- Давно
я не брал в руки шашек! - щелкнул он затвором пистолета.
- Смотри, своих в дамки не отправь! - поспешил Шуряк уйти с
дороги.
Последовав общему примеру, Федор улегся на прохладную сырую
землю и принялся обрывать с куста листики на уровне головы,
чтобы лучше было видно. Через несколько секунд из-за поворота
выбежал долговязый патлатый парень с болтающимся в правой руке
коротким автоматом. В каких-нибудь пяти шагах от залегшей
шуряковской команды он резко повернулся на 180 градусов, громко
выпустил, пятясь задом, короткую автоматную очередь, опять
повернулся вокруг своей оси и побежал вниз по дороге широкими
шагами. Со стороны поворота прогремело два пистолетных
выстрела, и возле самых кустов визгливо прожужжали пули. Из-за
поворота так никто и не появился, но по улице простучали
двойные шаги, сопровождающиеся тяжелым дыханием. Кроме того,
можно было расслышать глухое позвякивание стальных
карабинчиков, которые цепляются к брюкам для подвешивания
всякой всячины, и отрывистый шум портативной рации, прорезаемый
неразборчивыми радиоголосами. Судя по всему, за парнем гналась
"барабашкинская полиция".
- Подъем! - скомандовал Шуряк, выждав для верности еще
минуту.
- Бежит, бежит, а чего бежит?! - сказал Федор, отряхиваясь.
Все равно они ему ничего не сделают!
- Ты просто еще не сталкивался с местными лягавыми, -
серьезно сказал Шуряк. - И притом, он нарушил основную
заповедь: вступил в контакт с барабашками, завязав с ними
перестрелку. Неизвестно еще, чем это кончится!
Федор вздохнул украдкой: опять этот смекалистый Шуряк
посадил его в лужу!
- Стой, раз-два! - обернулся Шуряк, когда они дошли до
поворота (Федор и Павло и вправду сделали два лишних шага по
инерции). - Этот поворот нам ни к чему - нам прямо идти надо.
- Так прямо же ж дороги нет, - прохрипел запыхавшийся
Павло, кивнув на возвышавшуюся впереди не очень высокую, но
довольно крутую лесистую гору.
- А ты, Паша, на автомобиле едешь, что дорогу
высматриваешь? Слушай мой приказ: взять штурмом этот "пик
Коммунизма"! Вопросы есть?
- Давайте, парни, я впереди полезу, чтобы вы в случае чего
меня поймать смогли, - по-простому предложил Павло.
- Ха! Тебя поймаешь, так потом с тобой в обнимку до самой
речки катиться будешь! - засмеялся Шуряк. - Нет уж,
нафиг-нафиг, пойдем по старой схеме.
Примерно через четверть часа они вскарабкались на самую
вершину горы и, смахнув с лица застилавший глаза пот,
огляделись по сторонам: под ними лежал, как на ладони, зеленый
остров Барабашкин, бывший Холмистый. По его периметру и впрямь
возвышались четыре холма (не считая того, на котором они
стояли), в буйных зарослях которых прятались аккуратные
коттеджи, а центр провисал котловиной, заставленной дырчатыми
кубами каменных домов и стеклянными призмами железобетонных
небоскребов. Внизу холма, на котором стояли трое отважных
охотников за ценным домашним зверьком, шумела восьмирядная
скоростная автомагистраль, особой приметой которой было,
конечно же, отсутствие на ней каких бы то ни было машин.
- Видите вон тот округлый небоскреб? - спросил Шуряк, глядя
в бинокль.
- Который? - взял у него бинокль Федор.
- Второй по высоте.
- Ага, вижу, - нашарил Федор окулярами небоскреб с широкими
балконами, напоминающий кукурузный початок. - Это тот самый?
- Далековато что-то, - завладел своим биноклем Павло. - Ты
же, командир, говорил, что рукой подать, а до него еще пилить и
пилить!
- Карта неточная попалась, - заявил Шуряк и глазом не
моргнув.
Они спустились к шуршавшей автопокрышками и ревевшей
двигателями магистрали.
- Может, по мосту перейдем? - показал Павло на невысокий
мостик метрах в трехстах вправо.
- Зачем же крюк делать? - пожал плечами Шуряк.
- А зачем под колеса лезть! - серьезно сказал Павло.
- Ты что, Павлуша? - внимательно посмотрел на него Шуряк.
- А то, что когда стреляли, ты тоже говорил, что это
балабошки балуются, - отвел Павло взгляд в сторону.
- Так там чувак с автоматом был, а здесь - ни одной машины,
- Шуряк ни на шутку встревожился за Павло. - Брось
мандражировать, Паша!
- Кто мандражирует?! - Павло свирепо сгреб в кулак куртку
на груди Шуряка. - Да я первый пойду!
- Пойдем, как шли, - твердо сказал Шуряк, выдергивая
куртку.
Шуряк решительно перешагнул через бетонную оградку и, глядя
прямо перед собой, двинулся быстрым шагом через автостраду.
Федор поспешил за ним, стараясь идти равномерно, что очень
трудно было сделать: каждый раз, когда на него накатывался
сбоку мощный рев двигателя, хотелось или остановиться, или,
наоборот, побежать; и каждый раз, когда его обдавало плотной
воздушной волной и по мозгам ударял оглушающий рокот, влетающий
в одно ухо и вылетающий из другого, сердце предательски
замирало. Наконец, он ступил на безопасную обочину и облегченно
вздохнул: у него было такое чувство, будто он преодолел минное
поле.
Внезапно за спиной раздался резкий визг тормозов - Федор
быстро обернулся, вздрогнув, и увидел отпрыгивающего в сторону
Павло, не дошедшего пяти метров до обочины. Не успел бедняга
Павло приземлиться на четыре кости, как над самым его ухом
снова завизжали тормоза - он шарахнулся вбок, перевернулся,
вскочил и побежал с перепугу не в ту сторону. "Назад, назад!" -
закричали хором Шуряк с Федором, стараясь перекрыть голосом
глухие удары, скрежет металла, треск крошащегося стекла и вой
клаксонов. Павло, наконец, опомнился, резко повернул обратно и
заячьими прыжками выскочил на обочину.
- А ты у нас прыткий, оказывается! - засмеялся Шуряк,
хлопая по плечу трясущегося Павло.
Павло проскрипел в ответ зубами и пробуравил Шуряка
выпученными глазами, но сказать ничего не смог.
- Оставь его, пусть в себя придет! - сказал Федор, которому
стало жаль Павло.
- Слушай, Федор, - отвел его в сторону Шуряк, - присмотри
за Павло, ладно? Какой-то он странный стал...
- Вы чего там шушукаетесь? - недовольно крикнул очнувшийся
Павло. - Обсуждаете, как от меня, старика, избавиться?
Шуряк скроил для Федора выразительную гримасу: только что я
тебе говорил, а теперь ты и сам видишь.
- Господь с тобой, Пашуля! - весело крикнул Шуряк. - просто
Федор мне признался по секрету, что не любит, когда ему в
затылок дышат. Ты не будешь против, если мы его в конец колонны
поставим?
Павло ничего не ответил, но зыркнул по-волчьи: врете, гады!
- Давайте перекусим, может? - предложил Федор, который
давно ничего не ел, кроме яблок на закуску.
- О, это идея! - охотно поддержал его Шуряк: ему, очевидно,
пришло на ум, что Павло нужно накормить, чтобы он окончательно
пришел в себя. - Отойдем от дороги и похаваем!
Они зашли в перелесок, отделяющий автостраду от жилых
домов, и устроились на толстых корнях исполинского дуба. Павло
молча развязал рюкзак и бережно выложил на расстеленный вместо
скатерти целлофановый пакет большущий шмат сала, буханку хлеба
и шесть свежих огурцов.
- И все? - вскинул брови Шуряк.
Не удостоив его ответом, Павло нарубил сало крупными
кубиками и принялся неторопливо его поглощать... Ели в полной
тишине, даже барабашек не было слышно...
- Анекдот хотите? - не выдержал тишины Шуряк. - Короче,
Штирлиц заглядывает в дупло и видит в темноте два круглых
глаза. Голос за кадром: "Это дятел", - подумал Штирлиц. - "Сам
ты дятел!" - подумал Мюллер".
Федор засмеялся, а Павло и бровью не повел, будто не
слышал: он все так же задумчиво продолжал двигать челюстями,
время от времени на секунду замирая и прислушиваясь к чему-то.
- Как самочувствие, Паша? - опять не выдержал Шуряк.
- Я не Паша, - тихо ответил Павло, не повернув головы.
Федор и Шуряк застыли с набитыми ртами: им вдруг
почудилось, что перед ними сидит не Павло, а принявший его
обличье барабашка или еще того хуже...
- А кто ты? - так же тихо спросил Шуряк, медленно
просовывая руку под куртку, к ремню, на котором висела
тяжеленькая граната.
- Я - Павел Егорович! - взорвался Павло. - А ты - щенок
еще, чтобы меня Пашей называть!
Шуряк с Федором облегченно вздохнули в унисон.
- Дурак ты, Егорыч, и шутки у тебя дурацкие, - ласково
сказал Шуряк.
- У меня башка раскалывается, - пожаловался Павел Егорович.
- На вот, полечись, - передал ему Шуряк фляжку со спиртом.
- Три столовых ложки после еды - сразу головка бо-бо
перестанет.
Павло принял "лекарство", и инцидент был исчерпан. Закончив
трапезу, команда возобновила свой поход. Федор шел теперь
последним... Не успел он пройти и десяти шагов, как услышал за
собой тяжелое дыхание. Он обернулся - сзади никого не было.
"Прибавить шаг!" - дал команду Шуряк. Федор пошел быстрее, и
дыхание за его спиной стало более частым и громким, переходящим
в одышку. Федор остановился - дыхание стихло. Он опять пошел -
дыхание снова стало греть ему затылок, и теперь к одышке
прибавилось противное постанывание при каждом выдохе. "Сучары!"
- обругал Федор барабашек и сам стал громко дышать, чтобы
заглушить невыносимое дыхание у себя за спиной.
Через несколько минут они вышли на городскую окраину,
застроенную невысокими кирпичными домами типа хрущевских
пятиэтажек, прозванных в народе "хрущобами" (видно, здесь жили
те, кто обслуживал миллионеров... то есть, раньше жили,
конечно). Шуряк достал собачий пеленгатор и вставил в ухо
капсулу с микрофоном. "Ну что, авкает?" - спросил Павло. Шуряк
вместо ответа поднял вверх указательный палец, прислушиваясь...
по губам его поползла довольная улыбка. "За мной!" - дико
заорал он и бросился бежать вдоль улицы. Павло и Федор
устремились за ним.
Пробежав метров сто, Шуряк вдруг остановился и принялся
вертеться на месте, зондируя пространство антенной пеленгатора.
Со стороны он сильно напоминал ищейку, потерявшую след.
Наконец, он замер, поводил рукой, уточняя направление, и
бросился в переулок. На следующем перекрестке он опять
остановился, и вся процедура была проделана заново... Так они
пробежали несколько кварталов, и в итоге оказались на том же
месте, откуда начали свою гонку. Шуряк снова было принялся
отплясывать свой танец, но подбежавший Павло схватился за
провод и выдернул капсулу из его уха:
- Сними лапшу с ушей! - прохрипел он, отдуваясь. - Я тебе
не лошадь цирковая, чтоб по кругу бегать!
- Идиот! - заорал в ответ Шуряк, втыкая капсулу обратно в
ухо. - Она же не будет стоять на одном месте и ждать, когда ты
ее за хвост поймаешь!
- Я вот счас тебя самого за х...
- Тихо мне! - перебил Шуряк, многозначительно кивая головой
на недостроенный дом метрах в двадцати.
- Когда же она туда забежать успела? - усомнился Федор.
- Да это у него в ухе звенит! - поддержал его разозлившийся
Павло.
- Можете сами убедиться, - протянул им капсулу Шуряк.
Павло, а затем Федор послушали: и правда, со стороны
недостроенного краснокирпичного дома пищало, причем очень
сильно. Все трое подошли к строению, задержавшемуся в своем
росте на третьем этаже. Вход в него зиял черным бездверным
проемом, и из этого проема, как из темной пещеры, доносилось
грозное рычание на одной низкой ноте, принадлежавшее, казалось,
крупному хищному зверю.
- Что, опять барабашки, скажешь? - ехидно спросил Павло
Шуряка.
- А кто же еще?! - невозмутимо ответил тот. - Или ты хочешь
сказать, что наша болоночка охрипла?
- Тогда иди и возьми ее, если ты такой вумный! - злорадно
сказал Павло.
Шуряк, конечно же, тоже стал подозревать что-то неладное,
но отступать было некуда: сзади был Павло. Он предусмотрительно
застегнул на голой груди куртку и, пригнув голову, словно шел в
огонь, стремительно ворвался в дверной проем... Почти тотчас
раздался мощный рык, и Павло с Федором увидели, как по
невысоким ступенькам перед входом скатывается Шуряк,
запутавшийся в мохнатой черной шубе. Извернувшись, он сбросил с
себя эту захлебывающуюся свирепым урчанием толстую шубу и
завопил: "Стреляй, разъеба!" И только тут Федор с Павло
разобрали, что это вовсе не шуба, а огромный лохматый пес с
горящими глазами.
Павло кинулся за пистолетом, но проницательный барбос,
отреагировав на резкое движение его руки, бросился на него и
сбил с ног... К счастью, рядом валялась совковая лопата с
длинной ручкой, и вовремя вышедший из оцепенения Федор огрел ей
собаку по спине. Послышался жалобный визг, пес отпрыгнул от
своей жертвы, которую чуть-чуть не схватил за горло, и, опытным
взглядом оценив расклад сил, неторопливо, чтобы не потерять
своего собачьего достоинства, затрусил прочь, на прощание
огрызнувшись, мол, еще встретимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29