Некоторые символы - те, в которых она чувствовала самую большую мощь
- по-прежнему заставляли ее глаза слезиться. Какое-то сильное заклятье
скрывалось за этими знаками, но Робин заставляла себя забыть о боли и
усталости. Если бы друида была слабее, эти символы могли бы ослепить или
свести ее с ума, но ее внутренняя дисциплина и терпение, которым она
вооружилась за год служения у Генны, помогли ей подчинить свитки своей
воле. Теперь они уже не несли для Робин угрозы, а являлись источником
духовной силы и мудрости...
"Как я хотела выносить твоего ребенка... нашего ребенка. Он был бы
таким сильным! Таким мудрым! Вместе мы могли бы сделать так много - ты и
я. Как же ты мог предать меня?.."
В этом же свитке она узнала о первоэлементах и о том, как Боги
создавали из них Миры. Первейшим из всех было море. Вечное, невозмутимое,
неизменное море, которое от начала времен отмечало границу вселенной. Чуть
дыша от волнения, Робин узнала, что Боги произошли из моря, из бесконечной
беспредельности океана...
"Ты тоже, Тристан, мог бы стать одной из первородных сил. Твой след
был бы велик, как океан! Твое могущество, поддержанное мною, было бы почти
безграничным, как само море!.."
Потом она взялась за свиток, который рассказывал о тайнах камня. Она
читала, как со дна моря поднималась земля - тусклая и безжизненная, но
твердая и надежная. Так родились Миры, дав основание всему, что затем
последовало. Камень был плотью вселенной - и в овладении его секретами,
обещанном в свитке, Робин увидела надежду для своих друзей-друидов...
"Камень, ты был в основании всего сущего. Ты - та твердыня, на
которую опираются мои надежды, не только для нас, но и для всей земли и
народов Муншаез! Ты можешь стать прочной основой для многих поколений,
живущих в мире я покое!.."
Следующий пергамент рассказал историю огня - горячего при
прикосновении, убивающего и очищающего своим жаром, из искр которого
произошла жизнь на островах во всевозможных формах...
"И жар страсти, что горит внутри этой жизни. Как этот огонь смог так
легко поглотить тебя? Почему ты оказался таким слабым?.."
И последней она прочитала легенду о ветре, чье дыхание вселило в мир
жизнь. Она узнала, что именно ветер несет жизнь, вселяя здоровье и унося
гниение и порчу. Ветер, такой легкий и неощутимый, - и в то же время,
такой настойчивый и сильный. Без воздуха ничто не могло бы существовать...
"Разве была наша любовь столь же легкой и слабой? Неужели она была
такой хрупкой, что одного прикосновения этой странной женщины оказалось
достаточно, чтобы оторвать тебя от меня? Или удержать тебя так же
невозможно, как удержать воздух... удержать дыхание?.."
Когда небо на востоке порозовело, скорбь девушки уже сменилась
холодным огнем гнева. Она поняла, что не в силах простить предательство
Тристана.
Она не видела ауры, которую излучало ее тело, налившееся удивительной
силой. Волшебство свитков овладело ее душой.
Робин подошла к окну и посмотрела на запад, в сторону далекой Долины
Мурлок. Там, в ожидании избавления, стояли ее друзья-друиды. Она больше не
нуждалась в помощи меча, тем более, когда меч лежал в столь неверной руке
ее короля. Сила пульсировала в ней, и друида, шагнув за окно, легким
ветром пронеслась над двором замка - она летела в Долину Мурлок.

Ястреб снова поднялся над Кер Корвеллом - на сей раз он полетел в
сторону моря. Блестящие глаза птицы были устремлены на запад - ведь именно
туда, откуда наступала тьма, направлялась птица. Два дня, без устали,
летела она, пока не достигла черных опустевших земель.
Генна, друида - но в то же время и Казгорот, верный приспешник Баала,
- появилась в центре царства своего господина, у Темного Источника. Ее
тело снова стало телом друиды, и она спокойно доложила Хобарту, что
исполнила его задание.

Тристан в ярости вернулся в свою комнату. Робин так и не ответила
ему, и теперь весь его стыд и досада переплавились в гнев, направленный
против женщины, которая, он чувствовал, была виновницей всех его бед. Он
распахнул дверь, готовый на все. Он выкинет ее из замка, выкинет с
позором!
Но женщины в комнате не было.
Тристан присел на кровать. Теперь, когда опьянение прошло, он начал
думать о женщине. Ему не показалось странным, что раньше он никогда ее не
видел. Даже будучи принцем, он никогда не путешествовал по всему Корвеллу.
Тем не менее, женщина вроде бы знала его. Ее глаза и тело действовали на
него, как крепкий наркотик.
Постепенно Тристан убедил себя, что ей каким-то образом удалось
приворожить его, чтобы он предал свою возлюбленную. Его разум отказывался
признать, что предательство было следствием его собственной слабости.
Тристан подумал о праздновании, которое продолжалось в стенах замка.
К полуночи пирушка была в самом разгаре. Горькие воспоминания о
собственном позоре заставили Тристана оставаться в комнате. Он не мог
вынести укоряющих взглядов друзей и подданных. Тристан не мог забыть
горящего взгляда Даруса.
Чем дольше он сидел и думал, тем мрачнее становилось его настроение.
Он вскочил на ноги и начал, как затравленный зверь, ходить из угла в угол
по своей большой спальне. Он должен любой ценой помириться с Робин! Он
отправится в Мурлок и мечом Симрика Хью победит обитающее там зло! Тогда
она поймет, как сильно он ее любит.
Эта мысль сделала его стыд чуточку менее непереносимым. Он вышел из
спальни и направился к двери Робин. Тихо подойдя к двери, он прислушался -
из спальни друиды не доносилось ни звука.
Тогда он отправился в большую парадную залу. Тэвиш продолжала играть
на лютне, и большинство гостей сидели тихо, зачарованные балладой о юных
влюбленных. Осторожно ступая, король вернулся на свое место за столом.
Полдо избегал смотреть ему в глаза, а на лице Даруса промелькнуло
выражение разочарования и даже гнева. Еще больше разозлила Тристана
усмешка Понтсвейна. Грюннарх приветственно помахал ему рукой, явно не
понимая, что произошло с королем ффолков.
Тристан с вызовом посмотрел на своих друзей, но тут же почувствовал,
как краска стыда заливает его лицо. Не имеет значения! Друзья простят его,
когда он расскажет им о плане дальнейших действий. А уж что думает
Понтсвейн, Тристана беспокоило меньше всего.
Тэвиш вернулась за стол, и Тристан, наклонившись вперед, начал
говорить с друзьями, сидящими вокруг него. Ффолки за соседними столами
перестали обращать на них внимание, занятые собственными разговорами.
Рыжей женщины нигде не было видно, и Тристан вздохнул с облегчением.
- Завтра утром Робин и я отправимся в долину Мурлок. Там мы сразимся
с отвратительным священником и уничтожим его - вот когда мы вернемся
оттуда, можно будет отпраздновать все по-настоящему!
Брови Даруса удивленно поползли вверх, но лицо, по-прежнему,
оставалось хмурым. Полдо кивнул, а Тэвиш поклонилась.
- На этот раз я отправляюсь вместе с вами, - заявила она. - Потом я
смогу сочинить песню, которая останется в веках, можете не сомневаться!
- Я тоже отдаю свой топор в твое распоряжение! - неожиданно заявил
Грюннарх, порядком удивив молодого короля.
- Спасибо тебе, Грюннарх, но я не могу позволить тебе участвовать в
нашем походе. Мы будем сражаться в самом сердце Корвелла, ффолки сами
должны победить врага.
Рыжий Король нахмурился, и Тристан подумал, что его гость мог затаить
обиду.
- Тебе, Грюннарх, предстоит решить гораздо более сложную задачу, если
ты, конечно, согласишься. - Тристан вздохнул и торопливо продолжил: -
Сможешь ли ты вернуться в Норландию и рассказать о мире, который мы
заключили? Объявить, что война между северянами и ффолками закончена?
- Это дело, мало подходящее для короля-воина!
- Возможно, ты прав, но я ведь только спрашиваю, сможешь ли ты это
сделать? Наши враги существуют не только в центре Гвиннета. Сахуагины,
напавшие на наши корабли, прекрасное тому доказательство. Расскажи о нашем
союзе северянам, и, объединив наши силы, мы сможем победить любого врага!
На лице Рыжего Короля отразилось сомнение, но спорить он больше не
стал.
- Мне придется оставить управление замком еще на некоторое время в
твоих руках, - сказал Тристан, обращаясь к Рэндольфу.
- Я пойду с тобой, - заявил Дарус, хотя мрачное выражение не покидало
его лица.
- Ну, кому-то нужно присмотреть за вами, - проворчал Полдо. - Кто
сможет это сделать лучше, чем я?
Тристан почувствовал облегчение, когда два его старых друга собрались
идти вместе с ним. Только сейчас он понял, какое огромное значение имеет
для него их поддержка. Теперь, когда они активно начали обсуждать план
кампании, воспоминания о его позоре уже не преследовали короля с прежней
силой. Но тут он заметил сверкающую Корону островов Муншаез, которую он в
начале пира поместил в центре стола. Чистое сияние, испускаемое ею,
казалось, дразнило его, причиняя боль глазам. Тристан резко вскочил на
ноги.
- До тех пор, пока зло не будет изгнано с нашей земли, мое правление
не начнется по-настоящему! - заявил он всем собравшимся, и в зале сразу
стало тихо. - Я оставлю корону, символ моих прошлых побед, здесь, в
Корвелле. Пусть она ждет моего триумфального возвращения! Тогда и только
тогда будет произведена коронация в моем наследном замке - здесь, перед
вами, я стану Высоким Королем ффолков!
Поднялись оглушительные аплодисменты, которые, казалось, смыли с
короля чувство вины. Это, действительно, будет замечательным событием,
когда он, вместе с Робин, вернется в Кер Корвелл, покончив со всеми злыми
силами!
В возбуждении, Тристан не заметил на лице Тэвиш тревогу, которая
появилась после его столь эффектного заявления. Она с беспокойством
посмотрела на корону, а потом снова на короля. Она восхищалась им, даже
любила его, но сейчас ей показалось, что он совершает ошибку.
Тристан снова сел, и они продолжили обсуждение предстоящего
путешествия. Тэвиш рассказала, что вернулась в Корвелл из Кингсби на
могучем королевском жеребце - Авалоне. Там, несколькими месяцами ранее,
Тристан оставил его. Узнав об этом, король ужасно обрадовался.
Наконец, все проблемы были решены. Пир завершился, и гуляки
разбрелись по домам. Его короткое увлечение рыжеволосой красоткой было
забыто. Возможно, это просто был дурной сон. Теперь Тристану уже казалось
совершенно естественным, если бы Робин тоже все забыла.
Ему удалось полностью убедить себя в этом, когда на рассвете он
поднимался по лестнице к комнате Робин. Прежде чем лечь и немного поспать,
ему хотелось поделиться с ней своими планами. Тристан знал, что она будет
рада их услышать.
Однако, когда он постучал в двери ее спальни, ответа не последовало,
и молодого короля охватило страшное предчувствие. В панике, он изо всех
сил налег на дверь плечом. Дверь с треском распахнулась, и Тристан
ворвался в комнату девушки, - но Робин не было; вместе с ней исчезли ее
посох и свитки, лишь легкий ветерок, залетевший в комнату через открытое
окно, шевелил покрывало на нетронутой кровати.

Друида, тем временем, наслаждалась несказанным ощущением свободы. Как
ветер, она то стремительно летела вперед, то зависала в свободном полете.
Освободившись от тяжести своего тела, она чувствовала себя чудесно. Ее
чувства проникали повсюду, мир раскрывался перед ней пленительными
радужными красками и разнообразными запахами.
Весь день и всю ночь она летела вперед, забыв обо всем на свете.
Усталость была ей теперь незнакома. Обширные, заросшие вереском долины и
болота, остались позади, и теперь она подлетала к горным массивам. Робин
притормозила над маленькой деревушкой, и запахи простой пищи показались ей
вдруг необычайно приятными.
Белая лента Корвелльской дороги вилась внизу, и друида полетела над
ней к центру острова Гвиннет. Вскоре пришло время поворачивать на север, в
Долину Мурлок.
Могущество свитков стало подвластно Робин. Слова - вернее,
таинственные знаки - пульсировали небывалой силой. Теперь это волшебство,
освященное Богами много веков назад, стало послушным инструментом Робин.
Она использовала его легко и уверенно, приближаясь к намеченной цели.
Друида перелетела через горные хребты, вихрем промчалась по узкому
проходу. Теперь Робин стала холодным ветром бури, проносясь над
обнаженными просторами.
Лесистые холмы Корвелла продолжали зеленеть - здесь, в основном,
росли ели и сосны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48