судя по звуку, это был один всадник — значит, погони не было. Затем меж деревьев показался Эйрих.
— Все в порядке? — спросила Элина, выезжая навстречу.
— Да… — ответил тот с брезгливым выражением лица, — если не считать того, что гаденыш обмочился прямо на спину моей лошади.
— Знаете что, — сказала графиня строго, — я, конечно, понимаю, что, возможно, ваши действия спасли нас всех, но угрожать смертью ребенку…
— Знаю-знаю. Противоречит законам рыцарства. Но мы ведь уже договорились, что эти законы писаны не для меня.
Элина промолчала. Что возразить, если найденный ее спутником выход, похоже, действительно был единственным? Тем паче что в конечном итоге никто не пострадал — не считая, конечно, психического потрясения.
— Нас не преследуют? — уточнила графиня, когда они поскакали рядом.
— Может, и будут, когда опомнятся, — равнодушно ответил Эйрих.
— В деревне, конечно, есть лошади, но что стоят крестьянские клячи против боевых коней? Даже учитывая, что один из них несет двух седоков — вы вместе едва ли весите намного больше меня одного.
Несколько часов они ехали в быстром темпе, прежде чем Эйрих, наконец, решил сделать привал — тем более что кони как раз вынесли их к ручью, где можно было пополнить запасы воды. Эльф неуклюже слез на землю вслед за людьми. Очевидно, он впервые в жизни ехал верхом — к тому же еще и не в седле — и у него ныло все тело.
— Сердечно благодарю вас за избавление от ужасной смерти, — сказал он, мешая луситский с каким-то старинным западным диалектом. Это были его первые слова за все время. Отрывочные познания в разных языках, которых Элина нахваталась в детстве, и тут сослужили ей хорошую службу.
— Это был наш долг, — ответила она. — Вы случайно не говорите по-тарвилонски?
— Увы, я даже никогда не слышал об этой достойной стране, — печально покачал головой эльф. — Ведь вы не луситы?
— Разве мы похожи на луситов? — возмутилась Элина. — Мы с Запада.
— Мои предки покинули Запад очень давно, — произнес спасенный еще более печально. Он мог бы добавить к этому еще кое-что, что поумерило бы чувство превосходства графини над кровожадными луситами, но не хотел огорчать своих освободителей.
— Как вас зовут? — спросила Элина.
— Йолленгел, к вашим услугам. Могу ли я, в свою очередь, узнать ваши благородные имена?
— Эрвард Эльбертин, — ответила графиня, с явной неохотой скрывая свое настоящее имя. — А это Эйрих. (Тот даже не кивнул, занятый разведением костра. ) И прошу вас, Йолленгел, не выражайтесь столь цветисто. Мы в лесу, а не на придворной церемонии.
— Хорошо, — неожиданно просто согласился эльф. — Мне и самому кажется нелепым следовать этикету, за соблюдением которого уже некому следить.
— Вы хотите сказать, — произнесла потрясенно Элина, когда до нее дошел смысл этих слов, — что из вашего народа больше никого не осталось?
— Может, в каких-то дальних краях кто-то еще и уцелел, но по крайней мере в этих лесах я последний, — спокойно ответил Йолленгел.
— Но как такое могло случиться? — допытывалась Элина почти с возмущением, не задумываясь, что ее распросы могут причинять эльфу боль. — Ведь у вас когда-то была цивилизация, не уступавшая человеческой… легенды говорят, что даже превосходившая… Как же вы позволили истребить себя каким-то дикарям?
— В определенной мере мы это заслужили, — ответил Йолленгел.
— Это расплата за снобизм… Мы на протяжении многих веков смотрели свысока на людей с их суетой, сосредоточив свои усилия в сфере искусства. Но в нашей свободе от мелочных проблем, столь обременительных для человека, не было нашей заслуги — мы просто пользовались природной силой магии. Мы не были связаны с ней столь же тесно, как феи и другие существа, которым магия обеспечивала само их физическое существование — они исчезли гораздо раньше, в последние годы чародейских империй. Нет, мы вполне можем жить без магии — точнее, существовать… но всеми теми свойстами, которые вызывали у людей сначала восхищение, а потом раздражение, мы обязаны ей. Когда-то мы жили по несколько столетий — не более, впрочем, бессмертными мы были лишь в воображении короткоживущих людей… мы всегда отыскивали дорогу в лесу, могли пройти по самому топкому болоту и самому глубокому снегу, словно по каменному плато, а наши стрелы летели на милю и находили цель в самой густой чаще. Но увы — все это ушло вместе с умирающей магией. Ирония судьбы состоит в том, что когда люди, обуреваемые завистью, все-таки ополчились на нас, завидовать было уже нечему. Мы не просто были отброшены на одинаковый с ними уровень — нет, наше положение оказалось гораздо хуже, потому что у нас не было ни знаний и навыков, необходимых для выживания в новых условиях, ни… элементарной выносливости, психической и физической.
— Зачем же вы откочевали в эти дикие восточные леса, а не остались в цивилизованных странах?
— Увы, — печально улыбнулся эльф, — на Западе отношение к нам было немногим лучше.
Элине нелегко было это переварить. Она привыкла гордиться западной цивилизацией и ее героической историей — согласно легендам, именно Западу принадлежала ведущая роль в свержении власти чародеев, именно с гордого и свободолюбивого Запада пошла волна освобождения человечества из-под опеки магов. И до самого последнего момента графиня полагала, что слова о «людях, обуреваемых завистью», относятся к луситам.
— А ведь мы по природе так близки к людям, — с болью в голосе продолжал Йолленгел. — Гораздо ближе, чем те же гномы, которые суть ни что иное, как измельчавшая мутация троллей. У людей и эльфов даже могут быть общие дети… правда, бесплодные. Хотя, наверное, это стало лишь еще одной причиной для ненависти… Впрочем, в этих лесах прежде жили существа, совсем не похожие на человека — так их истребили еще раньше. Они сами виноваты — были агрессивны и лезли на рожон, в то время как нам хватало ума прятаться. Конечно, это была лишь отсрочка… я прятался всю свою жизнь, и все равно сегодня утром, после двухдневной охоты, они меня взяли.
— Всю жизнь — это сколько? — поинтересовалась Элина.
— Эльфы теперь живут столько же, сколько люди — 60 — 70 лет, и я прошел уже половину этого пути. Мне 36.
Только тут Элина, всмотревшись внимательно в лицо эльфа, поняла, что перед ней отнюдь не юноша. Кожа утратила гладкость, сделалась вялой, от глаз и уголков рта разбежались мелкие морщинки, под глазами залегли тени. Должно быть, и светлые волосы скрывали уже первую седину.
— Йолленгел, вы, должно быть, хорошо знаете местность? — спросил вдруг Эйрих.
— Что именно вас интересует? — ответил эльф с достоинством.
— Меня интересует дорога на восток. Так, чтобы она проходила через населенные пункты.
— Населенных пунктов мы избегали, — достоинство как-то сразу исчезло из интонации эльфа — Элине было даже неприятно слышать, как он подобрострастно добавил: — Но если вас интересует лес…
— Лес вы знаете хуже луситов, иначе они бы вас не сцапали, — безжалостно закрыл тему Эйрих.
— Строго на восток отсюда есть довольно крупный город… кажется, — сделал еще одну попытку Йолленгел.
— Есть. Называется Перск. Я бы предпочел сведения о населенных пунктах, которых нет на луситских картах.
«И когда это он умудрился ознакомиться с луситскими картами? « — удивилась Элина. Эльф меж тем лишь беспомощно повел плечами.
Эйрих развязал приобретенную в прошлой деревне котомку и извлек жалкие остатки их еды.
— Вам я не предлагаю, — обратился он к эльфу. — Сами видите, тут и одному человеку мало. У нас был выбор — спасать вас или пополнять запасы продовольствия.
— Понимаю, — безропотно кивнул эльф.
— Эйрих, но это же непорядочно — заставлять голодного смотреть, как мы едим! — попыталась в очередной раз возмутиться Элина.
— С каких это пор аристократам портит аппетит чужой голод? — усмехнулся ее спутник. — И потом, никто никого не заставляет. Мы отъехали от той деревни достаточно далеко, и Йолленгел более не нуждается в нашем покровительстве.
— Если позволите, я хотел бы присоединиться к вам, — просительно произнес эльф. — В этих лесах мне нет больше места. Я остался один, я даже… не могу изготовить себе новую одежду…
— И как далеко вы намерены нас сопровождать? — осведомился Эйрих тоном, далеким от одобрения этой идеи.
— Зависит от того, куда вы направляетесь.
— Мы направляемся на юго-восток. Далеко, за Омолу и Срединное море.
— Очень хорошо, я был бы рад ехать с вами.
— Никогда не слышал, чтобы эльфы жили в восточных странах, — удивился Эйрих.
— Они и не жили. Именно поэтому я и хочу попасть туда. Там нас не знают, а значит, и не испытывают к нам неприязни.
— Достаточно авантюрная идея. В любом случае, мы не можем согласиться с вашим предложением.
— Эйрих, с каких пор вы решаете за нас обоих? — возмутилась графиня.
— Что ж, если вам угодно устроить обсуждение, давайте обсудим, — усмехнулся тот.
— Не стану вам мешать, — поспешно поднялся эльф. — Позовите меня, когда примете решение, — он повернулся и пошел прочь от костра.
— Неужели вы не понимаете, что он будет для нас только лишней обузой?
— накинулся на Элину Эйрих, даже не дождавшись — возможно, намеренно — пока Йолленгел удалится на достаточное расстояние. Впрочем, в тарвилонской речи эльф смог бы разобрать лишь отдельные однокоренные слова, но интонация была вполне красноречива. — Он же ничего не умеет, кроме как прятаться в лесу, да и то плохо. Он не способен постоять за себя, не говоря уже о том, чтобы сделать чтото полезное для нас. А нам пришлось бы купить ему коня, на котором он к тому же не умеет ездить, одежду, кормить его всю дорогу… Не говоря уже о том, что я не собираюсь из-за него и впредь ночевать в лесу и избегать поселений. Вы сами видели, как луситы относятся к эльфам. Мы, конечно, могли бы выдавать его за человека, но что прикажете делать с его ушами?
— Но это же последний эльф в этих местах! Может быть, на всем свете. Неужели мы спасли его только ради того, чтобы обречь на гибель?
— Спасать его — это была ваша идея, — напомнил Эйрих. — Я с самого начала предлагал не вмешиваться. И если он действительно последний, то что это решает? Все равно ему уже не с кем породить потомство.
— Кто знает, может, когда-то ему еще удастся встретить своих, — не слишком последовательно возразила Элина.
— Это на востоке-то, где эльфов отродясь не было?
— И потом, мы все-таки не животные, чтобы мыслить категориями породы. Индивидуальная жизнь тоже представляет ценность!
— Вы намерены спасать каждого неудачника на свете? Вашей индивидуальной жизни на это не хватит.
— Если нельзя устранить все зло в мире, это не значит, что не надо бороться с тем, которое встречается на твоем пути.
— И на это вас тоже может не хватить. Я не знаю, какова конечная цель вашего путешествия, но знаю, что забота об этом эльфе будет мешать ее достижению. Выбирайте, что для вас важнее.
Элина прикусила язык. За всеми трудностями и опасностями последних дней она как-то почти не вспоминала об Артене. У нее были основания считать, что пока ему не грозит непосредственная опасность — иначе она почувствовала бы это через медальон. Но кто знает, что может случиться в будущем? Даже и самая незначительная задержка в пути может оказаться роковой. Эйрих был прав
— все рациональные доводы были против принятия эльфа в компанию, он не годился даже в качестве проводника. Одно лишь благородство заставляло Элину возражать. Но последний довод Эйриха поколебал ее решимость.
— Пожалуй, вы правы, — сказала она. — Но мы не можем так вот просто прогнать его. Пусть он едет с нами хотя бы до ближайшего селения и там подождет в лесу, а мы купим ему одежду и, может, какое-то оружие. Я сделаю это на свои деньги, — поспешно добавила графиня.
— Ну что ж, дело ваше. Если вы так уверены, что деньги не понадобятся вам впоследствии… — пожал плечами Эйрих и громко позвал эльфа.
Тот выслушал решение и постарался не выказать своего огорчения, тем паче что это был еще не худший вариант.
— Знаете, я не так уж и ни на что не способен, как вы, верно, решили,
— сказал он. — Конечно, мои умения не идут ни в какое сравнение с легендарными качествами предков, но все-таки я с детства добывал пропитание охотой. Жаль, что не получится изготовить лук… нет ни жил для тетивы, ни наконечников для стрел. Но если ктонибудь из вас даст мне нож, я постараюсь что-нибудь придумать.
Элина протянула ему просимое. Йолленгел поблагодарил и вновь скрылся в лесу. Эйрих не возражал против самой идеи поохотиться — хотя до заката оставалась еще пара часов, место на берегу ручья было удачным для ночлега, и трогаться в этот день дальше не имело смысла. Однако к способностям эльфа он явно относился скептически, и сам отправился поставить несколько силков, оставив Элину сторожить лагерь. Вернулся он еще засветло. Йолленгела еще не было; не пришел эльф и после наступления темноты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Все в порядке? — спросила Элина, выезжая навстречу.
— Да… — ответил тот с брезгливым выражением лица, — если не считать того, что гаденыш обмочился прямо на спину моей лошади.
— Знаете что, — сказала графиня строго, — я, конечно, понимаю, что, возможно, ваши действия спасли нас всех, но угрожать смертью ребенку…
— Знаю-знаю. Противоречит законам рыцарства. Но мы ведь уже договорились, что эти законы писаны не для меня.
Элина промолчала. Что возразить, если найденный ее спутником выход, похоже, действительно был единственным? Тем паче что в конечном итоге никто не пострадал — не считая, конечно, психического потрясения.
— Нас не преследуют? — уточнила графиня, когда они поскакали рядом.
— Может, и будут, когда опомнятся, — равнодушно ответил Эйрих.
— В деревне, конечно, есть лошади, но что стоят крестьянские клячи против боевых коней? Даже учитывая, что один из них несет двух седоков — вы вместе едва ли весите намного больше меня одного.
Несколько часов они ехали в быстром темпе, прежде чем Эйрих, наконец, решил сделать привал — тем более что кони как раз вынесли их к ручью, где можно было пополнить запасы воды. Эльф неуклюже слез на землю вслед за людьми. Очевидно, он впервые в жизни ехал верхом — к тому же еще и не в седле — и у него ныло все тело.
— Сердечно благодарю вас за избавление от ужасной смерти, — сказал он, мешая луситский с каким-то старинным западным диалектом. Это были его первые слова за все время. Отрывочные познания в разных языках, которых Элина нахваталась в детстве, и тут сослужили ей хорошую службу.
— Это был наш долг, — ответила она. — Вы случайно не говорите по-тарвилонски?
— Увы, я даже никогда не слышал об этой достойной стране, — печально покачал головой эльф. — Ведь вы не луситы?
— Разве мы похожи на луситов? — возмутилась Элина. — Мы с Запада.
— Мои предки покинули Запад очень давно, — произнес спасенный еще более печально. Он мог бы добавить к этому еще кое-что, что поумерило бы чувство превосходства графини над кровожадными луситами, но не хотел огорчать своих освободителей.
— Как вас зовут? — спросила Элина.
— Йолленгел, к вашим услугам. Могу ли я, в свою очередь, узнать ваши благородные имена?
— Эрвард Эльбертин, — ответила графиня, с явной неохотой скрывая свое настоящее имя. — А это Эйрих. (Тот даже не кивнул, занятый разведением костра. ) И прошу вас, Йолленгел, не выражайтесь столь цветисто. Мы в лесу, а не на придворной церемонии.
— Хорошо, — неожиданно просто согласился эльф. — Мне и самому кажется нелепым следовать этикету, за соблюдением которого уже некому следить.
— Вы хотите сказать, — произнесла потрясенно Элина, когда до нее дошел смысл этих слов, — что из вашего народа больше никого не осталось?
— Может, в каких-то дальних краях кто-то еще и уцелел, но по крайней мере в этих лесах я последний, — спокойно ответил Йолленгел.
— Но как такое могло случиться? — допытывалась Элина почти с возмущением, не задумываясь, что ее распросы могут причинять эльфу боль. — Ведь у вас когда-то была цивилизация, не уступавшая человеческой… легенды говорят, что даже превосходившая… Как же вы позволили истребить себя каким-то дикарям?
— В определенной мере мы это заслужили, — ответил Йолленгел.
— Это расплата за снобизм… Мы на протяжении многих веков смотрели свысока на людей с их суетой, сосредоточив свои усилия в сфере искусства. Но в нашей свободе от мелочных проблем, столь обременительных для человека, не было нашей заслуги — мы просто пользовались природной силой магии. Мы не были связаны с ней столь же тесно, как феи и другие существа, которым магия обеспечивала само их физическое существование — они исчезли гораздо раньше, в последние годы чародейских империй. Нет, мы вполне можем жить без магии — точнее, существовать… но всеми теми свойстами, которые вызывали у людей сначала восхищение, а потом раздражение, мы обязаны ей. Когда-то мы жили по несколько столетий — не более, впрочем, бессмертными мы были лишь в воображении короткоживущих людей… мы всегда отыскивали дорогу в лесу, могли пройти по самому топкому болоту и самому глубокому снегу, словно по каменному плато, а наши стрелы летели на милю и находили цель в самой густой чаще. Но увы — все это ушло вместе с умирающей магией. Ирония судьбы состоит в том, что когда люди, обуреваемые завистью, все-таки ополчились на нас, завидовать было уже нечему. Мы не просто были отброшены на одинаковый с ними уровень — нет, наше положение оказалось гораздо хуже, потому что у нас не было ни знаний и навыков, необходимых для выживания в новых условиях, ни… элементарной выносливости, психической и физической.
— Зачем же вы откочевали в эти дикие восточные леса, а не остались в цивилизованных странах?
— Увы, — печально улыбнулся эльф, — на Западе отношение к нам было немногим лучше.
Элине нелегко было это переварить. Она привыкла гордиться западной цивилизацией и ее героической историей — согласно легендам, именно Западу принадлежала ведущая роль в свержении власти чародеев, именно с гордого и свободолюбивого Запада пошла волна освобождения человечества из-под опеки магов. И до самого последнего момента графиня полагала, что слова о «людях, обуреваемых завистью», относятся к луситам.
— А ведь мы по природе так близки к людям, — с болью в голосе продолжал Йолленгел. — Гораздо ближе, чем те же гномы, которые суть ни что иное, как измельчавшая мутация троллей. У людей и эльфов даже могут быть общие дети… правда, бесплодные. Хотя, наверное, это стало лишь еще одной причиной для ненависти… Впрочем, в этих лесах прежде жили существа, совсем не похожие на человека — так их истребили еще раньше. Они сами виноваты — были агрессивны и лезли на рожон, в то время как нам хватало ума прятаться. Конечно, это была лишь отсрочка… я прятался всю свою жизнь, и все равно сегодня утром, после двухдневной охоты, они меня взяли.
— Всю жизнь — это сколько? — поинтересовалась Элина.
— Эльфы теперь живут столько же, сколько люди — 60 — 70 лет, и я прошел уже половину этого пути. Мне 36.
Только тут Элина, всмотревшись внимательно в лицо эльфа, поняла, что перед ней отнюдь не юноша. Кожа утратила гладкость, сделалась вялой, от глаз и уголков рта разбежались мелкие морщинки, под глазами залегли тени. Должно быть, и светлые волосы скрывали уже первую седину.
— Йолленгел, вы, должно быть, хорошо знаете местность? — спросил вдруг Эйрих.
— Что именно вас интересует? — ответил эльф с достоинством.
— Меня интересует дорога на восток. Так, чтобы она проходила через населенные пункты.
— Населенных пунктов мы избегали, — достоинство как-то сразу исчезло из интонации эльфа — Элине было даже неприятно слышать, как он подобрострастно добавил: — Но если вас интересует лес…
— Лес вы знаете хуже луситов, иначе они бы вас не сцапали, — безжалостно закрыл тему Эйрих.
— Строго на восток отсюда есть довольно крупный город… кажется, — сделал еще одну попытку Йолленгел.
— Есть. Называется Перск. Я бы предпочел сведения о населенных пунктах, которых нет на луситских картах.
«И когда это он умудрился ознакомиться с луситскими картами? « — удивилась Элина. Эльф меж тем лишь беспомощно повел плечами.
Эйрих развязал приобретенную в прошлой деревне котомку и извлек жалкие остатки их еды.
— Вам я не предлагаю, — обратился он к эльфу. — Сами видите, тут и одному человеку мало. У нас был выбор — спасать вас или пополнять запасы продовольствия.
— Понимаю, — безропотно кивнул эльф.
— Эйрих, но это же непорядочно — заставлять голодного смотреть, как мы едим! — попыталась в очередной раз возмутиться Элина.
— С каких это пор аристократам портит аппетит чужой голод? — усмехнулся ее спутник. — И потом, никто никого не заставляет. Мы отъехали от той деревни достаточно далеко, и Йолленгел более не нуждается в нашем покровительстве.
— Если позволите, я хотел бы присоединиться к вам, — просительно произнес эльф. — В этих лесах мне нет больше места. Я остался один, я даже… не могу изготовить себе новую одежду…
— И как далеко вы намерены нас сопровождать? — осведомился Эйрих тоном, далеким от одобрения этой идеи.
— Зависит от того, куда вы направляетесь.
— Мы направляемся на юго-восток. Далеко, за Омолу и Срединное море.
— Очень хорошо, я был бы рад ехать с вами.
— Никогда не слышал, чтобы эльфы жили в восточных странах, — удивился Эйрих.
— Они и не жили. Именно поэтому я и хочу попасть туда. Там нас не знают, а значит, и не испытывают к нам неприязни.
— Достаточно авантюрная идея. В любом случае, мы не можем согласиться с вашим предложением.
— Эйрих, с каких пор вы решаете за нас обоих? — возмутилась графиня.
— Что ж, если вам угодно устроить обсуждение, давайте обсудим, — усмехнулся тот.
— Не стану вам мешать, — поспешно поднялся эльф. — Позовите меня, когда примете решение, — он повернулся и пошел прочь от костра.
— Неужели вы не понимаете, что он будет для нас только лишней обузой?
— накинулся на Элину Эйрих, даже не дождавшись — возможно, намеренно — пока Йолленгел удалится на достаточное расстояние. Впрочем, в тарвилонской речи эльф смог бы разобрать лишь отдельные однокоренные слова, но интонация была вполне красноречива. — Он же ничего не умеет, кроме как прятаться в лесу, да и то плохо. Он не способен постоять за себя, не говоря уже о том, чтобы сделать чтото полезное для нас. А нам пришлось бы купить ему коня, на котором он к тому же не умеет ездить, одежду, кормить его всю дорогу… Не говоря уже о том, что я не собираюсь из-за него и впредь ночевать в лесу и избегать поселений. Вы сами видели, как луситы относятся к эльфам. Мы, конечно, могли бы выдавать его за человека, но что прикажете делать с его ушами?
— Но это же последний эльф в этих местах! Может быть, на всем свете. Неужели мы спасли его только ради того, чтобы обречь на гибель?
— Спасать его — это была ваша идея, — напомнил Эйрих. — Я с самого начала предлагал не вмешиваться. И если он действительно последний, то что это решает? Все равно ему уже не с кем породить потомство.
— Кто знает, может, когда-то ему еще удастся встретить своих, — не слишком последовательно возразила Элина.
— Это на востоке-то, где эльфов отродясь не было?
— И потом, мы все-таки не животные, чтобы мыслить категориями породы. Индивидуальная жизнь тоже представляет ценность!
— Вы намерены спасать каждого неудачника на свете? Вашей индивидуальной жизни на это не хватит.
— Если нельзя устранить все зло в мире, это не значит, что не надо бороться с тем, которое встречается на твоем пути.
— И на это вас тоже может не хватить. Я не знаю, какова конечная цель вашего путешествия, но знаю, что забота об этом эльфе будет мешать ее достижению. Выбирайте, что для вас важнее.
Элина прикусила язык. За всеми трудностями и опасностями последних дней она как-то почти не вспоминала об Артене. У нее были основания считать, что пока ему не грозит непосредственная опасность — иначе она почувствовала бы это через медальон. Но кто знает, что может случиться в будущем? Даже и самая незначительная задержка в пути может оказаться роковой. Эйрих был прав
— все рациональные доводы были против принятия эльфа в компанию, он не годился даже в качестве проводника. Одно лишь благородство заставляло Элину возражать. Но последний довод Эйриха поколебал ее решимость.
— Пожалуй, вы правы, — сказала она. — Но мы не можем так вот просто прогнать его. Пусть он едет с нами хотя бы до ближайшего селения и там подождет в лесу, а мы купим ему одежду и, может, какое-то оружие. Я сделаю это на свои деньги, — поспешно добавила графиня.
— Ну что ж, дело ваше. Если вы так уверены, что деньги не понадобятся вам впоследствии… — пожал плечами Эйрих и громко позвал эльфа.
Тот выслушал решение и постарался не выказать своего огорчения, тем паче что это был еще не худший вариант.
— Знаете, я не так уж и ни на что не способен, как вы, верно, решили,
— сказал он. — Конечно, мои умения не идут ни в какое сравнение с легендарными качествами предков, но все-таки я с детства добывал пропитание охотой. Жаль, что не получится изготовить лук… нет ни жил для тетивы, ни наконечников для стрел. Но если ктонибудь из вас даст мне нож, я постараюсь что-нибудь придумать.
Элина протянула ему просимое. Йолленгел поблагодарил и вновь скрылся в лесу. Эйрих не возражал против самой идеи поохотиться — хотя до заката оставалась еще пара часов, место на берегу ручья было удачным для ночлега, и трогаться в этот день дальше не имело смысла. Однако к способностям эльфа он явно относился скептически, и сам отправился поставить несколько силков, оставив Элину сторожить лагерь. Вернулся он еще засветло. Йолленгела еще не было; не пришел эльф и после наступления темноты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112