– Надеюсь, это не Египет?
Кипр, – ответил Унгер-старший.
– Отлично! А то я слышал, что в Египте сейчас свирепствует очень опасный штамм стафа.
Алекс с трудом поднялся с места и подковылял к доктору.
– Но на этот раз вы действительно уверены?
– Я никогда не был ни в чем так уверен за всю свою карьеру! Интронное сканирование не лжет, Алекс, ты можешь на него положиться. Твой порок записан у тебя в генах, это очевидно для любого квалифицированного специалиста, и теперь, когда мы сумели выяснить его точное расположение вплоть до ответвления хромосомы, тебе это смогут подтвердить в любой лаборатории. Я сам дважды проверял это! – Он лучился улыбкой. – В конце концов мы победили ее, Алекс! Теперь мы тебя излечим!
– Большое спасибо, – проговорил Алекс. – Сукин ты сын.
Он ударил доктора Киндшера по лицу.
Доктор пошатнулся и упал на пол. Затем вскарабкался на ноги, держась за щеку, повернулся и выбежал из кабинета.
– Это будет дорого мне стоить, – заметил Унгер-старший.
– Прости, – выговорил Алекс. Трясясь, он оперся на стол.
– Мне действительно очень жаль.
– Ничего, – отозвался его отец. – С такими, как этот паразит, трудно удержаться, чтобы не ударить.
Алекс принялся плакать.
– Я хочу сделать это для тебя, Алехандро, потому что теперь я знаю, что это была не твоя вина, мой мальчик. Ты был испорченным товаром еще в упаковке.
Алекс стер с лица слезы.
– Все тот же старый papб, – хрипло каркнул он.
– Я не уверен, что многое изменится, когда ты перестанешь быть мутантом, – честно предупредил его отец. – Но, может быть, изменишься ты. Как знать? Я твой отец, мой мальчик, и я чувствую, что должен дать тебе этот шанс в жизни.
Он нахмурился.
– Но только на этот раз никаких глупостей! Никаких скандальных историй вроде той, что ты устроил в Нуэво-Ларедо! Алехандро, эти люди подослали ко мне своих адвокатов! Ты едешь на Кипр, причем едешь прямо сейчас и остаешься там. Никаких разговоров, никаких телефонных звонков и кредитных карточек – ты делаешь в точности то, что тебе говорят! И чтобы я больше не слышал о тебе никакой ерунды – о тебе и особенно об этой треклятой дуре, твоей сестре!
– Хорошо, – сказал Алекс.
Он сел – точнее, наполовину упал – в кресло.
– Хорошо, твоя взяла. Сдаюсь. Можешь вызывать «скорую».
Он принялся хихикать.
– Зря смеешься, Алекс. Я слышал, что терапевтическое замещение генов – это очень больно.
– Все больно! – ответил Алекс, уже хохоча. – Все больно и всегда больно до тех пор, пока ты можешь что-то чувствовать!
ЭПИЛОГ
Город Остин, штат Техас, когда-то называли городом Лиловой Короны – в те времена, когда он был достаточно мал, чтобы целиком умещаться внутри своей окруженной холмами ложбины. Считалось, что эти холмы служили ему защитой от торнадо. Разумеется, Лиловая Корона давно уже не исполняла своего предназначения, если вообще когда-либо делала это. За последние пять лет даже старейшая, центральная часть Остина была разрушена одним из Ф-2.
Смерч прошел непосредственно через северное предместье – один из самых старых жилых районов, располагавшийся сразу к северу от Техасского университета. Теперь этот район являлся частью университетской территории, управляемой и охраняемой частными лицами. Смерч оставил здесь не очень много явных следов разрушений, не считая нескольких старых деревьев, превращенных в калек. В основном это были большие старые пекановые деревья – некоторые из них погибли и их место заняли молодые побеги, но множество других, несмотря на увечья, оставались стоять.
Для Алекса проследить путь смерча не составляло труда: только что ты вел машину под ровным пологом цветущих, изнеженных, перенасыщенных углекислотой придорожных гигантов, и вдруг взгляду представал какой-нибудь изувеченный мутант, словно сошедший с картины Гойя, обсыпанный с макушки до земли тощими зелеными хлыстиками молодых ростков. Зачастую от первоначального дерева оставался лишь один скрюченный сук, воздетый кверху, словно манящий палец. Алекс указал на это своей спутнице.
– У нас в Бостоне не бывает торнадо, – ответила она.
Его сестра жила в маленьком, похожем на коробку из-под крекеров домишке – приземистой, коричневой с белым лачуге, выглядевшей лет на сто, если дело было днем. Когда-то, в начале две тысячи двадцатых годов, когда такие вещи были в моде, кто-то покрыл все здание снаружи водонепроницаемым лаком, и под его слоем белая краска выглядела неестественно яркой и веселой.
Ступив на бетонное крыльцо, Алекс увидел, что вмурованная в лак краска все же сдалась перед неумолимым временем, распавшись на десятки миллионов крошечных хлопьев размером не больше мельчайших пылинок. Но это ничего не значило: ни о какой пыли не могло быть и речи. Этот лак останется здесь на века.
Джейн поглядела на экран камеры наблюдения: на пороге стоял коренастый пухлый молодой блондин в костюме с галстуком. С ним была очень странного вида женщина: крошечная, похожая на ведьму или на тот тип студенток, которые постоянно курят марихуану. На ней было шелковое платье с прорезями, полосатые чулки и красные сандалии с завязками на лодыжках. Половина ее лица – ухо, щека и висок – была изуродована огромной лиловой татуировкой.
Впрочем, посетители выглядели невооруженными и не особенно опасными. Как бы то ни было, в окрестностях университета редко случались какие-либо беспорядки, поскольку в нем были сосредоточены огромные массивы данных, и пристальное внимание общественности, и даже немного денег. И что еще более важно, при нем состояла большая полувоенная организация вооруженных, дисциплинированных и горящих свирепым энтузиазмом студентов. Джейн отворила дверь.
– Что вам угодно?
– Джейни!
– Да?
– Это я!
Джейн уставилась на него.
– Господи, Алекс!
– Это Сильвия, – представил Алекс. – Сильвия Май-бридж. Она путешествует вместе со мной. Сильвия, это моя сестра, Джейн Унгер.
– Рада познакомиться, – сказала Джейн. – Вообще-то я теперь называюсь Джейн Малкэхи, так проще и к тому же юридически правильнее.
Она подняла вверх руку, демонстрируя золотое кольцо.
– Ну да, – сказал Алекс, уязвленный. – Я знал, что ты взяла фамилию мужа, но я думал, что ты до сих пор профессионально фигурируешь в Сети как Джейн Унгер.
– Э-э, верно… Возможно, это я тоже вскоре изменю. Алекс помолчал.
– Мы можем войти?
– Ну конечно, черт побери! – Джейн рассмеялась. – Входите, разумеется!
Она знала, что их жилище выглядит кошмарно. Оно было сплошь завалено распечатками, словарями и стопками дисков. На стене висела в рамке огромная цветная карта-схема, озаглавленная «РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ЧАСТОТ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ: РАДИОСПЕКТР».
Джейн сбросила с кушетки кота – кушетка была застелена обычным хлопчатобумажным матрацем – и расчистила для них небольшое местечко, чтобы сесть.
– У тебя по-прежнему аллергия на кошек?
– Нет, больше нет.
– Сколько же времени мы не виделись, Алекс?
– Одиннадцать месяцев, – ответил он, усаживаясь. – Почти год.
– Да, черт возьми! – воскликнула Джейн. – Может быть, вы чего-нибудь хотите?
Сильвия в первый раз за все это время раскрыла рот:
– У вас есть айбоген?
– А что это?
– Ладно, не важно.
Джейн притронулась к плечу брата.
– Должно быть, с тобой там, на Кипре, неплохо обращались. Ты выглядишь замечательно, Алекс!
– Да, – подтвердил Алекс, – в Никозии мне расшили все швы и перештопали их заново. Мне так и сказали, что я, скорее всего, потолстею – чистый метаболизм, понимаешь, Джейни? Я генетически должен был быть крупным светловолосым толстяком! Просто я с детских лет был вынужден оставаться тем чахлым недомерком, которого ты знала!
Он рассмеялся.
– Прости, что сразу не узнала тебя. Это все костюм…
– Да нет, – сказал он, – нет, я теперь совершенно другой, я и сам знаю. Генетика – это корень всего, Джейни, это мегачародейство. Только взгляни на мои руки! Предполагалось, что изменятся мои легкие – и это так и есть, мои легкие теперь крепче камня, – но ты взгляни на мои руки! Они ведь никогда такими не были!
Джейн протянула руку и мягко приложила свою ладонь к его.
– Да, ты прав, они теперь выглядят почти совсем как мои. Они больше не… ну, не такие худые.
– На самом деле все очень просто, – сказал Алекс. – Пока они не перештопали меня заново, у меня не было жизни, а теперь, после этого – после всего, через что я прошел, – у меня есть настоящая жизнь! Теперь я совершенно такой же, как все остальные! С меня снято проклятье, оно уничтожено, его больше нет! И может быть, теперь я действительно проживу долгую жизнь…
Джейн взглянула на его подругу – она сразу предположила, что это его подруга. Нормальная женщина вряд ли стала бы одеваться так вызывающе и путешествовать с парнем вдвоем, если бы между ними ничего не было. То, что она находилась здесь, могло означать только, что Алекс умышленно ее привез, чтобы похвастаться ею.
Но с другой стороны – это лицо! Это огромное пятно у нее на лице – на него было попросту невозможно смотреть. И к тому же она еще что-то сделала с ним: это было не просто гигантское родимое пятно цвета портвейна, она как-то модифицировала его. Она обнесла его контуры каким-то тонким и очень затейливым пунктиром, отсверкивающим радужными чернильными точками. Джейн никогда не видела ничего подобного. Она даже испытала что-то похожее на испуг.
– Как там, от наших бригадиров слышно что-нибудь?
– Да, вести иногда доходят, – ответила Джейн. – Сарыч иногда проявляется. У Руди с Сэмом, Питером и Риком теперь своя команда в Канзасе, они по-прежнему охотятся. Марта почти не звонит, но, впрочем, я с ней никогда особенно не ладила. Мы иногда неофициально встречаемся с Джо Брассье – он нашел себе теплое местечко в городе, в Государственной водной комиссии.
– Мне до сих пор не представилось случая сказать тебе, как жалко мне было услышать про Грега и Кэрол. И про Микки.
– Да, – просто сказала она. – Микки был хороший парень, а Грег и Кэрол были моими лучшими друзьями.
– А как Эд?
– О, Эд уже снова пользуется обеими руками. Не так, как прежде, но вполне прилично. Эллен Мэй тоже гораздо лучше, она теперь в Анадарко…
– А Джерри? Он сейчас здесь?
– Нет, он в университете. Я жду его с минуты на минуту.
Она бросила взгляд на часы.
– Хотите поесть? Я собиралась готовить тако, это очень просто.
– Я помогу, – сказал Алекс.
Они переместились в тесную старенькую кухоньку Джейн. Сильвия осталась сидеть на кушетке. Алекс вздрогнул, услышав, что она моментально, стоило им выйти, включила телевизор и принялась прочесывать восемьдесят доступных в Остине программ, методично нажимая большим пальцем на кнопку пульта.
Он придвинулся ближе к электрической плите и принялся смотреть, как смесь для тако пузырится на сковородке. Верхняя панель плиты у Хуаниты была обильно забрызгана оранжевым жиром. Джейн вытрясла в тако некоторое количество чесночной соли таким движением, словно пыталась задушить любые попытки неповиновения. Во всем мире, наверное, не было повара хуже, чем его сестра.
– Ты должна снисходительно отнестись к Сильвии, – вполголоса проговорил он. – Она не очень хорошо умеет общаться с людьми. Она… в общем, она стеснительная.
– Я очень тронута, Алекс, что ты решил привести свою подружку познакомиться со мной.
– Да, мне, пожалуй, хотелось бы, чтобы вы поладили. Она… она вроде как очень важна для меня. На самом деле, важнее ее для меня в жизни нет ни одной женщины.
– То есть это действительно серьезно?
– Я вряд ли могу правильно об этом судить, – сказал он. – Я познакомился с ней в Сети, в группе поддержки генетически ущербных. Сильвия здорово умеет обращаться с Сетью. У таких людей, как мы с Сильвией, которые в молодости перенесли серьезные болезни, как бы обострены социальные умения. У нее было что-то вроде аутизма, ей было очень непросто жить. Но сейчас ее тоже переделали заново и внутри у нее все в порядке.
– Да, я вижу, это действительно серьезно, – произнесла Джейн.
– А как Джерри? Вы с ним ладите?
– Ты действительно хочешь это знать?
– Да, действительно хочу.
– Он изменился. Я тоже изменилась. Мы мало похожи на тех людей, которыми были год назад.
Она со значением посмотрела на него, и он увидел новость, таящуюся в глубине ее глаз, ждущую, чтобы излиться наружу.
– Давай, рассказывай, – подбодрил он.
– Понимаешь, когда у нас появился ребенок… Алекс, он так хорошо обращается с нашим малышом! Ребенок действительно тронул его до глубины сердца, он так хорошо обращается со своим маленьким сыночком! Как будто… ему как будто очень хорошо, когда у него есть кто-нибудь, с кем ему не надо рассуждать. Он такой терпеливый и добрый с этим малюткой, это просто поразительно!
– А как насчет тебя?
– Я? Мы с ним ладим. Это даже не требует от нас больших усилий. Казалось бы, нам должно быть тесно в таком маленьком домишке, но ты бы никогда этого не сказал. У него есть свой маленький кабинет со всякими виртуальными примочками и подключением к университетской Сети, а мой выход в Сеть там, в детской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Кипр, – ответил Унгер-старший.
– Отлично! А то я слышал, что в Египте сейчас свирепствует очень опасный штамм стафа.
Алекс с трудом поднялся с места и подковылял к доктору.
– Но на этот раз вы действительно уверены?
– Я никогда не был ни в чем так уверен за всю свою карьеру! Интронное сканирование не лжет, Алекс, ты можешь на него положиться. Твой порок записан у тебя в генах, это очевидно для любого квалифицированного специалиста, и теперь, когда мы сумели выяснить его точное расположение вплоть до ответвления хромосомы, тебе это смогут подтвердить в любой лаборатории. Я сам дважды проверял это! – Он лучился улыбкой. – В конце концов мы победили ее, Алекс! Теперь мы тебя излечим!
– Большое спасибо, – проговорил Алекс. – Сукин ты сын.
Он ударил доктора Киндшера по лицу.
Доктор пошатнулся и упал на пол. Затем вскарабкался на ноги, держась за щеку, повернулся и выбежал из кабинета.
– Это будет дорого мне стоить, – заметил Унгер-старший.
– Прости, – выговорил Алекс. Трясясь, он оперся на стол.
– Мне действительно очень жаль.
– Ничего, – отозвался его отец. – С такими, как этот паразит, трудно удержаться, чтобы не ударить.
Алекс принялся плакать.
– Я хочу сделать это для тебя, Алехандро, потому что теперь я знаю, что это была не твоя вина, мой мальчик. Ты был испорченным товаром еще в упаковке.
Алекс стер с лица слезы.
– Все тот же старый papб, – хрипло каркнул он.
– Я не уверен, что многое изменится, когда ты перестанешь быть мутантом, – честно предупредил его отец. – Но, может быть, изменишься ты. Как знать? Я твой отец, мой мальчик, и я чувствую, что должен дать тебе этот шанс в жизни.
Он нахмурился.
– Но только на этот раз никаких глупостей! Никаких скандальных историй вроде той, что ты устроил в Нуэво-Ларедо! Алехандро, эти люди подослали ко мне своих адвокатов! Ты едешь на Кипр, причем едешь прямо сейчас и остаешься там. Никаких разговоров, никаких телефонных звонков и кредитных карточек – ты делаешь в точности то, что тебе говорят! И чтобы я больше не слышал о тебе никакой ерунды – о тебе и особенно об этой треклятой дуре, твоей сестре!
– Хорошо, – сказал Алекс.
Он сел – точнее, наполовину упал – в кресло.
– Хорошо, твоя взяла. Сдаюсь. Можешь вызывать «скорую».
Он принялся хихикать.
– Зря смеешься, Алекс. Я слышал, что терапевтическое замещение генов – это очень больно.
– Все больно! – ответил Алекс, уже хохоча. – Все больно и всегда больно до тех пор, пока ты можешь что-то чувствовать!
ЭПИЛОГ
Город Остин, штат Техас, когда-то называли городом Лиловой Короны – в те времена, когда он был достаточно мал, чтобы целиком умещаться внутри своей окруженной холмами ложбины. Считалось, что эти холмы служили ему защитой от торнадо. Разумеется, Лиловая Корона давно уже не исполняла своего предназначения, если вообще когда-либо делала это. За последние пять лет даже старейшая, центральная часть Остина была разрушена одним из Ф-2.
Смерч прошел непосредственно через северное предместье – один из самых старых жилых районов, располагавшийся сразу к северу от Техасского университета. Теперь этот район являлся частью университетской территории, управляемой и охраняемой частными лицами. Смерч оставил здесь не очень много явных следов разрушений, не считая нескольких старых деревьев, превращенных в калек. В основном это были большие старые пекановые деревья – некоторые из них погибли и их место заняли молодые побеги, но множество других, несмотря на увечья, оставались стоять.
Для Алекса проследить путь смерча не составляло труда: только что ты вел машину под ровным пологом цветущих, изнеженных, перенасыщенных углекислотой придорожных гигантов, и вдруг взгляду представал какой-нибудь изувеченный мутант, словно сошедший с картины Гойя, обсыпанный с макушки до земли тощими зелеными хлыстиками молодых ростков. Зачастую от первоначального дерева оставался лишь один скрюченный сук, воздетый кверху, словно манящий палец. Алекс указал на это своей спутнице.
– У нас в Бостоне не бывает торнадо, – ответила она.
Его сестра жила в маленьком, похожем на коробку из-под крекеров домишке – приземистой, коричневой с белым лачуге, выглядевшей лет на сто, если дело было днем. Когда-то, в начале две тысячи двадцатых годов, когда такие вещи были в моде, кто-то покрыл все здание снаружи водонепроницаемым лаком, и под его слоем белая краска выглядела неестественно яркой и веселой.
Ступив на бетонное крыльцо, Алекс увидел, что вмурованная в лак краска все же сдалась перед неумолимым временем, распавшись на десятки миллионов крошечных хлопьев размером не больше мельчайших пылинок. Но это ничего не значило: ни о какой пыли не могло быть и речи. Этот лак останется здесь на века.
Джейн поглядела на экран камеры наблюдения: на пороге стоял коренастый пухлый молодой блондин в костюме с галстуком. С ним была очень странного вида женщина: крошечная, похожая на ведьму или на тот тип студенток, которые постоянно курят марихуану. На ней было шелковое платье с прорезями, полосатые чулки и красные сандалии с завязками на лодыжках. Половина ее лица – ухо, щека и висок – была изуродована огромной лиловой татуировкой.
Впрочем, посетители выглядели невооруженными и не особенно опасными. Как бы то ни было, в окрестностях университета редко случались какие-либо беспорядки, поскольку в нем были сосредоточены огромные массивы данных, и пристальное внимание общественности, и даже немного денег. И что еще более важно, при нем состояла большая полувоенная организация вооруженных, дисциплинированных и горящих свирепым энтузиазмом студентов. Джейн отворила дверь.
– Что вам угодно?
– Джейни!
– Да?
– Это я!
Джейн уставилась на него.
– Господи, Алекс!
– Это Сильвия, – представил Алекс. – Сильвия Май-бридж. Она путешествует вместе со мной. Сильвия, это моя сестра, Джейн Унгер.
– Рада познакомиться, – сказала Джейн. – Вообще-то я теперь называюсь Джейн Малкэхи, так проще и к тому же юридически правильнее.
Она подняла вверх руку, демонстрируя золотое кольцо.
– Ну да, – сказал Алекс, уязвленный. – Я знал, что ты взяла фамилию мужа, но я думал, что ты до сих пор профессионально фигурируешь в Сети как Джейн Унгер.
– Э-э, верно… Возможно, это я тоже вскоре изменю. Алекс помолчал.
– Мы можем войти?
– Ну конечно, черт побери! – Джейн рассмеялась. – Входите, разумеется!
Она знала, что их жилище выглядит кошмарно. Оно было сплошь завалено распечатками, словарями и стопками дисков. На стене висела в рамке огромная цветная карта-схема, озаглавленная «РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ЧАСТОТ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ: РАДИОСПЕКТР».
Джейн сбросила с кушетки кота – кушетка была застелена обычным хлопчатобумажным матрацем – и расчистила для них небольшое местечко, чтобы сесть.
– У тебя по-прежнему аллергия на кошек?
– Нет, больше нет.
– Сколько же времени мы не виделись, Алекс?
– Одиннадцать месяцев, – ответил он, усаживаясь. – Почти год.
– Да, черт возьми! – воскликнула Джейн. – Может быть, вы чего-нибудь хотите?
Сильвия в первый раз за все это время раскрыла рот:
– У вас есть айбоген?
– А что это?
– Ладно, не важно.
Джейн притронулась к плечу брата.
– Должно быть, с тобой там, на Кипре, неплохо обращались. Ты выглядишь замечательно, Алекс!
– Да, – подтвердил Алекс, – в Никозии мне расшили все швы и перештопали их заново. Мне так и сказали, что я, скорее всего, потолстею – чистый метаболизм, понимаешь, Джейни? Я генетически должен был быть крупным светловолосым толстяком! Просто я с детских лет был вынужден оставаться тем чахлым недомерком, которого ты знала!
Он рассмеялся.
– Прости, что сразу не узнала тебя. Это все костюм…
– Да нет, – сказал он, – нет, я теперь совершенно другой, я и сам знаю. Генетика – это корень всего, Джейни, это мегачародейство. Только взгляни на мои руки! Предполагалось, что изменятся мои легкие – и это так и есть, мои легкие теперь крепче камня, – но ты взгляни на мои руки! Они ведь никогда такими не были!
Джейн протянула руку и мягко приложила свою ладонь к его.
– Да, ты прав, они теперь выглядят почти совсем как мои. Они больше не… ну, не такие худые.
– На самом деле все очень просто, – сказал Алекс. – Пока они не перештопали меня заново, у меня не было жизни, а теперь, после этого – после всего, через что я прошел, – у меня есть настоящая жизнь! Теперь я совершенно такой же, как все остальные! С меня снято проклятье, оно уничтожено, его больше нет! И может быть, теперь я действительно проживу долгую жизнь…
Джейн взглянула на его подругу – она сразу предположила, что это его подруга. Нормальная женщина вряд ли стала бы одеваться так вызывающе и путешествовать с парнем вдвоем, если бы между ними ничего не было. То, что она находилась здесь, могло означать только, что Алекс умышленно ее привез, чтобы похвастаться ею.
Но с другой стороны – это лицо! Это огромное пятно у нее на лице – на него было попросту невозможно смотреть. И к тому же она еще что-то сделала с ним: это было не просто гигантское родимое пятно цвета портвейна, она как-то модифицировала его. Она обнесла его контуры каким-то тонким и очень затейливым пунктиром, отсверкивающим радужными чернильными точками. Джейн никогда не видела ничего подобного. Она даже испытала что-то похожее на испуг.
– Как там, от наших бригадиров слышно что-нибудь?
– Да, вести иногда доходят, – ответила Джейн. – Сарыч иногда проявляется. У Руди с Сэмом, Питером и Риком теперь своя команда в Канзасе, они по-прежнему охотятся. Марта почти не звонит, но, впрочем, я с ней никогда особенно не ладила. Мы иногда неофициально встречаемся с Джо Брассье – он нашел себе теплое местечко в городе, в Государственной водной комиссии.
– Мне до сих пор не представилось случая сказать тебе, как жалко мне было услышать про Грега и Кэрол. И про Микки.
– Да, – просто сказала она. – Микки был хороший парень, а Грег и Кэрол были моими лучшими друзьями.
– А как Эд?
– О, Эд уже снова пользуется обеими руками. Не так, как прежде, но вполне прилично. Эллен Мэй тоже гораздо лучше, она теперь в Анадарко…
– А Джерри? Он сейчас здесь?
– Нет, он в университете. Я жду его с минуты на минуту.
Она бросила взгляд на часы.
– Хотите поесть? Я собиралась готовить тако, это очень просто.
– Я помогу, – сказал Алекс.
Они переместились в тесную старенькую кухоньку Джейн. Сильвия осталась сидеть на кушетке. Алекс вздрогнул, услышав, что она моментально, стоило им выйти, включила телевизор и принялась прочесывать восемьдесят доступных в Остине программ, методично нажимая большим пальцем на кнопку пульта.
Он придвинулся ближе к электрической плите и принялся смотреть, как смесь для тако пузырится на сковородке. Верхняя панель плиты у Хуаниты была обильно забрызгана оранжевым жиром. Джейн вытрясла в тако некоторое количество чесночной соли таким движением, словно пыталась задушить любые попытки неповиновения. Во всем мире, наверное, не было повара хуже, чем его сестра.
– Ты должна снисходительно отнестись к Сильвии, – вполголоса проговорил он. – Она не очень хорошо умеет общаться с людьми. Она… в общем, она стеснительная.
– Я очень тронута, Алекс, что ты решил привести свою подружку познакомиться со мной.
– Да, мне, пожалуй, хотелось бы, чтобы вы поладили. Она… она вроде как очень важна для меня. На самом деле, важнее ее для меня в жизни нет ни одной женщины.
– То есть это действительно серьезно?
– Я вряд ли могу правильно об этом судить, – сказал он. – Я познакомился с ней в Сети, в группе поддержки генетически ущербных. Сильвия здорово умеет обращаться с Сетью. У таких людей, как мы с Сильвией, которые в молодости перенесли серьезные болезни, как бы обострены социальные умения. У нее было что-то вроде аутизма, ей было очень непросто жить. Но сейчас ее тоже переделали заново и внутри у нее все в порядке.
– Да, я вижу, это действительно серьезно, – произнесла Джейн.
– А как Джерри? Вы с ним ладите?
– Ты действительно хочешь это знать?
– Да, действительно хочу.
– Он изменился. Я тоже изменилась. Мы мало похожи на тех людей, которыми были год назад.
Она со значением посмотрела на него, и он увидел новость, таящуюся в глубине ее глаз, ждущую, чтобы излиться наружу.
– Давай, рассказывай, – подбодрил он.
– Понимаешь, когда у нас появился ребенок… Алекс, он так хорошо обращается с нашим малышом! Ребенок действительно тронул его до глубины сердца, он так хорошо обращается со своим маленьким сыночком! Как будто… ему как будто очень хорошо, когда у него есть кто-нибудь, с кем ему не надо рассуждать. Он такой терпеливый и добрый с этим малюткой, это просто поразительно!
– А как насчет тебя?
– Я? Мы с ним ладим. Это даже не требует от нас больших усилий. Казалось бы, нам должно быть тесно в таком маленьком домишке, но ты бы никогда этого не сказал. У него есть свой маленький кабинет со всякими виртуальными примочками и подключением к университетской Сети, а мой выход в Сеть там, в детской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54