На прилавке лежали канцтовары - стопка школьных тетрадей и коробка с простыми карандашами, а также коробок спичек и четыре пачки «Явы». В центре всего этого изобилия, между кассовым аппаратом и весами, монументально восседала Классическая Советская Продавщица - обрюзгшая бабища неопределенного возраста с обесцвеченными волосами и в сильно несвежем халате. Она дремала, подперев рыхлую щеку кулаком. В помещении было душно и гудели мухи; их здесь было, должно быть, не менее десятка. Подойдя ближе, Сергей увидел, что одна из них ползет по лицу продавщицы; в первый момент ему даже показалось, будто муха выползла из ее ноздри. Коржухин остановился в нерешительности; ему хотелось повернуться и уйти. Но в этот момент продавщица открыла глаза, заставив муху с жужжанием подняться в воздух.
- Вам чего, мужчина? - голос жрицы прилавка вполне соответствовал ее наружности.
Сергей решил не развивать и дальше курительную тематику.
- У вас случайно нет карты автомобильных дорог?
- Нет. Не торгуем.
- Ммм… а сахар есть? - он вспомнил слова Лиды.
- Сахар не завезли.
- Ясно.
Повернуться и уйти? Или все-таки купить что-нибудь? Совершать покупку из вежливости он никак не собирался. Однако иметь про запас какую-нибудь жратву не помешает.
- Тогда мне банку килек и полбуханки хлеба.
- Половинами не торгуем. Целый будете брать?
- Ну давайте целый. («Советский ненавязчивый сервис…»)
- Три пятьсот.
- Сколько?
- Три рубля пятьдесят копеек, - раздраженно поправилась продавщица, словно это он был виноват в ее ошибке.
«Да уж, бойко тут торговля идет, - подумал Сергей, - сколько времени с деноминации прошло, а она все в тысячах считает.» Он протянул десятку.
- Сдачи нет, мужчина.
«Твою мать!» Сергей порылся в кошельке, выскребая мелочь. Продавщица смахнула деньги с прилавка в ладонь, ссыпала их в ящик кассы и выбила чек. Взяв в руку хлеб, Коржухин понял, что он черствый, но не стал предъявлять претензий. Ему хотелось поскорее убраться из этого оазиса социалистического рая.
Выйдя из магазина с буханкой в одной руке и банкой консервов в другой, Сергей с удовлетворением обнаружил автомобиль на прежнем месте, а Алекса - в автомобиле.
- Отоварился? - кивнул на продукты хичхайкер.
- Да уж… - Сергей рассматривал крышку банки, проверяя срок годности. Срок еще не истек, но истекал через три недели. - Это называется - дешево и сердито. Положи пока на заднее сиденье, что ли…
Он снова повел машину, объезжая площадь по часовой стрелке. Следующим зданием была церковь; на ее массивных дверях висел массивный амбарный замок, однако между створками оставалась приличная щель. Сергей не собирался здесь останавливаться, однако Алекс подал голос, сообщив, что, по законам жанра, внутри должно висеть на стене перевернутое распятие, а под ним на алтаре между черными свечами должна лежать старинная книга по некромантии.
- Хочешь проверить? - Коржухин остановил машину.
- Да ладно, это я гоню, - отступился Алекс.
- А ты пойди, посмотри.
- Уже пошутить нельзя. Хрен с ним, поехали.
- Ну не хочешь - я сам посмотрю.
Сергей вылез из машины, поднялся по выщербленным ступеням и заглянул в щель. Простояв так с полминуты, он вернулся и сел за руль.
- Ну что там? - спросил Алекс тоном более нетерпеливым, чем следовало ожидать от просто пошутившего человека.
- Жертвенный камень, залитый свежей кровью. Склад там, разумеется, что там может еще быть? Мешки всякие, ящики…
Они поехали дальше и миновали клуб. Афиша возвещала о демонстрации фильма «В бой идут одни старики». Число на афише было позавчерашним.
- Ты видел этот фильм? - кивнул на афишу Сергей.
- Кажись, про войну что-то…
- Угу. Нецветной еще. Блин, кто бы мог подумать, что где-то такую древность еще в кино крутят. Ладно бы к годовщине какой военной, но тут, похоже, это просто обычный репертуар. Притом и такое-то не каждый день показывают. Хотя вообще фильм неплохой, про летчиков.
- Скажи спасибо, что не «Кубанские казаки», - проявил эрудицию Алекс.
- Точно. И не «Ленин в октябре».
Они как раз подъехали к заброшенному зданию (его фасад, выходивший на площадь, выглядел более пристойно, здесь лишившиеся стекол проемы не зияли пустыми глазницами, а были закрыты фанерой) - когда на площадь вышел человек. Тот самый, у которого они спрашивали дорогу. Он внимательно посмотрел на машину, а потом свернул в магазин.
- Поехали отсюда, - неприязненно сказал Алекс. Сергей поспешно вывернул на ближайшую улицу, носившую совсем уж забытое за постсоветские годы имя Жданова.
Улица Жданова оказалась короткой и заканчивалась тупиком. Точнее говоря, она упиралась в еще одно здание дореволюционной постройки, обнесенное высокой каменной оградой; само его можно было разглядеть лишь сквозь ажурные чугунные ворота. Здание состояло из двухэтажного главного корпуса и двух флигелей; окна первого этажа были забелены. Вокруг был разбит небольшой парк с аллеями, скамейками и облупившимся бездействующим фонтаном. За исключением фонтана, впрочем, все здесь содержалось в образцовом порядке; можно было подумать, что именно здесь находится резиденция самых важных людей в городе. Вывеска на столбе ограды рядом с воротами, однако, гласила, что здесь всего лишь размещается игнатьевская городская больница.
- А говорят, в провинции медицина загибается, - сказал Алекс.
-Пожалуй, не хуже московских выглядит, а?
- Ну, поменьше, конечно, хотя все равно для такой дыры, как Игнатьев, шикарно, - отозвался Сергей. - Хотя внешность еще ничего не значит. Может, там внутри ни лекарств, ни оборудования, и врачам с прошлого года не плачено.
Налево от больницы уходила какая-то тропка, зажатая между заборами ближайших домов, но проехать по ней на машине было совершенно нереально. Сергей развернулся на пятачке перед чугунными воротами, однако тут же перевел мотор на холостой ход.
- Чего стоим? - спросил Алекс.
- Не хочу снова встречаться с тем типом, - неохотно пояснил Коржухин. - Надеюсь, 20 минут на покупки ему хватит, тем паче что там и покупать-то нечего.
Наконец он снова неспешно тронул машину с места. Они вновь выехали на площадь - и как раз вовремя, чтобы увидеть типа, выходившего из магазина. Тот вновь одарил их взглядом, в котором на сей раз Сергею почудилась явственная насмешка. Еще меньше, впрочем, ему понравилась авоська в руке игнатьевца - там лежало не меньше полудюжины водочных бутылок.
Сергей был совершенно уверен, что никакой водки в магазине не было, когда он туда заходил. То есть, конечно, не было официально, на прилавке. С другой стороны, если продавщица торгует водкой из-под полы, клиент мог бы не подставлять ее так откровенно, а положить бутылки в непрозрачную сумку… Впрочем, Сергей все меньше сомневался, что Игнатьев живет не по писаным законам.
Они вновь проехали мимо заброшенного здания - Коржухин увидел на стене уцелевший осколок таблички, но пыль и грязь покрывали ее слишком плотно, чтобы можно было разглядеть буквы. Затем автомобиль выехал на другую улицу, уводившую на северо-восток. Жестяной кружок номера на ближайшем доме возвещал, что это улица Пролетарская. И действительно, впереди вздымались над городом трубы какого-то промышленного объекта. Игнатьев, состоявший по большей части из деревенских домиков, все же оправдывал свой городской статус.
На сей раз высокий бетонный забор и глухие стальные ворота без опознавательных знаков полностью скрывали находившееся внутри предприятие от взоров любопытных путешественников. Издали был еще виден верхний этаж серого здания, а вблизи - только две устремленные в небо трубы темно-красного кирпича. На одной из них белыми кирпичами была выложена дата - 1947. Над трубой поднимался сизый дым.
- По-моему, это что-то вроде электростанции, - заметил Алекс, указывая на возвышавшиеся над забором слева и справа от ворот столбы с фарфоровыми блюдцами изоляторов; провода оттуда уходили к уличным столбам.
- Верно, - кивнул Сергей. - Вдоль единственной ведущей в город дороги проводов нет, должно же здесь откуда-то браться электричество.
- Может, она все же не единственная, - ответил Алекс. - Поехали направо.
Сергей кивнул и направил машину в объезд. После того, как они свернули за угол, бетонный забор вскоре кончился, а вместе с ним и асфальт; под колеса легла широкая, разъезженная грунтовая дорога. Миновав несколько длинных сараев и водонапорную башню, они оказались на окраине городка.
Дорога уходила дальше, к видневшейся не менее чем в километре впереди границе леса. Однако даже не это обстоятельство, сулившее надежду выбраться из города, в первый момент привлекло внимание Сергея; он обратил внимание на поля, простиравшиеся слева и справа от дороги. Справа зеленела картофельная ботва, слева желтела вызревающая пшеница.
- Я так и не пойму, это город или деревня, - пробормотал Сергей.
- То и другое в одном флаконе, - ответил Алекс. Организация игнатьевской хозяйственной системы его не волновала, а зря. Потому что, чем больше являлось доказательств самообеспечения Игнатьева, тем призрачней становилась надежда на его связи с внешним миром.
Машина въехала в лес. Меньше чем через минуту, однако, Сергей вновь остановился, потому что дорога раздвоилась. Собственно, основная дорога уходила вправо, а влево вела скорее тропинка (по которой, впрочем, можно было проехать) - но теперь Коржухин относился с недоверием к очевидным решениям. Он вышел из машины и нагнулся, всматриваясь в еще влажный после дождя грунт.
- Играешь в следопыта? - осведомился Алекс.
- Типа того.. - ответил Сергей, разглядывая следы узких колес без протекторов и… да, по всей видимости, это были следы подкованных копыт. Стало быть, помимо коров, в Игнатьеве имеются и лошади, которые возят телеги по правой дороге. Однако прежде, чем он успел поделиться этим открытием с Алексом, до их слуха донеслись звонкие голоса. Они приближались слева.
Через пару минут на тропе показались трое мальчишек. Младшему было лет восемь, старшему - не больше двенадцати. Они шлепали босиком, их волосы были сырыми, а сквозь шорты проступали очертания мокрых плавок. Двое старших несли удочки, надев на них сандалии, и брезентовые сумки через плечо; младший, как видно, не был любителем рыбной ловли и держал сандалии в руках.
Увидев машину, дети остановились и замолчали, словно наткнувшись на некое препятствие. Сергею почудился какой-то тихий, но неприятный скребущий звук.
«Штирлиц увидел людей с удочками, - подумал Коржухин. - „Рыбаки“ - догадался Штирлиц.»
- Привет, ребята, - сказал он вслух и широко улыбнулся. - Не бойтесь, мы не бандиты.
- А мы и не боимся! - заявил старший, хотя по его голосу чувствовалось обратное.
- Вы - местные? - спросил Сергей, втайне надеясь, что рядом расположен какой-нибудь еще населенный пункт.
- Какие же еще, - хмуро ответил мальчик. В это время самый младший
- вероятно, его братишка, судя по внешнему сходству - шагнул вперед, с интересом разглядывая иностранную машину, но говоривший резко и даже, как показалось Сергею, зло дернул его за руку, возвращая назад.
- Ну вот мы, например, не местные, - Коржухин еще раз улыбнулся, пытаясь нащупать контакт. - Меня, кстати, Сергей зовут, а это Алекс (хичхайкер к тому времени вылез из машины и стоял, облокотившись о крышу). А вас как звать?
- Петька, - представился старший, предпочтя, как видно, сохранить инкогнито для остальных.
- Как клев? - поинтересовался Сергей.
- Нормально, - лаконично ответил Петька. Снова что-то заскреблось, но Коржухин сомневался, что такие звуки может производить пойманная рыба.
- Это, стало быть, на речку дорога? - уточнил Алекс.
- На озеро.
- А эта? - Сергей указал направо.
- Эта на торфозаготовки. Там торф добывают, - пояснил, как для идиотов, Петька.
- Ясно… - протянул Сергей. - И дальше проезда нет?
- Болота дальше.
- А скажи мне, Питер… - задушевно начал Алекс, но был оборван:
- Это кто пидор?! - возмутился мальчишка.
- Да нет, просто «Петя» по-английски «Питер», - смутился хичхайкер. - Ты английский в школе изучаешь?
- Сами они пидоры, буржуи е… ные, - ответил юный игнатьевец.
- Нехорошо так ругаться, - заметил Сергей.
- А ты мне что, отец?
Сергей воздержался от второго замечания - о том, что взрослым надо говорить «вы» - и предпочел примирительно произнести:
- Ладно, Петька, не дуйся. Лучше скажи, чего это у тебя скребется?
- Это мы раков наловили.
- Посмотреть можно?
- За погляд денег не берут, - несовременно ответил мальчик, снимая сумку с плеча и открывая ее. Там действительно шевелились раки, большие и совершенно черные. От них пахло тиной и гнилью.
«И в распухнувшее тело раки черные впились», - вспомнилось Коржухину.
- Классная добыча, - неискренне восхитился он. - Я в детстве крабов любил ловить, на море. С маской нырял. Ты был когда-нибудь на море?
- Нет. (Сергей, впрочем, в этом и не сомневался.)
- А родители твои были?
- Нет.
- Вы вообще летом куда-нибудь ездите?
- Нам и здесь хорошо, - с каждым следующим ответом мальчик, похоже, все больше замыкался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
- Вам чего, мужчина? - голос жрицы прилавка вполне соответствовал ее наружности.
Сергей решил не развивать и дальше курительную тематику.
- У вас случайно нет карты автомобильных дорог?
- Нет. Не торгуем.
- Ммм… а сахар есть? - он вспомнил слова Лиды.
- Сахар не завезли.
- Ясно.
Повернуться и уйти? Или все-таки купить что-нибудь? Совершать покупку из вежливости он никак не собирался. Однако иметь про запас какую-нибудь жратву не помешает.
- Тогда мне банку килек и полбуханки хлеба.
- Половинами не торгуем. Целый будете брать?
- Ну давайте целый. («Советский ненавязчивый сервис…»)
- Три пятьсот.
- Сколько?
- Три рубля пятьдесят копеек, - раздраженно поправилась продавщица, словно это он был виноват в ее ошибке.
«Да уж, бойко тут торговля идет, - подумал Сергей, - сколько времени с деноминации прошло, а она все в тысячах считает.» Он протянул десятку.
- Сдачи нет, мужчина.
«Твою мать!» Сергей порылся в кошельке, выскребая мелочь. Продавщица смахнула деньги с прилавка в ладонь, ссыпала их в ящик кассы и выбила чек. Взяв в руку хлеб, Коржухин понял, что он черствый, но не стал предъявлять претензий. Ему хотелось поскорее убраться из этого оазиса социалистического рая.
Выйдя из магазина с буханкой в одной руке и банкой консервов в другой, Сергей с удовлетворением обнаружил автомобиль на прежнем месте, а Алекса - в автомобиле.
- Отоварился? - кивнул на продукты хичхайкер.
- Да уж… - Сергей рассматривал крышку банки, проверяя срок годности. Срок еще не истек, но истекал через три недели. - Это называется - дешево и сердито. Положи пока на заднее сиденье, что ли…
Он снова повел машину, объезжая площадь по часовой стрелке. Следующим зданием была церковь; на ее массивных дверях висел массивный амбарный замок, однако между створками оставалась приличная щель. Сергей не собирался здесь останавливаться, однако Алекс подал голос, сообщив, что, по законам жанра, внутри должно висеть на стене перевернутое распятие, а под ним на алтаре между черными свечами должна лежать старинная книга по некромантии.
- Хочешь проверить? - Коржухин остановил машину.
- Да ладно, это я гоню, - отступился Алекс.
- А ты пойди, посмотри.
- Уже пошутить нельзя. Хрен с ним, поехали.
- Ну не хочешь - я сам посмотрю.
Сергей вылез из машины, поднялся по выщербленным ступеням и заглянул в щель. Простояв так с полминуты, он вернулся и сел за руль.
- Ну что там? - спросил Алекс тоном более нетерпеливым, чем следовало ожидать от просто пошутившего человека.
- Жертвенный камень, залитый свежей кровью. Склад там, разумеется, что там может еще быть? Мешки всякие, ящики…
Они поехали дальше и миновали клуб. Афиша возвещала о демонстрации фильма «В бой идут одни старики». Число на афише было позавчерашним.
- Ты видел этот фильм? - кивнул на афишу Сергей.
- Кажись, про войну что-то…
- Угу. Нецветной еще. Блин, кто бы мог подумать, что где-то такую древность еще в кино крутят. Ладно бы к годовщине какой военной, но тут, похоже, это просто обычный репертуар. Притом и такое-то не каждый день показывают. Хотя вообще фильм неплохой, про летчиков.
- Скажи спасибо, что не «Кубанские казаки», - проявил эрудицию Алекс.
- Точно. И не «Ленин в октябре».
Они как раз подъехали к заброшенному зданию (его фасад, выходивший на площадь, выглядел более пристойно, здесь лишившиеся стекол проемы не зияли пустыми глазницами, а были закрыты фанерой) - когда на площадь вышел человек. Тот самый, у которого они спрашивали дорогу. Он внимательно посмотрел на машину, а потом свернул в магазин.
- Поехали отсюда, - неприязненно сказал Алекс. Сергей поспешно вывернул на ближайшую улицу, носившую совсем уж забытое за постсоветские годы имя Жданова.
Улица Жданова оказалась короткой и заканчивалась тупиком. Точнее говоря, она упиралась в еще одно здание дореволюционной постройки, обнесенное высокой каменной оградой; само его можно было разглядеть лишь сквозь ажурные чугунные ворота. Здание состояло из двухэтажного главного корпуса и двух флигелей; окна первого этажа были забелены. Вокруг был разбит небольшой парк с аллеями, скамейками и облупившимся бездействующим фонтаном. За исключением фонтана, впрочем, все здесь содержалось в образцовом порядке; можно было подумать, что именно здесь находится резиденция самых важных людей в городе. Вывеска на столбе ограды рядом с воротами, однако, гласила, что здесь всего лишь размещается игнатьевская городская больница.
- А говорят, в провинции медицина загибается, - сказал Алекс.
-Пожалуй, не хуже московских выглядит, а?
- Ну, поменьше, конечно, хотя все равно для такой дыры, как Игнатьев, шикарно, - отозвался Сергей. - Хотя внешность еще ничего не значит. Может, там внутри ни лекарств, ни оборудования, и врачам с прошлого года не плачено.
Налево от больницы уходила какая-то тропка, зажатая между заборами ближайших домов, но проехать по ней на машине было совершенно нереально. Сергей развернулся на пятачке перед чугунными воротами, однако тут же перевел мотор на холостой ход.
- Чего стоим? - спросил Алекс.
- Не хочу снова встречаться с тем типом, - неохотно пояснил Коржухин. - Надеюсь, 20 минут на покупки ему хватит, тем паче что там и покупать-то нечего.
Наконец он снова неспешно тронул машину с места. Они вновь выехали на площадь - и как раз вовремя, чтобы увидеть типа, выходившего из магазина. Тот вновь одарил их взглядом, в котором на сей раз Сергею почудилась явственная насмешка. Еще меньше, впрочем, ему понравилась авоська в руке игнатьевца - там лежало не меньше полудюжины водочных бутылок.
Сергей был совершенно уверен, что никакой водки в магазине не было, когда он туда заходил. То есть, конечно, не было официально, на прилавке. С другой стороны, если продавщица торгует водкой из-под полы, клиент мог бы не подставлять ее так откровенно, а положить бутылки в непрозрачную сумку… Впрочем, Сергей все меньше сомневался, что Игнатьев живет не по писаным законам.
Они вновь проехали мимо заброшенного здания - Коржухин увидел на стене уцелевший осколок таблички, но пыль и грязь покрывали ее слишком плотно, чтобы можно было разглядеть буквы. Затем автомобиль выехал на другую улицу, уводившую на северо-восток. Жестяной кружок номера на ближайшем доме возвещал, что это улица Пролетарская. И действительно, впереди вздымались над городом трубы какого-то промышленного объекта. Игнатьев, состоявший по большей части из деревенских домиков, все же оправдывал свой городской статус.
На сей раз высокий бетонный забор и глухие стальные ворота без опознавательных знаков полностью скрывали находившееся внутри предприятие от взоров любопытных путешественников. Издали был еще виден верхний этаж серого здания, а вблизи - только две устремленные в небо трубы темно-красного кирпича. На одной из них белыми кирпичами была выложена дата - 1947. Над трубой поднимался сизый дым.
- По-моему, это что-то вроде электростанции, - заметил Алекс, указывая на возвышавшиеся над забором слева и справа от ворот столбы с фарфоровыми блюдцами изоляторов; провода оттуда уходили к уличным столбам.
- Верно, - кивнул Сергей. - Вдоль единственной ведущей в город дороги проводов нет, должно же здесь откуда-то браться электричество.
- Может, она все же не единственная, - ответил Алекс. - Поехали направо.
Сергей кивнул и направил машину в объезд. После того, как они свернули за угол, бетонный забор вскоре кончился, а вместе с ним и асфальт; под колеса легла широкая, разъезженная грунтовая дорога. Миновав несколько длинных сараев и водонапорную башню, они оказались на окраине городка.
Дорога уходила дальше, к видневшейся не менее чем в километре впереди границе леса. Однако даже не это обстоятельство, сулившее надежду выбраться из города, в первый момент привлекло внимание Сергея; он обратил внимание на поля, простиравшиеся слева и справа от дороги. Справа зеленела картофельная ботва, слева желтела вызревающая пшеница.
- Я так и не пойму, это город или деревня, - пробормотал Сергей.
- То и другое в одном флаконе, - ответил Алекс. Организация игнатьевской хозяйственной системы его не волновала, а зря. Потому что, чем больше являлось доказательств самообеспечения Игнатьева, тем призрачней становилась надежда на его связи с внешним миром.
Машина въехала в лес. Меньше чем через минуту, однако, Сергей вновь остановился, потому что дорога раздвоилась. Собственно, основная дорога уходила вправо, а влево вела скорее тропинка (по которой, впрочем, можно было проехать) - но теперь Коржухин относился с недоверием к очевидным решениям. Он вышел из машины и нагнулся, всматриваясь в еще влажный после дождя грунт.
- Играешь в следопыта? - осведомился Алекс.
- Типа того.. - ответил Сергей, разглядывая следы узких колес без протекторов и… да, по всей видимости, это были следы подкованных копыт. Стало быть, помимо коров, в Игнатьеве имеются и лошади, которые возят телеги по правой дороге. Однако прежде, чем он успел поделиться этим открытием с Алексом, до их слуха донеслись звонкие голоса. Они приближались слева.
Через пару минут на тропе показались трое мальчишек. Младшему было лет восемь, старшему - не больше двенадцати. Они шлепали босиком, их волосы были сырыми, а сквозь шорты проступали очертания мокрых плавок. Двое старших несли удочки, надев на них сандалии, и брезентовые сумки через плечо; младший, как видно, не был любителем рыбной ловли и держал сандалии в руках.
Увидев машину, дети остановились и замолчали, словно наткнувшись на некое препятствие. Сергею почудился какой-то тихий, но неприятный скребущий звук.
«Штирлиц увидел людей с удочками, - подумал Коржухин. - „Рыбаки“ - догадался Штирлиц.»
- Привет, ребята, - сказал он вслух и широко улыбнулся. - Не бойтесь, мы не бандиты.
- А мы и не боимся! - заявил старший, хотя по его голосу чувствовалось обратное.
- Вы - местные? - спросил Сергей, втайне надеясь, что рядом расположен какой-нибудь еще населенный пункт.
- Какие же еще, - хмуро ответил мальчик. В это время самый младший
- вероятно, его братишка, судя по внешнему сходству - шагнул вперед, с интересом разглядывая иностранную машину, но говоривший резко и даже, как показалось Сергею, зло дернул его за руку, возвращая назад.
- Ну вот мы, например, не местные, - Коржухин еще раз улыбнулся, пытаясь нащупать контакт. - Меня, кстати, Сергей зовут, а это Алекс (хичхайкер к тому времени вылез из машины и стоял, облокотившись о крышу). А вас как звать?
- Петька, - представился старший, предпочтя, как видно, сохранить инкогнито для остальных.
- Как клев? - поинтересовался Сергей.
- Нормально, - лаконично ответил Петька. Снова что-то заскреблось, но Коржухин сомневался, что такие звуки может производить пойманная рыба.
- Это, стало быть, на речку дорога? - уточнил Алекс.
- На озеро.
- А эта? - Сергей указал направо.
- Эта на торфозаготовки. Там торф добывают, - пояснил, как для идиотов, Петька.
- Ясно… - протянул Сергей. - И дальше проезда нет?
- Болота дальше.
- А скажи мне, Питер… - задушевно начал Алекс, но был оборван:
- Это кто пидор?! - возмутился мальчишка.
- Да нет, просто «Петя» по-английски «Питер», - смутился хичхайкер. - Ты английский в школе изучаешь?
- Сами они пидоры, буржуи е… ные, - ответил юный игнатьевец.
- Нехорошо так ругаться, - заметил Сергей.
- А ты мне что, отец?
Сергей воздержался от второго замечания - о том, что взрослым надо говорить «вы» - и предпочел примирительно произнести:
- Ладно, Петька, не дуйся. Лучше скажи, чего это у тебя скребется?
- Это мы раков наловили.
- Посмотреть можно?
- За погляд денег не берут, - несовременно ответил мальчик, снимая сумку с плеча и открывая ее. Там действительно шевелились раки, большие и совершенно черные. От них пахло тиной и гнилью.
«И в распухнувшее тело раки черные впились», - вспомнилось Коржухину.
- Классная добыча, - неискренне восхитился он. - Я в детстве крабов любил ловить, на море. С маской нырял. Ты был когда-нибудь на море?
- Нет. (Сергей, впрочем, в этом и не сомневался.)
- А родители твои были?
- Нет.
- Вы вообще летом куда-нибудь ездите?
- Нам и здесь хорошо, - с каждым следующим ответом мальчик, похоже, все больше замыкался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29