Причина изменения его решения представляет, как мне кажется, немалый интерес. В последнем письме ко мне, написанном за день до смерти, он говорит: «Рим далеко, и здесь, впервые, я почувствовал себя человеком и священником».
И я стыжусь мысли о том, что многие из нас прожили дольше, но сделали куда меньше.
Ваш брат во Христе,
Аурелио+
Епископ Валенты».
Его преосвященство положил письмо на стол, откинулся на высокую спинку стула, задумался. Похоже, он стареет. Или слишком долго жил в Риме. Он не мог ни прочесть письмо, ни понять человека.
Умер совсем не тот человек, которого он посылал в Валенту, сухого педанта, с сердцем, покрытым густым слоем библиотечной пыли.
И епископ, написавший первое письмо с просьбой прислать адвоката дьявола, не был нынешним Аурелио, с острым умом и ироничной речью.
А может, они были теми же, и только он изменился – еще одна жертва опасностей, подстерегающих принцев церкви: гордости, власти, слепоты, холодности. Христос говорил о церковниках, но не о кардиналах. Даже в самом этом слове содержался определенный намек – Corde, дверная петля, – словно они те петли, на которых подвешены райские врата. Петлями они могут быть, но петли эти – ненужные куски металла, если они не укреплены в живой плоти церкви, основа которой – бедные, униженные, невежественные, грешащие и любящие, забытые принцами, но не Богом.
Мысль эта встревожила его, и он напомнил себе вернуться к ней вечером. Днем же предстояло заниматься другими делами. Маротта достал из кармана маленькую записную книжку в кожаном переплете и написал под датой следующего дня: «Вспомнить в мессе… Мередит».
Затем убрал книжку, быстро просмотрел остальную корреспонденцию и попросил секретаря вызвать машину. Часы показывали 10.45. Вторая пятница месяца, в этот день префект святой Конгрегации ритуалов встречался с Его святейшеством Папой, чтобы обсудить, среди прочего, приобщение к лику блаженных и канонизацию слуг божьих.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38