Ныне брюки в моде повсюду, кроме вечерних туалетов. Для
толстеньких девушек это, конечно, несчастье, но не для Шэрон... - Закурите
мне, Уилл... я имею в виду, дайте мне прикурить... я имею в виду, что не
могла не явиться. Вы победили.
- Что-то случилось, раз ты не можешь спать?
Пламя спички высветило устремленные на меня глаза и беспомощную
улыбку.
- Вы телепат или что-нибудь подобное? Не то чтобы я ужасно
вспоминала... Но я начала вспоминать и вспоминать, остановиться не
могла... пожалуйста, Уилл, без ущерба для моего права быть на девять лет
старше, а? Но... сведите меня туда, где он живет.
- А стоит ли?
- Ну, так вас и так семь раз, я же не успокоюсь, пока не увижу его.
Хотя бы разочек. И вы знали, что я не успокоюсь. Вы говорили он живет в
"Зеленой Башне"?.. Мне вроде как не хотелось бы идти туда одной. Ладно,
смотрите... - Она расстегнула пуговицу на моей рубашке, набрала полные
легкие дыма и, выпустив дым мне под рубашку, отступила, изучая
получившуюся картину. - Похоже вот на это, вы... ваш характер. Зажигая
людей глупыми идеями, вы должны нести ответственность за последствия.
Я легонько обнял ее за талию, провел на кухню. И почувствовал, как
она вздрогнула - меня словно током ударило, - убрал руку.
Абрахам стоял по другую сторону загроможденного тарелками стола. Я
увидел, как он развел маленькие смуглые руки, упираясь кончиками пальцев в
стол, и услышал небрежно произнесенные слова: - Я бы не смотрел, Уилл, но
вы все еще дымитесь.
Я не обратил не его реплику ни малейшего внимания. Шэрон - тоже. Не
знаю, как долго они молча стояли, уставившись друг на друга. Наверное,
достаточно для того чтобы Вселенная чуть-чуть повернулась вокруг своей
оси. Я помню, что поднял ложку и с величайшей осторожностью положил ее на
место - лишь бы не нарушить тишину. Ничего так и не было сказано, когда
Шэрон обошла вокруг стола. Она подняла руки ко лбу Абрахама и медленно
повела ими вниз, вдоль его глаз, щек, рта. Наконец руки ее улеглись на его
плечи. Он по-прежнему молчал, но она вдруг заговорила с серьезностью и
легким удивлением. Словно ответила на неуслышанный мною вопрос.
- Ну, - сказала она, - неужели ты мог полюбить другую женщину, а не
меня?
И тогда я произнес:
- К твоему сведению, Абрахам, мир не рухнет.
Возможно, он и услышал это. Не знаю. Я вышел в комнату, накинул
пальто. У дверей посмотрел вниз, пробормотал: "Нет-нет, Элмис, только не в
домашних тапках". Туфли стояли около кресла, и я старательно затолкал в
них мои старые четырехпалые ноги. Из кухни не доносилось ни звука. Я
подошел к лифту, спустился вниз и выскочил на улицу.
Ветер был под стать утру - холодный, но очень свежий и приятный.
Когда я прошел уже около мили, я вдруг осознал, что за мной следят. Я
поиграл в гляделки с парочкой витринных стекол, но лица шпика так и не
рассмотрел. Невысокий человек в малозаметном серо-коричневом одеянии сам
суетился возле витрин, всячески отворачиваясь от меня. Я несколько раз
свернул на поперечные улицы и обрел полную уверенность, что именно я и
являюсь его добычей. В этом не было сомнений - он приклеился ко мне.
Я поднялся на Верхний Уровень Второй авеню, прошел по ней несколько
кварталов и, чтобы получить возможность оглянуться, подошел к автобусной
остановке. Его не было. Это показалось мне странным - ведь подойди сейчас
автобус, соглядатай бы меня потерял. Впрочем, вполне возможно, что его
просто поменяли на какого-нибудь другого шпика. Я покинул автобусную
остановку и зашагал прочь. Вскоре здесь же, на Верхнем Уровне, мне
попалась аптека. Я зашел туда, занял место возле прилавка с газированной
водой. Отсюда мне хорошо было видно все поле боя. Однако, пока я там
прохлаждался, в аптеку больше никто не вошел. Никто даже в окно не
заглянул, за исключением одной, безобидной на вид женщины, которая
прочитала меню и двинулась дальше. Я повернулся к дому, но и тогда не
обнаружил никаких преследователей.
В общей сложности я проболтался около полутора часов. Небо потемнело,
кажется, надвигалась весенняя буря. Было уже за десять, когда я вошел в
вестибюль своего дома. К лифту направлялся некто, хорошо мне знакомый:
блестящие платиновые волосы, красивая линия бедер. Ничего хорошего. Я
схватился за дверь лифта, когда она уже закрывала ее.
- О, чертовски рада видеть вас, Уилл! Какая удача! Я как раз
собиралась повидаться с вами.
- Прекрасно. - Я судорожно разыскивал в своих полупарализованных
мозгах спасательную соломинку. - У меня дома беспорядок... Могу я
пригласить вас куда-нибудь? Позавтракать? Кофе, к примеру?..
- О, что вы, нет! - Она мило захлопала ресницами. - Слишком много
беспокойства и... к тому же, я завтракала.
Она нажала кнопку, и кабина лифта начала подниматься. Я мог бы
поинтересоваться, откуда она знает, на каком этаже расположена моя
квартира. Но не поинтересовался.
- Я ни на что не стану обращать внимание, Уилл... Я знаю, как вы
беспомощные мужчины, управляетесь с домом. Все валяетесь где попало...
- Но...
- Да все нормально, не берите в голову! - Она взяла в плен мою руку и
положила ее себе на талию. - Просто надо кое о чем поговорить с вами, кое
о чем, ужасно для меня важном...
Мириам Дэйн болтала без умолку, но ничего существенного так и не
сказала. Когда мы очутились перед моей дверью, я сделал последнюю попытку
сбить Мириам с курса:
- У меня там приятель остановился. Он болен и... ну, долго спит. А
квартира маленькая. В самом деле, лучше бы мы с вами...
- Не беспокойтесь, Уилл. Я тоже не буду шуметь и только на минутку.
Передо мной была совсем не та женщина, с которой я познакомился у
Макса. Каким-то образом она стала старше. На вечеринке у Макса я не
заметил в ней стальной решимости. Теперь решимость была налицо, а в стали
присутствовал лютый холод. Мириам бросилась болтать и улыбаться, потому
что я перестал быть Санта Клаусам. Она посмотрела на меня так, словно
собиралась с помощью гипноза заставить мой ключ выскочить из кармана. Ключ
не послушался. Я уставился на нее в ответ, явно собираясь позабавиться
игрой "Кто кого переглядит". Ее улыбка окончательно умерла. Крошечная
туфелька с фальшивым бриллиантом на пряжке принялась постукивать по полу.
А потом спокойно и четко, безо всякого притворства, Мириам сказала:
- Мне необходимо увидеть Эйба Брауна.
Значит, они все-таки следили за ними ночью. Следили, но пока ничего
не предприняли. Пока еще. По-видимому, были слишком заняты. По-видимому,
полиция после смерти Дэниела Уолкера не оставила им свободного времени.
Говорят, нью-йоркская полиция за последние тринадцать или четырнадцать лет
стала невероятно честной.
- Зачем, Мириам?
- Зачем! - Ее изящный плечи дернулись. - После всего! Мы же
помолвлены. И вы это знаете. Я могла бы спросить, какое вам дело до всего
этого...
- Он пришел ко мне. Так что это стало моим делом.
- Вот как! Но он совершеннолетний. И его дело - дело партии.
Это была уже открытая война. Я сказал:
- Я все еще хочу знать - зачем?
- Вы не член партии. Какое вы имеете право знать?
- Он тоже не член партии. - Я говорил достаточно громко, чтобы мой
голос проник сквозь тонкую дверь.
- Не нужно кричать. - Она продемонстрировала белки своих глаз. - Это
ничего не даст, мистер Майсел. Не будьте так упрямы.
- Ладно. Входите. Но не откажите в любезности дать мне возможность
заглянуть в вашу сумочку.
- В мою... сумочку?
Вот тут я понял, что она чуть-чуть пользуется румянами: когда кровь
отхлынула от ее щек, на них проявились маленькие нездоровые розочки. Ее
правая рука рванулась к голубой сумке, но не успела даже открыть защелку:
на ней уже лежала моя рука. Если бы Мириам закричала, я оказался бы в
щекотливом положении. Но я был уверен, что она не станет кричать, и
оказался прав. Она выпустила из руки сумку и отшатнулась, коснувшись
пальцами своего великолепного рта.
Я еще раз оказался прав. Он лежал в сумочке. Двадцать второй калибр,
похож на игрушку, но вполне серьезная штучка. Как бы там ни было, а я
такие штучки ненавижу. Я проверил предохранитель, опустил оружие в карман,
а сумочку вернул владелице.
- Я ношу его для защиты, - сказала она, и в голосе зазвучали теперь
печальные нотки. - Приходится бывать везде... иногда в сомнительных
местах. - В печали появилось чувство собственного достоинства. - У меня
есть разрешение на его ношение. Могу вам показать. Оно здесь... где-то.
Пока она рылась в сумочке, слезы не удержались в глазах и докатились
до уголков ее рта. По-видимому, они появились непреднамеренно. Потому, что
она шмыгнула носом, ее маленький язычок метнулся к уголку рта, а руки все
еще суетились внутри сумочки.
- Вы не должны быть такими чертовски придирчивым...
- Оставьте в покое разрешение, - сказал я. - Я верну вам артиллерию,
когда вы уйдете. - Я пару раз стукнул кулаком по звонку и с шумом повернул
в замке ключ. - Войдете? - И невежливо прошел впереди дамы.
Шэрон с ногами сидела в кресле у окна. Абрахам по крайней мере точно
не слышал наших голосов за дверью. Он расположился на полу около нее,
полный спокойствия и даже какой-то сонный, и, по-видимому, его ничто на
свете не интересовало, кроме руки Шэрон, нежно перебирающей его волосы.
Шэрон улыбнулась и пробормотала:
- Знала, что это вы, потому и не вставала. Мы заговорили друг друга
до полусмерти, и...
Тут из-за моей спины возникла Мириам и сказала:
- Ох!
Я махнул рукой - этакий туманный человеческий жест, которым я хотел
объяснить, что ее появление - не моя вина. Абрахам услышал восклицание
Мириам и, открыв глаза, остолбенел. Когда же он все-таки поднялся, Шэрон
взяла его за руку, и я заметил, что он ничего не имел против этого. Шэрон
была полна решимости, но внешне невозмутима. Как невозмутим хороший
артиллерист, готовящийся к решающей битве.
Мириам, вероятно, еще никогда не выглядела более привлекательной, чем
сейчас. Она уже выиграла одну битву, битву с собственными слезами: они
теперь стояли в глазах, но не скатывались по щекам. Голубые брюки с
изысканной отделкой, белый меховой жакет, какая-то крохотная искорка на
шляпке, великолепие белых волос - перед нами стояла кроткая,
очаровательная, глубоко обиженная девушка.
- Полагаю, мисс Дэйн? - сказала безучастно Шэрон.
Мириам пыталась отделаться от нее одним пренебрежительным взглядом.
- Эйб, у меня нет никакого желания мешать чему бы то ни было, но тебя
хочет видеть Билл Келлер. Я имею в виду - немедленно.
- Извини. - Абрахам говорил ровно, болезненно ощущая свои слова, но
полностью спокойный в душе. (Я знал это.) - Мне не хочется видеть его.
- Как?!
- Извини, Мириам. Именно так.
Я бессильно прислонился к стене, старик, который может заняться
своими делами. Все закончится, как сказал Абрахам. Предстоящие минуты вряд
ли будут приятными, но в помощи мальчик явно не нуждался.
- Если увидишь Билла, можешь с таким же успехом передать это и ему. Я
не вернусь туда, Мириам, и больше не стану встречаться ни с кем из них.
Не думаю, что Мириам была готова к чему-либо подобному. Она явилась,
рассчитывая найти смущенного, легко поддающегося нажиму мальчика. Она
уставилась на свои руки, покраснела, побледнела. Она изо всех сил
стремилась скрыть предчувствие поражения и растущую панику, которая, я
чувствовал, была мало связана с ее отношением к Абрахаму. После нескольких
фальстартов она сказала ласково:
Эйб, на свете существует еще и такая вещь как верность.
Или ты не знаешь?
Абрахам кивнул:
- Да, они будут думать обо мне как о мерзавце. И Билл, и мистер
Николас, и остальные. Все в порядке. Я и сам думаю так, но свою верность я
подарил тому, кому - и я должен был бы знать это - она гораздо нужнее. Я
не вернусь к ним, Мириам.
- Существуют и другие верности, мисс Дэйн, - сказала Шэрон. - Вашего
лидера Джозефа Макса я бы тоже назвала неверным по отношению к своим
парням.
Я не думал, что Мириам сможет долго делать вид, будто не замечает
Шэрон. Но надо отдать ей должное - она старалась. Она посмотрела на
Абрахама, потом на кольцо на своей левой руке и прошептал:
- И даже ко мне ты не вернешься?
- Люди меняются, - сказала Шэрон.
Но и после этой реплики Мириам не взглянула на нее. Зато заговорил
Абрахам, и его слова казались ответом на реплику Шэрон.
- Доктор Ходдинг был уже сломлен, когда партия купила его, - сказал
Абрахам. - Не так ли, Мириам? Больной, сбежавший от действительности в
пьяный бред, потому что даже та работа, которую он выполнял в "Фонде
Уэльса", пугала его, пугала несмотря ни на что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39