Итак, Гражданин Эндрю Вишну Бивольф, хотел он этого или нет, должен
был срочно перебираться, а его личные вещи уже уехали на новую квартиру в
том ящике, который сегодня утром забрали из его старой квартиры рабочие
Бюро транспорта. Операция была продумана до мелочей. Рабочие должны
пробыть в новой квартире столько времени, сколько необходимо для
разгрузки. Затем ящик, в котором по-прежнему будут находиться тела Руиз и
Изимова, отвезут на один из правительственных складов. Для самого Дункана
этот план создавал некоторую проблему. Ему предстояло каким-то образом
перевезти личные вещи или избавиться от них.
Кэбтэб уже собирался уходить, но Дункан попросил его немного
задержаться и помочь ему. Забрав вещи из шкафа и ванной, они уложили их в
два больших спортивных рюкзака. Пришлось еще вымыть посуду и сложить ее в
кухонный шкаф. На улице уже было оживленно. Люди спешили на работу.
Автобусом оба доехали до новой квартиры Дункана. На карточку Дункана уже
записали другой код, позволяющий открыть дверь. Старый код сегодня же
уничтожат и в банке данных.
Кэбтэб опустил рюкзак на пол.
- Тебе надо осмотреть квартиру, - сказал Дункан. - Запомни
планировку. Никогда не знаешь, что может пригодиться завтра.
Кэбтэб, недовольно бурча, не спеша прошелся по комнатам. Дункан
бросил вещи в шкаф для личных принадлежностей - успеется разложить их по
полкам.
Деревянные детали интерьера и мебель в квартире были лимонно-желтого
цвета, который, очевидно, предпочитал жилец Понедельника. Дункану пришлось
поработать с панелью управления, чтобы выбрать тот цвет, который нравился
ему. Экраны на стенах замерли, ему предстояло самому выбрать картинки -
неподвижные или движущиеся, - которые он хотел бы видеть в своем
интерьере. Не устланный коврами пол имитировал дуб, но лишь поворотом
рукоятки на пульте Дункан мог выбрать, например, лаковое покрытие.
Оформление комнаты по своему вкусу было делом простым, если, конечно,
человек знал, чего он хочет.
Креслам, столам и диванам тоже можно было быстро придать желаемый
цвет, однако для изменения их формы требовалось не менее получаса, а перед
переходом в стоунер им следовало придать прежнюю форму - для жителя
следующего дня. Дункан редко утруждал себя подобными операциями, хотя
определенно отдавал предпочтение хрупкой изысканности неоалбанской мебели.
Французские окна гостиной открывались на балкон. Вид отсюда оказался
столь же прекрасен, как и из окон его старой квартиры, разве что изменился
угол обзора. В целом единственное преимущество новой квартиры
действительно было в ее близости к месту его работы. Если бы, мотивируя
этим свое желание, Дункан сам попросил о смене жилья, ему наверняка
пришлось бы ждать не менее полусубгода. Получить на блюдечке то, о чем ему
даже не приходило в голову хлопотать, - не подтверждается ли еще раз
наблюдение Дункана: в этом обществе связи помогают добиться обычно
недоступного. Так было всегда, во все времена и у всех народов.
- Прощай, - сказал Кэбтэб. - Прими мое благословение, сын мой.
- Спасибо, падре. Встретимся в Спортере, если ничто не помешает мне.
- Благословляю твою мужскую жизнь тоже.
Дункан задержался немного, чтобы взглянуть сквозь окошки в стоунерах
на лица людей, с которыми ему выпало делить квартиру и с которыми никогда
не доведется говорить. Затем он поспешил в Бюро.
Следующая стадия его работы заключалась в провесе корреляции
коэффициентов СЦ шахматистов, актеров телевидения и
инженеров-электроников. Занимаясь этим, он часто поглядывал на настенные
экраны новостей. Пора было уходить, а сообщений о Руиз и Изимове не было.
Это, по внутреннему ощущению Дункана, ничего не значило. Наверно, органики
просто попридержали эти новости. _Н_а_в_е_р_н_о_.
После побега из Института Такахаши вся жизнь его представляла
постоянное преодоление полосы препятствий - всех этих "_н_а_в_е_р_н_о_",
"_в_е_р_о_я_т_н_о_" и "_е_с_л_и_", внезапно возникающих из темноты. Он
почти ничего не знал о той организации, ради которой должен был, если
понадобится, умереть. А ведь не выполни он должным образом какой-нибудь
приказ, его запросто могли убить. Мрачность и неопределенность - вот два
слова, вполне пригодные для описания ситуации, в которой он оказался.
Дункан напрягся. Приближалась еще одна неопределенная, а возможно, и
опасная ситуация. Человек, который только что разговаривал с одним из его
коллег по работе, направлялся в его сторону. Дункан не знал, что думает
незнакомец и каковы его намерения, но в одном он не сомневался: это
органик. Хотя он и был одет в гражданскую одежду, мужчину окружал
холодный, жесткий нимб превосходства и отстраненности. Это легкое,
прозрачное облачко не видел никто, кроме преступников со стажем и самих
гэнков.
"Надо быть милосердным, - подумал Дункан. Отчасти их вид можно
объяснить необходимостью самообороны".
В представлении граждан типичный органик выглядит настороженным,
подозрительным, циничным, всегда готовым отразить нападение. Хотя по
статистике они очень редко сталкиваются с реальной физической или
словесной угрозой. Большинство людей боится их. И есть за что.
Дункан поднялся из-за стола. Мужчина немного ниже его ростом, но с
массивной мускулатурой, приближался к нему. Остановившись у края круглого
стола Дункана, незнакомец произнес равнодушным голосом:
- Гражданин Эндрю Вишну Бивольф?
- Да, - кивая ответил Дункан.
Мужчина приподнял карточку на зеленой цепочке, обвивавшей его
колонноподобную шею:
- Роудс Теренс Эверчак, детектив-сержант первого класса из Бюро
внутренней иммиграции. Желаете проверить мою карточку в компьютере?
- Нет необходимости, - сказал Дункан улыбаясь. Широкое, красное лицо
Эверчака осталось неподвижным.
- У меня к вам несколько вопросов.
Дункан решил играть роль благопослушного гражданина.
- Да, я весь внимание. О чем же вы хотите спросить меня?
Ответа не последовало, впрочем, он и не ждал его.
Эверчак вытащил листок с печатным текстом из нагрудного кармана
просторной, зеленой, с золотой отделкой накидки. Посмотрев на листок, он
сказал:
- У меня здесь копия вашего запроса, переданного в Бюро транспорта с
просьбой перевезти один ящик с личными вещами со старой квартиры на новую.
Имеется также прошение о переезде на другую квартиру и соответствующее
разрешение. Есть данные проверки факта переезда в квартиру по новому
адресу и доставки туда ваших личных вещей. Действительно ли вещи доставили
вам в указанное здесь время? Может быть, имело место отступление от
графика или вещи не доставили вовсе?
- Точно по графику, и я в самом деле переехал на новую квартиру по
адресу Эверхоупфул Курсвэй, 421, - ответил Дункан. - Какие-нибудь
проблемы, сержант?
- В таком случае, - сказал Эверчак, глядя прямо в глаза Дункана, -
что было в тех мешках, которые вы с гражданином Иеремия Скандерберг Вардом
перенесли с вашей старой квартиры в квартиру по новому адресу?
Дункан ожидал расспросов о содержимом ящика, но, хорошо зная
органиков, понимал, что гэнк может неожиданно ввернуть на первый взгляд
совершенно незначащий вопрос. Он улыбнулся.
- Все мои вещи не поместились в ящик, поэтому что осталось, я сложил
в два рюкзака.
- Почему вы не попросили рабочих Бюро транспорта прихватить и эти
мешки?
- Я допустил ошибку. В заказе я назвал только один ящик. Если бы я
попросил рабочих захватить рюкзаки, мне пришлось бы оформить еще один
заказ. Тогда вещи приехали бы в следующий Вторник. Вы же знаете, что такое
бюрократия. Все канцелярские проволочки...
- Вы критикуете правительство?
- Да, конечно, - запросто произнес Дункан. - Это мое право и моя
обязанность. Это - демократия. Вы отрицаете это право и долг?
- Конечно, нет, - сказал Эверчак. - У меня нет подобных намерений.
Почему вы решили пригласить Гражданина Варда помочь вам нести рюкзаки?
- Я не смог бы сам нести два сразу.
- Вы не поняли меня, - сказал органик. - Почему вы выбрали именно
Гражданина Варда?
- Он хороший товарищ. Думаете так просто найти желающих помочь с
переездом в столь ранний час?
- Вам известно, что Гражданин Вард религиозен?
- Конечно, - ответил Дункан, передернув плечами. - Но он не состоит
на правительственной службе. Исповедовать религию - это его право.
- И несмотря на это вы поддерживаете с ним доверительные дружеские
отношения?
- Я не религиозен, - сказал Дункан. - И вам это известно. Вы же
проверили данные, зафиксированные в моей карточке.
- Вы были знакомы с ним в Нью-Джерси?
- Вы знаете, что это так.
"Сейчас, - подумал Дункан, - как раз время для совершенно
неожиданного, обескураживающего вопроса. Это их любимый прием".
- Что произошло с Руиз и Изимовым?
Дункан постарался придать себе вид изумленного человека.
- С кем? - переспросил он.
- С детектив-сержантом сыскной службы Хатшепсут Эндрюс Руиз и
Гражданином Ибрагимом Омаром Изимовым! - резко бросил Эверчак.
- Не знаю. Вы говорите... с ними что-то произошло? Не понимаю, о чем
речь. Никогда не слышал о Руиз, хотя знаю, что Ибрагим Изимов содержит
магазин на противоположной стороне перехода, напротив Спортера. - Он
сделал паузу, а затем уточнил: - Спортер - это таверна.
Будто Эверчак и без него этого не знал.
- Вы утверждаете, что вам неизвестно, что с ними произошло?
- Я же сказал. Мне неизвестно, что вообще что-то произошло! Ну,
сержант! Может быть, объясните, что все это значит?
- Вы согласны пройти тест истины?
- Конечно, - с готовностью согласился Дункан. Он вытянул руки
ладонями вверх. - Мне нечего скрывать. Не понимаю, почему вы пристаете ко
мне со всем этим, но если вы действительно думаете, что я в чем-то
виноват, можете опылять меня чем хотите. Хотя бы здесь и сейчас. Я
отказываюсь от своего права подвергнуться допросу в полицейском участке в
присутствии адвоката и официальных лиц.
Эверчак даже не попросил его повторить эти слова в магнитофон. Все
необходимое для записи, без сомнения, находилось у него в кармане.
Теперь наступил критический момент для самого Эверчака. Если органик
думает, что Дункан блефует, он наверняка прибегнет к помощи тумана. Если
же он просто пытался взять Дункана на пушку, не имея обоснованных
подозрений, то вряд ли станет теперь возиться с ним.
- Это просто обычный допрос, - сказал Эверчак. - Мы ведем следствие.
- Понимаю, но все-таки предлагаю, чтобы вы проверили меня туманом. Я
не хочу, чтобы на мне оставалось даже отдаленное подозрение. На сегодня я
уже закончил свою работу, так что времени предостаточно. Давайте приступим
сейчас же. Это же недолго.
- Очень разумное, достойное уважения отношение к своему долгу,
гражданин Бивольф, - сказал Эверчак. - Но у меня, к сожалению, нет лишнего
времени.
- А что все-таки произошло с этими двумя? - спросил Дункан.
Эверчак молча повернулся и пошел прочь.

20
В пять часов вечера Дункан вошел в Спортер. Пробравшись между
маленькими столиками, он заметил Кэбтэба и Сник, сидевших в отдельной
кабинке. Они посмотрели на него мельком снизу вверх, поздоровались, а
затем продолжили свой оживленный спор. Дункан нажал кнопку на столе, чтобы
сообщить о себе служащим ресторана.
Падре сделал большой глоток из огромного каменного кубка и поставил
его на стол.
- Нет, дорогая моя Дженни, я совершенно не согласен, хотя я
убежденный сторонник религии и благодаря этому нахожусь в довольно
необычном положении. Но необычное оно только на первый взгляд. Я
придерживаюсь той точки зрения, что политика, которую правительство
проводит в наше время в отношении религиозных людей, недостаточно сурова.
Свирепые репрессии и преследования религиозных людей искореняют лицемеров
и ханжей, людей, которые становятся приверженцами той или иной религии
только потому, что они выросли в религиозной среде или просто стремятся
принадлежать к какой-то социальной группе. Репрессии и преследования
позволяют отделить зерно от плевел. В тяжелых, невыносимых условиях
остается только чистое зерно, золото, очищенное при переплавке от окалины,
остаются поистине преданные, готовые дорого платить за свою веру. Такие
люди готовы страдать за веру и тем выразить свое преклонение перед Богом.
- Что-то я не вижу, как вы со всех ног мчитесь на распятие, - ядовито
заметила Сник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51