Такие новости надо выслушивать сидя, — подогрев этой фразой любопытство до высшей точки, он направился к лестнице.
Пятеро расселись вокруг овального стола, давно уже служившего им для общих обсуждений. Артен не стал занимать председательское место, как когда-то, в первый день заточения, а сел посередине.
— Теперь я знаю, какой из зурбестанских проектов был самым грандиозным, — объявил он. — Не воздушные корабли, не трехглазые, даже не считающие машины. Нет. Они называли этот проект «селиц фирах» — «небесный огонь», а еще «маннорат сол» — «рукотворное солнце». Удивительно, что на сей раз они воплотили не то, о чем мы даже не помышляли, а то, над чем, напротив, веками бьется наша наука. Я имею в виду заветную мечту химиков о трансмутации.
— Трансмутация металлов в золото? — вздернула брови Элина.
— Да, хотя с практической точки зрения я всегда считал это глупостью. Если золота станет слишком много, оно потеряет свою ценность. Но теоретически это было бы весьма интересно. Ученый мир до сих спорит, возможно ли это в принципе.
— Всегда считал, что это чушь, с помощью которой шарлатаны выманивают деньги у доверчивых правителей, — проворчал граф. — И весь исторический опыт это подтверждал. Так что, зурбестанцам это всетаки удалось?
— Во всяком случае, они поняли, как это сделать. Только не спрашивайте меня, как. Я почти ничего не понял, а то, что понял, звучит как бред сумасшедшего. Но это не бред, я сам видел машину… Однако золото зурбестанцев не интересовало. Они хотели осуществить иную трансмутацию — водорода в другой газ, гелиум.
— И чем замечателен этот газ? — спросила Элина. Она пока не понимала, почему этот проект Артен называет самым грандиозным — ладно бы еще речь шла о золоте…
— Сам по себе — ничем, — ответил принц. — Ну то есть им тоже можно наполнить воздушный корабль, но зурбестанцам был нужен не гелиум как таковой. Дело в том, что при трансмутации водорода выделяется огромное количество энергии. Впрочем, огромное — слишком слабое слово. Зурбестанцы полагали, что именно эта энергия заставляет светить солнце и звезды. Отсюда и название проекта.
— Погодите, они что же — хотели создать новое солнце?! — теперь Элина начала понимать.
— Ну, не настоящее солнце, — улыбнулся принц. — Настоящее во много раз больше нашей земли и находится за миллионы миль от нее — так, во всяком случае, утверждают зурбестанские астрономы. Нет, речь шла о совсем крохотном солнышке, способном поместиться в подземной пещере. Но энергии его хватило бы, чтобы питать все машины Зурбестана. Они ведь умели преобразовывать тепло в иные виды энергии и запасать ее…
— Вы говорите, что видели машину, — перебил граф. — Так у них получилось?
— И да, и нет. Они создали машину, способную зажечь солнце, но оказались неспособны его контролировать. Они провели только одно испытание, во время которого реакция пошла вразнос. С большим трудом им удалось заглушить ее. Еще бы несколько секунд — и солнце вспыхнуло бы с такой силой, что выжгло бы весь Зурбестан. Они не ожидали, что будет так. Даже не предполагали, иначе построили бы установку где-нибудь далеко-далеко, а не прямо под Нан-Цором. Похоже, это был самый последний их проект. После описания неудачного эксперимента в книге идут чистые листы. Не исключено, что именно «селиц фирах» стал последней каплей, переполнившей чашу терпения магов внешнего мира.
— И эта машина до сих пор в рабочем состоянии, — граф понял, куда клонит Артен.
— Сами понимаете, я ее не включал, — усмехнулся принц. — И видел, собственно, не ее саму, а место, откуда осуществлялось управление. Хозяин нашего дома тоже участвовал в проекте. Он занимался не просто топливом для машин… вообще источниками энергии. Наверное, он был и автором этой книги… или дневника… В ней я нашел план подземелья с указанием поста управления. И еще там было вложено вот это, — принц извлек из кармана узкую металлическую пластинку, испещренную сложным асиметричным узором мелких отверстий. — Это — ключ, он вставляется в щель.
— Так вы считаете, что этот «селиц фирах» способен уничтожить магов?
— Элина, наконец, высказала это вслух.
— Я сильно сомневаюсь, что какая угодно магия в состоянии противостоять энергии такой силы, — ответил Артен. — Но если даже и в состоянии, они просто ничего не успеют сделать. В какую-то долю секунды от них не останется даже пепла.
— И вместе с ними — весь Зурбестан со всеми его книгами и машинами…
— печально произнесла графиня.
— Не думайте, что мне это нравится! — резко воскликнул принц. — Я предпочел бы, чтобы погибла моя собственная страна, но сокровища Зурбестана достались бы ученым всего мира. Но маги, к сожалению, собрались в Зурбестане, а не в Тирлонде. И «селиц фирах» — тоже. Если вы знаете иной способ их остановить, я вас с удовольствием выслушаю. Только без этих розовых надежд на мифические армии. Попытку решить проблему с помощью ваших любимых заточенных железяк мы уже видели.
— А что будет с рукотворным солнцем потом? — спросил граф. — Может, оно будет разгораться и дальше и пожжет весь мир?
— Нет, — покачал головой Артен. — В одно мгновение весь запас водорода превратится в гелиум, и реакция прекратится сама собой.
Повисла тягостная пауза.
— Но, как вы понимаете, во всем этом есть еще одна загвоздка, — сказал принц. — Кто-то должен включить машину. И, насколько я понимаю, ни один из нас не обладает навыками, позволяющими использовать для этой цели зомби.
— Мы должны бросить жребий, — твердо сказала Элина.
— Значит, добровольцев нет? — чуть выждав, усмехнулся принц. — Я так и думал. Должен заявить, господа, что я не участвую. Я даже не буду говорить об уникальной ценности моих теперешних знаний для всего человечества, хотя это правда. Демоны вселенной, я просто не хочу умирать, и никто меня не заставит! — Артен искоса поглядывал на Редриха, ожидая, что тот поддастся на провокацию и не упустит возможности блеснуть геройством на фоне трусости принца Вангейского. Но Редрих молчал.
Молчала и Элина (Артен, впрочем, меньше всего желал бы, чтобы вызвалась она). Это была прекрасная, героическая смерть, которая войдет в баллады на века. Смерть, о которой настоящий рыцарь может только мечтать — погибнуть, спасая мир и унося с собой врагов. Если бы такая возможность предоставилась графине сразу после проигранного боя, она бы ухватилась за нее с радостью. Но теперь… когда спасение было так близко… когда она уже свыклась с мыслью о скором освобождении… Элине было ужасно стыдно, но она отчаянно хотела жить. Безусловно, она была готова подчиниться жребию — но не хотела самой отнимать у судьбы шанс оставить ее в живых. А еще она очень надеялась, что судьба пощадит и ее отца…
— Вы правы, принц, — спокойно сказал граф Айзендорг. — Вы не воин, и не обязаны идти на смерть. Ну, а мы бросим жребий.
— Я участвую! — поспешно сказала Элина.
— Конечно, дочь, — граф положил ей руку на плечо. — Никто не сомневается в твоей рыцарской чести.
Говоря все это, Айзендорг, хоть ему и неловко было в этом признаться, тоже искоса поглядывал на Редриха. Старый и опытный боец, граф был спокоен и готов к смерти. И он уже решил, что возьмет эту миссию на себя, если жребий выпадет Элине. Но если бы это сделал Урмаранд — было бы гораздо лучше. Да, лучше для всех.
Но Редрих молчал.
— Не надо жребия, — раздался вдруг другой голос. — Это сделаю я.
Все взоры обратились на Йолленгела.
— Вы?… — растерянно произнесла Элина. Меньше всего она ждала подобного от эльфа. Конечно, он не был тюфяком и размазней, каким считал его когда-то Эйрих; он в одиночку добрался до них через степи и горы, он много раз ходил на разведку в кишащий зомби и магами Нан-Цор… но все-таки в конце концов отказался от этих разведок, когда счел их слишком опасными, он сам называл себя трусом, его даже по горным тропам пришлось учить ходить, выбивая один страх другим… да, пожалуй, вся его храбрость была такой — храбростью отчаяния, когда альтернатива была еще хуже… И нигде и никогда он не проявлял готовности пойти на верную смерть. Тем более — ради чего? Ведь с его точки зрения противостояние между магами и немагическим миром было лишь внутренним конфликтом чуждой и враждебной ему расы людей… — Вы хорошо подумали, Йолленгел?
— Да, — просто ответил эльф. — Это будет наилучшим выходом для меня. И для всех остальных тоже. Моя раса исчезла с лица земли, и самому мне нигде нет места в этом мире — я проехал тысячи миль и вполне убедился в этом. Я много думал об этом в последние дни. Единственное, ради чего я еще мог бы жить — это ради сохранения памяти о моем народе… но ведь вы, Элина, уже обещали позаботиться об этом. А я… Не считайте это слишком большой жертвой. Я просто устал. Когда-то мы жили сотни лет, но я и за тридцать семь хлебнул достаточно, чтобы не хотеть продолжения. И если я могу уйти так, чтобы помочь единственным людям, которых мог бы назвать… своими друзьями
— что ж, я только рад, — закончил он.
— Йолленгел, — серьезно сказал граф, — примите благодарность от имени всего человечества.
— Мне нет дела до человечества, — поморщился эльф.
— Тогда — от нас четверых.
— Это другое дело.
Они помолчали.
— Йолленгел, — сказал Артен, — я должен показать вам дорогу на пост управления и объяснить, как включить машину. Если хотите, пойдем прямо сейчас. Завтра у нас не будет времени.
— Хорошо, — кивнул эльф, поднимаясь.
— Вам, господа, наверное, тоже интересно, — обратился принц к остальным.
— А если сюда заявятся маги? — напомнил граф. — Впрочем, вряд ли. Почему бы и не взглянуть на то, что больше никто не увидит.
— Это не займет много времени, — заверил Артен. Ему хотелось поскорей загладить неприятное впечатление, вызванное его отказом тянуть жребий.
Пост управления реактором действительно находился недалеко; в своих предыдущих исследованиях нижнего подземного яруса они несколько раз проходили мимо этой одинокой двери в длинной стене, перед которой лежали сразу два охранника — лежали они здесь и теперь, принц лишь слегка оттащил их в сторону, освобождая проход. Артен вставил карточку, вошедшую в щель с частым клацаньем; затем что-то загудело, и металлическая дверь толщиною в фут тяжело отъехала в сторону.
За нею оказалось квадратное помещение со стороной около 20 футов; вдоль трех его стен, исключая ту, в которой находился вход, располагались пульты. Разумеется, зрелище это было абсолютно непривычно вошедшим; они стояли кучкой в центре помещения, обоснованно боясь к чему-либо прикасаться, и их непонимающе-любопытные взгляды скользили по рядам блестевших металлом кнопок, отполированным деревянным ручкам тумблеров, большим круглым циферблатам со стрелками, замершими где у нуля, а где и посередине шкалы. Перед пультами стояли семь невиданных ни на Западе, ни на Востоке одноногих кресел — по два перед боковыми и три перед центральным. Все они были пусты, однако на полу перед центральным пультом лежал мертвец в белом халате, цеплявшийся костяной рукой за ножку кресла.
— Думаю, он вбежал сюда как раз в тот момент, когда маги обрушили свой удар на Зурбестан, — сказал Артен. — Может быть, хотел с отчаяния запустить машину, но не успел… Что ж, вот и пришло время, когда наука нанесет магии ответный удар.
— Я попросил бы вас убрать отсюда все трупы, — сказал Йолленгел.
— Конечно, — поспешно заверил его Артен. Вместе с графом они отволокли в соседний коридор мумию в халате и двух охранников.
Вернувшись, принц принялся, сверяясь с вырванными из рукописного журнала страницами, объяснять эльфу последовательность действий. Самих действий было немного, но между ними полагалось ждать, пока те или иные стрелки займут требуемое положение. Выходило, что нужно около четверти часа, прежде чем установка придет в полную готовность, и можно будет поворачивать главный рубильник.
— Вот он, — Артен с невольным трепетом коснулся большой красной ручки, хотя и знал, что сейчас рубильник неопасен. — Ему в паз впихнули какую-то железку, чтобы нельзя было повернуть… все ногти обломал, пока вытаскивал.
— А если не сработает? — спросил эльф.
— Тогда магам повезет, а нам — нет, — пожал плечами Артен, не особо задумываясь, распространяется ли это «нам» на Йолленгела.
Когда они начали повторять порядок действий во второй раз, граф решил, что остальным стоит вернуться и не искушать судьбу.
Эльф и принц появились в первом доме спустя почти час. Артен хотел твердо убедиться, что эльф, никогда в жизни не имевший дела даже с куда более простой техникой эпохи меча, ничего не напутает; теперь он, наконец, в этом уверился. Чувство дискомфорта, которое испытывали остальные — в особенности Элина и ее отец — с возвращением Йолленгела только усилилось. Им хотелось как-то поддержать эльфа в его последний вечер, но они не знали, как лучше это сделать; любое сочувствие — со-чувствие — идущему на смерть от остающихся жить выглядит фальшиво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Пятеро расселись вокруг овального стола, давно уже служившего им для общих обсуждений. Артен не стал занимать председательское место, как когда-то, в первый день заточения, а сел посередине.
— Теперь я знаю, какой из зурбестанских проектов был самым грандиозным, — объявил он. — Не воздушные корабли, не трехглазые, даже не считающие машины. Нет. Они называли этот проект «селиц фирах» — «небесный огонь», а еще «маннорат сол» — «рукотворное солнце». Удивительно, что на сей раз они воплотили не то, о чем мы даже не помышляли, а то, над чем, напротив, веками бьется наша наука. Я имею в виду заветную мечту химиков о трансмутации.
— Трансмутация металлов в золото? — вздернула брови Элина.
— Да, хотя с практической точки зрения я всегда считал это глупостью. Если золота станет слишком много, оно потеряет свою ценность. Но теоретически это было бы весьма интересно. Ученый мир до сих спорит, возможно ли это в принципе.
— Всегда считал, что это чушь, с помощью которой шарлатаны выманивают деньги у доверчивых правителей, — проворчал граф. — И весь исторический опыт это подтверждал. Так что, зурбестанцам это всетаки удалось?
— Во всяком случае, они поняли, как это сделать. Только не спрашивайте меня, как. Я почти ничего не понял, а то, что понял, звучит как бред сумасшедшего. Но это не бред, я сам видел машину… Однако золото зурбестанцев не интересовало. Они хотели осуществить иную трансмутацию — водорода в другой газ, гелиум.
— И чем замечателен этот газ? — спросила Элина. Она пока не понимала, почему этот проект Артен называет самым грандиозным — ладно бы еще речь шла о золоте…
— Сам по себе — ничем, — ответил принц. — Ну то есть им тоже можно наполнить воздушный корабль, но зурбестанцам был нужен не гелиум как таковой. Дело в том, что при трансмутации водорода выделяется огромное количество энергии. Впрочем, огромное — слишком слабое слово. Зурбестанцы полагали, что именно эта энергия заставляет светить солнце и звезды. Отсюда и название проекта.
— Погодите, они что же — хотели создать новое солнце?! — теперь Элина начала понимать.
— Ну, не настоящее солнце, — улыбнулся принц. — Настоящее во много раз больше нашей земли и находится за миллионы миль от нее — так, во всяком случае, утверждают зурбестанские астрономы. Нет, речь шла о совсем крохотном солнышке, способном поместиться в подземной пещере. Но энергии его хватило бы, чтобы питать все машины Зурбестана. Они ведь умели преобразовывать тепло в иные виды энергии и запасать ее…
— Вы говорите, что видели машину, — перебил граф. — Так у них получилось?
— И да, и нет. Они создали машину, способную зажечь солнце, но оказались неспособны его контролировать. Они провели только одно испытание, во время которого реакция пошла вразнос. С большим трудом им удалось заглушить ее. Еще бы несколько секунд — и солнце вспыхнуло бы с такой силой, что выжгло бы весь Зурбестан. Они не ожидали, что будет так. Даже не предполагали, иначе построили бы установку где-нибудь далеко-далеко, а не прямо под Нан-Цором. Похоже, это был самый последний их проект. После описания неудачного эксперимента в книге идут чистые листы. Не исключено, что именно «селиц фирах» стал последней каплей, переполнившей чашу терпения магов внешнего мира.
— И эта машина до сих пор в рабочем состоянии, — граф понял, куда клонит Артен.
— Сами понимаете, я ее не включал, — усмехнулся принц. — И видел, собственно, не ее саму, а место, откуда осуществлялось управление. Хозяин нашего дома тоже участвовал в проекте. Он занимался не просто топливом для машин… вообще источниками энергии. Наверное, он был и автором этой книги… или дневника… В ней я нашел план подземелья с указанием поста управления. И еще там было вложено вот это, — принц извлек из кармана узкую металлическую пластинку, испещренную сложным асиметричным узором мелких отверстий. — Это — ключ, он вставляется в щель.
— Так вы считаете, что этот «селиц фирах» способен уничтожить магов?
— Элина, наконец, высказала это вслух.
— Я сильно сомневаюсь, что какая угодно магия в состоянии противостоять энергии такой силы, — ответил Артен. — Но если даже и в состоянии, они просто ничего не успеют сделать. В какую-то долю секунды от них не останется даже пепла.
— И вместе с ними — весь Зурбестан со всеми его книгами и машинами…
— печально произнесла графиня.
— Не думайте, что мне это нравится! — резко воскликнул принц. — Я предпочел бы, чтобы погибла моя собственная страна, но сокровища Зурбестана достались бы ученым всего мира. Но маги, к сожалению, собрались в Зурбестане, а не в Тирлонде. И «селиц фирах» — тоже. Если вы знаете иной способ их остановить, я вас с удовольствием выслушаю. Только без этих розовых надежд на мифические армии. Попытку решить проблему с помощью ваших любимых заточенных железяк мы уже видели.
— А что будет с рукотворным солнцем потом? — спросил граф. — Может, оно будет разгораться и дальше и пожжет весь мир?
— Нет, — покачал головой Артен. — В одно мгновение весь запас водорода превратится в гелиум, и реакция прекратится сама собой.
Повисла тягостная пауза.
— Но, как вы понимаете, во всем этом есть еще одна загвоздка, — сказал принц. — Кто-то должен включить машину. И, насколько я понимаю, ни один из нас не обладает навыками, позволяющими использовать для этой цели зомби.
— Мы должны бросить жребий, — твердо сказала Элина.
— Значит, добровольцев нет? — чуть выждав, усмехнулся принц. — Я так и думал. Должен заявить, господа, что я не участвую. Я даже не буду говорить об уникальной ценности моих теперешних знаний для всего человечества, хотя это правда. Демоны вселенной, я просто не хочу умирать, и никто меня не заставит! — Артен искоса поглядывал на Редриха, ожидая, что тот поддастся на провокацию и не упустит возможности блеснуть геройством на фоне трусости принца Вангейского. Но Редрих молчал.
Молчала и Элина (Артен, впрочем, меньше всего желал бы, чтобы вызвалась она). Это была прекрасная, героическая смерть, которая войдет в баллады на века. Смерть, о которой настоящий рыцарь может только мечтать — погибнуть, спасая мир и унося с собой врагов. Если бы такая возможность предоставилась графине сразу после проигранного боя, она бы ухватилась за нее с радостью. Но теперь… когда спасение было так близко… когда она уже свыклась с мыслью о скором освобождении… Элине было ужасно стыдно, но она отчаянно хотела жить. Безусловно, она была готова подчиниться жребию — но не хотела самой отнимать у судьбы шанс оставить ее в живых. А еще она очень надеялась, что судьба пощадит и ее отца…
— Вы правы, принц, — спокойно сказал граф Айзендорг. — Вы не воин, и не обязаны идти на смерть. Ну, а мы бросим жребий.
— Я участвую! — поспешно сказала Элина.
— Конечно, дочь, — граф положил ей руку на плечо. — Никто не сомневается в твоей рыцарской чести.
Говоря все это, Айзендорг, хоть ему и неловко было в этом признаться, тоже искоса поглядывал на Редриха. Старый и опытный боец, граф был спокоен и готов к смерти. И он уже решил, что возьмет эту миссию на себя, если жребий выпадет Элине. Но если бы это сделал Урмаранд — было бы гораздо лучше. Да, лучше для всех.
Но Редрих молчал.
— Не надо жребия, — раздался вдруг другой голос. — Это сделаю я.
Все взоры обратились на Йолленгела.
— Вы?… — растерянно произнесла Элина. Меньше всего она ждала подобного от эльфа. Конечно, он не был тюфяком и размазней, каким считал его когда-то Эйрих; он в одиночку добрался до них через степи и горы, он много раз ходил на разведку в кишащий зомби и магами Нан-Цор… но все-таки в конце концов отказался от этих разведок, когда счел их слишком опасными, он сам называл себя трусом, его даже по горным тропам пришлось учить ходить, выбивая один страх другим… да, пожалуй, вся его храбрость была такой — храбростью отчаяния, когда альтернатива была еще хуже… И нигде и никогда он не проявлял готовности пойти на верную смерть. Тем более — ради чего? Ведь с его точки зрения противостояние между магами и немагическим миром было лишь внутренним конфликтом чуждой и враждебной ему расы людей… — Вы хорошо подумали, Йолленгел?
— Да, — просто ответил эльф. — Это будет наилучшим выходом для меня. И для всех остальных тоже. Моя раса исчезла с лица земли, и самому мне нигде нет места в этом мире — я проехал тысячи миль и вполне убедился в этом. Я много думал об этом в последние дни. Единственное, ради чего я еще мог бы жить — это ради сохранения памяти о моем народе… но ведь вы, Элина, уже обещали позаботиться об этом. А я… Не считайте это слишком большой жертвой. Я просто устал. Когда-то мы жили сотни лет, но я и за тридцать семь хлебнул достаточно, чтобы не хотеть продолжения. И если я могу уйти так, чтобы помочь единственным людям, которых мог бы назвать… своими друзьями
— что ж, я только рад, — закончил он.
— Йолленгел, — серьезно сказал граф, — примите благодарность от имени всего человечества.
— Мне нет дела до человечества, — поморщился эльф.
— Тогда — от нас четверых.
— Это другое дело.
Они помолчали.
— Йолленгел, — сказал Артен, — я должен показать вам дорогу на пост управления и объяснить, как включить машину. Если хотите, пойдем прямо сейчас. Завтра у нас не будет времени.
— Хорошо, — кивнул эльф, поднимаясь.
— Вам, господа, наверное, тоже интересно, — обратился принц к остальным.
— А если сюда заявятся маги? — напомнил граф. — Впрочем, вряд ли. Почему бы и не взглянуть на то, что больше никто не увидит.
— Это не займет много времени, — заверил Артен. Ему хотелось поскорей загладить неприятное впечатление, вызванное его отказом тянуть жребий.
Пост управления реактором действительно находился недалеко; в своих предыдущих исследованиях нижнего подземного яруса они несколько раз проходили мимо этой одинокой двери в длинной стене, перед которой лежали сразу два охранника — лежали они здесь и теперь, принц лишь слегка оттащил их в сторону, освобождая проход. Артен вставил карточку, вошедшую в щель с частым клацаньем; затем что-то загудело, и металлическая дверь толщиною в фут тяжело отъехала в сторону.
За нею оказалось квадратное помещение со стороной около 20 футов; вдоль трех его стен, исключая ту, в которой находился вход, располагались пульты. Разумеется, зрелище это было абсолютно непривычно вошедшим; они стояли кучкой в центре помещения, обоснованно боясь к чему-либо прикасаться, и их непонимающе-любопытные взгляды скользили по рядам блестевших металлом кнопок, отполированным деревянным ручкам тумблеров, большим круглым циферблатам со стрелками, замершими где у нуля, а где и посередине шкалы. Перед пультами стояли семь невиданных ни на Западе, ни на Востоке одноногих кресел — по два перед боковыми и три перед центральным. Все они были пусты, однако на полу перед центральным пультом лежал мертвец в белом халате, цеплявшийся костяной рукой за ножку кресла.
— Думаю, он вбежал сюда как раз в тот момент, когда маги обрушили свой удар на Зурбестан, — сказал Артен. — Может быть, хотел с отчаяния запустить машину, но не успел… Что ж, вот и пришло время, когда наука нанесет магии ответный удар.
— Я попросил бы вас убрать отсюда все трупы, — сказал Йолленгел.
— Конечно, — поспешно заверил его Артен. Вместе с графом они отволокли в соседний коридор мумию в халате и двух охранников.
Вернувшись, принц принялся, сверяясь с вырванными из рукописного журнала страницами, объяснять эльфу последовательность действий. Самих действий было немного, но между ними полагалось ждать, пока те или иные стрелки займут требуемое положение. Выходило, что нужно около четверти часа, прежде чем установка придет в полную готовность, и можно будет поворачивать главный рубильник.
— Вот он, — Артен с невольным трепетом коснулся большой красной ручки, хотя и знал, что сейчас рубильник неопасен. — Ему в паз впихнули какую-то железку, чтобы нельзя было повернуть… все ногти обломал, пока вытаскивал.
— А если не сработает? — спросил эльф.
— Тогда магам повезет, а нам — нет, — пожал плечами Артен, не особо задумываясь, распространяется ли это «нам» на Йолленгела.
Когда они начали повторять порядок действий во второй раз, граф решил, что остальным стоит вернуться и не искушать судьбу.
Эльф и принц появились в первом доме спустя почти час. Артен хотел твердо убедиться, что эльф, никогда в жизни не имевший дела даже с куда более простой техникой эпохи меча, ничего не напутает; теперь он, наконец, в этом уверился. Чувство дискомфорта, которое испытывали остальные — в особенности Элина и ее отец — с возвращением Йолленгела только усилилось. Им хотелось как-то поддержать эльфа в его последний вечер, но они не знали, как лучше это сделать; любое сочувствие — со-чувствие — идущему на смерть от остающихся жить выглядит фальшиво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112