Так Альбина обмирала под взглядом
констриктора, и так кролики, если верить слухам, цепенеют перед удавом.
Полковник Хорст молчал, пока не поднялся легкий ветерок и несколько
купюр не взлетели в воздух, увлекаемые его течением. Только тогда рот
командира приоткрылся.
- Поднять и сдать в качестве вещественного доказательства, - спокойно
и сдержанно проговорил он. - И имейте в виду - после сдачи дежурства вы
будете арестованы.
Вновь наступила тишина.
Несколько пар дрожащих рук зашарили по пыли, подбирая бумажки. Ветер
вырывал купюры и насмешливо вертя ими в воздухе, тащил в сторону трясины.
Полковник Хорт развернулся на каблуках и спокойно зашагал обратно к
машине. Когда он проходил мимо двери будки, в ней снова ожил телефон.
- Снимите трубку, - бросил полковник через плечо, не считая нужным
даже обернуться. Он знал, что его приказ будет выполнен, даже если
подбирать "вещественные доказательства" провинившимся придется в трясине.
В точности так же он знал, что вопреки их надеждам, он никого не
простит.
Младший лейтенант суетливо, мелкими шажками заторопился к телефону.
Через некоторое время можно стало услышать его запинающийся голос.
- Да, это мы... благодарим за предупреждение, сержант, но вы
опоздали. Он уже был тут...
На другом конце провода сержант повесил трубку и с ненавистью
посмотрел на телефонный аппарат. Через несколько секунд он набирал уже
совершенно другой номер.
- Алло, объект 334-429?...

9
- Правительство обращается с просьбой к населению города не
поддаваться панике, - вещал громкоговоритель, и голос диктора звучал
глухо, задавлено и хрипло, словно кто-то из констрикторов успел наложить
ему на горло свою безжалостную лапу. - В настоящий момент ведутся
широкомасштабные действия, направленные на реализацию проекта обеспечения
безопасности населения от эпидемии. Мы взываем к вашей
дисциплинированности, и сознательности, господа...
- Быстро же они, - кивнул в сторону громкоговорителя "тихий". Альбина
промолчала.
Они шли по белой полосе пустынной и широкой улицы, лишь изредка та
или иная машина проносилась мимо, и тут же скрывалась с глаз - все
обладатели колес, за редчайшим исключением, уже давно находились в пути, а
иные уже в обратном. Так или иначе, центр города опустел один из первых и
потому непривычно унылыми казались освещенные ярким, как рефлектор,
солнцем разноцветные старинные дома: закрытые двери и окна придавали им
вид нежилых.
- Быстро... "тихий" огляделся по сторонам. Откуда-то из-за угла
вынырнула человеческая фигура, но двигалась она настолько быстро, что
можно было ее не опасаться. Спину торопливого человека украшал
переполненный, явно тяжелый рюкзак, неровные стенки которого говорили о
том, что внутри скорее всего находятся консервы. Так оно и было - в
какой-то момент торопыга споткнулся, одна из лямок рюкзака треснула, и на
асфальт посыпались огромные металлические таблетки банок.
Не успели "тихий" и Альбина обогнуть его, как оттуда же выбежала
груженная сумками женщина, затем появились и другие люди. Казалось, они
спешили скрыться с добычей и притом - краденой, настолько воровато
смотрелись движения большинства со стороны. Характерный шум в соседнем
переулке свидетельствовал о том, что там собралась немалая толпа.
- Эвакуация будет проводиться организованно, в централизованном
порядке, - подхватил речь громкоговорителя чей-то забытый на окне или
выставленный туда нарочно радиоприемник. - Время сбора на эвакуационных
пунктах будет объявлено дополнительно. При себе иметь...
- Нам туда, - тронула "тихого" за руку девушка.
- Туда? - он недовольно на скучающую возле гастронома толпу. - А
обойти никак нельзя? Там слишком много народу - это может быть опасно...
- Но я живу на этой улице, - виновато возразила Альбина. - Вон там, в
конце.
"Тихий" поморщился, затем махнул рукой.
- Ладно... попробуем проскочить. Может, и повезет, - без особого
энтузиазма произнес он.
В толпе дрались - это стало ясно уже на расстоянии по возбужденным
крикам, гвоздиками вырывавшимися среди общего гула. Судя по разбитой
витрине, вряд ли здесь шла речь о нормальной продаже - магазин грабили.
Большинство участников этого дела проснулись утром обычными
законопослушными людьми, да и потом иные из выживших удивлялись, что
заставило их так поступать, но в этот момент все были охвачены одной
мыслью - урвать свое и выжить.
Изо всех сил орудуя локтями, из толпы прорвалась на свободное
пространство дородная баба - полусорванная в давке блузка приоткрыла
посеревшие, застиранные лямки лифчика, но ей было не до того: в ее руках
очутились вожделенные полные сумки, и щеки победительницы гордо пылали,
как победное знамя - добилась!!! В тот же момент в ее сторону метнулась
другая женщина, внешность которой можно бы было признать и интеллигентной,
во всяком случае, ее одежда отличалась вкусом и скромностью, стянутые в
узел на затылке волосы делали эту гражданку похожей на учительницу - если
бы не горящие безумным огоньком глаза.
Она подскочила к несущей свою добычу бабе и с неожиданной ловкостью и
злобой ударила ее по лицу.
Хозяйка сумки в первый момент опешила, ее водянистые круглые глаза
глупо заморгали. "Учительница", воровато оглянувшись, закусила нижнюю губу
и так же резко дернула на себя одну из сумок. Это привело ее противницу в
чувство - она не знала, как понимать затрещину, но затоне колебалась в
том, что свое добро надо защищать. Завопив во весь голос что-то
непонятное, она замахнулась второй рукой и вторая же сумка опустилась на
плечо агрессорше, чтобы тут же вновь взмыть в воздух и завершить новый
взмах ответным ударом по голове...
При виде этого "тихий" вздрогнул, как если бы принял удар на себя.
- Да что же это делается... - услышал он сбивающийся шепот Альбины.
Девушка смотрела несколько в другую сторону, туда, где из толпы вышвырнули
безногого, а затем и его протез.
- Куда прешь, дохлятина?
- Только тут тебя и не хватало...
- Всюду лезут, а еще бедненькими прикидываются... - Зашумело в толпе.
Новый вопль привлек внимание к ранее дравшейся паре - "учительница"
ползала по асфальту, воя и причитая, ее лицо заливала то ли кровь, то ли
содержимое одежной из спрятанных в сумку бабы банок. Но и та, уже
окончательно лишившись пуговиц на блузке, открывшей белые, трясущиеся от
жира мало привлекательные телеса стояла, пошатываясь и прикрывала рукой,
все еще сжимающей сумку, нос, а по ее лицу ползли слезы.
- Ох, убили... - сумел разобрать "тихий": ее бормочущие причитания, -
совсем убили...
Она сделала еще пару шагов и вдруг схватилась за виски, затем
согнулась и села на землю, покачиваясь из стороны в сторону: ее мутило, а
соперница тем временем уже поднималась на четвереньки и размазывая по лицу
красные потеки, поползла в сторону обессилевшей противницы на
четвереньках. Она и сама еще не знала, что ею движет: надежда захватить
сумки покинула ее, засевшая в голове боль мешала четко соображать, и все
прежние эмоции переросли в одну отчаянную звериную и бессмысленную
ненависть, в которой почти не осталось ничего человеческого.
И снова вспышкой всколыхнулись злые голоса: на асфальт возле калеки
приземлился человек уже почти здоровый, только несколько помятый во время
невидимой за людскими спинами драки. Его разбитое лицо опухало на
глазах...
- Да что же это делается? - снова прошептала Альбина, заворожено
глядя на общее безумие. - Люди ли это?
- Это толпа... и не худшая из возможных, - изменившимся голосом
ответил ее спутник. - Пошли скорей отсюда... ничем хорошим это не
закончиться...
Они успели пройти всего лишь пару метров, когда в центре толпы
раздался уже знакомый обоим резко обрывающийся хрипом вопль.
- Бежим! - рванул за руку девушку "тихий" и они помчались по улице,
опережая хлынувший им вдогонку людской поток.
Возникновение констриктора в центре толпы вызвало всеобщий хаос, по
сравнению с ним толкотня в коридоре больницы и на дискотеке выглядело бы
организованным военным парадом. Паническое бегство превратило людскую
массу в лавину, сносящую все на своем пути.
Падали на асфальт полные и пустые сумки.
Падали отдельные продуктовые банки и пакеты.
Падали споткнувшиеся через них люди.
Падали, чтобы тут же оказаться затоптанными слепыми безжалостными в
своем страхе ногами...
Вскоре возле магазина никого не осталось - лишь несколько избитых
истоптанных людей ползали среди растерзанных тряпок, кусков кожи и
продуктов. "Учительница" с разбитой головой пробовала встать, но тут же
повалилась в объятья к бывшей врагине - больше ей встать не пришлось...
Калека со стоном потянулся к протезу - быстро опухающие подбитые
глаза мешали ему рассмотреть пространство вокруг себя. Дрожащая рука
дотянулась до чьего-то тела и отдернулась, снова пришла в движение... На
противоположной стороне улицы с треском захлопывались окна зевак-одиночек,
наблюдавших за дракой.
Из разбитой витрины, перешагивая зубья битого стекла, появился
констриктор, отпихнул с дороги буханку хлеба с застрявшим в ней
каблуком-шпилькой и тяжело зашагал по захламленному тротуару.
- Господа... товарищи... граждане, - залопотал разбитыми губами уже
почти ослепший калека, - помогите же мне... помогите, люди...
Он с мольбой вознес руки к небу и наткнулся на что-то живое и
движущееся, с которого капало что-то мокрое и теплое.
Капала кровь.
Констриктор не умел удивляться - мало ли, почему жертве самой
захотелось облегчить ему работу.
- Люд... - заткнулся шепот калеки.

Альбина захлопнула дверь, дважды повернула замок и внезапно обмякла,
прижимаясь спиной к косяку.
- Вот мы и здесь...
Она сама не узнала собственный голос.
"Тихий" согласно кивнул. Теперь, когда опасность на время отступила,
к нему почему-то пришел страх. Собственно, страх с самого начала был при
нем, он жил в его окружении годами. И, когда катастрофа началась, "тихий"
всего лишь загнал его на время куда-то вглубь: бороться с этим чувством у
него не было времени. Когда надо действовать - не до страха, так считал
он, и, похоже, оказался прав. Зато теперь ему пришлось отвернуться, чтобы
Альбина не увидела выражение, возникшее у него на лице.
- Мне не нравится твоя квартира, - брякнул он, быстро пробегая
взглядом по комнате. - Кстати, ты умеешь лазить по водосточным трубам?
Это тоже было приемом против страха - говорить о чем угодно, что
угодно, только чтобы не молчать. Впрочем, разглагольствовать впустую он не
умел и не любил, и потому сходу определился в теме.
- Не знаю, - "тихому" удалось без труда сбить Альбину с толка. Она
заморгала, стараясь увязать воедино обе части его высказывания. Если он и
в самом деле не был сумасшедшим - Почему не нравиться?
"Тихий" заставил себя улыбнулся и повернулся к ней. В самом деле,
обычно квартира Альбины всем нравилась и девушка приложила немало усилий,
чтобы обставить ее на свой вкус. Мебели в ней было не много - круглый
столик, диван и пара кресел, прислонившись спинками к серому в разводах
ковру. Небольшой пейзаж, нарисованный на холсте очень вытянутого формата
на противоположной стене, окружали восковые листья хойи, почти полностью
закрывшие серебристые обои и оплетшие книжную полку. Комната выглядела
пустоватой, но эта пустота сообщала ей особое изящество и элегантность -
даже самый придирчивый взгляд не нашел бы чего здесь можно убрать или
добавить, даже высокая худая худая ваза на столике и будто бы небрежно
подоткнутый край белой занавески являлись неотъемлемыми штрихами в
законченном рисунке интерьера, одновременно лирического и строгого.
Рудольф приходил от ее комнаты в восторг, друзья одаривали комплиментами,
приятельницы завидовали - но никто на говорил ей, что эта комната может не
нравиться в открытую.
- Здесь очень мило, - пояснил "тихий", - но если сюда ворвется вот
такой "больной", - он подошел к окну и перегнулся через подоконник, -
вылезать придется по водосточной трубе, а она здесь держится на честном
слове. Двоих ей так точно не выдержать... Да и балкончик того и гляди
завалится вниз. - Он вернулся в комнату и присел в ближайшее кресло. - А
вообще - удивительно. Ты так просто пригласила меня к себе... Прямо вот в
пижаме. Ты же меня совсем не знаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27