Медсестра, все так же не говоря ни слова, оставила каталку посреди комнаты и вышла, заперев за собой дверь.
«А ведь запах спирта вполне может заглушаться запахом лекарств, - понял Сергей. - Особенно если они пьют как раз спиртосодержащие препараты.»
Вновь приподняв голову, он более внимательно изучил свое положение. Он был пристегнут к бортам каталки широкими ремнями за руки и за ноги, и несколько минут усилий убедили его в бесперспективности попыток освободиться. На нем была та же одежда, что и во время неудачного бегства; остались даже туфли на ногах. Это было вдвойне странно, если учесть, что брюки и рубашка его были в болотной грязи, а куртка - в чердачной пыли; все это никак не вязалось со стерильным сиянием кафеля медицинского учреждения. То ли они трогательно заботились о его здоровье и опасались, что он замерзнет, то ли у них просто не было времени его раздеть. Немного поерзав, Сергей, однако, убедился, что из карманов у него все выгребли.
Его дальнейшие размышления были прерваны звуком отпираемого замка. Сергей лежал ногами к окну и не видел вошедшего, пока тот не зашел сбоку и не склонился над ним.
- Как вы себя чувствуете, Сергей Владимирович? - осведомился он все тем же мягким тоном с приятным грассированием, словно они беседовали, сидя в его кабинете.
- Как человек, которого огрели по голове, привязали к каталке и привезли в морг, - ответил Коржухин. - Доктор! Вы что же, тоже во всем этом участвуете?
- Что делать, голубчик, что делать, - Барлицкий ощупал голову Сергея, затем деловитым профессиональным движением оттянул ему веки, заглядывая в глаза. Пальцы у доктора были холодные и сухие. И тут Сергей вспомил одну деталь, которую прежде упускал из виду: прежде, чем осматривать Алекса, Барлицкий вымыл руки . Вполне естественный жест для врача, не так ли? И наверняка - горячей водой. Поэтому Алекс не почувствовал ничего странного в его прикосновении. Наверняка так же поступали и медсестры.
Ну почему все эти здравые мысли приходят к нему так поздно?!
- Таковы фундаментальные принципы бытия, - продолжал хирург. - Жизнь и смерть необходимы друг другу. Не только смерть невозможна без жизни, но и жизнь, для поддержания своего, требует все новых и новых смертей. Даже идейные вегетарианцы постоянно лишают жизни растения, я уже не говорю о мириадах бактерий и вирусов, непрерывно убиваемых имунной системой…
- Вы-то сами - живой или мертвый? - перебил его разглагольствования Сергей.
- Это сложный вопрос, - Барлицкий, по-видимому, был удовлетворен осмотром и теперь отошел к столику с инструментами. Повернув голову, Сергей увидел, как он набирает жидкость в шприц. - С точки зрения медицинской науки я, безусловно, мертв. Но с точки зрения, так сказать, общефилософской… я, как видите, мыслю, хожу, разговариваю… cogito ergo sum, как сказал великий Декарт…
Он вновь подошел к каталке и закатал Сергею левый рукав, привычно протирая место будущего укола ваткой со спиртом.
- Что вы собираетесь делать со мной? - задал Коржухин главный вопрос.
- Сейчас я сделаю вам укол, - успокаивающе произнес доктор, - и больше уже ничто не будет вас беспокоить.
Игла вонзилась в вену.
Его окружали тьма и тишина. Абсолютная тьма и абсолютная тишина. «Неужели это и есть смерть?! - с ужасом подумал Сергей. - И вот так теперь будет вечно ?!» Он рванулся в отчаянии и понял, что до смерти пока не дошло. Во всяком случае, тело у него еще есть, и оно по-прежнему привязано за руки и за ноги к жесткой каталке.
«Значит, ночь еще не кончилась», - подумал он, однако тут же вспомнил, что в помещении, которое он видел в последний раз, не было окон. Однако, что же делать? Может, как-то раскачаться и вызвать резонанс, чтобы каталка поехала… Нет, это что-то из серии вытягивания себя за волосы. Хотя, если имеется какая-то неровность пола… Ну, допустим, приедет он к стене или даже к запертой двери, и что дальше?
В этот момент в замке зашебуршился ключ.
Сергей вспомнил последние слова доктора. Похоже, тот рассчитывал, что он уже никогда не придет в себя. Что ж, если так, не будем его разочаровывать - нужно прикинуться бесчувственным…
В комнату проникла узкая полоса света из коридора и тут же вновь исчезла: вошедший проскользнул в приоткрытую щель и поспешил беззвучно затворить за собой дверь. Сергей, однако, уже лежал с закрытыми глазами и не обратил внимания на эту странность. Он ожидал щелчка выключателя, но его не последовало.
«они видят в темноте, хотя и не так хорошо, как днем»
Неизвестный передвигался так неслышно, что, когда луч света все же ударил ему в глаза сквозь сомкнутые веки, Сергей вздрогнул.
- Дядя, ты живой? - осведомился негромкий голос.
Сергей открыл глаза и тут же снова зажмурился под светом своего собственного фонаря, направленного ему в лицо.
- Петька, ты? - только и спросил он.
- Я, - ответил Петька и схватил его за горло.
Сергей рванулся в ужасе, но тут же понял, что у него просто щупают пульс: ведь запястья его были скрыты ремнями, да и, наверное, Петька опасался быть схваченным за руку. Пальцы у мальчика, впрочем, были холодные, но это могло быть и просто следствием волнения.
- А сам-то ты живой? - спросил Коржухин, понимая, что в другой обстановке такой вопрос выглядел бы весьма комично.
- Живой, живой, - Петька возился с ремнем на его левой руке. Скоро рука была свободна, и Петька позволил Сергею пощупать у себя пульс.
- Значит, они тебя не поймали?
- Где им! - гордо усмехнулся Петька, переходя ко второй руке. - Я такие лазы знаю, куда им просто не протиснуться.
- Слушай, я ведь и поблагодарить тебя не успел, - виновато заметил Сергей. - Ведь ты увел их за собой, спасая меня…
- Да ладно, - откликнулся Петька, хотя ему явно было приятно. - Ничего бы они мне не сделали. Ну то есть отец бы выпорол, конечно, но уж точно не убили бы.
- Почему ты в этом так уверен? - хмыкнул Сергей, садясь на каталке. - В советские времена, знаешь ли, и двенадцатилетних мальчишек расстреливали.
- А ты знаешь, как моя фамилия? - решился признаться Петька.
- Как?
- Дробышев.
- Он - твой дед? - глупо спросил Сергей, ошарашенный этой новостью.
- Прапрадед.
- А твои родители? Они… тоже?
- Нет. Потом, конечно, будут, но пока не хотят. Молодые, не нае… ись еще, - просто объяснил Петька.
- Понятно. А эти , значит, не могут.
- Они много чего не могут. Е.. ться не могут, водку хотя и пьют, но она их не забирает, от жрачки вкуса никакого… - Петька закончил с его ногами, и Сергей, разминая затекшее тело, тяжело слез с каталки. - Поэтому мертвяками чаще в старости становятся - те, конечно, кто выбирать может. Но тут тоже не переборщить надо. Мертвяк - он хоть и не стареет, но и не молодеет ведь. На веки вечные дряхлым дедом остаться тоже херово.
- Ладно, - Сергей перешел к практическим материям: - Как выбираться будем? Ты как сюда попал?
- Я-то через форточку, но взрослый там не пролезет. Просто через дверь выйдем, внаглую. Я ключи у дежурной спер, - похвастался он.
- И что, никто не остановит? - удивился Сергей.
- А большинство из них ночью тоже спит, если особых дел нет. А теперь-то все спокойно.
«Значит, все-таки еще ночь», - понял Коржухин и посмотрел на часы. 2:37. Странно, ему казалось, что прошло больше времени.
Они вышли в тускло освещенный коридор.
- А что с Алексом? - спросил Сергей.
- Все, - мрачно ответил Петька.
- Что - все?
- Хана, значит. Если ты жив, значит он - нет. Одного из вас должны были сразу донором сделать, второго потом.
- Так, может, и его не успели еще? Времени-то всего ничего прошло.
- Какое там всего ничего! Сутки как раз. Это целый день и занимает, даже поменьше чуть. Так что его, небось, уже в топку отправили.
- Сутки? - Сергей понял, что его беспамятство действительно было долгим. - Погоди, почему в топку?
- Традиция, - вновь пояснил Петька. - Трупы доноров на электростанции в топке сжигают. И мертвяков провинившихся тоже. И везти близко, и не остается ничего.
- А что за доноры? - Коржухин вспомнил, что уже слышал это слово во время заседания в мэрии. - Этим … мертвякам нужна живая кровь?
- Угу, - кивнул Петька. - Водку они пьют, чтоб не гнить, а кровь - вместо еды. Только не человеческую. Кабы человеческую, в Игнатьеве бы уже живой души не осталось. Скотскую пьют, коровью в основном. У коровы крови много, у кого другого столько возьмешь - сдохнет, а корова за пару дней новую нагуляет.
«Вот, значит, почему в Игнатьеве такие вялые коровы», - подумал Сергей, но эту мысль перебила другая: «Блин, я бы и сам сейчас крови выпил!» Поначалу нервное напряжение заставило его забыть о жажде, но из-за этого разговора о питье она властно напомнила о себе.
- Слушай, тут где-нибудь чистая вода есть? - спросил Сергей. -Пить хочу, помираю. Я ж, выходит, два дня уже ничего не пил.
- В этой… как ее… в резекторской кран с раковиной есть.
- В прозекторской? - догадался Сергей. - А где она?
- Вон, - Петька показал на дверь в ближайшем к ним конце коридора; они были уже у выхода на лестницу.
- А ты откуда знаешь? - запоздало удивился Коржухин.
- Разведчик ничего бояться не должен. Я в том году упросил, чтоб мне на вскрытие посмотреть дали.
- Ну и как?
- Ничего, не сблевал. Только… три дня потом есть не мог… Ладно, ты иди пей быстрее, а я на шухере постою!
Открыв стальную дверь прозекторской, Сергей сразу же скривился от трупного зловония. «Холодильники у них тут, что ли, барахлят… ах да, они ведь запахов не чувствуют…» Однако, несмотря на подступивший к горлу ком, жажда была сильнее, и он зашарил рукой по стене в поисках выключателя. Таковой действительно нашелся; вспыхнувший свет озарил три стола с лежавшими на них голыми мертвецами. Сергей некоторое время подозрительно наблюдал за ними от входа, но, уверившись, что ни один из трупов не проявляет желания встать и наброситься на него, прошел в правый ближний угол к раковине. Сама раковина сияла чистотой, однако вентиль крана был заляпан бурой засохшей кровью. Сергея, впрочем, это уже не могло остановить; он открыл воду и несколько минут жадно пил.
Наконец он выпрямился и снова кинул взгляд в сторону трупов. Ему пришла в голову мысль, что, раз он лишился топора, имеет смысл поискать ему замену среди хирургических инструментов. Влекомый не только этим рациональным соображением, но и противоестественным любопытством, которое заставляет людей рассматривать все омерзительное, он, дыша ртом, подошел к столам.
Ближайший труп принадлежал мужчине, что было ясно главным образом по его почерневшим сморщенным гениталиям - ибо голова у трупа отсутствовала, а общее разложение зашло довольно далеко. Очевидно, именно от него исходил такой тяжелый смрад. Не хватало у него, впрочем, не только головы: его левая рука была отрублена по плечо, а правая - по локоть.
«Ага, - злорадно подумал Сергей, - не простили тебе, что нас упустил! Отказали в ремонте и списали!» Он вспомнил, что, рассказывая о прошлой попытке побега на игнатьевском грузовике, Дробышев говорил: «Сбил водителя, но наш доктор вытащил мужика с того света.» Очевидно, именно так оно и было. Тогда водитель, несмотря на свою неудачу, заслужил милость приобщения к высшей касте мертвяков, но теперь был разжалован в простые покойники. Которые не когито и не сум. Может быть, потому, что теперь реальная власть в городе не у Дробышева, а у Березина?
Однако в их прошлые встречи водитель вовсе не выглядел таким разложившимся. «Они не давали ему водки, - понял Сергей. - Не давали водки и оставили на жаре. И за день он сгнил. БОльшую часть этого времени, вероятно, оставаясь в сознании.» Коржухина передернуло. Он шагнул к следующему трупу.
Это была женщина, что, впрочем, тоже заметно было не сразу. Но здесь тление было ни при чем: в высохшую морщинистую мумию она превратилась еще при жизни. А вот неряшливо, в несколько стежков, зашитый шов, тянувшийся от горла до облезлого паха, был, очевидно, делом рук патологоанатома (интересно, вскрытиями тоже занимается Барлицкий, или есть еще кто-то?) Вопреки известной поговорке, смерть не сделала старуху менее горбатой, так что теперь тонкие костлявые плечи неестественно вздымались, а голова запрокинулась назад и вбок, раскинув по столу редкие седые волосы. Сергей узнал бабу Надю. Из всех возможных смертей в Игнатьеве эта выглядела самой естественной - и все же не исключено, что старухе помогли уйти. Может быть, ее попытка передать письмо стала последней каплей.
«Надежда умирает последней», - скаламбурил Сергей; даже и теперь его не оставляло чувство юмора. Глядя на эти желтые сморщенные останки, он вдруг вспомнил, как лет пятнадцать назад в компании двенадцатилетних пацанов зашел «мужской» разговор, и один из его одноклассников (изрядная, кстати, сволочь, но это уже другая история) заявил, что хотел бы увидеть голыми всех женщин на свете. Интересно, как бы ему понравилась вот эта.
Он повернулся к следующему трупу и испытал настоящий ужас.
В прежней жизни ему, разумеется, нечасто доводилось видеть мертвые тела, да и то по большей части в теленовостях и кинохронике - однако он был уверен, что ни один судмедэксперт за всю свою богатую практику не видел такого, несмотря на то, что следов насилия, в привычном смысле этого слова, не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
«А ведь запах спирта вполне может заглушаться запахом лекарств, - понял Сергей. - Особенно если они пьют как раз спиртосодержащие препараты.»
Вновь приподняв голову, он более внимательно изучил свое положение. Он был пристегнут к бортам каталки широкими ремнями за руки и за ноги, и несколько минут усилий убедили его в бесперспективности попыток освободиться. На нем была та же одежда, что и во время неудачного бегства; остались даже туфли на ногах. Это было вдвойне странно, если учесть, что брюки и рубашка его были в болотной грязи, а куртка - в чердачной пыли; все это никак не вязалось со стерильным сиянием кафеля медицинского учреждения. То ли они трогательно заботились о его здоровье и опасались, что он замерзнет, то ли у них просто не было времени его раздеть. Немного поерзав, Сергей, однако, убедился, что из карманов у него все выгребли.
Его дальнейшие размышления были прерваны звуком отпираемого замка. Сергей лежал ногами к окну и не видел вошедшего, пока тот не зашел сбоку и не склонился над ним.
- Как вы себя чувствуете, Сергей Владимирович? - осведомился он все тем же мягким тоном с приятным грассированием, словно они беседовали, сидя в его кабинете.
- Как человек, которого огрели по голове, привязали к каталке и привезли в морг, - ответил Коржухин. - Доктор! Вы что же, тоже во всем этом участвуете?
- Что делать, голубчик, что делать, - Барлицкий ощупал голову Сергея, затем деловитым профессиональным движением оттянул ему веки, заглядывая в глаза. Пальцы у доктора были холодные и сухие. И тут Сергей вспомил одну деталь, которую прежде упускал из виду: прежде, чем осматривать Алекса, Барлицкий вымыл руки . Вполне естественный жест для врача, не так ли? И наверняка - горячей водой. Поэтому Алекс не почувствовал ничего странного в его прикосновении. Наверняка так же поступали и медсестры.
Ну почему все эти здравые мысли приходят к нему так поздно?!
- Таковы фундаментальные принципы бытия, - продолжал хирург. - Жизнь и смерть необходимы друг другу. Не только смерть невозможна без жизни, но и жизнь, для поддержания своего, требует все новых и новых смертей. Даже идейные вегетарианцы постоянно лишают жизни растения, я уже не говорю о мириадах бактерий и вирусов, непрерывно убиваемых имунной системой…
- Вы-то сами - живой или мертвый? - перебил его разглагольствования Сергей.
- Это сложный вопрос, - Барлицкий, по-видимому, был удовлетворен осмотром и теперь отошел к столику с инструментами. Повернув голову, Сергей увидел, как он набирает жидкость в шприц. - С точки зрения медицинской науки я, безусловно, мертв. Но с точки зрения, так сказать, общефилософской… я, как видите, мыслю, хожу, разговариваю… cogito ergo sum, как сказал великий Декарт…
Он вновь подошел к каталке и закатал Сергею левый рукав, привычно протирая место будущего укола ваткой со спиртом.
- Что вы собираетесь делать со мной? - задал Коржухин главный вопрос.
- Сейчас я сделаю вам укол, - успокаивающе произнес доктор, - и больше уже ничто не будет вас беспокоить.
Игла вонзилась в вену.
Его окружали тьма и тишина. Абсолютная тьма и абсолютная тишина. «Неужели это и есть смерть?! - с ужасом подумал Сергей. - И вот так теперь будет вечно ?!» Он рванулся в отчаянии и понял, что до смерти пока не дошло. Во всяком случае, тело у него еще есть, и оно по-прежнему привязано за руки и за ноги к жесткой каталке.
«Значит, ночь еще не кончилась», - подумал он, однако тут же вспомнил, что в помещении, которое он видел в последний раз, не было окон. Однако, что же делать? Может, как-то раскачаться и вызвать резонанс, чтобы каталка поехала… Нет, это что-то из серии вытягивания себя за волосы. Хотя, если имеется какая-то неровность пола… Ну, допустим, приедет он к стене или даже к запертой двери, и что дальше?
В этот момент в замке зашебуршился ключ.
Сергей вспомнил последние слова доктора. Похоже, тот рассчитывал, что он уже никогда не придет в себя. Что ж, если так, не будем его разочаровывать - нужно прикинуться бесчувственным…
В комнату проникла узкая полоса света из коридора и тут же вновь исчезла: вошедший проскользнул в приоткрытую щель и поспешил беззвучно затворить за собой дверь. Сергей, однако, уже лежал с закрытыми глазами и не обратил внимания на эту странность. Он ожидал щелчка выключателя, но его не последовало.
«они видят в темноте, хотя и не так хорошо, как днем»
Неизвестный передвигался так неслышно, что, когда луч света все же ударил ему в глаза сквозь сомкнутые веки, Сергей вздрогнул.
- Дядя, ты живой? - осведомился негромкий голос.
Сергей открыл глаза и тут же снова зажмурился под светом своего собственного фонаря, направленного ему в лицо.
- Петька, ты? - только и спросил он.
- Я, - ответил Петька и схватил его за горло.
Сергей рванулся в ужасе, но тут же понял, что у него просто щупают пульс: ведь запястья его были скрыты ремнями, да и, наверное, Петька опасался быть схваченным за руку. Пальцы у мальчика, впрочем, были холодные, но это могло быть и просто следствием волнения.
- А сам-то ты живой? - спросил Коржухин, понимая, что в другой обстановке такой вопрос выглядел бы весьма комично.
- Живой, живой, - Петька возился с ремнем на его левой руке. Скоро рука была свободна, и Петька позволил Сергею пощупать у себя пульс.
- Значит, они тебя не поймали?
- Где им! - гордо усмехнулся Петька, переходя ко второй руке. - Я такие лазы знаю, куда им просто не протиснуться.
- Слушай, я ведь и поблагодарить тебя не успел, - виновато заметил Сергей. - Ведь ты увел их за собой, спасая меня…
- Да ладно, - откликнулся Петька, хотя ему явно было приятно. - Ничего бы они мне не сделали. Ну то есть отец бы выпорол, конечно, но уж точно не убили бы.
- Почему ты в этом так уверен? - хмыкнул Сергей, садясь на каталке. - В советские времена, знаешь ли, и двенадцатилетних мальчишек расстреливали.
- А ты знаешь, как моя фамилия? - решился признаться Петька.
- Как?
- Дробышев.
- Он - твой дед? - глупо спросил Сергей, ошарашенный этой новостью.
- Прапрадед.
- А твои родители? Они… тоже?
- Нет. Потом, конечно, будут, но пока не хотят. Молодые, не нае… ись еще, - просто объяснил Петька.
- Понятно. А эти , значит, не могут.
- Они много чего не могут. Е.. ться не могут, водку хотя и пьют, но она их не забирает, от жрачки вкуса никакого… - Петька закончил с его ногами, и Сергей, разминая затекшее тело, тяжело слез с каталки. - Поэтому мертвяками чаще в старости становятся - те, конечно, кто выбирать может. Но тут тоже не переборщить надо. Мертвяк - он хоть и не стареет, но и не молодеет ведь. На веки вечные дряхлым дедом остаться тоже херово.
- Ладно, - Сергей перешел к практическим материям: - Как выбираться будем? Ты как сюда попал?
- Я-то через форточку, но взрослый там не пролезет. Просто через дверь выйдем, внаглую. Я ключи у дежурной спер, - похвастался он.
- И что, никто не остановит? - удивился Сергей.
- А большинство из них ночью тоже спит, если особых дел нет. А теперь-то все спокойно.
«Значит, все-таки еще ночь», - понял Коржухин и посмотрел на часы. 2:37. Странно, ему казалось, что прошло больше времени.
Они вышли в тускло освещенный коридор.
- А что с Алексом? - спросил Сергей.
- Все, - мрачно ответил Петька.
- Что - все?
- Хана, значит. Если ты жив, значит он - нет. Одного из вас должны были сразу донором сделать, второго потом.
- Так, может, и его не успели еще? Времени-то всего ничего прошло.
- Какое там всего ничего! Сутки как раз. Это целый день и занимает, даже поменьше чуть. Так что его, небось, уже в топку отправили.
- Сутки? - Сергей понял, что его беспамятство действительно было долгим. - Погоди, почему в топку?
- Традиция, - вновь пояснил Петька. - Трупы доноров на электростанции в топке сжигают. И мертвяков провинившихся тоже. И везти близко, и не остается ничего.
- А что за доноры? - Коржухин вспомнил, что уже слышал это слово во время заседания в мэрии. - Этим … мертвякам нужна живая кровь?
- Угу, - кивнул Петька. - Водку они пьют, чтоб не гнить, а кровь - вместо еды. Только не человеческую. Кабы человеческую, в Игнатьеве бы уже живой души не осталось. Скотскую пьют, коровью в основном. У коровы крови много, у кого другого столько возьмешь - сдохнет, а корова за пару дней новую нагуляет.
«Вот, значит, почему в Игнатьеве такие вялые коровы», - подумал Сергей, но эту мысль перебила другая: «Блин, я бы и сам сейчас крови выпил!» Поначалу нервное напряжение заставило его забыть о жажде, но из-за этого разговора о питье она властно напомнила о себе.
- Слушай, тут где-нибудь чистая вода есть? - спросил Сергей. -Пить хочу, помираю. Я ж, выходит, два дня уже ничего не пил.
- В этой… как ее… в резекторской кран с раковиной есть.
- В прозекторской? - догадался Сергей. - А где она?
- Вон, - Петька показал на дверь в ближайшем к ним конце коридора; они были уже у выхода на лестницу.
- А ты откуда знаешь? - запоздало удивился Коржухин.
- Разведчик ничего бояться не должен. Я в том году упросил, чтоб мне на вскрытие посмотреть дали.
- Ну и как?
- Ничего, не сблевал. Только… три дня потом есть не мог… Ладно, ты иди пей быстрее, а я на шухере постою!
Открыв стальную дверь прозекторской, Сергей сразу же скривился от трупного зловония. «Холодильники у них тут, что ли, барахлят… ах да, они ведь запахов не чувствуют…» Однако, несмотря на подступивший к горлу ком, жажда была сильнее, и он зашарил рукой по стене в поисках выключателя. Таковой действительно нашелся; вспыхнувший свет озарил три стола с лежавшими на них голыми мертвецами. Сергей некоторое время подозрительно наблюдал за ними от входа, но, уверившись, что ни один из трупов не проявляет желания встать и наброситься на него, прошел в правый ближний угол к раковине. Сама раковина сияла чистотой, однако вентиль крана был заляпан бурой засохшей кровью. Сергея, впрочем, это уже не могло остановить; он открыл воду и несколько минут жадно пил.
Наконец он выпрямился и снова кинул взгляд в сторону трупов. Ему пришла в голову мысль, что, раз он лишился топора, имеет смысл поискать ему замену среди хирургических инструментов. Влекомый не только этим рациональным соображением, но и противоестественным любопытством, которое заставляет людей рассматривать все омерзительное, он, дыша ртом, подошел к столам.
Ближайший труп принадлежал мужчине, что было ясно главным образом по его почерневшим сморщенным гениталиям - ибо голова у трупа отсутствовала, а общее разложение зашло довольно далеко. Очевидно, именно от него исходил такой тяжелый смрад. Не хватало у него, впрочем, не только головы: его левая рука была отрублена по плечо, а правая - по локоть.
«Ага, - злорадно подумал Сергей, - не простили тебе, что нас упустил! Отказали в ремонте и списали!» Он вспомнил, что, рассказывая о прошлой попытке побега на игнатьевском грузовике, Дробышев говорил: «Сбил водителя, но наш доктор вытащил мужика с того света.» Очевидно, именно так оно и было. Тогда водитель, несмотря на свою неудачу, заслужил милость приобщения к высшей касте мертвяков, но теперь был разжалован в простые покойники. Которые не когито и не сум. Может быть, потому, что теперь реальная власть в городе не у Дробышева, а у Березина?
Однако в их прошлые встречи водитель вовсе не выглядел таким разложившимся. «Они не давали ему водки, - понял Сергей. - Не давали водки и оставили на жаре. И за день он сгнил. БОльшую часть этого времени, вероятно, оставаясь в сознании.» Коржухина передернуло. Он шагнул к следующему трупу.
Это была женщина, что, впрочем, тоже заметно было не сразу. Но здесь тление было ни при чем: в высохшую морщинистую мумию она превратилась еще при жизни. А вот неряшливо, в несколько стежков, зашитый шов, тянувшийся от горла до облезлого паха, был, очевидно, делом рук патологоанатома (интересно, вскрытиями тоже занимается Барлицкий, или есть еще кто-то?) Вопреки известной поговорке, смерть не сделала старуху менее горбатой, так что теперь тонкие костлявые плечи неестественно вздымались, а голова запрокинулась назад и вбок, раскинув по столу редкие седые волосы. Сергей узнал бабу Надю. Из всех возможных смертей в Игнатьеве эта выглядела самой естественной - и все же не исключено, что старухе помогли уйти. Может быть, ее попытка передать письмо стала последней каплей.
«Надежда умирает последней», - скаламбурил Сергей; даже и теперь его не оставляло чувство юмора. Глядя на эти желтые сморщенные останки, он вдруг вспомнил, как лет пятнадцать назад в компании двенадцатилетних пацанов зашел «мужской» разговор, и один из его одноклассников (изрядная, кстати, сволочь, но это уже другая история) заявил, что хотел бы увидеть голыми всех женщин на свете. Интересно, как бы ему понравилась вот эта.
Он повернулся к следующему трупу и испытал настоящий ужас.
В прежней жизни ему, разумеется, нечасто доводилось видеть мертвые тела, да и то по большей части в теленовостях и кинохронике - однако он был уверен, что ни один судмедэксперт за всю свою богатую практику не видел такого, несмотря на то, что следов насилия, в привычном смысле этого слова, не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29