Он не будет больше моим дворецким.
— Что ты собираешься с ним сделать? — с тревогой спросила Луа.
— Я расквитаюсь с ним, остальное тебя не касается.
Кьюлаэра бросил на Китишейн исполненный сомнения взгляд, девушка едва заметно кивнула. Воин повернулся к королю.
— Тебе много о чем придется позаботиться, помимо устранения Мэлконсэя и заботы о нуждах своего народа. Мы сами отвезем богу золото.
Луа встревоженно вскрикнула, Йокот тоже забеспокоился, а Китишейн кивнула, хотя в глазах ее не было радости.
— Я был бы вам благодарен за это, — сказал, подумав, король, — но как я могу быть уверен, что вы, забрав золото, не отправитесь своей дорогой?
— Не сомневайся. — В голосе Миротворца слышалась такая искренность, что король изумленно посмотрел на мудреца, взгляд которого пронзал насквозь. — Мы сами отнесем золото улину. Верь мне.
— Хорошо, — ответил король, не в силах отвести от Миротворца глаз.
Мудрец кивнул и отвел взгляд. Король с облегчением обернулся к Кьюлаэре.
— Как ни странно, но я благодарен тебе. — Задержав взгляд на молодом воине, он добавил:
— Не сомневаюсь, что ты благородного происхождения.
Кьюлаэра засмеялся, а король, опешив, смотрел на своего соперника, не понимая, что сказал смешного.
Для сундука с сокровищами груз был невелик — большой ящик, чуть шире фута, чуть ниже фута, дюймов в девять глубиной, обшитый кожей, перехваченный медными полосами, — но двое солдат покраснели от натуги, когда принесли и поставили его между королем и Кьюлаэрой. Кьюлаэра посмотрел на ящик и возмутился:
— Это все? Выручка за первый урожай за много лет?
— Один золотой слиток стоит столько же, сколько весь первый урожай с наших полей, — ответил король, — другой — столько же, сколько первое потомство нашего скота. Перед тобой выручка за первый урожай за двадцать шесть лет.
Кьюлаэра не поверил и взглянул на Миротворца. Мудрец кивнул:
— Золото очень тяжелое, Кьюлаэра. Одна монетка стоит очень дорого. — Он повернулся к королю. — Но это только первый урожай, а твой народ снимает не по одному урожаю в год. У тебя на самом деле должны быть горы золота.
— Не так много, как вам кажется, — сказал король. — Большая часть была вложена в роскошную обстановку моего замка, в доспехи и оружие моих солдат, истрачена на жену и детей.
Кьюлаэра нахмурился:
— Что же ты тогда вернешь людям?
— Зерно, плоды и мясо, что я забрал у них этой осенью, как вы мне велели, — и впредь буду брать у них намного меньше.
— Ты должен забрать из чужого дворца домой своих жену и детей, — сказала Китишейн. Король улыбнулся:
— О, для того чтобы держать их там, золота осталось вполне достаточно. У них нет особого желания возвращаться сюда.
Китишейн посмотрела ему в глаза и поняла, что он не стремится во что бы то ни стало вернуть родных. Тем дворцовым жителям он наверняка казался неотесанным мужланом, а жизнь в его королевстве — скучным заточением. Она посочувствовала и королю, и королеве и понадеялась, что Кьюлаэра не будет настаивать на том, чтобы король отдал все золото.
Он не стал настаивать.
— С пропитанием ясно. Как поступишь с их одеждой и жилищами?
— Тут и золото не потребуется. Я буду оставлять им большую часть сотканной ими одежды, и когда они это поймут, то, не сомневаюсь, будут ткать гораздо больше. А с жилищами так: если я буду заставлять их меньше работать на моих полях и в замке, у них будет больше времени для того, чтобы чинить свои дома.
Точнее было бы сказать «хибары», но цель была благородна, и Китишейн не стала придираться.
Король повернулся к Миротворцу:
— Но как я теперь буду их защищать без моих заколдованных доспехов?
— Твой народ станет твоими доспехами, — резко ответил мудрец, — а ты должен будешь позаботиться о своем теле. Кроме того, ты владеешь знанием боевого искусства, знаешь, как воевать — этому научил тебя улин, и обладаешь волшебным мечом. Заслужи преданность крестьян, и ты снова станешь бичом варваров и разбойников с больших дорог.
— Надежда есть, — согласился король. — Мэлконсэй мертв, так что есть надежда.
— А жена, которую он тебе нашел? — тихо спросила Луа.
— Да. — Кьюлаэра поднял сундук и замер, потрясенный тем, насколько тот оказался тяжел.
Двое стражников, что принесли его, изумились еще больше и с ужасом покосились на Кьюлаэру. Сердито пыхтя, Кьюлаэра взвалил груз на плечо и сказал:
— Твоя жена разгневается, когда узнает, что богатства исчезли.
Король грустно улыбнулся:
— Она не захочет возвращаться в захудалое королевство, когда есть возможность преспокойно жить при дворе Высокого Монарха. Если вам придется снова пройти этой дорогой, вы увидите, насколько улучшится жизнь народа.
Когда они снова тронулись в путь, Китишейн сказала.
— Его жена не останется при дворе Высокого Монарха, узнав, что Мэлконсэй мертв или изгнан.
Глаза Миротворца согласно блеснули.
— Точно замечено. Откуда ты знаешь?
— Не то чтобы я знала. Просто предположила, — резко ответила девушка. — Все просто: жена — создание Боленкара, такое же, каким был Мэлконсэй, иначе дворецкий не остановил бы свой выбор на ней.
Луа испуганно вскрикнула:
— Что же будет с королем?
— Если нам придется снова побывать здесь, — мрачно произнес Миротворец, — мы узнаем, кто из них овдовел.
— Тогда давайте больше не будем возвращаться сюда!
Йокота как будто что-то озарило.
— А королевские солдаты, вдруг они тоже создания Боленкара?
Мудрец кивнул, чуть заметно улыбнувшись. Йокот развернулся, стал танцевать и бормотать. Как раз вовремя: в воздухе вспыхнули огненные цветы, в которые превратились пущенные в их спины стрелы.
— А я-то думал, ты так и не догадаешься, — сказал Миротворец гному, а потом повернулся к Кьюлаэре. — Тебе нельзя ходить по этому миру без защиты.
— Похоже на то, — ответил потрясенный Кьюлаэра мудрецу, а потом повернулся к гному. — Спасибо, друг.
— На здоровье, — сухо ответил Йокот. — Давай-ка посчитаем: ты спас мне жизнь дважды, и я тебе дважды.
— Мне придется постараться, чтобы обогнать тебя, — хмыкнул воин, посмотрел на Луа, потом — на Китишейн и добавил:
— И вам тоже спасибо, друзья.
— Но мы ничего не делали, — возразила Китишейн.
— Ничего, — подтвердила Луа.
— Ничего. Только помешали напасть на меня уйме вооруженных головорезов, пока Йокот готовил заклинание, способное их остановить, — сказал Кьюлаэра. — Честное слово, вы очень мне помогли, хотя бы тем, что я знал, что вы прикрываете меня.
— Примите его благодарность, — посоветовал Миротворец, — ведь вы все действовали отменно, намного лучше, чем сами думаете. — Он обвел всех взглядом, улыбка его была так широка, что борода разделилась пополам. — Да, вы молодцы.
Китишейн почувствовала, как часто забилось ее сердце от похвалы, и выругала себя за то, что для нее такую большую роль играет чужое мнение. Чтобы скрыть свои чувства, она резко проговорила:
— А ты, Миротворец? Почему ты ничего не делал, только поговорил с королем и дворецким и ударил Мэлконсэя?
— Потому что справиться со всем остальным вам вполне было по силам, что вы и доказали, — объяснил мудрец. — А чтобы справиться с Мэлконсэем, у вас пока не было должного умения, но теперь, когда вы увидели, как надо это делать, оно у вас появилось, и вы справитесь, если Китишейн будет говорить, а Йокот — колдовать.
Китишейн неожиданно почувствовала себя гораздо менее уверенной, а Йокот сказал:
— Ты так веришь в нас, Миротворец?
— Ну да, — сказал Миротворец. — Я в вас верю.
Ему не удалось скрыть гордость за товарищей.
Кьюлаэра дышал все тяжелее, он сгибался под тяжестью сундука с золотом, лицо его побледнело.
— Давай нести по очереди, Кьюлаэра, — не в первый раз принялась уговаривать его Китишейн. — Мы с Миротворцем могли бы...
— Нет! — Голос Кьюлаэры прозвучал намного злее, чем ему хотелось бы ноша явно его не радовала. — Это мой груз, и мне его тащить!
Глаза Луа под маской наполнились слезами, она подняла руку, но вмешался Миротворец:
— Что бы мы ни говорили, он все равно понесет сундук, девица-гном. Не бойся, идти осталось не так много.
— Почему? — спросил Кьюлаэра.
— Увидите, когда поднимемся вон на тот холм.
Чтобы избежать дальнейших расспросов, Миротворец зашагал быстрее. Кьюлаэра сердито посмотрел ему в спину, на его легкую походку.
Старик оказался на вершине холма чуть раньше остальных и остановился подождать их, опершись о посох. Когда друзья догнали его, он показал им, в какую сторону смотреть. Они посмотрели и изумились, ибо ни один из них никогда в жизни не видел столько воды, сколько ее оказалось по другую сторону от холма.
— Насколько же велико это озеро? — спросила ошеломленная Китишейн.
— В тысячу миль шириной, и вода в нем соленая, — сказал Миротворец. — Это море, а не озеро.
Йокот наморщил нос:
— Что это за запах?
— Пахнет солью, попадающей в воздух и развеиваемой ветром, — ответил мудрец. — Но нам не придется шагать тысячу миль. Этот залив, что перед нами, — шириной всего в сотню миль.
— Мне придется тащить этот сундук в такую даль? — закричал Кьюлаэра.
— Нет, Кьюлаэра, тебе придется дотащить его только до корабля. — Мудрец показал пальцем, и они увидели корабли с высокими мачтами и скопление домов на берегу. — Мы доплывем до города, за которым поднимаются горы. Нам нужно только пройти десяток миль по противоположному берегу, но девять из них по горам.
Услышав это, Кьюлаэра застонал, но заявил решительно.
— Ладно, хоть на корабле передохну.
— Нам там сундук придется охранять, — заметила Китишейн.
— Верно, — согласился Миротворец. — Йокот, настало время тебе поучиться обходиться без сна.
— Похоже на то, — ответил гном. — А Кьюлаэре уже давным-давно надо было этому выучиться.
Воин бросил на него взбешенный взгляд, но гном этого не заметил: он уже шагал вниз по тропе.
Миротворец нашел постоялый двор, оставил там Кьюлаэру с Китишейн и Луа, и они с Йокотом пошли искать корабль. Кьюлаэра все время мрачно оглядывался по сторонам, как будто ждал, что из стен выскочат воры или в дверь ворвется дюжина разбойников. Женщины, как могли, старались отвлечь его легкой беседой, но это было без толку, поэтому они только обрадовались, когда Миротворец и Йокот вернулись.
— Нам надо поспешить. Корабль отправляется с отливом, когда бы он ни начался, — сказал Миротворец и вытащил из-под плаща огромный пустой кожаный мешок. — Достаточно велик. Ящик в нем поместится, Кьюлаэра и еще мы положим сюда нашу запасную одежду, чтобы было непонятно, что лежит в мешке.
— Здорово придумано!
Кьюлаэра поднял ящик, Луа быстро засунула часть запас ной одежды на дно мешка, Кьюлаэра поставил сверху ящик. Распрямился он с заметным облегчением.
— Так будет легче нести.
— Да, и спрятан ящик хорошо, — заметила Китишейн. Кьюлаэра кивнул и взвалил мешок на спину.
— Ага. Вряд ли стоит показывать всякому, что у нас с собой маленький, но очень тяжелый ящик с золотом, верно? — Когда мешок лег на спину, на лице Кьюлаэры появилось изумление. — Он стал легче.
— Всего лишь простенькое заклинание, — неуверенно сказал Йокот. — Может, вдруг опять потяжелеет — я все-таки пока новичок.
— И на том спасибо, — успокоил его Кьюлаэра. — Передохнуть так приятно.
Но всю дорогу до пристани он шел мрачный как туча. Высокие мачты маячили впереди. Китишейн не сводила с Кьюлаэры тревожного взгляда и наконец спросила:
— Что тревожит тебя, друг?
— Ваша забывчивость! — выпалил Кьюлаэра. — Как ты могла забыть о том, как я пытался обойтись с тобой? Как вы все могли забыть об этом?
Китишейн вспомнила, вздрогнула и чуть-чуть отошла от него.
— Я и не думаю об этом, Кьюлаэра. Ты так изменился, что в тебе почти ничего не осталось от того мерзкого лесного бродяги, что набросился на меня.
Кьюлаэра от этих слов поморщился, но огрызаться не захотел.
— Значит, было глупо напоминать вам об этом. Ты слишком добрая, Китишейн, и я могу тебя понять. И Луа тоже.
— А Йокот?
Кьюлаэра пожал плечами:
— Он мужчина, как и я. Я не заблуждаюсь на его счет. Он бы с радостью свалил на меня дерево, если бы решил, что не нуждается в том, чтобы я еще раз спасал ему жизнь.
Гном услышал, обернулся, но глаз его под маской видно не было.
— Ты вправду так думаешь, Кьюлаэра? — хмуро спросил он. — Ну ладно.
Он отвернулся и зашагал дальше.
Кьюлаэра двинулся следом, мрачно глядя в спину гному. Он вынужден был признать, что гном не обязан был облегчать ему ношу; он не мог сделать это, рассчитывая на то, что Кьюлаэра при случае опять выручит его. Он сбавил шаг, чтобы окинуть взглядом всех своих попутчиков и поразмышлять над загадкой доброты. Когда они пришли к кораблю, Кьюлаэра уже почти поверил в нее.
— Быстрее на борт! — Капитан нетерпеливо махал им рукой. — Быстрее, иначе пропустим прилив.
Они поспешили. Кьюлаэру начало мутить, когда трап раскачивался под его тяжестью. Два матроса убрали трап, как только Кьюлаэра оказался на борту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Что ты собираешься с ним сделать? — с тревогой спросила Луа.
— Я расквитаюсь с ним, остальное тебя не касается.
Кьюлаэра бросил на Китишейн исполненный сомнения взгляд, девушка едва заметно кивнула. Воин повернулся к королю.
— Тебе много о чем придется позаботиться, помимо устранения Мэлконсэя и заботы о нуждах своего народа. Мы сами отвезем богу золото.
Луа встревоженно вскрикнула, Йокот тоже забеспокоился, а Китишейн кивнула, хотя в глазах ее не было радости.
— Я был бы вам благодарен за это, — сказал, подумав, король, — но как я могу быть уверен, что вы, забрав золото, не отправитесь своей дорогой?
— Не сомневайся. — В голосе Миротворца слышалась такая искренность, что король изумленно посмотрел на мудреца, взгляд которого пронзал насквозь. — Мы сами отнесем золото улину. Верь мне.
— Хорошо, — ответил король, не в силах отвести от Миротворца глаз.
Мудрец кивнул и отвел взгляд. Король с облегчением обернулся к Кьюлаэре.
— Как ни странно, но я благодарен тебе. — Задержав взгляд на молодом воине, он добавил:
— Не сомневаюсь, что ты благородного происхождения.
Кьюлаэра засмеялся, а король, опешив, смотрел на своего соперника, не понимая, что сказал смешного.
Для сундука с сокровищами груз был невелик — большой ящик, чуть шире фута, чуть ниже фута, дюймов в девять глубиной, обшитый кожей, перехваченный медными полосами, — но двое солдат покраснели от натуги, когда принесли и поставили его между королем и Кьюлаэрой. Кьюлаэра посмотрел на ящик и возмутился:
— Это все? Выручка за первый урожай за много лет?
— Один золотой слиток стоит столько же, сколько весь первый урожай с наших полей, — ответил король, — другой — столько же, сколько первое потомство нашего скота. Перед тобой выручка за первый урожай за двадцать шесть лет.
Кьюлаэра не поверил и взглянул на Миротворца. Мудрец кивнул:
— Золото очень тяжелое, Кьюлаэра. Одна монетка стоит очень дорого. — Он повернулся к королю. — Но это только первый урожай, а твой народ снимает не по одному урожаю в год. У тебя на самом деле должны быть горы золота.
— Не так много, как вам кажется, — сказал король. — Большая часть была вложена в роскошную обстановку моего замка, в доспехи и оружие моих солдат, истрачена на жену и детей.
Кьюлаэра нахмурился:
— Что же ты тогда вернешь людям?
— Зерно, плоды и мясо, что я забрал у них этой осенью, как вы мне велели, — и впредь буду брать у них намного меньше.
— Ты должен забрать из чужого дворца домой своих жену и детей, — сказала Китишейн. Король улыбнулся:
— О, для того чтобы держать их там, золота осталось вполне достаточно. У них нет особого желания возвращаться сюда.
Китишейн посмотрела ему в глаза и поняла, что он не стремится во что бы то ни стало вернуть родных. Тем дворцовым жителям он наверняка казался неотесанным мужланом, а жизнь в его королевстве — скучным заточением. Она посочувствовала и королю, и королеве и понадеялась, что Кьюлаэра не будет настаивать на том, чтобы король отдал все золото.
Он не стал настаивать.
— С пропитанием ясно. Как поступишь с их одеждой и жилищами?
— Тут и золото не потребуется. Я буду оставлять им большую часть сотканной ими одежды, и когда они это поймут, то, не сомневаюсь, будут ткать гораздо больше. А с жилищами так: если я буду заставлять их меньше работать на моих полях и в замке, у них будет больше времени для того, чтобы чинить свои дома.
Точнее было бы сказать «хибары», но цель была благородна, и Китишейн не стала придираться.
Король повернулся к Миротворцу:
— Но как я теперь буду их защищать без моих заколдованных доспехов?
— Твой народ станет твоими доспехами, — резко ответил мудрец, — а ты должен будешь позаботиться о своем теле. Кроме того, ты владеешь знанием боевого искусства, знаешь, как воевать — этому научил тебя улин, и обладаешь волшебным мечом. Заслужи преданность крестьян, и ты снова станешь бичом варваров и разбойников с больших дорог.
— Надежда есть, — согласился король. — Мэлконсэй мертв, так что есть надежда.
— А жена, которую он тебе нашел? — тихо спросила Луа.
— Да. — Кьюлаэра поднял сундук и замер, потрясенный тем, насколько тот оказался тяжел.
Двое стражников, что принесли его, изумились еще больше и с ужасом покосились на Кьюлаэру. Сердито пыхтя, Кьюлаэра взвалил груз на плечо и сказал:
— Твоя жена разгневается, когда узнает, что богатства исчезли.
Король грустно улыбнулся:
— Она не захочет возвращаться в захудалое королевство, когда есть возможность преспокойно жить при дворе Высокого Монарха. Если вам придется снова пройти этой дорогой, вы увидите, насколько улучшится жизнь народа.
Когда они снова тронулись в путь, Китишейн сказала.
— Его жена не останется при дворе Высокого Монарха, узнав, что Мэлконсэй мертв или изгнан.
Глаза Миротворца согласно блеснули.
— Точно замечено. Откуда ты знаешь?
— Не то чтобы я знала. Просто предположила, — резко ответила девушка. — Все просто: жена — создание Боленкара, такое же, каким был Мэлконсэй, иначе дворецкий не остановил бы свой выбор на ней.
Луа испуганно вскрикнула:
— Что же будет с королем?
— Если нам придется снова побывать здесь, — мрачно произнес Миротворец, — мы узнаем, кто из них овдовел.
— Тогда давайте больше не будем возвращаться сюда!
Йокота как будто что-то озарило.
— А королевские солдаты, вдруг они тоже создания Боленкара?
Мудрец кивнул, чуть заметно улыбнувшись. Йокот развернулся, стал танцевать и бормотать. Как раз вовремя: в воздухе вспыхнули огненные цветы, в которые превратились пущенные в их спины стрелы.
— А я-то думал, ты так и не догадаешься, — сказал Миротворец гному, а потом повернулся к Кьюлаэре. — Тебе нельзя ходить по этому миру без защиты.
— Похоже на то, — ответил потрясенный Кьюлаэра мудрецу, а потом повернулся к гному. — Спасибо, друг.
— На здоровье, — сухо ответил Йокот. — Давай-ка посчитаем: ты спас мне жизнь дважды, и я тебе дважды.
— Мне придется постараться, чтобы обогнать тебя, — хмыкнул воин, посмотрел на Луа, потом — на Китишейн и добавил:
— И вам тоже спасибо, друзья.
— Но мы ничего не делали, — возразила Китишейн.
— Ничего, — подтвердила Луа.
— Ничего. Только помешали напасть на меня уйме вооруженных головорезов, пока Йокот готовил заклинание, способное их остановить, — сказал Кьюлаэра. — Честное слово, вы очень мне помогли, хотя бы тем, что я знал, что вы прикрываете меня.
— Примите его благодарность, — посоветовал Миротворец, — ведь вы все действовали отменно, намного лучше, чем сами думаете. — Он обвел всех взглядом, улыбка его была так широка, что борода разделилась пополам. — Да, вы молодцы.
Китишейн почувствовала, как часто забилось ее сердце от похвалы, и выругала себя за то, что для нее такую большую роль играет чужое мнение. Чтобы скрыть свои чувства, она резко проговорила:
— А ты, Миротворец? Почему ты ничего не делал, только поговорил с королем и дворецким и ударил Мэлконсэя?
— Потому что справиться со всем остальным вам вполне было по силам, что вы и доказали, — объяснил мудрец. — А чтобы справиться с Мэлконсэем, у вас пока не было должного умения, но теперь, когда вы увидели, как надо это делать, оно у вас появилось, и вы справитесь, если Китишейн будет говорить, а Йокот — колдовать.
Китишейн неожиданно почувствовала себя гораздо менее уверенной, а Йокот сказал:
— Ты так веришь в нас, Миротворец?
— Ну да, — сказал Миротворец. — Я в вас верю.
Ему не удалось скрыть гордость за товарищей.
Кьюлаэра дышал все тяжелее, он сгибался под тяжестью сундука с золотом, лицо его побледнело.
— Давай нести по очереди, Кьюлаэра, — не в первый раз принялась уговаривать его Китишейн. — Мы с Миротворцем могли бы...
— Нет! — Голос Кьюлаэры прозвучал намного злее, чем ему хотелось бы ноша явно его не радовала. — Это мой груз, и мне его тащить!
Глаза Луа под маской наполнились слезами, она подняла руку, но вмешался Миротворец:
— Что бы мы ни говорили, он все равно понесет сундук, девица-гном. Не бойся, идти осталось не так много.
— Почему? — спросил Кьюлаэра.
— Увидите, когда поднимемся вон на тот холм.
Чтобы избежать дальнейших расспросов, Миротворец зашагал быстрее. Кьюлаэра сердито посмотрел ему в спину, на его легкую походку.
Старик оказался на вершине холма чуть раньше остальных и остановился подождать их, опершись о посох. Когда друзья догнали его, он показал им, в какую сторону смотреть. Они посмотрели и изумились, ибо ни один из них никогда в жизни не видел столько воды, сколько ее оказалось по другую сторону от холма.
— Насколько же велико это озеро? — спросила ошеломленная Китишейн.
— В тысячу миль шириной, и вода в нем соленая, — сказал Миротворец. — Это море, а не озеро.
Йокот наморщил нос:
— Что это за запах?
— Пахнет солью, попадающей в воздух и развеиваемой ветром, — ответил мудрец. — Но нам не придется шагать тысячу миль. Этот залив, что перед нами, — шириной всего в сотню миль.
— Мне придется тащить этот сундук в такую даль? — закричал Кьюлаэра.
— Нет, Кьюлаэра, тебе придется дотащить его только до корабля. — Мудрец показал пальцем, и они увидели корабли с высокими мачтами и скопление домов на берегу. — Мы доплывем до города, за которым поднимаются горы. Нам нужно только пройти десяток миль по противоположному берегу, но девять из них по горам.
Услышав это, Кьюлаэра застонал, но заявил решительно.
— Ладно, хоть на корабле передохну.
— Нам там сундук придется охранять, — заметила Китишейн.
— Верно, — согласился Миротворец. — Йокот, настало время тебе поучиться обходиться без сна.
— Похоже на то, — ответил гном. — А Кьюлаэре уже давным-давно надо было этому выучиться.
Воин бросил на него взбешенный взгляд, но гном этого не заметил: он уже шагал вниз по тропе.
Миротворец нашел постоялый двор, оставил там Кьюлаэру с Китишейн и Луа, и они с Йокотом пошли искать корабль. Кьюлаэра все время мрачно оглядывался по сторонам, как будто ждал, что из стен выскочат воры или в дверь ворвется дюжина разбойников. Женщины, как могли, старались отвлечь его легкой беседой, но это было без толку, поэтому они только обрадовались, когда Миротворец и Йокот вернулись.
— Нам надо поспешить. Корабль отправляется с отливом, когда бы он ни начался, — сказал Миротворец и вытащил из-под плаща огромный пустой кожаный мешок. — Достаточно велик. Ящик в нем поместится, Кьюлаэра и еще мы положим сюда нашу запасную одежду, чтобы было непонятно, что лежит в мешке.
— Здорово придумано!
Кьюлаэра поднял ящик, Луа быстро засунула часть запас ной одежды на дно мешка, Кьюлаэра поставил сверху ящик. Распрямился он с заметным облегчением.
— Так будет легче нести.
— Да, и спрятан ящик хорошо, — заметила Китишейн. Кьюлаэра кивнул и взвалил мешок на спину.
— Ага. Вряд ли стоит показывать всякому, что у нас с собой маленький, но очень тяжелый ящик с золотом, верно? — Когда мешок лег на спину, на лице Кьюлаэры появилось изумление. — Он стал легче.
— Всего лишь простенькое заклинание, — неуверенно сказал Йокот. — Может, вдруг опять потяжелеет — я все-таки пока новичок.
— И на том спасибо, — успокоил его Кьюлаэра. — Передохнуть так приятно.
Но всю дорогу до пристани он шел мрачный как туча. Высокие мачты маячили впереди. Китишейн не сводила с Кьюлаэры тревожного взгляда и наконец спросила:
— Что тревожит тебя, друг?
— Ваша забывчивость! — выпалил Кьюлаэра. — Как ты могла забыть о том, как я пытался обойтись с тобой? Как вы все могли забыть об этом?
Китишейн вспомнила, вздрогнула и чуть-чуть отошла от него.
— Я и не думаю об этом, Кьюлаэра. Ты так изменился, что в тебе почти ничего не осталось от того мерзкого лесного бродяги, что набросился на меня.
Кьюлаэра от этих слов поморщился, но огрызаться не захотел.
— Значит, было глупо напоминать вам об этом. Ты слишком добрая, Китишейн, и я могу тебя понять. И Луа тоже.
— А Йокот?
Кьюлаэра пожал плечами:
— Он мужчина, как и я. Я не заблуждаюсь на его счет. Он бы с радостью свалил на меня дерево, если бы решил, что не нуждается в том, чтобы я еще раз спасал ему жизнь.
Гном услышал, обернулся, но глаз его под маской видно не было.
— Ты вправду так думаешь, Кьюлаэра? — хмуро спросил он. — Ну ладно.
Он отвернулся и зашагал дальше.
Кьюлаэра двинулся следом, мрачно глядя в спину гному. Он вынужден был признать, что гном не обязан был облегчать ему ношу; он не мог сделать это, рассчитывая на то, что Кьюлаэра при случае опять выручит его. Он сбавил шаг, чтобы окинуть взглядом всех своих попутчиков и поразмышлять над загадкой доброты. Когда они пришли к кораблю, Кьюлаэра уже почти поверил в нее.
— Быстрее на борт! — Капитан нетерпеливо махал им рукой. — Быстрее, иначе пропустим прилив.
Они поспешили. Кьюлаэру начало мутить, когда трап раскачивался под его тяжестью. Два матроса убрали трап, как только Кьюлаэра оказался на борту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54