— Кто учил вас фехтованию? — спросила графиня, когда они вышли на ночную улицу.
— Телохранитель, которого отец приставил ко мне и матери. После того, как мой отец был убит во время переворота, а дядя казнен вскоре после, мой учитель фактически заменил мне отца. Не в том смысле, конечно, что у него были какие-то непозволительные отношения с матерью…
— А ваша мать жива?
— Нет. Она слишком привыкла к роскошной жизни и быстро зачахла в изгнании. Нам ведь пришлось бежать, как говорится, в чем были. Из всех богатств Урмарандов с собой удалось прихватить лишь жалкие крохи, половину из которых украли бросившие нас слуги. Знаете, — герцог криво усмехнулся, но Элина не видела этого в темноте неосвещенных роллендальских улиц, — я чертовски рассчитывал на денежную премию за победу. Конечно, это был не главный мотив, по которому я участвовал в турнире… но мне бы очень пригодились эти деньги. Но, сами понимаете, я не мог подбирать их с земли.
— У вас теперь есть меч с рубином и королевский медальон. Правда, рыцарские обычаи считают недостойным продавать подобные вещи… мой отец говорит полушутя, полусерьезно, что перестал участвовать в турнирах, потому что ему уже некуда девать призовые мечи.
— А почему вы думаете, что у меня чести меньше, чем у вашего отца? — резко спросил Редрих.
— Простите, герцог, я не хотела вас обидеть.
Некоторое время шли молча.
— Сам не знаю, зачем я вам все это рассказываю… — произнес Урмаранд. — Почему я вообще вам доверяю. Ведь мы, по сути, враги.
— Мы принадлежим к враждебным родам, а это не то же самое. Даже если ваш отец был узурпатором…
— Он не был узурпатором! Он стал регентом с соблюдением всех законных процедур! Он не получил власть в результате переворота, как нынешний король, которого все, однако, считают законным монархом!
— Ну конечно! Никаких переворотов, всего лишь набор грязных интриг и политических убийств!
— А вы можете это доказать?
— И вы осмеливаетесь говорить это мне? Дочери графа Айзендорга, которого только боевое мастерство спасло от наемных убийц, подосланных вашим отцом? Который двенадцать лет скитался в чужих землях, потому что вашему роду очень хотелось заполучить корону?
— Вот видите, — сказал вдруг спокойно Редрих, — а говорите, что мы с вами не враги.
Снова пошли молча. Лишь эхо шагов отдавалось в переулке.
— Не нравится мне это эхо, — тихо заметил Урмаранд.
— Да, — согласилась Элина, — похоже, что за нами идут. Зря мы повышали голос и привлекали внимание. Ну ничего, дадим этим разбойникам хороший урок.
— Это не грабители, — уверенно заявил герцог. — Те бы уже заметили наши мечи и предпочли не связываться. Похоже, меня все-таки выследили.
— Надеюсь, вы не думаете, что это я заманила вас в ловушку?
— Ну что вы, — ответил Редрих, который секунду назад подумал именно это.
Молодые люди ускорили шаг, и в этот момент из переулка впереди вышли четверо с явным намерением загородить им дорогу. Двое из них были вооружены мечами, один держал тяжелый топор и один — палицу. Редрих и Элина синхронно извекли мечи из ножен. Герцог при этом успел бросить взгляд через плечо и увидеть подходивших сзади преследователей. Тех тоже было четверо.
— Отойдите, юноша, — обратился к Элине тот, что с топором, очевидно, введенный в заблуждение ее мужским нарядом и оружием, — мы вас не тронем. Нам нужен только Урмаранд.
— Зачем он вам понадобился? — спросила Элина, хотя ответ был очевиден.
— Хочу, чтобы он передал весточку моему отцу, повешенному по приказу его отца, — осклабился тип с топором. Упомянутым способом казнили только простолюдинов; впрочем, нападавшие и не походили на дворян.
— На прорыв, — тихо скомандовал Редрих, пока задняя группа нападавших не подошла на опасное расстояние. Элина еле заметно кивнула. Дождавшись этого знака, герцог устремился в атаку. Графиня тоже не заставила себя ждать.
Однако нападавшие явно не впервые держали в руках оружие. Они моментально заняли оборонительную позицию и отбили первый натиск, переходя в контратаку. Сзади уже подбегали другие четверо.
— К стене, — оценила ситуацию Элина. Редрих хотел скомандовать то же самое и ощутил мгновенный укол досады из-за того, что девушка опередила его.
Теперь, когда за спиной у молодых людей была глухая стена дома, а сами они стояли чуть развернувшись по отношению к стене и друг к другу и полностью контролируя таким образом фланги, положение нападающих оказалось крайне невыгодным. Их численное преимущество обернулось против них. Вынужденные все атаковать с одной стороны, они только мешали друг другу.
Элина в первые же секунды выбила меч у одного из них; затем еще двое отступили назад, осознав, что приносят своим больше вреда, чем пользы. Теперь против молодых людей бились пятеро; при этом их движения все равно были стеснены соседями, но, зная, очевидно, что по крайней мере один из противостоящих им — не заурядный мечник, а победитель Большого турнира, нападавшие не решались еще уменьшить свой численный перевес.
Элина без проблем отбивала прямые колющие удары, которые легче всего было наносить в такой позиции. Но вот один из ее противников сделал широкий замах, намереваясь, очевидно, рубануть сверху. Легко, как на тренировке, Элина уклонилась от выпада его товарища и вонзила свой меч замахнувшемуся в живот. Что-то мерзко хрястнуло — очевидно, клинок задел позвоночник. Обратно меч выходил с неожиданным сопротивлением, стиснутый спазматически сжавшимися мышцами брюшного пресса. В тусклом свете ущербной луны покрытый кровью клинок казался черным; в ноздри ударил тяжелый запах.
Второй противник Элины, видя это, взревел и бросился на нее, но девушка отскочила в сторону, и меч нападавшего, звонко лязгнув, сломался о каменную стену. Графиня легко могла ударить безоружного врага в бок, но на сей раз замешкалась. Ощущение пронзающего человеческую плоть клинка было еще слишком живо в ее руке, и ей не хотелось испытать его вновь.
Левее, где бился Редрих, раздался истошный вопль. Герцогу удалось рубануть по руке нападавшего с палицей, и тот орал — пока еще больше от ужаса, чем от боли — глядя на свою окровавленную кисть, болтавшуюся на куске кожи. Тяжелая палица, падая, ударила по ноге мстителя с топором, но тот успел отскочить, прежде чем Редрих воспользовался ситуацией, и теперь морщился от боли, стараясь не опираться на пострадавшую ногу.
Последний оставшийся в строю противник, осознав ситуацию, быстро отступил; одновременно трое других, ждавших своей очереди с начала боя, выдвинулись вперед, но уже менее решительно. Они не нападали, дожидаясь, пока сломавший свой меч подберет оружие поверженного Элиной и присоединится к ним.
Во время этой заминки в конце улицы послышался топот бегущих ног и визг вылетающего из ножен оружия. Новые враги? Но судя по тому, как испуганно оглянулись покушавшиеся, для них это было столь же неожиданно, как и для оборонявшихся. В следующее мгновение они повернулись и бросились наутек — все, включая раненых.
— Именем короля стойте! — крикнул один из подбегавших. Теперь уже ясно можно было различить латы ночного патруля.
— Только их не хватало… — процедил Редрих и, развернувшись, бесстрашно побежал вслед за своими врагами. Через пару шагов он, однако, обернулся через плечо и крикнул Элине: — Спасибо!
Графиня проследила взглядом, как в первом же переулке покушавшиеся свернули налево, а Редрих — направо, затем с облегчением повернулась к подбегавшим стражникам, но, не дождавшись их, перевела взгляд вниз и так и стояла, глядя на труп, скорчившийся у ее ног с прижатыми к животу окровавленными руками. Труп первого человека, которого она убила.
В эту комнату никогда не проникал дневной свет — она находилась ниже уровня земли, в подвале одного из роллендальских домов. Лишь слабые огоньки свечей освещали ее в такие дни, как этот. Вокруг большого круглого стола, стоявшего в середине комнаты, сидели 14 человек, облаченных в белые мантии с глухими капюшонами, почти полностью скрывавшими лица. Перед каждым горела высокая тонкая свеча белого воска, и огонек приходился как раз напротив губ сидевшего. Это была часть древней тренировки — о чем бы ни шла речь, дыхание и голос присутствующих должны оставаться тихими и спокойными, чтобы не погасить (в идеале — даже не колебать) пламя свечи.
— Итак, братья, — сказал один из обладателей мантий, — ситуация вновь изменилась. У нас появился второй кандидат — Редрих Урмаранд.
— Похоже, что судьба благоприятствует нам, — заметил другой.
— И это тем более свидетельствует, что мы должны действовать.
— Никогда нельзя забывать об обратной стороне, — напомнил третий. — Пока у нас был только Артен, не возникало проблемы выбора. Теперь она появилась, и важно решить ее правильно. Не забывайте, что стоит на кону.
— Не вижу особенной проблемы, брат, — возразил четвертый. — Если наш выбор окажется ошибочным, мы просто используем второго.
— Если наш выбор окажется ошибочным, мы может потерять все, — одернул его третий. — Не забывайте, что Отпирающий — это не просто ключ. Он обладает собственной волей.
— Он не владеет Мастерством, — не сдавался четвертый.
— Должен ли я напомнить досточтимому брату историю Проклятья? — язвительно осведомительно третий. — И в особенности причины, по которым оно было наложено?
— Твое пламя дрожит, брат, — не менее язвительно ответил четвертый.
— Благодарю, — третий смиренно сбавил тон. — Но по существу тебе нечего возразить?
— Я не против осторожности. Я лишь предлагаю не драматизировать. Я считаю катастрофический исход крайне маловероятным.
— А я вообще не уверен, что Редриха можно рассматривать как кандидата,
— вмешался в их спор пятый. — Он герцог и сын регента, но не более чем. А нам нужна королевская кровь.
— Если бы не переворот 8 лет назад, он был бы куда ближе к престолу, нежели Артен, — возразил шестой.
— В Пророчестве ничего не говорится насчет «если бы», — не согласился пятый.
— Но Урмаранды получили регентство и могли претендовать на трон не просто так, а именно на основании родства с королями, — развил свою мысль шестой.
— Беда в том, что в Пророчестве не оговаривается степень родства, — констатировал пятый. — Конечно, идеальным вариантом был бы сам король или наследный принц, но где ж их взять…
— Если с Редрихом просто ничего не выйдет, это нам ничем не грозит, — сказал третий. — Интерес представляют другие варианты.
— Тургунайцам, конечно, выгоднее было бы иметь дело с Редрихом, — произнес седьмой. — В политическом смысле он — ничто. В отличие от Артена, за которым стоит Тирлонд и с которым приходится считаться.
— А нам больше подходит Артен, — сказал восьмой. — Его ничего не интересует, кроме науки. А Редрих непредсказуем и ухватится за власть при первой возможности.
— Напротив, Редрих очень предсказуем, — возразил шестой. — Человек, обуреваемый страстями — готовая марионетка для любого, кто возьмется за ниточки.
— По-моему, мы совсем не то обсуждаем, — сказал девятый. — Вероятность, что Отпирающий успеет чем-то воспользоваться, ничтожна. Наверняка мы сможем устранить его, как только он сделает свое дело. Куда более важно, чтобы с ним ничего не случилось по дороге. И в этом плане умелый боец Редрих надежнее неспособного постоять за себя Артена.
— Не кажется ли вам, братья, что это пустой спор? — вмешался десятый.
— Ведь мы пока что не знаем, где находится Редрих.
— Узнаем, — решительно заявил второй.
— Да, сейчас это наша главная задача, — подтвердил первый. Найти и не спускать с него глаз. Не хватало еще, чтобы он погиб на дуэли или спутался с какой-нибудь девкой.
Разумеется, ночное происшествие с Элиной наделало немало шуму в столице. Официальная версия, базировавшаяся на рассказе самой Элины капитану стражи, состояла в том, что юная графиня Айзендорг, идя ночью по улице, услышала шум схватки и крик о помощи. Поспешив на эти звуки, она увидела, что несколько человек разбойного вида с оружием атакуют одного, и встала на его сторону. В бою один из нападавших был убит самой Элиной, другой ранен незнакомцем; затем появился патруль, и злодеи бежали — а следом за ними скрылся и тот, кто был жертвой нападения. Причины для этого у него могли быть разные: он мог оказаться высокопоставленным гостем Роллендаля, не желающим, чтобы его имя фигурировало в подобной истории, или неверным супругом, застигнутым грабителями во время тайного ночного похождения, или даже таким же вором, что-то не поделившим с товарищами. Все это было вполне правдоподобно, но не объясняло одного обстоятельства — а именно, что делала Элина ночью одна в не самой респектабельной части города. Посему почти одновременно с официальной версией родилась неофициальная (вызвавшая у графини Айзендорг бурю возмущения), утверждавшая, что скрывшийся с места происшествия вовсе не был незнакомцем — а, напротив, у Элины было с ним любовное свидание, и бежал он, дабы не компрометировать честь девушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112