На мостик поднялся Абросим.
– Дальше поплывем – заметят.
– Угу.
– Так что же делать?
– Пора высаживаться, берегом пойдем.
– Я тоже пойду.
– Куда ж я без тебя. Эй, Ерофеич! Отдать кормовой.
Плюхнулся потайной якорь, – не на цепи, а на толстом пеньковом канате. Канат натянулся, мягко затормозив судно. Дальше уж само течение прибило «Ежовень» к берегу. Палубная команда осторожно опустила сходню.
– Сорок человек остаются при веслах, – приказал Стоеросов. – Абордажная партия – за мной!
Уже с берега добавил:
– Ерофеич, как фонарем «добро» просигналю, – гребите во весь дух.
Боцман перегнулся через фальшборт.
– Откуда посигналишь?
– С фрегата, вестимо.
– Брать, значит, все-таки намерен?
– Пренепременно. Иначе они нас возьмут. Хочешь?
– Не-е, – отказался Ерофеич. – По молодости я уже в плену покаянском разок побывал. Хватит! Никому не посоветую. Псы, чистые псы…
Кто-то из гребцов плюнул за борт.
– Да какие ж они чистые…

* * *
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ФРЕГАТ «КОНСО»
Водоизмещение – 478 тонн. Трехмачтовый барк. Максимальная зарегистрированная скорость – 17,9 узла. Вооружение – 46 орудий калибром от 4 до 18 фунтов. Экипаж – 285 человек. Командир – капитан второго ранга Сейран Лере.
«Консо» вполне разумно стоял кормой в сторону Мурома, а носом по течению. Так, чтобы в случае чего сразу броситься в погоню. Держали его два кормовых якоря. Стражи на берегу не оказалось – оно и понятно, ждали ведь скампавей, а не верблюда.
– Молодец твой барон, – шепнул Абросим. – Предупредил, не сдрейфил. Хотя и понятно, родич теперь.
Свиристел кивнул молча, поскольку держал в зубах надежный, дедовский еще кинжал.
Пользуясь тенью обрыва, оба вошли в воду напротив кормы и поплыли к носу фрегата. Там свешивались снасти, за которые можно было уцепиться.
Еще с берега они засекли двух часовых – на юте и в «вороньем гнезде» бизань-мачты. Видимо, капитан фрегата сильно рассчитывал на дозорных брига, стоявшего чуть выше по течению. Да и время было уж очень сонное – четвертый час утра, самая что ни на есть «собакина вахта».
Абросим первым взобрался по канату на палубу Затем, ползя от пушки к пушке, пробрался на ют и там тихонько стукнул часового. В делах подобного рода был он знатным мастером, но все же чуток нашумел.
– Эй, что происходит? – поинтересовался матрос с мачты.
– Слышь, парень, ты только не балуй, – сказал Свиристел, подбирая мушкет часового. – А то пальну, понял? Лучше слезай по тихой.
Абросим тем временем выбросил за борт шторм-трап.
– А вы меня – не того? – спросил матрос.
– Да чего ж мы, душегубы?
– А кто?
– Добрейшей души человеки.
Матрос хмыкнул.
– Эт сразу видать.
Тут на палубу один за другим полезли Свиристеловы мужики. Мокрые, бородатые, страшные. Все как один – добрейшей души человеки.
– Пожалуй, я здесь еще посижу, – сказал матрос.
– Ну, посиди, милок, посиди, – согласился Свиристел. – Только смирно.
Из камбуза, позевывая и почесываясь, выбрался боцман.
– Что за шум, балбесы?
Свиристел навел на него мушкет.
– Иди-ко сюда, мудрец.
– А?
– Дай-ка я тебя свяжу, – сказал Абросим.
– А?
– Руки, говорю, давай.
– О.
– Ты еще чего-нибудь говорить умеешь?
– А! Говорить? Умею.
– Тогда скажи, капитан у себя?
– Так точно. Почивать изволят.
– Случаем, не пьяный?
– Не… Верите, вообще в рот не берет, – с отвращением сказал боцман. – И другим не дает. Одни проблемы с ним. Скряга! Кто, говорит, первым скампавей муромский заметит, тому – полпинты рома. Но только когда вернемся в Ситэ-Ройяль… Представляете?
– А ведь и правда, – сказал Абросим. – Разговаривать умеет.
И вставил в боцманский рот полфунта войлочных пыжей.

* * *
Капитан действительно оказался безнадежно трезвым. И в каюте – чистота, ни бутылок пустых, ни запаха I скверного. Но спал крепко, насилу растолкали.
– Послушай, братец, что-то я тебя не припомню, – сказал он Свиристелу.
– Я тут недавно.
– Все равно не помню.
– Ничего, дело наживное, щас познакомимся. Дозвольте спросить?
– Спросить? Что?
– Вы получили приказ утопить Стоеросова, купчину такого?
– Разумеется. Он разве появился?
– Ну да, появился.
– Где?
– Да здесь я.
– Что за шутки, милейший! Что ты тут вообще делаешь и какого черта развалился в моем кресле?!
– По-моему, дурака валяет, – сказал Абросим. – Стукнуть?
– Не надо. Не проснулся еще человек. Тут капитан все понял.
– Бог ты мой просветленный! Да вы отдаете себе отчет?! Нападение на имперский фрегат! Да вас же за это…
– Повесят?
– Без сомнения. В лучшем случае.
– Ну, если повесят, значит, не утопят, – с облегчением сказал Свиристел.
– Хотя… – тут капитан огляделся, – быть может, это случится еще не сегодня.
– Я тоже думаю, не сегодня. Если вообще случится.
На палубе грохнул выстрел.
– Ладно, – сказал Стоеросов, поднимаясь из капитанского кресла. – Мне пора. Дела, знаете ли.
– Позвольте… – ошеломленно сказал капитан. – А мне-то что теперь делать?
– Ну, для начала оденьтесь.
– А потом?
– Потом подумайте, стоит ли служить сострадариям.
– И все?
– И все. Ни топить, ни вешать вас не будут. Не душегубы чай. Только уж ведите себя благоразумно, лады?

* * *
На палубе вдоль правого борта неровными шеренгами кое-как выстроилась команда фрегата. Против них с пищалями и трофейными мушкетами стояли муромцы.
– Некоторые сбежали, – доложил Абросим. – Бубудуски. В воду попрыгали. Пришлось пальнуть для острастки.
– Правильно, – сказал Стоеросов.
– А бриг с якорей снимается. Что делать?
– Пленных обыскать и – в трюм. Ерофеичу просигналь, пусть гребут.
– Понятно.
Свиристел прошел к левому борту и прислушался. С места стоянки второго вражеского корабля доносились крики, топот, скрип кабестана.
– С цепью-то как быть? – спросил Абросим.
– С какой?
– Да вот, – Абросим постучал рукой. – И впрямь, между кораблями натянута. Ждали они нас, Палыч.
– Очень хорошо.
– Что ж хорошего? Ерофеич напорется.
– Не успеет.
Свиристел послюнявил палец и поднял руку, определяя направление ветра.
– Ну-ка, гони матросиков передние паруса ставить. Фок и кливер. Якоря поднять! Если кто заерепенится – стреляй без разговоров, тишину беречь уже нечего.
Но забитые покаянские матросики не сопротивлялись. Подгоняемые прикладами, они разбежались по местам. Палубная команда привычно взялась за вымбовки и принялась вышагивать круги у кабестана. Якорные канаты натянулись, фрегат попятился. Свесившись за фальшборт, Абросим докладывал:
– Канат пошел. Канат панер!
Как только якоря оторвались от дна, течение подхватило корабль. Свиристел сам стал к штурвалу Хлопнув на ветру, развернулся треугольный кливер. «Консо» начал набирать ход.
– Абросим! Глянь, цепь натягивается?
Абросим перегнулся через борт.
– Пошла понемногу.
Стоеросов поднял ко рту рупор.
– Эй там, на фок-рее! Пошевеливайтесь.
Покаянские матросы наконец разобрались со снастями фока. Нижняя шкаторина упала, парус надулся.
– Есть! – в это же время крикнул Абросим. – Цепь выходит из воды. Только бы на бриге ее не обрубили…
– Не успеют. Щас мы устроим им развлечение!

* * *
Фрегат обогнул поросший соснами мыс и, следуя течению, увалился вправо. А позади, за мысом, над деревьями показались мачты брига. Оттуда слышались вопли, мушкетные выстрелы, частые удары судового колокола-рынды. Но все это продолжалось не слишком долго. Следуя фактически на буксире у более массивного, уже набравшего скорость корабля, бриг не смог отвернуть от берега.
Донесся глухой шум садящегося на мель судна, плеск волн, треск рангоута, хлопание парусов. А из палубы «Консо» от резкого рывка выдрало кнехт, к которому была прикреплена цепь.
– Готово, – крикнул Абросим. – Идем свободным ходом!
– Добро, – отозвался Стоеросов. – Ставьте грот!
В это время из-за мыса выскочил «Ежовень». Подправив курс, Ерофеич пальнул из кормового единорога.
– Лихо у вас получилось, – крикнул матрос с мачты. – Примите в компанию? Свой я.
– То есть?
– Муромский.
– Ага. А из какой слободы будешь?
– Из Фуфайлов. Ивашкой звать.
– Чего ж ты базилевсу служишь, Фуфайла?
– Да так, с Тихоном нелады вышли.
– А родичи чего ж не заступились?
– Хотели. Только решили, что лучше мне одному уйти, чем весь род подставлять. С Тихоном сейчас лучше не ссориться.
– Это правильно. Посадника слушаться надо. На то он и посадник, между прочим.
– Хо-хо! Так и у вас отношения с Тихоном не лучше, а, добрейшие человеки? Разве не так?
– Сообразительный, – пробурчал Абросим. – Приглядывать придется.
– А еще за Теклой присматривай, – напомнил Стоеросов. – Интересно ведь, кого встретим.

* * *
Навстречу попалась часть покаянской эскадры во главе с линкором. Фуфайла крикнул с мачты:
– «Умбаррага», Свиристел Палыч! Восемьдесят восемь пушек! А за ним следуют три фрегата!
На захваченном «Консо» к этой встрече были уже вполне готовы. По шканцам прохаживался благоразумный покаянский капитан, а Ивашка бодро отрапортовал флагами о захвате муромского скампавея «Ежовень», который очень печально и очень убедительно тащился на буксире. Картина получилась и бодрой, и красивой, и победоносной. Линейный корабль даже поднял флаг «вами Доволен».
– Запроси-ка, где искать командующего, – приказал Стоеросов.
Ивашка замахал флажками. На линкоре ответили.
– «Упокоитель», флагман аншеф-адмирала Василиу, крейсирует в устье Шумацкой протоки, Свиристел Палыч!
– Очень хорошо. А теперь вежливенько поблагодари.
– Слушаюсь.
«Умбаррага» спокойно повернул в боковой пролив. На его кормовом балконе два офицера курили сигары.
– Ишь, вальяжные, – сказал Абросим. – Как у себя дома, понимаешь… Еще два-три дня, и вообще закупорят фарватеры!
Он с досадой плюнул за борт. Потому что покаянские военные корабли не имели права заходить в дельту Теклы без разрешения посадника.
– Ничего, – угрюмо проворчал Ерофеич. – Не век им тут плавать. Судьба, она девка переменчивая.
Словно подтверждая его слова, вдруг стих ветер, паруса на покаянских кораблях обвисли. Эскадра, не завершив маневра, застряла в проливе между островами.
– А ведь похоже, что засаду затевают, – сказал Абросим. – Хотят сесть на хвост померанцам еще в муромских водах.
– Да, – кивнул Свиристел. – Похоже.
– Какой план будет?
– План будет такой. Проходим мимо острова и поворачиваем вправо. Думаю, что Мак-Магон пройдет либо здесь, либо там, за Долгим островом. В любом случае мы их увидим.
– Нас могут найти и родичи Агафония.
– Не смогут. Мы ж теперь в плену у базилевса!
– А если померанцы узнают, что мы захватили фрегат? Тот бриг, что на мели сидит, уже наверняка послал шлюпку с сообщением. Если сам с мели не снялся. Скоро начнется облава и на нас.
– Тут ничего не поделаешь. Мы должны найти корабли курфюрста. Очень может быть, что завтра «Умбаррага» спугнет их в сторону моря. То есть прямо к нам. Вместе у нас будет около шестисот шестидесяти пушек, а это уже – кое-что. Имперский флот сильно разбросан, можно и прорваться.
– А дальше?
– Я не Господь Бог, Абросим, всего не знаю. Поживем – увидим, что там дальше будет.
– Увидим, – без особой уверенности согласился Абросим.
– У тебя что, предчувствие?
– Ага. Не думаю, что пролив между островами свободен.

* * *
Через полчаса, когда они миновали Долгий остров, Свиристел сказал с уважением:
– Ну ты, брат, даешь!.
Между островами Долгий и Оболонный, прямо поперек пролива стоял восьмидесятичетырехпушечный линкор «Орасабис», полностью перекрывший фарватер. Ничего не оставалось, как плыть дальше.
Но вот пролив между островами Оболонный и Пихтач оказался свободным. Почему – понятно, глубины здесь были для линейных кораблей маловатыми. Покаянцы решили, что и курфюрстова кригсмарина тут не пройдет. Но глубины, недостаточные для линкора, могут быть приемлемыми для фрегата.
«Ежовень» снялся с буксира и быстро промерил фарватер. Оказалось, что трофейный корабль пройти может, хотя и впритирку. И в третьем часу ночи бывший его величества фрегат «Консо» стал на кормовой якорь. Там, где и наметил Свиристел, – за песчаным мысом Оболонь-острова. В укромном месте, заслоненном от главного русла скалами
– Что теперь? – спросил Анисим.
– Пушки заряжены?
– Да.
– Нужно узнать, что за силы стерегут выход в море. Пока темно, пусть «Ежовень» сбегает в бухту Пихтовую. На весла посадить покаянцев, своих не утомлять. Остальным – спать. Потому как завтра набегаемся. И вот еще что, Абросим. Распорядись как следует накормить пленных. Без всяких норм, чтоб ели от пуза. А назавтра всем – швабры в зубы и – вперед. Пусть драят «Консо» до блеска-сияния, до тех пор, пока очистят эту конюшню от киля до самых клотиков. Весь хлам – за борт. Мурмазеям негоже драться в помойке.

* * *
Утром, в разгар генеральной уборки, пленный капитан попросил аудиенции. На его лице появилась щетина, но в остальном он был собран, подтянут, держался молодцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69