- Слова. Люблю - у-лю-лю.
- Суховато, конечно, - примирительно сказал Вербицкий,
просмотрев текст. - Но ведь он очень занят.
- Он всегда занят.
- Асенька, - увещевающе произнес Вербицкий. - Он, конечно,
человек довольно тяжелый, капризный... Но небесталанный, это
оправдывает многое. И он вас любит. Это главное. Когда он
показывал мне ваши фотографии - те, на озере, - он прямо сам не
свой был от гордости, он хвастался вами, как ребенок!
- Ребенок, - ненавидяще повторила Ася и вдруг вспыхнула.
Растерянно глянула на Вербицкого. - Но ведь там...
Вербицкий успокоительно положил ладонь ей на руку, и Ася
вздрогнула.
- Я смотрел как художник, - сказал он. - Вы замечательная,
Асенька, вам него стесняться.
- Свинья, - сказала Ася. - Какая свинья!
- Ну, не надо. Вот - думал, вам приятно будет, а вы
рассердились, - мягко улыбнулся Вербицкий.
- Все-все. Это меня не интересует.
- Что не интересует?
Она молчала, покусывая губу. Потом сказала ровно:
- Он. Я ушла от него. Совсем. Вербицкий испугался.
- Асенька, - облизнув губы, проговорил он еще более мягко. -
Да что вы! Вы же так любите...
- Нет, - ответила Ася, глядя ему в лицо влажными горячими
глазами. - Уже нет. Да, наверное, и никогда не любила.
Вербицкий опять нервно улыбнулся. Ему стало не по себе. Он
совершенно не собирался отбивать эту женщину у Симагина. Он лишь
хотел, чтобы она презирала Симагина! Не замуж ли она за меня
собралась, в самом деле? Черт, да ведь она еще и беременная...
- Асенька, опомнитесь. У вас же... Вы же ждете...
- Нет, - снова сразу поняв, о чем он мямлит, ответила она. И
вдруг улыбнулась ему нежно и безоглядно. - Уже нет.
Ну и хватка у нее, с ужасом понял Вербицкий. Сладкое чувство
обладания пропало. Опять что-то сокрушительное происходило вне
его ведома и разрешения, но - вот ведь подлость - как бы в его
ответственности. Опять его насиловали.
- Вы шутите... - произнес он чуть хрипло.
- Этим очень трудно шутить, - ответила Ася все с той же
безоглядной улыбкой.
Вербицкий взмок. Даже на лбу проступили капли пота, он вытер
их ладонью.
- А Симагин? - тупо спросил он. Лицо Аси презрительно
скорчилось.
- Ася, вы жестоки! - от души сказал Вербицкий. - Андрей -
прекрасный человек. Даже если любовь начала угасать - все равно,
надо терпеливо и тактично...
- Ну хоть вы не мучайте меня! - умоляюще произнесла Ася,
прижимая руки к груди, словно в молитве.
И стала ему омерзительна.
Он именно такой. Я вижу. Измученный, озлобленный. Но
сохранивший - наперекор всему - лучезарную свою доброту.
Броситься к нему, зацеловать... Ну, скажи что-нибудь. Умоляю,
скажи. Мне ведь тоже трудно. Не надо о Симагине. Хватит. Я сто
раз все передумала. Перевспоминала всю жизнь, перечла письма.
Ничего не нашла. Мне мерещилось. Я тебя люблю! Тебя! Неужели не
видишь? Ты же взрослый, сильный, опытный. Помоги мне. Забудь, что
я не поняла тебя сначала, прости меня. Помоги. Я не могу сказать
сама. Хотя бы дай знак, что хочешь, чтобы я сказала сама. Ну,
хочешь? Тебе будет приятно? Я люблю тебя! Слышишь? Я люблю тебя!!
Скажи что-нибудь...
- Ну, я пойду, пожалуй, - выдавил Вербицкий. - Я и так занял
у вас массу времени. Все еще вернется, Асенька. Приедет Симагин.
Вы снова почувствуете, что он ваш, со всеми его недостатками.
Пусть нет прежнего пыла - но ваш, родной...
- Я полюбила другого человека, - произнесла она, глядя
Вербицкому прямо в глаза. У нее был молящий, затравленный взгляд.
Сейчас ляпнет, в панике понял Вербицкий. Сейчас ка-ак
ляпнет! Им овладело знакомое чувство тягостной, безнадежной
скуки, и он вспомнил: так всегда было с Инной.
- Это, конечно, сложнее, - забормотал он. - Но и это еще не
причина для столь решительного шага. Любовь преходяща, а семья -
свята...
- Что?! - почти крикнула Ася.
Он опять облизнул губы, а потом озадаченно пожал плечами,
показывая, что речь идет о пустяках, о бытовых мелочах.
- Да что тут особенного? Знаете, - он улыбнулся, - в народе
говорят: муж любви не помеха... Он часто уезжает, доверяет вам
абсолютно, задерживается в институте каждый вечер - вы могли бы
встречаться с вашим избранником достаточно часто.
Секунду они молчали, потом Ася тихо и твердо сказала:
- Это не для меня. Я так не хочу... не могу. Это не любовь.
- Ошибаетесь, - строго и укоризненно возразил Вербицкий. -
Это и есть любовь. Влечение к данному человеку в данный момент
времени. Чистое. Бескорыстное. Не завязанное на быт. А семья,
построенная на любви, - простите, Асенька, это чистый блеф.
Он пожалел о том, что сказал последнюю фразу. Женщина
мгновенно ухватилась за нее и разыграла в свою пользу.
- Вы не верите, - прошептала она, со страдальческим видом
мотая головой. - Как мне вас убедить... Она запнулась, и он
поспешно встал.
- Я буду заходить.
- Конечно!! После работы я дома. Мне еще не так
здоровится... - она смутилась и не договорила.
- Берегите себя, - посоветовал Вербицкий. - И запомните, что
я сказал. Не осложняйте жизнь себе... и вашему избраннику.
- Я... я не осложню. Я постараюсь. - Она отбросила
свесившиеся на лицо волосы. - Я докажу...
Когда Вербицкий ушел, она, уже не сдерживаясь, уткнулась в
подушку и заплакала навзрыд - на том же месте, что и девять лет
назад. Мама вышла из соседней комнаты и стала, как маленькую,
гладить ее по голове. Потом спросила:
- Это он?
- Да, - жалобно пролепетала Ася, всхлипывая и вытирая лицо. -
Он не верит, мам! Он весь в шрамах, мне не добраться... Мам, я
докажу! Мам, он тебе понравился?
Мама едва заметно пожала плечами.
- Мама! - отчаянно выкрикнула Ася. - Он чудесный! - слезы
опять закипели у нее на глазах, но тут в дверь позвонили -
Антошка вернулся с унылого, без привычных друзей, гулянья. Ася,
спешно вытирая глаза и натягивая улыбку, пошла открывать.
- Ради Антошки, - сказала мама бессильно, просяще. Ася
остановилась, будто ей выстрелили в спину.
- Мама, не надо, - с мукой и угрозой выговорила она. Близкие
слезы делали ее голос низким и хриплым.
И, когда Антошка вошел, она сняла со шкафа купленный по пути
с работы игрушечный вертолет, о котором сын давно мечтал.
На миг Антошка остолбенел, глаза у него загорелись. Он
бережно взял вертолет и стал рассматривать, завороженно
приговаривая:
- Вертолетик... это тяжелый транспортный вертолет... нет,
спасательный. Для планет с разреженными атмосферами... - Он поднял
на Асю глаза. - Это папа прислал?
- Ну, что ты? - заходясь от смеха, сказала Ася и присела на
корточки рядом с сыном, обняла его. - Папе не до нас, - Антошка
крутил вертолет, изучая со всех сторон. - Вот ты гулял долго, а
сейчас дядя Валерий заходил, это он тебе принес, потому что он
знает, как ты любишь тяжелые транспортные вертолеты!
Антошка опустил руку с вертолетом, недоверчиво глядя на Асю.
Глаза его погасли.
- Ну да... - баском пробормотал он. Ася шутливо погрозила ему
пальцем:
- Разве можно маме не верить?
- Мам, - позвал Антошка нерешительно. - А мам?
- Что, милый?
- Помнишь, вечером, перед тем, как ты заболела один раз
тогда? Ты мне обещала. Я тебя просил, а ты мне обещала.
- Что обещала, Тошенька? - с беззаботной улыбкой спросила
Ася и крутнула пальцем пропеллер. Пропеллер завертелся. -
Ж-ж-ж-ж-ж, - сказала Ася.
- Нет, ничего. Прости, мама, - сказал Антон и перехватил под
мышку вертолет. - Ничего.
4
Хотя Симагин дал телеграмму о приезде, он был уверен, что
Ася не встретит. Только в глубине души теплилась надежда увидеть
ее на перроне - но она и раньше не обязательно встречала его, не
всегда удавалось убежать с работы. Это все были пустяки, главное
- он вернулся. Самое страшное позади.
Комнаты имели нежилой вид. Чувствовалось, уезжая, Ася
тщательно прибиралась. Как-то встревоженно Симагин несколько раз
прочесал квартиру - непонятно было, отчего все выглядит так
чуждо, не из-за порядка же... Понял - не было Асиных вещей. И
Тошкиных. Ну, ладно, расхожее на них... Но зимнее пальто? Но
статуэтка, тоненькая русалочка, которую Ася привезла от мамы,
когда перебралась сюда? Игрушки? Он еще раз все перерыл и
облегченно вздохнул - помстилось. Ну, нервы стали... На месте
платье, которое он подарил ей в мае. На месте его любимый
купальник - голый-голый. На месте планетоход, который он купил
Антону на день рождения...
С улицы он опять, как с вокзала, позвонил ей на работу - там
опять было занято. Девки треплются, окаянные. Сгорая от
нетерпения, он помчался к Асиной маме, может, Ася там его ждет и
волнуется, поезд-то два часа как приехал! А уж Антон-то наверняка
там! Вот обрадуется! В портфеле у Симагина погромыхивал купленный
в Москве сложный радиоконструктор.
Никто не открыл. Ошеломленный, он давил и терзал кнопку
звонка, из-за двери слышался приглушенный, гневный перезвон.
Никого.
Уже тревожась не на шутку, он зашел в первую же кабину и
снова позвонил Асе на работу. И снова было занято. Он набирал две
минуты, три, четыре, крутил мерно журчавший, иногда западавший
диск тупо и озверело. У него дрожали пальцы. Происходило что-то
непостижимое и ужасное, он чувствовал, надвигалась какая-то
мрачная опасность, он не узнавал Асю. Что с ней случилось? Она
нездорова? Она... она - умерла?
Господи, что за чушь? Валерка заходил, все в порядке,
ждут...
Звонко щелкнуло в трубке, и сердце Симагина замерло.
- Здравствуйте. Асю можно к телефону?
- А кто спрашивает?
- Да Симагин же!
- А... Аська... - Шум в трубке заглох, словно микрофон зажали
ладонью. Потом снова возник тот же женский голос: - Она вышла
сейчас. Что передать?
- А... она там? - беспомощно спросил Симагин. - Она просто
вышла? С ней все в порядке?
- Раньше надо было думать, - враждебно ответили оттуда и
повесили трубку.
Симагин вывалился из кабины. В разрывы плотных облаков
прорывались скупые белесые лучи, холодный ветер нес пыль,
охлестывая лицо порывистым колючим хлыстом. Что-то случилось.
- И уехал в такой момент? - потрясенно раскрыв глаза,
спросила Татка. Ася пожала плечами.
- Работа, - сказала она язвительно и закурила. - В общем-то,
я сама его избаловала. Ну, он и привык.
- Это просто свинство какое-то, - немного недоверчиво
проговорила Татка. - А теперь звонит, будто так и надо. А знаешь,
я сразу поняла, что вы... ну... - Она выжидательно глянула на Асю,
потом отвернулась, поняв, что продолжения рассказа не будет, и
потянулась к телефону.
- Тат, Тат, - сказала Ася поспешно и чуть смущенно, - ты
погоди телефон занимать, а?
Татка опять повернулась - с нездоровым любопытством в
глазах.
- А что? - жадно спросила она. - Ждешь, что он еще позвонит?
Теперь тебя звать?
- Да он не позвонит, - пренебрежительно сказала Ася и
помахала сигаретой. - Он теперь сверкает пятками в свой институт.
Я живая, волноваться не о чем.
- Так ты другого звонка ждешь? - восхитилась Татка.
Ася неопределенно улыбнулась.
В полдвенадцатого обещал позвонить Валерий. Они должны были
сговориться, как встретятся вечером. Он хотел повести ее куда-то
в гости. Валерий оттаивал. Он сам этого еще не понимал,
бессознательно сопротивлялся, пытаясь не пустить Асю в себя. Но
она побеждала. Он начинал ее любить - той любовью, о какой она
мечтала всю жизнь. Ровно, мужественно, чуть снисходительно. Ася
снова надеялась и ждала. То, что Валерий позвал ее к своим
друзьям, она расценивала как важный этап. Он уже связывал себя с
нею. Она гордилась тем, что он ее позвал.
Телефон зазвонил в одиннадцать двадцать восемь, и Ася
быстрее молнии метнулась к нему.
- Это ты? - выдохнула она, с восторгом отмечая, что Валерий
наконец-то становится точным и не заставляет ждать себя по
полчаса, по часу...
- Ну кто же еще? - сказал полузабытый, болезненно знакомый
голос. - Слушай, где тебя носит? Я чуть с ума...
- Меня нигде не носит, - произнесла Ася, мгновенно окаменев.
- Ты подбирай слова, будь добр.
- Ась, ты что? Ты еще... - он помедлил, - дуешься?
- Нет, - ответила она удивленно. - С чего ты взял?
- Не отпустили с работы, да? Как ты себя чувствуешь-то?
Татка слушала, делая вид, что заполняет какой-то документ.
- Нормально.
- Ася, - сказал Симагин после едва заметной паузы. - Ася, я
в Ленинграде!
- Да, я догадалась. А из Москвы ты не мог позвонить?
- Ой, Аська, да я сто раз звонил! - заторопился он, словно
обрадовавшись тому, что она наконец в чем-то его упрекнула. - То
тебя нет, то занято - хоть плачь. Тебе не передавали разве?
- Ладно, - сказала Ася. Сердце билось судорожно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37