Делать было нечего - Федор отправился в магазин за
гражданской одеждой. Далеко отходить было нельзя, поэтому он
зашел в первую попавшуюся лавочку на углу. Выбор для его
гулливерского размера был небогатый, и пришлось взять какие-то
дурацкие цветные шорты молодежного фасона и желтую майку с
надписью "СЪЕШЬ ЛИМОН". Примерочной в лавочке не оказалось, так
что переодеться прямо на месте покупки не удалось.
Федор зашел в расположенный по соседству бар, выпил для
приличия стакан виски и прошел в туалетную комнату. Запершись в
кабинке, он переоблачился в цивильную одежду, аккуратно сложил
форму, чтобы не помялась, положил ее в только что освобожденный
бумажный пакет с ручками и, выйдя из кабинки, осмотрел себя в
зеркале. Перемена была разительной: вместо видного мужчины в
офицерском звании он увидел переростка-дегенерата в коротких
штанишках. Не сдержавшись, он брезгливо харкнул в свое
отражение и вышел из туалета. Возле самой двери стоял лейтенант
с двумя рядовыми.
- Можно вас на минуту? - вежливо обратился лейтенант к
Федору. - Мы - военный патруль. Вы не видели там человека в
форме капитана?
"Кретины! - быстро подумал Федор. - Однако они меня ищут,
значит, сюда уже сообщили, что я самовольно ушел из части, и
кто-то меня заложил, - он покосился в сторону бармена: тот
усиленно подавал патрулю знаки, мол, это он и есть. - Ладно, с
тобой еще сочтемся!"
- Высокий такой? - спросил Федор, вставая так, чтобы
загородить собой бармена.
- Да, - лейтенант вынул из кобуры пистолет.
- Только что в окно из сортира вылез!
Патруль рванул в одну сторону, а Федор - в другую, на
выход. На бегу он выдернул из-за пояса лазерный клинок, свое
коронное бесшумное оружие, и махнул раскаленным лучом в сторону
бармена, но подлый доносчик юркнул под стойку, только несколько
бутылок звякнули срезанными горлышками. Сбив с ног входившую в
бар парочку, Федор выбежал на улицу и свернул за угол, но не
успел пробежать и тридцати метров, как сзади раздался резкий
хлопок, и возле самого уха прожужжала свинцовая пчела. До
перекрестка оставалось всего метров двадцать, и Федор прибавил
скорости, чтобы поскорее забежать за угол, а там уже встретить
преследователей во всеоружии...
Опять хлопок - и вторая "пчела" ужалила Федора прямо в
затылок. Он споткнулся о невидимый барьер и, взвыв от боли,
перевернулся через голову... Распластавшись на тротуаре, он
увидел краем глаза подбегающих к нему радостного лейтенанта с
пистолетом и двух солдат. Всего каких-нибудь пять метров они не
добежали: ноги их отвалились и остались на месте, а сами они
полетели вперед с удивленными лицами. "Сука!" - прохрипел
позеленевший от страха и злобы лейтенант, подъехав на животе по
асфальту к самому носу Федора. Федор разрубил ему череп, чтоб
не мучился, заткнул клинок обратно за пояс, прикрыл рукоятку
майкой и тяжело поднялся. Вдоль позвоночника стекала теплой
струйкой кровь, в глазах было темно... Хорошо еще, что Федор
делал специальные упражнения для укрепления головы, часами
бившись ею о чугунную болванку, и благодаря этой многолетней
тренировке череп его стал практически непробиваемым. Федор
осмотрелся и обнаружил, что находится всего в десяти шагах от
нужной ему двери. Вся надежда была теперь на то, что женщина,
за которой он охотится, окажется дома и не узнает его. Наложив
ладонью на лицо кровавый грим, Федор подошел к двери и
настойчиво позвонил. Щелкнул замок, и на пороге появилась русая
девушка в коротеньком платьице. При виде окровавленного
человека она отшатнулась, и Федор ввалился в небольшую
комнатушку, почти все пространство которой занимала широченная
кровать.
- Я лидер вооруженного сопротивления, - с ходу заявил
Федор. - Ранен полицией. За мою голову дают десять тысяч
дукатов, но вы получите пятьдесят, если доставите меня в горы к
своим.
- Но меня тогда саму арестуют, - испуганно возразила
девушка.
- А если вы меня выдадите, то вас казнят подпольщики!
Машина есть? - не дал он ей опомниться.
- Есть, но совсем разбитая...
- Вот ключи, на площади стоит белый авто с красной стрелой
на боку, подгонишь ко входу, - дал он указание. Девушка
метнулась к выходу на улицу.
- Куда?! - закричал Федор. - Черный ход есть?
- Есть, через подвал...
- Дуй туда!
Девушка кивнула и убежала. "Зачем я только ляпнул, что за
мою голову награду дают! - распекал себя Федор, морщась от боли
в затылке. - Застучит меня - и привет, еще лет 120 добавят,
буду до второго пришествия служить. Хотя, навряд ли застучит:
проститутки, как правило, неравнодушны к героям... Ладно,
заедем в лес, отрежу ей голову, а потом в родную часть с
повинной явлюсь, может, скостят десяток годков".
- Пошли! - появилась девушка.
- Закрой дверь на ключ и возьми пинцет, - распорядился
Федор.
- Зачем?
- Быстрее, потом узнаешь! - простонал он.
Девушка заперла парадную дверь, взяла с трюмо несессер, в
котором должен был быть пинцет, и затем они вышли через
противоположную дверь в длинный и узкий коридор, спустились в
темный подвал, прошли по нему в другой конец дома и поднялись
на соседнюю улицу.
- Куда ехать? - села девушка за руль.
- Пока в сторону гор.
- А, поняла, - кивнула она.
- Тебя как зовут?
- Таня. - ("Все правильно", - подумал Федор.) - А тебя?
- Федор.
Навстречу им пронеслось несколько джипов, грузовик с
солдатами и реанимобиль.
- Это все за тобой? - удивилась Таня. - Что ты такого
натворил?
- Убил ихнего генерала, отъявленного палача и садиста, -
"скромно" ответил Федор, подумав про себя: "Зачем я так глупо
вру? Мог бы и совсем не отвечать".
- Ты такой отважный! - восхитилась Таня. - Я бы никогда не
решилась.
- Тебе и не надо, у каждого своя работа, - ляпнул Федор, не
подумав.
- Ты русский? - спросила Таня.
Федор не ответил: чего говорить, когда и так ясно.
- А где ты жил? - В Москве, у "Сокола".
- Да-а? Вот здорово, а я у "Аэропорта", почти соседи!
Помнишь такую станцию? - Помню, помню, - раздраженно сказал
Федор, решив больше не отвечать на глупые вопросы.
- Кажется, за нами хвост! - весело сообщила Таня. - У тебя
есть пистолет?
Федор посмотрел в зеркало: в нем и правда дрожало две
темно-зеленых джипа. Выругавшись про себя, Федор выглянул в
окно: они уже выехали из Шит-Тауна и неслись теперь на всех
парах вдоль невысоких пригородных коттеджей, перед глазами
мелькали деревянные столбы.
- Видишь вон тот покосившийся столб? - показал пальцем
Федор. - Сбавь у него скорость.
Он достал свой верный клинок, включил его на полную
мощность и коротко рубанул по столбу у основания. Столб стал
медленно, но верно падать, сзади послышался визг тормозов, но
передний джип так и не успел затормозить и, наскочив на
подоспевший столб, высоко подпрыгнул и спикировал носом в
землю. Второй джип резко свернул перед самым столбом и врезался
в торчащий из земли обрубок.
- Класс! - закричала Таня. - А что это у тебя такое?
Никогда не видела.
- Меч, - усмехнулся Федор.
- Меч "Сто голов с плеч"?
Федор промолчал. Таня поняла, что сказала что-то не то и
приумолкла. Так они и ехали молча, пока гдето через полтора
часа не заехали высоко в горы.
- Рули туда, - показал Федор на шумящий недалеко от дороги
горный ручей.
- Что, уже приехали?
- Почти. Ридикюль свой захвати!
Они вышли из машины в долину, над которой нависали покрытые
елями горы. Вершины гор окутывал молочной вуалью легкий туман.
- Зайдем за скалы, - кивнул Федор.
Таня послушно проследовала за ним.
- Готовь ножницы и пинцет.
- Зачем? - робко спросила Таня, поеживаясь от холода.
- Затем, что пуля у меня в черепушке, доставать будешь.
- Я?!
- Ну не я же сам! Да ты не бойся, я буду говорить, что
делать.
Точно следуя указаниям Федора, Таня выстригла у него сзади
волосы, вынула пинцетом из затылочной части пулю, промыла рану
чистейшей водой из ручья и перевязала голову пестрым бинтом,
оторванным от своего и без того короткого платья.
- Теперь полегче стало, - сказал Федор, умываясь ледяной
водой.
- Где же твои партизаны? - спросила Таня, катая на ладони
пулю.
Федор огляделся по сторонам. Его внимание привлекла зеленая
горная лужайка неподалеку. "Торопиться некуда, - подумал он. -
Отдохну сначала, а потом уже разберусь с этой глупой девчонкой,
никуда она не денется".
- Вон там, - показал он на приглянувшуюся лужайку, - мы
должны встретиться с проводником.
- Может, я здесь подожду, пока мне деньги принесут? -
засомневалась Таня.
- Одной тебе опасно оставаться - могут горцы напасть, они
ведь женщин редко видят, а тут такая красавица...
- А партизаны, Федя?
- Что партизаны?
- Они часто женщин видят?
- Партизаны - другое дело, они почти все с семьями, целый
горный кишлак.
- Тогда пошли. А может, и меня в свой кишлак примете?
- У нас там строгие нравы, так что тебе с работой тяжело
будет.
- А откуда ты знаешь про мою работу? - пристально взглянула
на него Таня.
- Да я как твою кровать увидел, сразу все понял, - нашелся
Федор, - это же не кровать, а сексодром! А ты еще в Москве этим
делом заниматься начала?
- Да, Федя.
- Тебе неприятно, что я спрашиваю?
- Не особо, конечно, приятно, - призналась Таня, - но я уже
давно собралась кому-нибудь рассказать, как это со мной
получилось, да все некому было...
"Некому?!" - чуть было не сказал вслух Федор, но сдержался.
- Но тебе, наверное, неинтересно будет, - заметила она
усмешку на губах Федора.
- Да нет, наоборот! - сделал он серьезное лицо.
- В общем, был у меня парень, которого я любила, Сережей
звали. Я с его другом еще в десятом классе встречалась, через
друга и познакомились. Я в него сразу влюбилась, с первого
взгляда, а он, наверное, почувствовал, сторонился меня - перед
другом неудобно было, тем более, жили в одном дворе, Генку-то,
друга его, я еще с детства знала, а Сережка только потом в
нашем дворе появился, по обмену с матерью приехал. Потом Генка
в армию ушел, а я Сережку по утрам на остановке караулить стала
- мы с ним в одно время на одном трамвае на работу ездили.
Напросилась я как-то в гости к нему, посидели, музыку
послушали, уже время позднее, а я все сижу и думаю: "Не уйду,
пока своего не добьюсь!" А он, чудной такой, мнется, ничего
толком сказать не может, посмотреть на меня боится. Я тогда
вдохнула воздуху в себя побольше и говорю, как во сне: "Сережа,
ты меня любишь?!" Он вдруг, будто безумный, схватил меня,
целует и шепчет: "Я тебя никому не отдам!" А через полгода и он
вслед за Генкой в армию ушел, я три дня ревела, в себя прийти
не могла. Полтора года ни с кем не гуляла, а тут осенью Генка
из армии пришел, звонит и говорит: "Приходи, поговорить надо".
Сережка ему сразу, как у нас произошло, все прямо написал, я и
зашла к нему, как к другу детства... Смотрю: он пьяный сидит.
"Сегодня, - говорит, - моя очередь пришла!" Короче, подрались
мы с ним, но ничего он от меня не получил... И все бы хорошо
было, но меня Сережкина мать засекла, как я из Генкиного
подъезда с подбитым глазом выходила. Я Сереже все, как было,
конечно, написала, но и мамашка его в письме свою версию
изложила. Генка Сережке сам бы все честно рассказал, я уверена,
но он к тому времени, как Сережка домой вернулся, на шабашку
подработать подался. Я Сережку своего спрашиваю: "Ты мне
веришь?" - "Верю, - говорит, - но зачем ты пошла к нему?"
Словом, вижу, есть у него какие-то сомнения. Целый месяц мы с
ним отношения выясняли, и до того мне все эти любовные
передряги надоели, что уже отравиться хотела. И тут встретила
на улице Наташку, свою школьную подругу, она тогда в "Космосе"
промышляла. Чего ты, говорит, голову ломаешь, думаешь, дурочка,
любовь - это когда проблем много? Когда страдания? А мне как
раз чего-нибудь попроще хотелось, чтоб без претензий и ни от
кого не зависеть. В общем, приобщила меня Наташка, так я и
стала проститутствовать. Меня Сережка потом на коленях умолял
это занятие бросить, а я его уже разлюбила, вылечилась...
- А как сюда попала?
- Да Сережка меня подушкой задушил, - вздохнула Таня.
Тем временем они вышли на сочно-зеленый луг. Федор
огляделся по сторонам, и ему показалось это место знакомым. И
точно, он вспомнил, как когда-то очень давно, в другой жизни и
на другой планете, но на таком же лугу, он помогал собирать
нежно-бледные цветы девушке, похожей на Таню: та же тонкая
талия, те же голубые глаза и светлые локоны...
- Что скажешь, Федя? - спросила Таня за его спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29