В.» Все слова были написаны с большой буквы.
- Девяносто девятый, - ответила старуха. Сергей вздрогнул. Он ожидал услышать «пятидесятый» или что-то вроде. - Ты думал, я не знаю?
- продолжала старуха с хитрой усмешкой. - Я знаю. Я отметки делаю.
Наверху, на лестнице, вновь застучали каблуки - на сей раз уже близко. Бабка испуганно вцепилась костлявой рукой в локоть Сергея и попыталась увлечь его в морг. «Прячься! - шипела она. - Прячься скорей!» Коржухин, однако, уже не склонен был слушать полоумную, да и смысла не имело пытаться спрятаться в помещении морга - раз уж некто спускался сюда по лестнице, было очевидно, что как раз туда он, точнее, она, и направляется.
На лестнице показалась медсестра. Не Степанида, другая, лет на пятнадцать моложе.
- Ну опять ты, баба Надя, по моргу бродишь, - с привычной укоризной покачала головой она. Вид незнакомца в этом месте ее, похоже, совершенно не удивил. - Вот ведь неймется-то… Успеешь еще в морг-то! - сказала она вдруг громко, как для глухой.
- Прочь! - зашипела на нее бабка. - Прочь, отродье! Бесам служишь, беса тешишь!
- Пойдем-пойдем, баба Надя, пойдем в твою палату, - увещевала сестра, беря старуху под руку. Только тут она решила заметить Коржухина, точнее, конверт в его руке.
- Все за советскую власть воюет? Письма Сталину пишет? - улыбнулась она, кивая на конверт.
- Да вот, как видите… - смутился Сергей, позволяя без сопротивления забрать письмо.
- На этой неделе второе уже, - доверительно сообщила сестра. - Старость, как говорится, не радость… А вы здесь как, заплутали, что ли?
- Да вот… Шел в комнату, попал в другую, - вырвалась у Сергея очередная цитата из «Горя от ума». - Думал, тут выход, а тут… хотя, конечно, с философской точки зрения это место тоже можно назвать выходом, - к нему окончательно вернулось самообладание.
- Выход выше, это вы в подвал спустились, - пояснила сестра очевидное. - Сейчас подниметесь, потом по коридору направо, - она посторонилась, пропуская Сергея, и стала неспешно подниматься следом за ним, увлекая за собой все еще способную ходить по лестницам бабу Надю.
Коржухин миновал коридор, просторный полутемный холл с дремавшей в окошке регистраторшей (его порадовало, что хоть здесь она на месте), пошел по центральной аллее мимо мертвого фонтана и, наконец, через калитку возле запертых ворот покинул территорию больницы. Еще не было восьми, и июльское солнце не только висело еще довольно высоко, но даже слегка припекало. Сергей не стал возвращаться коротким путем, показанным Лидой; во-первых, прогулка летним вечером на свежем воздухе намного приятнее сидения в душной комнате, а во-вторых, даже с пистолетом в кармане не очень-то ему хотелось пробираться в одиночестве по той нехоженной тропке между заборами, где, случись чего, и не увидит никто, и даже бежать некуда. Впрочем, даже если его будут убивать среди бела дня прямо на улице Ленина, не факт, что кто-то придет на помощь. Хотя - до сих пор ведь не убили?
Размышляя таким образом, Сергей вышел на площадь и прошел мимо заброшенного здания. Теперь он, наконец, рассмотрел уцелевшую часть вывески:
ница
Г А
«Больница? - подумал он. - Размещалась здесь раньше? Нет, непохоже. Тогда, очевидно, гостиница. Гостиница „Волга“? Для Волги здесь, пожалуй, малость не та долгота… ГА, стало быть. „Пурга, цинга, ага“, - напел он из Щербакова.
Стрелец - к ружью,
Телец - к ручью,
Беглец - в тайгу, в бега… Стоп! Ну конечно же. Гостиница «Тайга». Закон - тайга, прокурор - медведь. Кажется, весьма актуальный для здешних мест тезис…»
Сергей уже обошел бывшую гостиницу с торца, сворачивая на улицу Ворошилова, когда его остановила новая мысль. Ему вспомнились слова старухи о каком-то человеке, которого убили «в тайге в сорок третьем». Тогда он решил, что бабка путается во времени и вспоминает о каких-то событиях времен Второй мировой. Но что, если речь шла не о той тайге, что окружала Игнатьев, а о гостинице? А сорок третий - может, это вовсе не год, а номер? Тогда бредовая фраза старухи неожиданно обретала осмысленность, и загадочное убийство вполне могло быть на совести нынешних хозяев города. Возможно, одному из последних постояльцев гостиницы удалось что-то разнюхать, и это стоило ему жизни. А потом закрыли и гостиницу.
Сергей огляделся по сторонам - улица, как обычно, была пуста - и двинулся в сторону гостиницы. Не факт, что он решился бы на этот шаг, не будь у него в кармане пистолета, однако оружие придало ему уверенности. Он подошел к двухэтажному зданию со стороны заднего фасада. Дверь черного входа была забита досками, но Коржухину не составило труда влезть в одно из выбитых окон.
Он спрыгнул на трухлявый пол, вдыхая запах пыли и затхлости. Убогая комнатушка, где он оказался, была совершенно пуста; не было даже торчащего из стены куска трубы, который указывал бы, что прежде в номере имелась раковина. Сергей вышел через дверь в коридор. Коридор, по обе стороны которого шли номера, был погружен во мрак - в одних номерах были закрыты двери, в других - окна забиты фанерой, и лишь из пары дверных проемов вдалеке падал вечерний свет. Падал он и из только что покинутой Сергеем комнаты, что позволило разобрать номер над дверью - 17. Номер 43 находился, очевидно, на втором этаже.
Сергей достал из кармана свой фонарик, лежавший там со времени осмотра дома Лыткаревых. На лестнице тьма была полной, но на втором этаже было светлее, здесь уцелело больше окон. Сергей отыскал сорок третий номер и с трудом потянул на себя разбухшую и перекосившуюся дверь.
В этой комнате сохранился стоявший у стены платяной шкаф, естественно, пустой; куда более, однако, удивил Коржухина лежавший на полу матрас. Оконное стекло было выбито; осколки хищно скалились по периметру рамы.
Сергей подошел к матрасу и поднял его за угол. Пол под матрасом не отличался от пола вокруг. «А что ты ожидал там увидеть? - спросил себя Сергей. - Несмываемую лужу крови, как в историях о привидениях?» Он сделал несколько шагов к окну, и вдруг широкая половица под его ногой глухо треснула, и нога провалилась по щиколотку.
Сергей выругался. Этак недолго и компанию Алексу составить. Хотя, конечно, сам виноват, нечего лазить по развалинам, полагаясь на слова полоумной старухи… Он нагнулся, вытаскивая обломки доски, чтобы освободить ногу - и тут же перестал ругать себя за легкомыслие.
Потому что под вытащенной половицей обнаружился блокнот.
Конечно же, он не мог оказаться здесь случайно. Его спрятали, и, скорее всего, сделал это постоялец номера, чувствовавший опасность. Как видно, старуха все-таки была права…
Сергей поднял блокнот и тут же брезгливо поморщился. Снег и дождь много лет подряд попадали в номер через разбитое окно; грязная вода протекала вниз сквозь щели в полу; к тому же, кажется, над блокнотом потрудились и мыши… Грязные слипшиеся листки расползались под пальцами. На первых страницах ничего невозможно было разобрать; чернильные строчки расплылись в мутные полосы. Похоже было лишь, что это дневниковые записи - каждая предварялась короткой строчкой, скорее всего, датой. На очередной странице Сергею удалось разобрать год в этой дате - не то 74, не то 79. Здесь уже можно было понять отдельные буквы и слова - в частности, Сергей смог прочитать фамилию «Дробышев»
- но общий смысл оставался еще более туманным, чем в записке жюльверновского капитана Гранта. Следующая страница пострадала еще меньше и была уже вполне читабельна, но на ней оказалось лишь несколько строчек:
«17/IX/74.
Не знаю, что и думать. То ли я схожу с ума, то ли это какой-то грандиозный розыгрыш. Но на банальные махинации в любом случае не похоже. Сегодня побывал на местном кладбище - кто бы мог подумать еще неделю назад, что я туда попрусь? Но ошибки быть не может - там действительно нет…»
На этом запись обрывалась. Дальше в блокноте шли пустые листы.
В общих чертах картина произошедшего здесь четверть века назад была ясна. Некто, приехавший в Игнатьев - и не имевший здесь родных и друзей, раз остановился в гостинице - заподозрил что-то неладное. (Уже тогда! 25 лет назад! Впрочем, Сергей ведь подозревал что-то подобное - и дорога, и грузовик, и книги Лыткарева - все на это указывало; просто боялся себе в этом признаться. Ну даже если не 25, а 10 - разница скорее количественная, чем качественная. Но все же от числа 25 у него как-то особенно похолодело в животе.) Этот приезжий начал собственное расследование; может быть даже, что таковое входило в его служебные обязанности. Он понимал, что это опасно, и отыскал в своем номере плохо державшуюся половицу - в таком бараке это и тогда было нетрудно
- под которой устроил тайник для своего дневника. И вот вечером 17 сентября (собственно, почему именно вечером? ну а когда еще писать отчет за день!) он делал очередную запись, когда в дверь требовательно постучали. Может быть даже стук сопровождался словами «откройте, милиция». Тот человек поспешно спрятал свой дневник и пошел открывать, после чего… ну, вряд ли его убили прямо тут, хотя, если он был единственным постояльцем «Тайги»… но скорее его все-таки куда-то увели. «И костей не оставили», сказала бабка. В кислоте, что ли, растворили? Да ну, бред. А вот сжечь, к примеру, в топке электростанции вполне могли. Хотя зачем такие сложности, когда кругом
- леса да болота…
А и что странного, если 25 лет, подумал Сергей. Уж где-где, а в России вряд ли стоит удивляться беззаконию, которое длится годами и десятилетиями. Да еще в таком медвежьем углу, где, что называется, сам бог велел местной власти превратиться в мафиозную клику… Вот только мафия - это прежде всего коммерческое учреждение; все прочие ее атрибуты - не более чем способ ведения бизнеса. А в чем заключается бизнес игнатьевской администрации - такой бизнес, ради которого надо блокировать связи с внешним миром и убивать заехавших в город чужаков
- Коржухин никак не мог понять. Может быть, на торфозаготовках добывают вовсе не торф? Может, у них тут золото под боком? Алмазы? Правда, все, что он видел в городе, включая и кабинеты чиновников, не производило впечатления особой роскоши. Унаследованный от предшественников добрежневских еще времен комплекс подпольных миллионеров, боящихся демонстрировать свое богатство? Это вряд ли. В городе им стесняться некого, а посторонних здесь давно уже не бывает. А если бывают, то… Пожалуй, только теперь, держа в руках этот блокнот с оборванной на середине фразы записью, Сергей по-настоящему поверил, что его жизнь в опасности. В большой опасности.
В этот момент в коридоре послышались шаги.
Сергея обдало холодом, словно он глотнул жидкого азота. Заметили, как он лез в гостиницу? Разглядели его в окне? Или, может, все-таки идущие не знают, что он здесь?
Он растерянно оглянулся («надо было закрывать за собой дверь!») и метнулся к шкафу. Первой его мыслью было спрятаться внутрь, но он испугался, что дверцы громко скрипнут, или что он не сможет как следует закрыть их изнутри. Поэтому он просто прижался к торцу шкафа, сжимая потной рукой рукоять наполовину вытянутого из-за пазухи пистолета.
Его надежды на то, что идут не сюда, не оправдались. Шаги на мгновение замерли у двери, а затем скрипнули доски уже внутри комнаты. Кажется, вошедших было двое.
Сергей задержал дыхание, хотя ему казалось, что стук его сердца может не услышать только глухой. Двое, как на грех, остановились - может, и впрямь что-то услышали или почувствовали. Напряжение достигло высшей точки; у Коржухина мелькнула мысль, что вот так люди умирают от сердечного приступа. Затем вошедшие двинулись вперед… мимо шкафа… и в этот момент Сергей, скосив глаза направо, увидел, что следы его туфель отпечатались на пыльном полу. Кажется, в тот же миг это заметили и вошедшие; «Смотри!» - прошептал чей-то голос, и одновременно тот, к кому он обращался, сделал по инерции еще один шаг вперед, оказываясь в поле зрения Сергея и оборачиваясь к нему.
Коржухин рванул из-за пазухи пистолет, выкидывая руку вперед. Он, однако, не собирался сразу же стрелять, и это спасло жизнь стоявшему перед ним десятилетнему мальчишке, который, похоже, совершенно оцепенел от ужаса.
Сергей, наконец, с облегчением выдохнул и опустил «браунинг».
- Все нормально, парень, - сказал он по возможности дружелюбно.
Парень, похоже, так не думал. Он продолжал стоять с открытым ртом, и на штанах у него расплывалось мокрое пятно.
Сергей шагнул из своего укрытия и увидел второго. Это был Петька.
- А, старый знакомый, - Коржухин совсем успокоился и сунул пистолет за пазуху. - Исследуем развалины? Я тоже в детстве, помнится… у нас там целый квартал выселенных домов был, недалеко от Таганки…
Петька ничего не ответил. Вместо этого он обернулся к своему товарищу и заметил случившуюся с тем неприятность.
- Фу, сыкун! - накинулся он на бедолагу. - А еще разведчиком хотел стать!
- Петька, ну я же нечаянно, - захныкал пострадавший. Лицо его из смертельно-бледного быстро становилось пунцовым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
- Девяносто девятый, - ответила старуха. Сергей вздрогнул. Он ожидал услышать «пятидесятый» или что-то вроде. - Ты думал, я не знаю?
- продолжала старуха с хитрой усмешкой. - Я знаю. Я отметки делаю.
Наверху, на лестнице, вновь застучали каблуки - на сей раз уже близко. Бабка испуганно вцепилась костлявой рукой в локоть Сергея и попыталась увлечь его в морг. «Прячься! - шипела она. - Прячься скорей!» Коржухин, однако, уже не склонен был слушать полоумную, да и смысла не имело пытаться спрятаться в помещении морга - раз уж некто спускался сюда по лестнице, было очевидно, что как раз туда он, точнее, она, и направляется.
На лестнице показалась медсестра. Не Степанида, другая, лет на пятнадцать моложе.
- Ну опять ты, баба Надя, по моргу бродишь, - с привычной укоризной покачала головой она. Вид незнакомца в этом месте ее, похоже, совершенно не удивил. - Вот ведь неймется-то… Успеешь еще в морг-то! - сказала она вдруг громко, как для глухой.
- Прочь! - зашипела на нее бабка. - Прочь, отродье! Бесам служишь, беса тешишь!
- Пойдем-пойдем, баба Надя, пойдем в твою палату, - увещевала сестра, беря старуху под руку. Только тут она решила заметить Коржухина, точнее, конверт в его руке.
- Все за советскую власть воюет? Письма Сталину пишет? - улыбнулась она, кивая на конверт.
- Да вот, как видите… - смутился Сергей, позволяя без сопротивления забрать письмо.
- На этой неделе второе уже, - доверительно сообщила сестра. - Старость, как говорится, не радость… А вы здесь как, заплутали, что ли?
- Да вот… Шел в комнату, попал в другую, - вырвалась у Сергея очередная цитата из «Горя от ума». - Думал, тут выход, а тут… хотя, конечно, с философской точки зрения это место тоже можно назвать выходом, - к нему окончательно вернулось самообладание.
- Выход выше, это вы в подвал спустились, - пояснила сестра очевидное. - Сейчас подниметесь, потом по коридору направо, - она посторонилась, пропуская Сергея, и стала неспешно подниматься следом за ним, увлекая за собой все еще способную ходить по лестницам бабу Надю.
Коржухин миновал коридор, просторный полутемный холл с дремавшей в окошке регистраторшей (его порадовало, что хоть здесь она на месте), пошел по центральной аллее мимо мертвого фонтана и, наконец, через калитку возле запертых ворот покинул территорию больницы. Еще не было восьми, и июльское солнце не только висело еще довольно высоко, но даже слегка припекало. Сергей не стал возвращаться коротким путем, показанным Лидой; во-первых, прогулка летним вечером на свежем воздухе намного приятнее сидения в душной комнате, а во-вторых, даже с пистолетом в кармане не очень-то ему хотелось пробираться в одиночестве по той нехоженной тропке между заборами, где, случись чего, и не увидит никто, и даже бежать некуда. Впрочем, даже если его будут убивать среди бела дня прямо на улице Ленина, не факт, что кто-то придет на помощь. Хотя - до сих пор ведь не убили?
Размышляя таким образом, Сергей вышел на площадь и прошел мимо заброшенного здания. Теперь он, наконец, рассмотрел уцелевшую часть вывески:
ница
Г А
«Больница? - подумал он. - Размещалась здесь раньше? Нет, непохоже. Тогда, очевидно, гостиница. Гостиница „Волга“? Для Волги здесь, пожалуй, малость не та долгота… ГА, стало быть. „Пурга, цинга, ага“, - напел он из Щербакова.
Стрелец - к ружью,
Телец - к ручью,
Беглец - в тайгу, в бега… Стоп! Ну конечно же. Гостиница «Тайга». Закон - тайга, прокурор - медведь. Кажется, весьма актуальный для здешних мест тезис…»
Сергей уже обошел бывшую гостиницу с торца, сворачивая на улицу Ворошилова, когда его остановила новая мысль. Ему вспомнились слова старухи о каком-то человеке, которого убили «в тайге в сорок третьем». Тогда он решил, что бабка путается во времени и вспоминает о каких-то событиях времен Второй мировой. Но что, если речь шла не о той тайге, что окружала Игнатьев, а о гостинице? А сорок третий - может, это вовсе не год, а номер? Тогда бредовая фраза старухи неожиданно обретала осмысленность, и загадочное убийство вполне могло быть на совести нынешних хозяев города. Возможно, одному из последних постояльцев гостиницы удалось что-то разнюхать, и это стоило ему жизни. А потом закрыли и гостиницу.
Сергей огляделся по сторонам - улица, как обычно, была пуста - и двинулся в сторону гостиницы. Не факт, что он решился бы на этот шаг, не будь у него в кармане пистолета, однако оружие придало ему уверенности. Он подошел к двухэтажному зданию со стороны заднего фасада. Дверь черного входа была забита досками, но Коржухину не составило труда влезть в одно из выбитых окон.
Он спрыгнул на трухлявый пол, вдыхая запах пыли и затхлости. Убогая комнатушка, где он оказался, была совершенно пуста; не было даже торчащего из стены куска трубы, который указывал бы, что прежде в номере имелась раковина. Сергей вышел через дверь в коридор. Коридор, по обе стороны которого шли номера, был погружен во мрак - в одних номерах были закрыты двери, в других - окна забиты фанерой, и лишь из пары дверных проемов вдалеке падал вечерний свет. Падал он и из только что покинутой Сергеем комнаты, что позволило разобрать номер над дверью - 17. Номер 43 находился, очевидно, на втором этаже.
Сергей достал из кармана свой фонарик, лежавший там со времени осмотра дома Лыткаревых. На лестнице тьма была полной, но на втором этаже было светлее, здесь уцелело больше окон. Сергей отыскал сорок третий номер и с трудом потянул на себя разбухшую и перекосившуюся дверь.
В этой комнате сохранился стоявший у стены платяной шкаф, естественно, пустой; куда более, однако, удивил Коржухина лежавший на полу матрас. Оконное стекло было выбито; осколки хищно скалились по периметру рамы.
Сергей подошел к матрасу и поднял его за угол. Пол под матрасом не отличался от пола вокруг. «А что ты ожидал там увидеть? - спросил себя Сергей. - Несмываемую лужу крови, как в историях о привидениях?» Он сделал несколько шагов к окну, и вдруг широкая половица под его ногой глухо треснула, и нога провалилась по щиколотку.
Сергей выругался. Этак недолго и компанию Алексу составить. Хотя, конечно, сам виноват, нечего лазить по развалинам, полагаясь на слова полоумной старухи… Он нагнулся, вытаскивая обломки доски, чтобы освободить ногу - и тут же перестал ругать себя за легкомыслие.
Потому что под вытащенной половицей обнаружился блокнот.
Конечно же, он не мог оказаться здесь случайно. Его спрятали, и, скорее всего, сделал это постоялец номера, чувствовавший опасность. Как видно, старуха все-таки была права…
Сергей поднял блокнот и тут же брезгливо поморщился. Снег и дождь много лет подряд попадали в номер через разбитое окно; грязная вода протекала вниз сквозь щели в полу; к тому же, кажется, над блокнотом потрудились и мыши… Грязные слипшиеся листки расползались под пальцами. На первых страницах ничего невозможно было разобрать; чернильные строчки расплылись в мутные полосы. Похоже было лишь, что это дневниковые записи - каждая предварялась короткой строчкой, скорее всего, датой. На очередной странице Сергею удалось разобрать год в этой дате - не то 74, не то 79. Здесь уже можно было понять отдельные буквы и слова - в частности, Сергей смог прочитать фамилию «Дробышев»
- но общий смысл оставался еще более туманным, чем в записке жюльверновского капитана Гранта. Следующая страница пострадала еще меньше и была уже вполне читабельна, но на ней оказалось лишь несколько строчек:
«17/IX/74.
Не знаю, что и думать. То ли я схожу с ума, то ли это какой-то грандиозный розыгрыш. Но на банальные махинации в любом случае не похоже. Сегодня побывал на местном кладбище - кто бы мог подумать еще неделю назад, что я туда попрусь? Но ошибки быть не может - там действительно нет…»
На этом запись обрывалась. Дальше в блокноте шли пустые листы.
В общих чертах картина произошедшего здесь четверть века назад была ясна. Некто, приехавший в Игнатьев - и не имевший здесь родных и друзей, раз остановился в гостинице - заподозрил что-то неладное. (Уже тогда! 25 лет назад! Впрочем, Сергей ведь подозревал что-то подобное - и дорога, и грузовик, и книги Лыткарева - все на это указывало; просто боялся себе в этом признаться. Ну даже если не 25, а 10 - разница скорее количественная, чем качественная. Но все же от числа 25 у него как-то особенно похолодело в животе.) Этот приезжий начал собственное расследование; может быть даже, что таковое входило в его служебные обязанности. Он понимал, что это опасно, и отыскал в своем номере плохо державшуюся половицу - в таком бараке это и тогда было нетрудно
- под которой устроил тайник для своего дневника. И вот вечером 17 сентября (собственно, почему именно вечером? ну а когда еще писать отчет за день!) он делал очередную запись, когда в дверь требовательно постучали. Может быть даже стук сопровождался словами «откройте, милиция». Тот человек поспешно спрятал свой дневник и пошел открывать, после чего… ну, вряд ли его убили прямо тут, хотя, если он был единственным постояльцем «Тайги»… но скорее его все-таки куда-то увели. «И костей не оставили», сказала бабка. В кислоте, что ли, растворили? Да ну, бред. А вот сжечь, к примеру, в топке электростанции вполне могли. Хотя зачем такие сложности, когда кругом
- леса да болота…
А и что странного, если 25 лет, подумал Сергей. Уж где-где, а в России вряд ли стоит удивляться беззаконию, которое длится годами и десятилетиями. Да еще в таком медвежьем углу, где, что называется, сам бог велел местной власти превратиться в мафиозную клику… Вот только мафия - это прежде всего коммерческое учреждение; все прочие ее атрибуты - не более чем способ ведения бизнеса. А в чем заключается бизнес игнатьевской администрации - такой бизнес, ради которого надо блокировать связи с внешним миром и убивать заехавших в город чужаков
- Коржухин никак не мог понять. Может быть, на торфозаготовках добывают вовсе не торф? Может, у них тут золото под боком? Алмазы? Правда, все, что он видел в городе, включая и кабинеты чиновников, не производило впечатления особой роскоши. Унаследованный от предшественников добрежневских еще времен комплекс подпольных миллионеров, боящихся демонстрировать свое богатство? Это вряд ли. В городе им стесняться некого, а посторонних здесь давно уже не бывает. А если бывают, то… Пожалуй, только теперь, держа в руках этот блокнот с оборванной на середине фразы записью, Сергей по-настоящему поверил, что его жизнь в опасности. В большой опасности.
В этот момент в коридоре послышались шаги.
Сергея обдало холодом, словно он глотнул жидкого азота. Заметили, как он лез в гостиницу? Разглядели его в окне? Или, может, все-таки идущие не знают, что он здесь?
Он растерянно оглянулся («надо было закрывать за собой дверь!») и метнулся к шкафу. Первой его мыслью было спрятаться внутрь, но он испугался, что дверцы громко скрипнут, или что он не сможет как следует закрыть их изнутри. Поэтому он просто прижался к торцу шкафа, сжимая потной рукой рукоять наполовину вытянутого из-за пазухи пистолета.
Его надежды на то, что идут не сюда, не оправдались. Шаги на мгновение замерли у двери, а затем скрипнули доски уже внутри комнаты. Кажется, вошедших было двое.
Сергей задержал дыхание, хотя ему казалось, что стук его сердца может не услышать только глухой. Двое, как на грех, остановились - может, и впрямь что-то услышали или почувствовали. Напряжение достигло высшей точки; у Коржухина мелькнула мысль, что вот так люди умирают от сердечного приступа. Затем вошедшие двинулись вперед… мимо шкафа… и в этот момент Сергей, скосив глаза направо, увидел, что следы его туфель отпечатались на пыльном полу. Кажется, в тот же миг это заметили и вошедшие; «Смотри!» - прошептал чей-то голос, и одновременно тот, к кому он обращался, сделал по инерции еще один шаг вперед, оказываясь в поле зрения Сергея и оборачиваясь к нему.
Коржухин рванул из-за пазухи пистолет, выкидывая руку вперед. Он, однако, не собирался сразу же стрелять, и это спасло жизнь стоявшему перед ним десятилетнему мальчишке, который, похоже, совершенно оцепенел от ужаса.
Сергей, наконец, с облегчением выдохнул и опустил «браунинг».
- Все нормально, парень, - сказал он по возможности дружелюбно.
Парень, похоже, так не думал. Он продолжал стоять с открытым ртом, и на штанах у него расплывалось мокрое пятно.
Сергей шагнул из своего укрытия и увидел второго. Это был Петька.
- А, старый знакомый, - Коржухин совсем успокоился и сунул пистолет за пазуху. - Исследуем развалины? Я тоже в детстве, помнится… у нас там целый квартал выселенных домов был, недалеко от Таганки…
Петька ничего не ответил. Вместо этого он обернулся к своему товарищу и заметил случившуюся с тем неприятность.
- Фу, сыкун! - накинулся он на бедолагу. - А еще разведчиком хотел стать!
- Петька, ну я же нечаянно, - захныкал пострадавший. Лицо его из смертельно-бледного быстро становилось пунцовым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29