-
Тихий...
- Ну а если тебя это пугает, то могу уточнить - я из спецотделения.
"Спецушник" - это так у вас называется? - с необъяснимой иронией добавил
он.
- То есть? - не поняла Альбина.
"Сумасшедший... ну почему мне так не везет? Он вначале так мне
понравился... - поежилась она. - Где же справедливость? Этот человек меня
спас, а я..."
- Подожди, - вдруг широко улыбнулся он. - Ты что - всерьез?
- Что?
- Ты действительно не поняла, о чем я тебе говорю? Послушайте, мэм...
но ведь на вас белый халат!
- Ну и что? - моргнула Альбина.
"Неужели он действительно псих? Ой, как похоже на то... при чем тут
мой халат?"
- Как - что? Значит, вы - медсестра и потому не можете не знать
вашего же медицинского жаргона.
- Ей богу, никогда не слышала такого термина... Что значит -
спецушник? - покачала головой девушка. Внутри у нее шла борьба, но она
ощутила вдруг, что отсутствие логики в его высказываниях только кажущееся,
и что может еще оказаться, что он гораздо нормальнее, чем можно подумать с
первого взгляда. Ведь если бы не эта проклятая синяя пижама...
- Ты из какого отделения?
- Из черепно-лицевой хирургии, - с надеждой заглянула она в его не
злые - на редкость не злые! - глаза.
"Ну оправдайся же... докажи, что ты такой же как все, нормальный
странный человек" - молил ее взгляд.
- А что, здесь и такое есть? - снова хмыкнул он, - ладно, поверим на
слово. Пожалуй, я совершенно правильно сделал, что спас тебя - похоже, ты
и в самом деле ничего не знаешь...
- О чем? - сомнения, надежды, разочарование - все превращалось у нее
теперь в раздражение. Еще не много и она бы рассердилась. - Да объясните
же вы мне, в чем дело, наконец!
- Да, ситуация, - задумчиво потянул он, отворачиваясь от девушки и
глядя в пластмассово-голубое небо. - Если ты не знаешь... так лучше тебе и
не знать. "Спецпсихушка" - это понятие историческое. Лучше вот что...
Считай меня лучше просто тихим и безобидным психом, который уже прошел
курс лечения и готовится к выписке... Черт побери, - засмеялся вдруг
"тихий", - но ведь теперь меня некому будет выписывать!
- То есть... вы уже здоровы, я правильно поняла? - неуверенно
переспросила она.
Альбина явно чего-то недопонимала в его объяснениях, а он так же
чего-то не договаривал, но девушке хотелось одного: верить. Верить в то,
что он здоров, что она не одна, что на этого человека можно положиться.
- Считай, что так, - окончательно развеселился он. - Лучше давай
подумаем, что нам делать дальше.
Альбина нахмурилась - она была не готова еще к этому вопросу, хотя
прекрасно сознавала, что его необходимо задать и получить ответ.
- Не знаю, - снова закусила губу девушка.
- Что ж... - "тихий" обнял колени руками. - Давай порассуждаем на эту
тему вместе.
- А как вас зовут? - неожиданно спросила она.
- Это не важно, мэм... Давайте договоримся так: у меня провалы в
памяти, и это я как раз забыл. Считай, что меня не долечили... - немного
преувеличенно фыркнул он. - А вас как зовут?
- Ала.
- Ала... звучит замечательно... мне совсем не улыбалось называть вас
все время мэм... Ну так что, по-вашему, Ала, следует сделать в первую
очередь?
- Спуститься вниз, - наморщила лоб она. - И позвонить в полицию.
- Вниз... логично, но что, если внизу - ЭТИ? Я конечно, не берусь
утверждать, что знаю, что именно тут происходит, но этих странных типов в
больнице полно.
Я лично видел троих... Один громил наше отделение, а затем спустился
к вам, затем была женщина в соседнем... и еще один, видно - новый, одетый
во все домашнее. Это минимум. Понимаешь, что я хочу сказать? Может, их
всего четверо, а может - тысяча...
- Нет, - жалобно запротестовала девушка, вспоминая предчувствия
последних дней. Неужели и в самом деле началась так пугавшая ее
катастрофа?
- Ну... это я просто гадаю, сколько их может быть. Одно скажу - на
совпадение это не похоже: они начали бузить как по команде сегодня с
рассветом... Так, пожалуй, в больнице их все же четыре: я видел трупы в
невралгическом, и слышал вопли, а никто из тех троих не успел бы туда
добраться... Если эти "замедленные" и дальше будут убивать в том же темпе,
скоро в больнице не останется ни одной живой души, разве что на крышу им
не придет в голову заглянуть. Так вот, надо прикинуть, какова вероятность,
что в городе они тоже есть, потом обсудить возможные способы защиты, чтобы
эти субчики не застали нас врасплох. Как мне показалось, они не слишком-то
расположены лазить по лестницам и карнизам, да и на пересеченной местности
им можно давать фору... Вот со всем этим мы и должны сейчас разобраться.
Конечно, я бы еще прошел по карнизу, глядишь, удалось бы вытащить еще
кого-то, но боюсь, что мои руки и ноги не больше не выдержат такой
нагрузки - я и так сделал порядочный крюк по стенам, прежде чем нашел одну
тебя. Знаешь, когда люди видят мою одежду, они отлетают от окон, как
ошпаренные, и не желают ничего слушать. - Он на миг сдвинул брови. - Нет,
то о чем я подумал, тоже не выйдет... а то мелькнула у меня мысль, что
стоит одолжить твой халат. Да не пугайся - я и так вижу, что он мал.
- Сорок четвертый размер, - подтвердила Альбина.
- Заметно... И голышом ведь не покажешься... Кроме того, похоже, что
я уже опоздал. Четырех отделений уже нет... А "замедленных", прости, все
же наверное больше... Лучше рассчитывать на худшее.
При этих словах "тихий" окончательно помрачнел, и хотя причин для
этого было более чем достаточно, Альбине показалось, будто в этот момент
он вспомнил что-то. Что-то неприятное и очень личное...
- Так что нам делать? - прервала девушка начавшуюся было паузу.
- Хотел бы я это знать... - уже другим тоном откликнулся он, и
неожиданно напрягся, вглядываясь куда-то за ее спину. Тотчас тревога
передалась и девушке: Альбина вскочила, разворачиваясь на ходу и в
следующую секунду "тихому" заложило уши от прорезавшегося наконец
отчаянного визга.
Из чердачного окна медленно вылезала голова пустовзглядого душителя в
футболке.

5
- Совершенно не понимаю, - пожаловался Рудольф неизвестно кому: в
кабинете сейчас больше никого не было, - что случилось с нашей
междугородкой...
Ему не нравилось сегодняшнее утро, как не нравилась и переполняющая
метро пустота - можно было подумать, что все должностные лица сговорились
сегодня устроить массовый прогул а то и объявить забастовку и только его,
да еще вахтера, забыли предупредить о своих намерениях. Кроме того,
вчерашний разговор с Альбиной о страхах, затишье и равновесие в природе то
и дело выскакивал из памяти, невольно заставляя выискивать вокруг себя
приметы "надвигающейся грозы". Напрасно Рудольф старался успокоить себя
тем, что не стоит придавать значения словам милой, но слишком нервной
девушки с богатой фантазией. Заодно он подумал и о том, что неплохо бы
было свозить Альбину на море: перемена обстановки наверняка отвлекла бы ее
от столь мрачных (и заразных к тому же) фантазий да, самое время было
подумать ему о медовом месяце, а телефонный разговор с начальником можно и
отложить, тем более, что и звонить, собственно, Рудольф собрался только
потому, что не знал, чем заняться на опустевшей вдруг работе.
Подумать всерьез об отпуске он так и не успел: в дверь постучали.
- Открыто, - отозвался он.
- К вам можно? - прозвучало в ответ, затем дверь распахнулась, и на
пороге возникла совершенно незнакомая ему молодая женщина в сильно
расклешенных черных брюках.
- Заходите, - не особо приветливо пригласил ее Рудольф. - Вообще-то
сегодня не приемный день, но, быть может, мне удастся быть вам полезным...
- Итак, - гостья сощурившись изучала комнату, и, когда ее взгляд
останавливался на Рудольфе, он начинал чувствовать себя всего лишь частью
здешней обстановки: никогда прежде на него не смотрели вот так. - Значит,
я разговариваю с председателем постоянно действующей комиссии по
организации досуга и культурно-зрелищных мероприятий?
- С его заместителем, - поморщился, поправляя, Рудольф. Название
собственной должности удручало его своей несолидностью: гораздо приятней
не уточняя: "Работаю в мэрии". - Так вы по какому вопросу?
Она энергичной походкой пересекла кабинет, не дожидаясь приглашения
опустилась в кресло, небрежно закидывая ногу за ногу, и довольно
улыбнулась.
- Вообще-то я не к вам. - Ее черты были слишком выразительными и
резкими, чтобы их можно было назвать красивыми, то же касалось и ее
несколько чрезмерной артикуляции. - Я из "приятеля". Э.Светлая, слышали
про такую?
Рудольф приподнял бровь: до него не сразу дошло, что речь идет о
популярном бульварном журнале, а вторгшаяся в кабинет незнакомка
принадлежит к журналистской породе.
- Я вас слушаю.
- Вы не очень заняты? - Э.Светлая, достала из замшевой сумочки пачку
сигарет (Рудольф мимоходом успел удивиться - почему она не начала с
блокнота или микрофона), и закурила, затягиваясь по-мужски глубоко. - Дело
в том, что в столице появились слухи, что у вас в городе свирепствует
какая-то совершенно жуткая эпидемия. Что вы можете сказать по этому
поводу?
- Эпидемия? - искренне изумился Рудольф. - Впервые слышу. С чего вы
это взяли?
- Говорят, - одновременно лихо и хитро прищурилась репортерша. - А
точнее, как раз вот это точно установлено: на медицинской в столице
произошел довольно крупный скандал, после которого всеми уважаемый
профессор Канн, труды которого по достоинству оценены у нас и за рубежом
еще со времен исторической победы над эпидемией СПИДа, - казалось, молодая
женщина перескочила на чтение по памяти давно заученного текста, -
трагически погиб в автомобильной катастрофе.
Она произнесла эту непростую фразу на одном дыхании ни разу не
сбившись. Рудольф уже собирался отметить это вслух, но вдруг в ровную речь
Э.Светлой вторгся совсем другой голос. Даже не голос - воспоминание, но
прозвучал он настолько отчетливо и громко, что Рудольфу подумалось, что он
слышит его наяву.
"...И нет происшествия, более значительного, чем падение кирпича
перед носом у кошки..." - в каждом слове Альбины звучало затаенное
отчаянье...
- ...И этот профессор сказал, что у нас эпидемия, - неизвестно кого
из них перебил Рудольф, строго глядя на журналистку. - Вот что, уважаемая
Э.Светлая, или как вас там... Я не знаю что за слухи ходят у вас в столице
и не хочу знать. Мне лично ни о чем подобном не докладывали. Но, надо
полагать я был бы в курсе, случись у нас что-либо из ряда вон выходящее...
- он собрался было попросить ее уйти, но неуловимая тревога, вновь ожившая
где-то на периферии сознания, почему-то запретила ему сделать это. Во
всяком случае до тех пор, пока он не узнает об этих слухах все. - И что -
действительно пишете о таких вещах в своем журнале? Эпидемии, слухи,
трагические гибели...
- Ну, - новый взгляд Э.Светлой можно было назвать даже кокетливым. -
Сперва мы такие слухи проверяем, потом консультируемся с представителями
министерства общественного мнения, в какой форме лучше подать материал, и
не является ли он вредным, и только потом публикуем... Например, о
трагической гибели Канна мы сообщали только то, что наша медицина понесла
в его лице большую утрату... Сами понимаете - никому не выгодно поднимать
шум вокруг его имени: это же не эстрадная звезда, для которой доля
скандальности просто необходима. Ну а уже потом до нас дошли слухи об
эпидемии, и мне поручили поехать разобраться на месте и составить
опровержение.
- И как, слухи легко опровергаются? - саркастически поинтересовался
Рудольф.
- Не знаю, - Э.Светлая махнула в воздухе сигаретой, рассыпая во все
стороны искры. - Мне не нравится, что в мэрии, кроме вас, я никого не
нашла. Сейчас не время летних отпусков... Или я ошибаюсь?
- Время... ведь все-таки лето? И какого подтверждения вы хотите - что
все в порядке? Как раз то, что люди позволяют себе не быть на работе,
говорит о том, что она настолько отлажена, что не требует их
присутствия... - при этих словах Рудольф ощутил что-то вроде оскомины.
Почти тоже самое он говорил Альбине... И почти тоже самое волновало ее. Но
остановить поток слов он уже не мог, и они продолжали ползти, неудержимо,
как ледник, хотя внешне так же неторопливо. - Если бы что-то случилось,
здесь находились бы все, по коридорам носились бы встревоженные толпы, по
телефону невозможно бы было никуда дозвониться... - он осекся и замолчал.
По телефону невозможно было никуда дозвониться. Никуда... А в мэрии
никого не было, и в ушах снова настойчиво зазвучал голос Альбины:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27