Он чертовски устал -
слишком велико было нервное напряжение этого дня, да и физической нагрузки
хватило. Адреналин, который поддерживал его силы, иссяк. Хомо Эректус
Вилде проводил его в большую комнату, уставленную койками.
- Достаточно места, хватит на двоих, - улыбнулся Вилде. - О, не
волнуйтесь, я не стану приставать к вам. Я вполне уважаю ваши права.
Должен признаться, что, когда увидел вас впервые, то позволил себе питать
кое-какие надежды...
Не выдержав наступившей после этого паузы, которая показалась ему
весьма неприятной, Дункан сказал:
- Моя история вам известна. А почему вы стали преступником?
- Мой любовник уговорил меня совершить преступление. В отличие от
меня у него был совершенно необузданный нрав. Он терпеть не мог постоянной
слежки за нами правительственных агентов. Вот и появились безумные идеи о
праве на личную жизнь. Я пошел за ним, потому что не хотел с ним
расставаться. Никогда мужчина не испытывал более преданной любви. А
потом...
Наступила еще одна пауза, и Дункан сказал:
- Что потом?
- Гэнки напали на нас неожиданно. Я успел убежать, а его поймали.
Сейчас, наверно, из него сделали каменную статую, которая валяется
где-нибудь на правительственном складе. Раньше я надеялся, что его
привезут в какое-нибудь хранилище недалеко отсюда, но...
- Сочувствую, - сказал Дункан.
- Что проку-то...
Вилде заплакал, а когда Дункан хотел сказать что-то ему в утешение,
произнес с грозным видом:
- Не хочу больше говорить об этом! Вообще ни о чем не хочу сейчас
говорить!
Дункан лег в постель. Несмотря на усталость, заснуть ему удалось не
сразу. Новые знакомства вызвали у него столько вопросов. Какую главную
цель преследует группа нарушителей дня сейчас, когда их со всех сторон
обложили органики? На что надеются? Может быть, держат на уме нечто
большее, нежели просто ускользнуть от преследователей, затаившись в своем
убежище? Что за жизнь они ведут? Откуда достают пищу? Как выходят из
положения, если кому-нибудь вдруг потребуется медицинская помощь?
Раздумывая обо всем этом, он постепенно впал в забытье, сменившееся
кошмарными снами.

5
Первая мысль, пришедшая Дункану на ум после пробуждения, оказалась не
слишком оптимистичной. Он освободился из одной тюрьмы только для того,
чтобы угодить в другую. Органики ищут его и не оставят своих поисков очень
долго. Это означало, что ему придется оставаться здесь, пока они не
прекратят поиски. Если, конечно, вообще можно надеяться на это. Видимо,
изловить Дункана действительно представлялось им очень важным делом.
Власти определенно относятся к нему не как к обычному беглецу. Если им
удастся схватить его, то рассчитывать на повторный побег уже не придется.
Более того, люди, которые приняли Дункана в свою компанию, понимали, что
правительство жаждет заполучить его. Не может ли это подтолкнуть их к
выдаче Дункана органикам, даже если они сделают это не очень охотно. Хотя
нет, они не могут так поступить: он знает теперь, где скрываются они сами.
Немного тумана истины - и он, Дункан, все разболтает властям.
Вот если бы органики нашли его убитым в лесу, - это другое дело. Они
прекратили бы поиски, а он-то уж точно ничего не открыл бы властям.
Похоже, что это единственная логичная линия поведения его нынешних
хозяев.
"Придется бежать и отсюда, - подумал Дункан. - Сын человечий, где то
место, где ты сможешь спокойно преклонить голову свою? Лисы в норах, птицы
в гнездах куда в большей безопасности, чем я", - сокрушался он.
Но уже выйдя из душа, приятно удивившего его горячей водой, Дункан не
чувствовал себя подавленным. Из любой, самой тяжелой ситуации существует
выход, и он найдет его. Улыбаясь и негромко насвистывая, Дункан направился
в столовую, сам удивляясь охватившему его беззаботному настроению. Логика
и дитя ее - вероятность - явно противились любому оптимизму. А в его
ситуации - и говорить не приходится. Но тут он вспомнил, что говорила ему
врач во время одного из сеансов терапии.
- Я не знаю, каким образом вам это удалось, но вы создали - вернее
сказать, построили из себя - абсолютно новую личность. Мне кажется, что,
формируя персону Вильяма Сен-Джорджа Дункана, вы сумели отобрать только те
составляющие, которые были вам нужны, и сложили их вместе. У вас такой
неудержимый оптимизм, такая вера, что все покорится вам, что вы выберетесь
из любой, даже самой крутой переделки. Но и этого еще недостаточно. Вера,
оптимизм - они сами по себе не могут преодолеть реальности.
Дункан ответил тогда, усмехаясь:
- Но вы же сами утверждали, что у меня нет никаких планов побега.
Психиатр нахмурилась:
- Это еще одна часть вашего характера: вы умеете скрывать свои мысли
от других. И даже от себя самого, когда чувствуете, что вам лучше ничего
не ведать об их существовании. Именно это и делает вас столь опасным.
- Но вы еще совсем недавно говорили, что я не внушаю вам никаких
опасений.
Врач сконфузилась и поспешила сменить тему разговора.
"Я и сам немного смущен своим характером, - думал Дункан, - испытываю
неудобства от него. Впрочем, какое это имеет значение, надо только вести
себя правильно. Верные действия- свидетельство верного мышления".
Где-то в глубине его разума обитала еще одна личность, не
принадлежащая к тем семи, что составляли его характер. Может быть, это
ч_а_с_т_ь_ его? Эта часть стремилась мыслить за него, заботилась о его
спасении.
Каждое человеческое существо в своем роде уникально. Он сомневался в
том, что найдется еще кто-нибудь, чей характер волею судьбы образовался
слиянием индивидуальных черт и отдельных воспоминаний, совершенно
различных, почти не совместимых и, тем не менее, составивших вполне
жизнеспособное целое, присоединившееся к собственному пробуждающемуся "я".
А возможно, и к тому "я", которое дремлет до поры до времени втуне. Но
образовавшаяся в результате личность вовсе не была самопрограммирующимся
роботом. Удивительно, да и только.
Завтрак проходил в той же Комнате, где накануне вечером Дункану
довелось обедать. Его пригласили сесть за большой круглый стол в середине
комнаты рядом с Локсом, Кэбтэбом и другими верховодами группы. От
священника, сидевшего рядом с Дунканом, исходил запах ладана, пропитавшего
его одежды во время утренней мессы и других обрядов. На нем была сутана
небесно-голубого цвета и желтые сандалии. Дункан поинтересовался, каким
образом ему удалось сочетать в гармоническом единстве столь разные религии
и определить себя ее викарием.
- Для меня не существует проблем, связанных с сознанием или логикой,
- громыхал падре Коб, сквозь рот, набитый омлетом с гренком. - Я начинал в
качестве священника Римской католической церкви. Потом мне вдруг пришло в
голову, что слово "католик" первоначально означало "универсальный".
Действительно ли я обладал универсальностью? Разве не был я ограничен
рамками одной церкви, которую никак нельзя было назвать всеобщей? Разве я
не отвергал другие религии, каждую из которых и все вместе основал Бог,
перенеся их на Землю через разум своих последователей? Существовали бы
они, если бы Великий Дух считал их ложными? Нет, не существовали бы. Таким
вот образом, двигаясь в своих рассуждениях от торжественного озарения к
логике, которые до того никогда не имели друг с другом ничего общего, я и
сделался первым поистине универсальным, а следовательно, католическим
священником.
Но при этом я вовсе не стал основателем некой новой эклектической
религии. У меня не было никаких честолюбивых намерений состязаться с
Моисеем, Иисусом, Мохаммедом, Буддой, Смитом [Джозеф Смит (1805-1844) -
американский религиозный деятель; в 1830 г. основал секту мормонов] и
другими. Тут не может быть никакого соревнования. Я тот, кто я есть.
Официально меня провозгласили Богом. Кто выше любого священника, попа и
кого там еще. Я сделался совершенно уникальным священнослужителем. Меня
выбрали и мне доверили совершать обряды любой религии и всех их вместе,
доверили служить Богу, скромно или горделиво, как того требуют
обстоятельства, в ранге Его или, если будет угодно, священника.
За спиной Дункана раздался чей-то сдавленный смешок.
Падре даже не обернулся. Он отложил вилку, сложил руки в молитвенном
жесте и провозгласил:
- О Господи, прости сомневающемуся его несомненные грехи! Укажи ему
или ей на ошибки, верни в паству! А если ты не желаешь этого, то сделай
хотя бы так, чтобы он не смел смеяться в лицо мне. Это избавит меня от
необходимости шлепнуть ему по заднице, чтобы научить уважать человека в
одеянии твоем! Спаси меня от греха гневного насилия, пусть и праведного!
Вслед за его тирадой на некоторое время наступила тишина, нарушаемая
только позвякиванием столовых приборов и смачным пережевыванием.
Падре, закончив завтрак, сказал:
- Ну, босс, решение за вами. Что вы скажете?
Локс не спеша допил молоко, поставил стакан.
- Мы еще поговорим об этом...
В этот момент в комнату быстрым шагом вошел мужчина. Подойдя с Локсу,
он что-то негромко сказал ему на ухо. Локс встал и попросил внимания.
- Албани сообщил, что органики начали сверлить ход прямо над нашими
головами!
Со всех сторон послышались вздохи отчаяния, кто-то сказал:
- Господи, помоги нам!
- Никаких причин для особого беспокойства нет, - сказал Локс. -
Органики наверняка сверлят сразу во многих местах. Думаю, они просто
выбрали наугад несколько зон из тех, где, как им известно, имеются
подземные помещения. По крайней мере, я надеюсь на это. Прошу всех взять
самое необходимое и собраться здесь через пять минут. Шуметь как можно
меньше.
Дункан вместе с другими встал из-за стола. В нос ему опять ударил
спертый запах пота, исходящий от человека, которого Вилде представил ему
как Мела Кроссанта по прозвищу "Ветерок". Дункан повернулся к нему и
поймал пристальный взгляд Мики Донг.
- Если бы не вы, ничего подобного не случилось бы! - прошипела она
низким, напряженным голосом.
- Оставьте это! - вмешался падре Коб. - Вспомните, в какую передрягу
мы попали, когда подобрали _в_а_с_! Не забывайте об этом! И все же мы
приняли вас доброжелательно.
Ни Кроссант, ни Донг ничего не ответили. Они отошли в сторону,
переговариваясь. Донг остановилась, чтобы еще раз бросить взгляд на
Дункана.
Священник, положив руку Дункану на плечо, сказал успокаивающим тоном:
- Они очень напуганы, вот и не знают, на кого выплеснуть свой страх.
Конечно, это не извиняет их недостойное поведение.
- Мне кажется, что подобные чувства испытывают не только они, -
сказал Дункан. - Я очень сожалею, что навлек на всех опасность, но что я
могу поделать?
- Не волнуйтесь. Мы будем вместе - свободными или в плену. Увидимся
через несколько минут.
Он чинно удалился. Край длинной сутаны обвивал его массивные икры.
Дункан сел. Ему нечего было собирать в дорогу. Примерно с минуту он
раздумывал, не проще ли скрыться тем же путем, которым он попал сюда. Это
будет, однако, глупая жертва. В лесу кишат органики и его очень скоро
поймают. Возможно, тогда они прекратят преследовать его новых друзей, но
ему-то самому это уже не поможет. Его превратят в окаменевшую статую и
забросят куда-нибудь на пыльный правительственный склад. Эти люди приняли
его, несомненно понимая, какие последствия может вызвать это
гостеприимство. И кроме того: с какой стати он должен испытывать угрызения
совести за то, что некоторые из обитателей подземелья ударились в панику?
Они переживут трудное время, и тогда он сможет уйти... и что он станет
делать? Сейчас он понятия не имел о том, на что может надеяться. Но что бы
там ни было, прятаться в норе, словно кролик от лисы, он определенно не
станет. Эти люди, возможно, и готовы смириться с такой судьбой, но он -
никогда.
Смелые слова. Не лучше ли загнать их обратно, туда, откуда они
приходят.
С большим пластиковым мешком на спине и с другим в руке вернулся
Рагнар Стенка Локс. Второй мешок он дал Дункану. Вскоре появилась и
последний член группы, Фиона Ван Диндан. Подчеркивающее ее формы платье
цвета электрик сменила желтая футболка и ярко-зеленые шорты. Локс попросил
детей не шуметь и делать то, что им скажут взрослые. Те согласно закивали
головами: они уже получили такие наставления от своих родителей. На
серьезных лицах обоих детишек была написана решимость. Локс поцеловал их в
головки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51