Хинг, впрочем, относился к холоду с совершенным равнодушием и остался спать на свежем воздухе.
Наутро спуск возобновился; Элина обратила внимание, что природа по эту сторону гор изменилась. На смену зеленому ковру травы, местами расшитому белыми цветами, пришли голые камни и желтая сухая почва, на которой лишь кое-где торчали бурые невзрачные кустики. Отсеченная горами от влажных ветров с юга, впереди на сотни миль лежала пустыня.
Спуск прошел без происшествий, и после короткого отдыха отряд двинулся дальше на север. Какое-то время ехали по сухой каменистой земле, поросшей серой колючкой; но затем исчезла даже и колючка, и начались пески, ничем не отличавшиеся от песков Тагратской пустыни. Отличие было разве что в оккупированной барханами площади — по словам Хинга, путь до степей Тургуная должен был занять лишь пять дней. Кроме того, эта пустыня — тургунайцы называли ее Шезех-Кум — лежала севернее Тагратской, и климат здесь был холоднее; однако Таграт путешественники пересекали в конце зимы, а теперь была уже весна, и солнце с каждым днем пекло все сильнее.
Первая неприятность произошла к концу второго дня пути через пустыню. Бурдюки с водой к этому времени были уже практически пусты — как-никак, лошадям нужно было больше, чем людям — но, по заверениям Хинга, вот-вот должен был показаться колодец. Элина решительно не могла понять, как можно отыскать колодец — по сути, просто ямку в песке — среди всех этих бесконечных однообразных песчаных холмов, но, если бы она это понимала, им бы не понадобилось нанимать проводника. Наконец Хинг, пришпорив пятками коня, поскакал куда-то вбок, но, не успели путешественники последовать за ним, остановился и повернул обратно. Вид у него был огорченный.
— Колодец пересох и засыпан песком, — перевел его объяснения Эйрих.
— Он говорит, что завтра вечером мы доберемся до следующего. Мне это не нравится.
— Кому такое понравится, — пробурчал Редрих.
— Я имею в виду две возможности, — пояснил Эйрих. — Первая — он сам толком не знает дорогу. Вторая — следующий колодец может оказаться в таком же состоянии.
— Он едет вместе с нами и подвергается той же опасности, — возразила Элина. — Если бы он не был уверен…
— Он был уверен уже в этом колодце. Наверное, он пересекал Шезех-Кум, но это было достаточно давно. Пустыня, знаете ли, не так неизменна, как кажется.
— И что ж по-вашему, повернуть назад? — агрессивно поинтересовалась Элина.
— Возможно, это был бы не худший вариант.
— Что, снова переправляться через горы и искать другого проводника? Вы представляете себе, сколько времени мы потеряем?
— Я представляю себе, что такое пересекать пустыню без воды. Мы и так забрались уже слишком далеко, но пока у нас есть шанс вернуться. Если мы поедем дальше, и колодца не окажется, лошади не выдержат, в какую бы сторону мы оттуда ни направились. А если придется идти без воды пешком, не выдержим и мы.
— Это всего лишь предположение. А Артену грозит реальная опасность. Мы и так безнадежно опаздываем. Может быть… его уже нет в живых. С той ночи я так и не смог снова с ним связаться.
— Если его нет в живых, нам тем более некуда торопиться, — усмехнулся логичный Эйрих.
— Эйрих, вы прежде не казались мне трусом, — вступил в спор Редрих.
— Если хотите, можете, конечно, возвращаться, но мы поедем дальше.
Элина посмотрела на него с благодарностью.
Эйрих не стал отвечать и вместо этого что-то спросил у Хинга. Кундиец горячо затараторил в ответ, явно тоже пытаясь в чем-то убедить Эйриха. Наконец тот поднял руку в останавливающем жесте.
— Говорит, что тот колодец не может пересохнуть. Он, дескать, слишком большой, или слишком глубокий, или еще что-то в этом роде. Йолленгел, а вы что думаете?
— Я? — вопрос застал эльфа врасплох. Он не привык, чтобы его спутники спрашивали у него совета. Тем более он не ожидал этого от Эйриха. — Я не знаю… Я ведь впервые в пустыне, — он неуверенно улыбнулся.
— Зная вашу способность влипать в истории, я бы выслушал ваше мнение и понял, как не надо поступать, — желчно ответил Эйрих. — Ну ладно. Вообще-то моя интуиция подводит меня весьма редко. Будем считать, что это тот самый случай.
— Я знал, что вы нас не бросите! — радостно воскликнула Элина, пожимая Эйриху руку. Оставленный без внимания Редрих мрачно наблюдал за этой сценой.
В этот вечер люди сделали лишь по глотку; оставшуюся воду отдали лошадям.
Следующий день пути был не из приятных. Ехали небыстро, щадя коней, и молча; пересохший рот не располагает к разговорам. Весеннее солнце пригревало, ветра не было, так что уже к полудню стало по-настоящему жарко. Вдобавок ко всему пески в этих местах были какого-то белесого оттенка, слепившего глаза в ярких солнечных лучах. Но вот, наконец, дневные краски начали тускнеть; тени барханов беззвучно, но неотвратимо ползли по песку, сперва затопляя низины, а потом и начиная взбираться по пологим спинам соседних песчаных холмов. Наконец уже только гребни гигантских волн пустыни золотились в лучах умирающего дня, а колодца все не было.
Хинг отъезжал от отряда то влево, то вправо, то уносился вперед, как видно, выискивая знакомый ориентир. Эйрих с подозрением наблюдал за этими эволюциями, и пару раз, когда проводник отрывался слишком далеко, направлял коня следом за кундийцем.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом; зарево на западе еще озаряло пустыню последним рассеянным светом, но в густевшей синеве восточного неба уже проступили первые звезды.
— Неужели в этой темноте можно отыскать колодец?! — раздраженно воскликнул Редрих.
— Скоро взойдет луна, — ответила Элина, хотя ей самой подобный аргумент не представлялся убедительным. Герцог тоже не удостоил его ответом.
— Когда жажда станет нестерпимой, мы взрежем вену лошади и будем пить кровь, — сообщил он более реальную перспективу.
И в этот момет Хинг, в очередной раз пославший своего усталого коня вверх на гребень бархана, что-то радостно крикнул и замахал руками, а затем скрылся за гребнем.
— Колодец! — перевел Эйрих, устремляясь следом. Остальные тоже не заставили себя упрашивать.
Поначалу с вершины бархана они увидели лишь какую-то кучу камней внизу. Рядом стояла лошадь Хинга, однако самого его нигде видно не было. Подъехав вплотную, путешественники поняли, что перед ними не просто нагромождение валунов, а — остатки древней каменной кладки. Некогда, по всей видимости, это было небольшое куполообразное строение; теперь большая часть купола обвалилась, однако обломки не загромождали полузасыпанную песком пологую лестницу внутри, уводившую куда-то вниз. Очевидно, Хинг спустился именно туда. Эйрих окликнул его. Из темной глубины донесся голос проводника. Эйрих, на всякий случай взявшись за рукоять меча, стал спускаться; Элина двинулась за ним.
Ход был совсем короткий и приводил в небольшое подземное помещение круглой формы. Свет едва проникал сюда, и все же в сумраке вошедшие различили щуплую фигуру Хинга; с видимым усилием он вытягивал толстую веревку, уходившую в огражденную каменным бордюром круглую дыру в центре помещения. Эйрих, оставив в покое меч, подошел ему помочь, и вдвоем они быстро вытащили из шахты колодца тяжелый керамический сосуд, полный холодной плещущейся воды.
Проводник скромно уступил право первого глотка своим нанимателям, но Эйрих добродушно позволил ему напиться первым. Затем, не впадая в излишнюю галантность, выпил сам, потом передал несколько полегчавший кувшин Элине, после чего наступил черед остальных, спустившихся вслед за графиней. Людям, при всей их жажде, хватило одного кувшина; однако затем пришлось еще неоднократно опускать сосуд в глубину и вытягивать наверх, чтобы напоить лошадей и наполнить бурдюки, так что под конец даже у тренированных членов команды заныли руки и плечи. Но что значила эта, в чем-то даже приятная, усталость по сравнению с возможностью наконец-то вволю напиться после дневного перехода по пустыне!
Осторожный Эйрих принял решение заночевать подальше от колодца — кто знает, каких еще путников могло привлечь это, столь необычное для Шезех-Кум, место. Ночевка под открытым небом означала посменное дежурство часовых — Эйрих придерживался этого правила неизменно, хоть в лесу, хоть в самой безжизненной пустыне. В свое время он долго колебался, доверять ли эту ответственную функцию Йолленгелу — в конце концов, тот был не таким уж размазней, раз прожил всю жизнь во враждебном луситском лесу и пережил всех своих сородичей — однако Эйрих помнил, чем это в итоге закончилось, и потому решил пока не привлекать эльфа в качестве ночного караульщика. Тот, разумеется, не возражал — если его самолюбие и было задето, то возможность поспать лишние несколько часов с лихвой это компенсировала. Само собой, не полагался Эйрих и на Хинга; таким образом, со времени бегства из Дулпура ночное дежурство по очереди несли сам Эйрих, Элина и Редрих.
В этот раз дежурить в первую треть ночи выпало графине. Элина поплотнее закуталась в куртку, спрятала руки в рукава — ночи в этих краях были все еще холодными — и уселась на седле, брошеном возле палатки на быстро стынущий песок. Она думала о колодце, совсем не похожем на обычные колодцы в пустыне; стало быть, и в этих диких и безжизненных местах некогда была цивилизация. Уже не впервые гдето в дальнем углу ее сознания, куда безжалостно ссылались негероические мысли, шевельнулось сомнение — действительно ли свержение власти магов было таким благом и прогрессом, как принято считать? Ей даже показалось, что она слышит, как заточенное сомнение гремит цепями в своем каземате; она улыбнулась и наклонила голову, заставив цепи снова звякнуть. Элина вернула голову в прежнее положение, и горизонт неожиданно качнулся, словно графиня находилась на палубе корабля. Это было забавно; она еще несколько раз повторила тот же жест, пока у нее не начала кружиться голова. «Это не голова кружится, это звезды идут по кругу, „ — поняла Элина. Звезды действительно плыли над горизонтом, одни быстрее, другие медленнее; они были уже не маленькими белыми точками, а радужными шариками; некоторые из них волочили за собой шипящий, сыплющийся искрами хвост. Это было очень красиво. Элина счастливо засмеялась, и пустыня отозвалась мелодичным перезвоном колокольчиков. Элина протянула руку и поймала пролетавшую звезду; та щекотала и покалывала пальцы. Графиня поднесла руку к глазам; звезда лежала на ладони, разноцветно помаргивая. Элина вдруг поняла, что пустыня — это большая ладонь, которая мягко укачивает ее; захотелось спаать… „Нельзя, — прозвучал голос как будто со стороны, — я на посту… « «Надо сдать пост, — пришло решение. — Надо… сдать… Эйрих! Эйрих, где вы? « Эйрих почему-то не отзывался. Похоже, он спрятался. Эйрих захотел поиграть. «Эйрих, ну я же сейчас усну“, — капризно подумала Элина, шаря руками вокруг. Почему-то все время попадался песок… неужели Эйрих зарылся в песок, как ящерица? Элина попыталась копать и вдруг уткнулась лбом в полотнище палатки. На ощупь она отыскала вход и вползла внутрь. «Эйрих, идите дежурить“, — подумала Элина и с чувством выполненного долга отключилась.
— Эрвард! Эрвард, что случилось?
«Какого-то Эрварда зовут, — подумала Элина. — Скорее бы он отозвался! Эти крики мешают мне спать. Ну вот, еще пихается кто-то… Ой, демоны вселенной! « Она вдруг вспомнила, кто она и где она, и распахнула глаза. Был день — даже уже не утро, а день. Она лежала у входа палатки — голова и туловище внутри, ноги снаружи. Эйрих, бледный и встрепанный, тормошил ее, пытаясь привести в чувство.
— А… что… день? — рука Элина рефлекторно метнулась к мечу. Меч был на месте. — Эйрих, только не говорите мне, что я уснул на посту! — мысль о подобном позоре была столь ужасна, что графиня в первый момент даже не подумала о возможных последствиях своей оплошности.
— Боюсь, мне придется сказать именно это. Вы хорошо себя чувствуете?
— Эйрих, не издевайтесь! Я понимаю, мне нет прощения, но…
— Я не об этом. Я о физическом состоянии.
Элина проанализировала свои ощущения.
— Разбитость какая-то, — сделала вывод она. — И… одурелость. Будто я еще не вполне проснулась… лся.
— Так-так, — кивнул Эйрих. — А что было вчера, не помните?
Элина наморщила лоб, сосредотачиваясь.
— Бред какой-то, — сокрушенно констатировала она. — Звезды летали, пустыня качалась…
— Так я и думал. Утешьтесь, вы ни в чем не виноваты. Во всем виноват я, — никогда еще графиня не видела своего спутника столь удрученным.
Элина, наконец, заставила себя сесть. Казалось, что голова набита ватой.
— Да что здесь творится, объясните, наконец, — жалобно произнесла она, прикладывая ко лбу холодную сталь меча.
— Хинга нигде нет. Его лошади тоже. И… наших денег.
Графиня сунула руку за кошельком и убедилась в правоте последнего утверждения.
— Этот мерзавец что-то подмешал в воду, — продолжал Эйрих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Наутро спуск возобновился; Элина обратила внимание, что природа по эту сторону гор изменилась. На смену зеленому ковру травы, местами расшитому белыми цветами, пришли голые камни и желтая сухая почва, на которой лишь кое-где торчали бурые невзрачные кустики. Отсеченная горами от влажных ветров с юга, впереди на сотни миль лежала пустыня.
Спуск прошел без происшествий, и после короткого отдыха отряд двинулся дальше на север. Какое-то время ехали по сухой каменистой земле, поросшей серой колючкой; но затем исчезла даже и колючка, и начались пески, ничем не отличавшиеся от песков Тагратской пустыни. Отличие было разве что в оккупированной барханами площади — по словам Хинга, путь до степей Тургуная должен был занять лишь пять дней. Кроме того, эта пустыня — тургунайцы называли ее Шезех-Кум — лежала севернее Тагратской, и климат здесь был холоднее; однако Таграт путешественники пересекали в конце зимы, а теперь была уже весна, и солнце с каждым днем пекло все сильнее.
Первая неприятность произошла к концу второго дня пути через пустыню. Бурдюки с водой к этому времени были уже практически пусты — как-никак, лошадям нужно было больше, чем людям — но, по заверениям Хинга, вот-вот должен был показаться колодец. Элина решительно не могла понять, как можно отыскать колодец — по сути, просто ямку в песке — среди всех этих бесконечных однообразных песчаных холмов, но, если бы она это понимала, им бы не понадобилось нанимать проводника. Наконец Хинг, пришпорив пятками коня, поскакал куда-то вбок, но, не успели путешественники последовать за ним, остановился и повернул обратно. Вид у него был огорченный.
— Колодец пересох и засыпан песком, — перевел его объяснения Эйрих.
— Он говорит, что завтра вечером мы доберемся до следующего. Мне это не нравится.
— Кому такое понравится, — пробурчал Редрих.
— Я имею в виду две возможности, — пояснил Эйрих. — Первая — он сам толком не знает дорогу. Вторая — следующий колодец может оказаться в таком же состоянии.
— Он едет вместе с нами и подвергается той же опасности, — возразила Элина. — Если бы он не был уверен…
— Он был уверен уже в этом колодце. Наверное, он пересекал Шезех-Кум, но это было достаточно давно. Пустыня, знаете ли, не так неизменна, как кажется.
— И что ж по-вашему, повернуть назад? — агрессивно поинтересовалась Элина.
— Возможно, это был бы не худший вариант.
— Что, снова переправляться через горы и искать другого проводника? Вы представляете себе, сколько времени мы потеряем?
— Я представляю себе, что такое пересекать пустыню без воды. Мы и так забрались уже слишком далеко, но пока у нас есть шанс вернуться. Если мы поедем дальше, и колодца не окажется, лошади не выдержат, в какую бы сторону мы оттуда ни направились. А если придется идти без воды пешком, не выдержим и мы.
— Это всего лишь предположение. А Артену грозит реальная опасность. Мы и так безнадежно опаздываем. Может быть… его уже нет в живых. С той ночи я так и не смог снова с ним связаться.
— Если его нет в живых, нам тем более некуда торопиться, — усмехнулся логичный Эйрих.
— Эйрих, вы прежде не казались мне трусом, — вступил в спор Редрих.
— Если хотите, можете, конечно, возвращаться, но мы поедем дальше.
Элина посмотрела на него с благодарностью.
Эйрих не стал отвечать и вместо этого что-то спросил у Хинга. Кундиец горячо затараторил в ответ, явно тоже пытаясь в чем-то убедить Эйриха. Наконец тот поднял руку в останавливающем жесте.
— Говорит, что тот колодец не может пересохнуть. Он, дескать, слишком большой, или слишком глубокий, или еще что-то в этом роде. Йолленгел, а вы что думаете?
— Я? — вопрос застал эльфа врасплох. Он не привык, чтобы его спутники спрашивали у него совета. Тем более он не ожидал этого от Эйриха. — Я не знаю… Я ведь впервые в пустыне, — он неуверенно улыбнулся.
— Зная вашу способность влипать в истории, я бы выслушал ваше мнение и понял, как не надо поступать, — желчно ответил Эйрих. — Ну ладно. Вообще-то моя интуиция подводит меня весьма редко. Будем считать, что это тот самый случай.
— Я знал, что вы нас не бросите! — радостно воскликнула Элина, пожимая Эйриху руку. Оставленный без внимания Редрих мрачно наблюдал за этой сценой.
В этот вечер люди сделали лишь по глотку; оставшуюся воду отдали лошадям.
Следующий день пути был не из приятных. Ехали небыстро, щадя коней, и молча; пересохший рот не располагает к разговорам. Весеннее солнце пригревало, ветра не было, так что уже к полудню стало по-настоящему жарко. Вдобавок ко всему пески в этих местах были какого-то белесого оттенка, слепившего глаза в ярких солнечных лучах. Но вот, наконец, дневные краски начали тускнеть; тени барханов беззвучно, но неотвратимо ползли по песку, сперва затопляя низины, а потом и начиная взбираться по пологим спинам соседних песчаных холмов. Наконец уже только гребни гигантских волн пустыни золотились в лучах умирающего дня, а колодца все не было.
Хинг отъезжал от отряда то влево, то вправо, то уносился вперед, как видно, выискивая знакомый ориентир. Эйрих с подозрением наблюдал за этими эволюциями, и пару раз, когда проводник отрывался слишком далеко, направлял коня следом за кундийцем.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом; зарево на западе еще озаряло пустыню последним рассеянным светом, но в густевшей синеве восточного неба уже проступили первые звезды.
— Неужели в этой темноте можно отыскать колодец?! — раздраженно воскликнул Редрих.
— Скоро взойдет луна, — ответила Элина, хотя ей самой подобный аргумент не представлялся убедительным. Герцог тоже не удостоил его ответом.
— Когда жажда станет нестерпимой, мы взрежем вену лошади и будем пить кровь, — сообщил он более реальную перспективу.
И в этот момет Хинг, в очередной раз пославший своего усталого коня вверх на гребень бархана, что-то радостно крикнул и замахал руками, а затем скрылся за гребнем.
— Колодец! — перевел Эйрих, устремляясь следом. Остальные тоже не заставили себя упрашивать.
Поначалу с вершины бархана они увидели лишь какую-то кучу камней внизу. Рядом стояла лошадь Хинга, однако самого его нигде видно не было. Подъехав вплотную, путешественники поняли, что перед ними не просто нагромождение валунов, а — остатки древней каменной кладки. Некогда, по всей видимости, это было небольшое куполообразное строение; теперь большая часть купола обвалилась, однако обломки не загромождали полузасыпанную песком пологую лестницу внутри, уводившую куда-то вниз. Очевидно, Хинг спустился именно туда. Эйрих окликнул его. Из темной глубины донесся голос проводника. Эйрих, на всякий случай взявшись за рукоять меча, стал спускаться; Элина двинулась за ним.
Ход был совсем короткий и приводил в небольшое подземное помещение круглой формы. Свет едва проникал сюда, и все же в сумраке вошедшие различили щуплую фигуру Хинга; с видимым усилием он вытягивал толстую веревку, уходившую в огражденную каменным бордюром круглую дыру в центре помещения. Эйрих, оставив в покое меч, подошел ему помочь, и вдвоем они быстро вытащили из шахты колодца тяжелый керамический сосуд, полный холодной плещущейся воды.
Проводник скромно уступил право первого глотка своим нанимателям, но Эйрих добродушно позволил ему напиться первым. Затем, не впадая в излишнюю галантность, выпил сам, потом передал несколько полегчавший кувшин Элине, после чего наступил черед остальных, спустившихся вслед за графиней. Людям, при всей их жажде, хватило одного кувшина; однако затем пришлось еще неоднократно опускать сосуд в глубину и вытягивать наверх, чтобы напоить лошадей и наполнить бурдюки, так что под конец даже у тренированных членов команды заныли руки и плечи. Но что значила эта, в чем-то даже приятная, усталость по сравнению с возможностью наконец-то вволю напиться после дневного перехода по пустыне!
Осторожный Эйрих принял решение заночевать подальше от колодца — кто знает, каких еще путников могло привлечь это, столь необычное для Шезех-Кум, место. Ночевка под открытым небом означала посменное дежурство часовых — Эйрих придерживался этого правила неизменно, хоть в лесу, хоть в самой безжизненной пустыне. В свое время он долго колебался, доверять ли эту ответственную функцию Йолленгелу — в конце концов, тот был не таким уж размазней, раз прожил всю жизнь во враждебном луситском лесу и пережил всех своих сородичей — однако Эйрих помнил, чем это в итоге закончилось, и потому решил пока не привлекать эльфа в качестве ночного караульщика. Тот, разумеется, не возражал — если его самолюбие и было задето, то возможность поспать лишние несколько часов с лихвой это компенсировала. Само собой, не полагался Эйрих и на Хинга; таким образом, со времени бегства из Дулпура ночное дежурство по очереди несли сам Эйрих, Элина и Редрих.
В этот раз дежурить в первую треть ночи выпало графине. Элина поплотнее закуталась в куртку, спрятала руки в рукава — ночи в этих краях были все еще холодными — и уселась на седле, брошеном возле палатки на быстро стынущий песок. Она думала о колодце, совсем не похожем на обычные колодцы в пустыне; стало быть, и в этих диких и безжизненных местах некогда была цивилизация. Уже не впервые гдето в дальнем углу ее сознания, куда безжалостно ссылались негероические мысли, шевельнулось сомнение — действительно ли свержение власти магов было таким благом и прогрессом, как принято считать? Ей даже показалось, что она слышит, как заточенное сомнение гремит цепями в своем каземате; она улыбнулась и наклонила голову, заставив цепи снова звякнуть. Элина вернула голову в прежнее положение, и горизонт неожиданно качнулся, словно графиня находилась на палубе корабля. Это было забавно; она еще несколько раз повторила тот же жест, пока у нее не начала кружиться голова. «Это не голова кружится, это звезды идут по кругу, „ — поняла Элина. Звезды действительно плыли над горизонтом, одни быстрее, другие медленнее; они были уже не маленькими белыми точками, а радужными шариками; некоторые из них волочили за собой шипящий, сыплющийся искрами хвост. Это было очень красиво. Элина счастливо засмеялась, и пустыня отозвалась мелодичным перезвоном колокольчиков. Элина протянула руку и поймала пролетавшую звезду; та щекотала и покалывала пальцы. Графиня поднесла руку к глазам; звезда лежала на ладони, разноцветно помаргивая. Элина вдруг поняла, что пустыня — это большая ладонь, которая мягко укачивает ее; захотелось спаать… „Нельзя, — прозвучал голос как будто со стороны, — я на посту… « «Надо сдать пост, — пришло решение. — Надо… сдать… Эйрих! Эйрих, где вы? « Эйрих почему-то не отзывался. Похоже, он спрятался. Эйрих захотел поиграть. «Эйрих, ну я же сейчас усну“, — капризно подумала Элина, шаря руками вокруг. Почему-то все время попадался песок… неужели Эйрих зарылся в песок, как ящерица? Элина попыталась копать и вдруг уткнулась лбом в полотнище палатки. На ощупь она отыскала вход и вползла внутрь. «Эйрих, идите дежурить“, — подумала Элина и с чувством выполненного долга отключилась.
— Эрвард! Эрвард, что случилось?
«Какого-то Эрварда зовут, — подумала Элина. — Скорее бы он отозвался! Эти крики мешают мне спать. Ну вот, еще пихается кто-то… Ой, демоны вселенной! « Она вдруг вспомнила, кто она и где она, и распахнула глаза. Был день — даже уже не утро, а день. Она лежала у входа палатки — голова и туловище внутри, ноги снаружи. Эйрих, бледный и встрепанный, тормошил ее, пытаясь привести в чувство.
— А… что… день? — рука Элина рефлекторно метнулась к мечу. Меч был на месте. — Эйрих, только не говорите мне, что я уснул на посту! — мысль о подобном позоре была столь ужасна, что графиня в первый момент даже не подумала о возможных последствиях своей оплошности.
— Боюсь, мне придется сказать именно это. Вы хорошо себя чувствуете?
— Эйрих, не издевайтесь! Я понимаю, мне нет прощения, но…
— Я не об этом. Я о физическом состоянии.
Элина проанализировала свои ощущения.
— Разбитость какая-то, — сделала вывод она. — И… одурелость. Будто я еще не вполне проснулась… лся.
— Так-так, — кивнул Эйрих. — А что было вчера, не помните?
Элина наморщила лоб, сосредотачиваясь.
— Бред какой-то, — сокрушенно констатировала она. — Звезды летали, пустыня качалась…
— Так я и думал. Утешьтесь, вы ни в чем не виноваты. Во всем виноват я, — никогда еще графиня не видела своего спутника столь удрученным.
Элина, наконец, заставила себя сесть. Казалось, что голова набита ватой.
— Да что здесь творится, объясните, наконец, — жалобно произнесла она, прикладывая ко лбу холодную сталь меча.
— Хинга нигде нет. Его лошади тоже. И… наших денег.
Графиня сунула руку за кошельком и убедилась в правоте последнего утверждения.
— Этот мерзавец что-то подмешал в воду, — продолжал Эйрих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112