое-то время прямо, я
умудрился пристегнуть ремень, затем срезал еще угол и, едва не сбив
наземную машину, дал ходу.
Выскочил на широкий бульвар - кажется, Пасео, - и ткнул кнопку
"Взлет". Возможно, из-за меня столкнулись несколько машин, но беспокоиться
об этом было некогда. Еще не набрав высоты, я повернул на восток. Над
Миссури шел на ручном управлении и истратил все запасные стартовые
ускорители. Видимо, эти безответственные действия и нарушение всех правил
движения и спасли мне жизнь. Где-то над Колумбией, едва я спалил последний
движок, машину тряхнуло взрывной волной. Кто-то пустил ракету-перехватчик,
и она взорвалась чуть ли не у меня на хвосте.
Больше, к счастью, по мне не стреляли, а то без дополнительных
ускорителей я был как утка на воде. Правая турбина начала перегреваться -
возможно, от близкого взрыва или просто от натужной работы, - но еще минут
десять я гнал с прежней скоростью и молча молился, чтобы она не
развалилась. Когда Миссисипи осталась позади, а индикатор перегрева уполз
в "опасную" часть шкалы почти до конца, пришлось-таки турбину отключить, и
машина полетела на одной только левой. Больше трехсот миль она вытянуть
так не могла, но красная зона уже осталась позади.
Все случилось так быстро, что мне даже некогда было взглянуть, как
там мой пассажир. Он лежал, раскинув руки, на полу салона, и я не знал,
мертв он или только без сознания. Но теперь мы оказались в зоне,
контролируемой свободными людьми, да и мощности уже не хватало на
незаконное превышение скорости, так что никаких причин вести машину
вручную не было. Я включил ответчик, дал запрос на регистрацию в общем
транспортном потоке и, не дожидаясь ответа, переключил управление на
автоматику. Затем перебрался в салон и осмотрел своего пленника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36