«Чем купят нас теперь — таблетками, которые можно принять трижды? Ещё одной трёхчасовой отсрочкой? Скорее всего, сутки для Соколов слишком щедро».
— Жажда? — сочувственно спросил человек. — Скоро приедем, уже совсем близко, ещё полчаса и мы в Гавре.
Вампир прожег его взглядом — гневным, возмущённым, испуганным. Словно задницу подтираешь, а тебя за этим делом фотографируют.
— Я видел людей перед приступами, и немало, — успокаивающе сказал человек. — Жажда ли, гипертонический криз — глаза у всех одинаковые, и у вампиров, и у человеков.
Нет, технородец, видел ты далеко не всё. Ну так посмотришь. Франциска захлестнула злость и ярость. Понимающий выискался, друг вампиров, человек без предрассудков. Ради удовольствия увидеть его веснушчатую рожу в истинном виде — бледной, насмерть перепуганной, скривившейся от отвращения, можно и Растворение перетерпеть. Зато какой наслаждение его ждёт, когда очнёться: человек, виртуозно лживая, лицемерная тварь — в своём истинном виде. Франциск убрал таблетки в карман. Метро Техно-Парижа — отличное место для Охоты.
Приближение длиться десять минут, и только потом приходит Жажда.
Франциск Таваль исчез. Все мысли и чувства растворились в одной-единственной — кровь. Тёплая, живая. Жизнь. Без крови нет жизни. Чтобы продлить жизнь, надо выпить кровь. Кровь существа, в котором по какому-то недоразумению жизни больше, чем во всём трёхстороннем мире, вместе взятом.
Источник найти несложно, через остановку выходит множество народу. Обострившееся телепатическое восприятие легко выделяло их среди других пассажиров. Теперь выбрать наилучший — половозрелый, без инфекционных заболеваний или анемии, без алкоголя и наркотиков. Податливый. Такой, чтобы не сбросил петлю Зова — сопротивляемость у многих невероятная, попробуй только тронь, отдачей в порошок сотрут. Но есть и другие — мягкие, уступчивые как мокрая глина. Вот этот.
Человек почувствовал взгляд вампира, обернулся. Взгляды встретились.
Шарль. Его имя Шарль. Пойдём со мной, Шарль. Иди ко мне, Шарль.
Человек стал протискиваться через толпу к вампиру. У дверей вампир перехватил его, вывел из вагона. Человек не сопротивлялся, здесь выходить и надо. Главное на Охоте — вести Источник туда, куда он сам хочет идти.
Удобное место — метро. Укромных уголков здесь гораздо больше, чем наверху.
— Зачем нам сюда? — удивился Источник по имени Шарль.
— Здесь лучше, — ответил вампир. — Здесь хорошо. — И подкрепил слова заклинаньем услады. Источник блаженно разулыбался, свернул в безлюдный технический тоннель. Вампир достал из рюкзака кровозаборник, расправил крылья.
— Открой шею, — велел Источнику.
Человек послушно распахнул полупальто, ослабил галстук, расстегнул рубашку. Вампир погладил ему шею, притупляя чувствительность. Недопустимо причинить боль тому, кто отдаёт тебе частичку своей жизни, его боль тут же вернётся к тебе, усиленная стократ. Игла кровозаборника вошла в артерию, в колбу потекла Жизнь. Всё. Достаточно. Нельзя брать лишнее, оно обернётся смертельным ядом. Вампир вынул иглу, коснулся ранки пальцем. След прокола исчез, как никогда и не было. Он одним движением свинтил колбу, сделал глоток. Кровь обожгла губы, глотку, жидким огнём скатилась в желудок. Тело скрутила дрожь. Даром не даётся ничего, Жизнь в особенности. Вампир залпом допил оставшуюся кровь, содрогнулся, застонал и вынырнул из тёмного бездонного омута Жажды.
Франциск заклинанием очистил кровозаборник, убрал в кожаный мешочек, спрятал в рюкзак с оберегами. Такое счастье — сознавать себя, иметь свободу что-то делать, и свободу отказаться от поступка. Идти, а не плестись безвольной куклой на крепкой цепи Жажды. Человекам не понять как это жутко — терять себя, и знать, что ничего не сможешь сделать. Бессилие. Беспомощность. Безволие. Полная потеря «Я». Смешно и нелепо, но человеки завидуют вампирам — долгой жизни, физической силе, высокой регенерации. Сочиняют нелепые истории о вампириных укусах, которые даруют бессмертие и волшебную силу. О Жажде они предпочитают не помнить.
Франциск глянул на Источник. Человек сидел на цементном полу, грезил — на губах замерла блаженная улыбка. Сорок два года, немного полноватый, с заметной лысиной, лицо властное, жёсткое. Успешный брокер, волк биржи. В метро занесло по случаю — машина сломалась. Вампир застегнул ему рубашку, вернул на место галстук, положил во внутренний карман пиджака деньги за кровь. Поправил шарф, застегнул пальто.
Вампир поднялся, потянулся, размял крылья. Пора уходить, пока сюда не пришёл никто из рабочих. Франциск сложил крылья. За спиной изумлённо охнул Славян. Он что, не знал, что в одежде прорези для крыльев у вампира появляются и исчезают сами собой?
— Но здесь же нет магии… — сказал Славян.
— Здесь — нет, а у меня есть. На Охоту и одежду хватит, — с лёгкой снисходительностью пояснил вампир и сел перед Источником на корточки, осторожно прикоснулся к вискам, снял остатки заклинания. — Мсье, как вы себя чувствуете?
— Не… знаю… — с лёгкой запинкой ответил человек. — Что это?
— Метро, — пояснил вампир. — Вам стало плохо, вы свернули сюда и потеряли сознание.
— Я… я видел… демона, — испуганно сказал человек. — С чёрными крыльями. Он пил мою кровь.
— Это галлюцинация, — мягко сказал вампир. — Перед обмороком часто мерещится всякая чушь. Вы просто немного устали. Вам надо на денёк съездить за город, отдохнуть. И всё будет хорошо.
— Да, — сказал человек, ещё не до конца освободившийся от власти Зова. — Завтра я поеду в деревню к матери. Всё будет хорошо.
— Вот и правильно. А сейчас идите домой. По дороге зайдите в ресторан, выпейте бокал хорошего красного вина, съешьте бифштекс с кровью. — Вампир помог человеку подняться, вывел на станцию.
Власть Зова рассеялась окончательно.
— Спасибо, мне уже лучше, — голос владельца брокерской конторы обрёл привычную силу и безаппеляционность. — Просто немного закружилась голова.
Источник ушёл.
— Он хоть что-нибудь будет помнить? — спросил Славян.
— Всё или почти всё. Но посчитает это сном. И вскоре забудет сам, без принуждения.
— Тогда зачем ты ему деньги дал? Тем более на Техничке.
— Это закон крови, — холодно ответил вампир. — Жизнь нельзя брать просто так. Надо отблагодарить. Дать Источнику еду, две меры. Одну — чтобы восстановить силы, вторую — отблагодарить за помощь. Мы платим всегда ровно столько, чтобы Источник мог купить баранины, хлеба, молока и яиц на два обеда. Так, чтобы поесть досыта, но не обжираться. Меру мы можем определить с точностью до грамма. И высчитать нужную сумму.
— Почему именно такой набор продуктов?
— Не знаю. Это очень древний закон, тогда ещё разносолов не придумали, да и деньги популярностью не пользовались, все предпочитали натуральный обмен. Мерой товарного-стоимостного счёта был баран.
— Понятно. Поехали, нам ещё четыре остановки. — Славян спокоен и невозмутим как волнолом. Словно и не был свидетелем Охоты. Вампир растерянно смотрел на человека. Взятая у соплеменника кровь его ничуть не волнует. И Франциска он по-прежнему не боится. Он воспринял всё как должное, как совершенно естественное, и внимания не заслуживающее.
— На его месте мог быть ты, — напомнил вампир.
— Со мной было бы проще. Достаточно просто сказать: «Мне нужна кровь». Сэкономил бы время и силы. Охота ведь занятие трудное и малоприятное… У тебя было такое лицо…
Он ещё и сочувствует!
— Франц, наша кровь действительно такая невкусная?
— Отвратительная! Тошнотворная! Большей гадости и вообразить нельзя!
— Под стать нам самим, — усмехнулся человек. — Договаривай, чего уж там.
Франциск даже отвечать не стал. Послал бог проводничка. И ведь не врёт, ни полслова ещё не соврал. Ни страха, ни ненависти, ни омерзения. И понимание такой глубины, что становится жутко. Стоит ему захотеть — и он завладеет Франциском как вещью, подчинит, привяжет к себе навеки. Сопротивляться тому, кто может так легко и так далеко войти в душу, вампиру просто не хватит сил. И при этом никакой магии! Да что Соколы, что Ястребы о таком рыцаре могут только мечтать. Славяну и оморочки не понадобятся, лишь протяни руку — и бери любого, хоть вампира, хоть хелефайю, сами в ладонь прыгнут.
Вампир вытер взмокший лоб. Понимает ли этот человек, какой силой наделён? Судя по всему — нет. И Франциск ему не нужен, Славян даже и не подозревает, какую бурю заставил его пережить. Вампир торопливо обшарил сознание Славяна — нет, действительно ничего не подозревает и не замышляет. Глубоко проникнуть алдир не мог, но в собственной безопасности убедиться сумел.
— Это был последний раз, — твёрдо сказал человек. — Мне твои «проверки на вшивость» надоели. И ментальные, и ситуативные, вроде Охоты.
— Приехали, — буркнул вампир.
На станции человек огляделся, подумал.
— Нам лучше перейти вон там, — показал он на подсобный туннель.
— И куда мы выйдем?
Под Срединным Гавром нет подземных коммуникаций. И даже катакомб, как под Срединным Парижем, нет. Гавр — город исключительно наземный.
— В «Подземелья Готлиба».
О полуподвальном центре развлечений вампир забыл, не нравились ему тамошние заведения, в Гавре хватает весёлых местечек и получше. Но большинство гаврцев так не считали, за последние годы Готлиб значительно расширил, точнее — углубил свой бизнес. Да, из метро как раз можно выйти на задворки стрипт-бара или казино.
— А с поверхности перейти нельзя?
— Можно. Только дыру ещё найти надо, а я устал.
— Ладно, пошли к Готлибу, — со снисходительной усмешкой сказал Франциск. Было бы от чего уставать. Человек…
Дыру перехода вампир не видел, но сгусток насыщенного электричеством воздуха — как перед сильной грозой, запах озона почувствовал и выпустил крылья, так переход даётся легче. Электричество вампиры не любят, к электромагнитному излучению они гораздо чувствительнее людей — щипет кожу, ломит крылья.
— Постой, — задержался Славян. — Дай мне рюкзак.
— Зачем?
— Тебе ведь надо обереги зарядить. Если в тамбуре задержаться на три минуты, защитная сила у них будет гораздо выше. Мне-то всё равно.
Ростом Славян немного повыше, но лямки рюкзака всё равно оказались длинноваты, вампиры носят его так, чтобы не мешал крыльям. Славян недовольно повёл плечами.
— Неудобно.
Вампира опять взяла досада: ему-то ходочанином никогда не быть. И опять захотелось вывести человека из себя, не напугать, так разозлить.
— Не тяжело? — с ехидным сочувствием спросил он. — Всё-таки сто тысяч ожерелий. На всю общину. Не считая детей.
— Это много или мало? У вас большая община?
— Обыкновенная. По численности они все примерно одинаковы.
— То есть ты хочешь сказать, что вампиров примерно десять миллионов. А человеков только на Срединной стороне пять миллиардов. Если ты ждёшь возмущения или соболезнования, то ничего этого не будет. Ваша численность — ваши проблемы.
Такого Франциск не ожидал. Для большинства человеков слова «десять миллионов вампиров» звучат как смертный приговор их расе. Да скажет проклятый ходочанин хоть раз то, что от него ожидают?
— Вампиров меньше десяти миллионов. Считают по числу общинников, а там примерно четверть жителей иных рас. Гоблины, гномы, а в основном — человеки.
— Серьёзно? — удивился Славян. — Я думал, вы человекам не настолько доверяете, чтобы позволить селиться в своей общине.
— И ты не спросишь, пьём ли мы их кровь? Не держим ли силой?
— Нет. Как бы не обстояли дела с кровью, человеков в общинах не обижают, иначе зачем бы им там жить? А на счёт удерживать силой — пленников за жителей общины никогда не считают.
С ума с ним сойдёшь. Франциск растерялся, такого изощрённого враля, такого непрошибаемого самообладания он никогда не видел. Или Славян не врёт? Невозможно врать вампиру целых два дня и ни разу ни в чём, ни в единой мелочи не проколоться. Чтобы человек — не гоблин, не гном — относился к вампирам как людям? Быть не может. Надо разобраться. Он прикоснулся к его разуму…
…Вампиру и в голову не приходило, что мосластый доходяга может врезать с такой силой. В скулу словно конь брыкнул. И совершенно неожиданный удар, обычно человеки сначала подумают, и только потом бьют. А Славян — как профессиональный боец, думает не головой, а кулаком. Но Франциск готов поклясться, что бойцовской подготовке взяться неоткуда, в армии он не служил, спортивными единоборствами тоже не занимался.
— Ты покойник, — сказал Франциск, поднимаясь. — Руками порву.
— Может, после перехода? — ехидно сказал человек.
Ну всё, ходочанин достал до печёнки. Вампир схватил его за глотку и легко вздёрнул на полметра над полом.
Не боится.
А чего бояться, когда смерть с младенчества в груди сидит, во всём своём безобразии? Когда до старости всё равно не дожить? И когда ты не нужен никому — такого одиночества Франциск и вообразить не мог.
Вампир отпустил человека осторожно, словно хрустальную статуэтку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Жажда? — сочувственно спросил человек. — Скоро приедем, уже совсем близко, ещё полчаса и мы в Гавре.
Вампир прожег его взглядом — гневным, возмущённым, испуганным. Словно задницу подтираешь, а тебя за этим делом фотографируют.
— Я видел людей перед приступами, и немало, — успокаивающе сказал человек. — Жажда ли, гипертонический криз — глаза у всех одинаковые, и у вампиров, и у человеков.
Нет, технородец, видел ты далеко не всё. Ну так посмотришь. Франциска захлестнула злость и ярость. Понимающий выискался, друг вампиров, человек без предрассудков. Ради удовольствия увидеть его веснушчатую рожу в истинном виде — бледной, насмерть перепуганной, скривившейся от отвращения, можно и Растворение перетерпеть. Зато какой наслаждение его ждёт, когда очнёться: человек, виртуозно лживая, лицемерная тварь — в своём истинном виде. Франциск убрал таблетки в карман. Метро Техно-Парижа — отличное место для Охоты.
Приближение длиться десять минут, и только потом приходит Жажда.
Франциск Таваль исчез. Все мысли и чувства растворились в одной-единственной — кровь. Тёплая, живая. Жизнь. Без крови нет жизни. Чтобы продлить жизнь, надо выпить кровь. Кровь существа, в котором по какому-то недоразумению жизни больше, чем во всём трёхстороннем мире, вместе взятом.
Источник найти несложно, через остановку выходит множество народу. Обострившееся телепатическое восприятие легко выделяло их среди других пассажиров. Теперь выбрать наилучший — половозрелый, без инфекционных заболеваний или анемии, без алкоголя и наркотиков. Податливый. Такой, чтобы не сбросил петлю Зова — сопротивляемость у многих невероятная, попробуй только тронь, отдачей в порошок сотрут. Но есть и другие — мягкие, уступчивые как мокрая глина. Вот этот.
Человек почувствовал взгляд вампира, обернулся. Взгляды встретились.
Шарль. Его имя Шарль. Пойдём со мной, Шарль. Иди ко мне, Шарль.
Человек стал протискиваться через толпу к вампиру. У дверей вампир перехватил его, вывел из вагона. Человек не сопротивлялся, здесь выходить и надо. Главное на Охоте — вести Источник туда, куда он сам хочет идти.
Удобное место — метро. Укромных уголков здесь гораздо больше, чем наверху.
— Зачем нам сюда? — удивился Источник по имени Шарль.
— Здесь лучше, — ответил вампир. — Здесь хорошо. — И подкрепил слова заклинаньем услады. Источник блаженно разулыбался, свернул в безлюдный технический тоннель. Вампир достал из рюкзака кровозаборник, расправил крылья.
— Открой шею, — велел Источнику.
Человек послушно распахнул полупальто, ослабил галстук, расстегнул рубашку. Вампир погладил ему шею, притупляя чувствительность. Недопустимо причинить боль тому, кто отдаёт тебе частичку своей жизни, его боль тут же вернётся к тебе, усиленная стократ. Игла кровозаборника вошла в артерию, в колбу потекла Жизнь. Всё. Достаточно. Нельзя брать лишнее, оно обернётся смертельным ядом. Вампир вынул иглу, коснулся ранки пальцем. След прокола исчез, как никогда и не было. Он одним движением свинтил колбу, сделал глоток. Кровь обожгла губы, глотку, жидким огнём скатилась в желудок. Тело скрутила дрожь. Даром не даётся ничего, Жизнь в особенности. Вампир залпом допил оставшуюся кровь, содрогнулся, застонал и вынырнул из тёмного бездонного омута Жажды.
Франциск заклинанием очистил кровозаборник, убрал в кожаный мешочек, спрятал в рюкзак с оберегами. Такое счастье — сознавать себя, иметь свободу что-то делать, и свободу отказаться от поступка. Идти, а не плестись безвольной куклой на крепкой цепи Жажды. Человекам не понять как это жутко — терять себя, и знать, что ничего не сможешь сделать. Бессилие. Беспомощность. Безволие. Полная потеря «Я». Смешно и нелепо, но человеки завидуют вампирам — долгой жизни, физической силе, высокой регенерации. Сочиняют нелепые истории о вампириных укусах, которые даруют бессмертие и волшебную силу. О Жажде они предпочитают не помнить.
Франциск глянул на Источник. Человек сидел на цементном полу, грезил — на губах замерла блаженная улыбка. Сорок два года, немного полноватый, с заметной лысиной, лицо властное, жёсткое. Успешный брокер, волк биржи. В метро занесло по случаю — машина сломалась. Вампир застегнул ему рубашку, вернул на место галстук, положил во внутренний карман пиджака деньги за кровь. Поправил шарф, застегнул пальто.
Вампир поднялся, потянулся, размял крылья. Пора уходить, пока сюда не пришёл никто из рабочих. Франциск сложил крылья. За спиной изумлённо охнул Славян. Он что, не знал, что в одежде прорези для крыльев у вампира появляются и исчезают сами собой?
— Но здесь же нет магии… — сказал Славян.
— Здесь — нет, а у меня есть. На Охоту и одежду хватит, — с лёгкой снисходительностью пояснил вампир и сел перед Источником на корточки, осторожно прикоснулся к вискам, снял остатки заклинания. — Мсье, как вы себя чувствуете?
— Не… знаю… — с лёгкой запинкой ответил человек. — Что это?
— Метро, — пояснил вампир. — Вам стало плохо, вы свернули сюда и потеряли сознание.
— Я… я видел… демона, — испуганно сказал человек. — С чёрными крыльями. Он пил мою кровь.
— Это галлюцинация, — мягко сказал вампир. — Перед обмороком часто мерещится всякая чушь. Вы просто немного устали. Вам надо на денёк съездить за город, отдохнуть. И всё будет хорошо.
— Да, — сказал человек, ещё не до конца освободившийся от власти Зова. — Завтра я поеду в деревню к матери. Всё будет хорошо.
— Вот и правильно. А сейчас идите домой. По дороге зайдите в ресторан, выпейте бокал хорошего красного вина, съешьте бифштекс с кровью. — Вампир помог человеку подняться, вывел на станцию.
Власть Зова рассеялась окончательно.
— Спасибо, мне уже лучше, — голос владельца брокерской конторы обрёл привычную силу и безаппеляционность. — Просто немного закружилась голова.
Источник ушёл.
— Он хоть что-нибудь будет помнить? — спросил Славян.
— Всё или почти всё. Но посчитает это сном. И вскоре забудет сам, без принуждения.
— Тогда зачем ты ему деньги дал? Тем более на Техничке.
— Это закон крови, — холодно ответил вампир. — Жизнь нельзя брать просто так. Надо отблагодарить. Дать Источнику еду, две меры. Одну — чтобы восстановить силы, вторую — отблагодарить за помощь. Мы платим всегда ровно столько, чтобы Источник мог купить баранины, хлеба, молока и яиц на два обеда. Так, чтобы поесть досыта, но не обжираться. Меру мы можем определить с точностью до грамма. И высчитать нужную сумму.
— Почему именно такой набор продуктов?
— Не знаю. Это очень древний закон, тогда ещё разносолов не придумали, да и деньги популярностью не пользовались, все предпочитали натуральный обмен. Мерой товарного-стоимостного счёта был баран.
— Понятно. Поехали, нам ещё четыре остановки. — Славян спокоен и невозмутим как волнолом. Словно и не был свидетелем Охоты. Вампир растерянно смотрел на человека. Взятая у соплеменника кровь его ничуть не волнует. И Франциска он по-прежнему не боится. Он воспринял всё как должное, как совершенно естественное, и внимания не заслуживающее.
— На его месте мог быть ты, — напомнил вампир.
— Со мной было бы проще. Достаточно просто сказать: «Мне нужна кровь». Сэкономил бы время и силы. Охота ведь занятие трудное и малоприятное… У тебя было такое лицо…
Он ещё и сочувствует!
— Франц, наша кровь действительно такая невкусная?
— Отвратительная! Тошнотворная! Большей гадости и вообразить нельзя!
— Под стать нам самим, — усмехнулся человек. — Договаривай, чего уж там.
Франциск даже отвечать не стал. Послал бог проводничка. И ведь не врёт, ни полслова ещё не соврал. Ни страха, ни ненависти, ни омерзения. И понимание такой глубины, что становится жутко. Стоит ему захотеть — и он завладеет Франциском как вещью, подчинит, привяжет к себе навеки. Сопротивляться тому, кто может так легко и так далеко войти в душу, вампиру просто не хватит сил. И при этом никакой магии! Да что Соколы, что Ястребы о таком рыцаре могут только мечтать. Славяну и оморочки не понадобятся, лишь протяни руку — и бери любого, хоть вампира, хоть хелефайю, сами в ладонь прыгнут.
Вампир вытер взмокший лоб. Понимает ли этот человек, какой силой наделён? Судя по всему — нет. И Франциск ему не нужен, Славян даже и не подозревает, какую бурю заставил его пережить. Вампир торопливо обшарил сознание Славяна — нет, действительно ничего не подозревает и не замышляет. Глубоко проникнуть алдир не мог, но в собственной безопасности убедиться сумел.
— Это был последний раз, — твёрдо сказал человек. — Мне твои «проверки на вшивость» надоели. И ментальные, и ситуативные, вроде Охоты.
— Приехали, — буркнул вампир.
На станции человек огляделся, подумал.
— Нам лучше перейти вон там, — показал он на подсобный туннель.
— И куда мы выйдем?
Под Срединным Гавром нет подземных коммуникаций. И даже катакомб, как под Срединным Парижем, нет. Гавр — город исключительно наземный.
— В «Подземелья Готлиба».
О полуподвальном центре развлечений вампир забыл, не нравились ему тамошние заведения, в Гавре хватает весёлых местечек и получше. Но большинство гаврцев так не считали, за последние годы Готлиб значительно расширил, точнее — углубил свой бизнес. Да, из метро как раз можно выйти на задворки стрипт-бара или казино.
— А с поверхности перейти нельзя?
— Можно. Только дыру ещё найти надо, а я устал.
— Ладно, пошли к Готлибу, — со снисходительной усмешкой сказал Франциск. Было бы от чего уставать. Человек…
Дыру перехода вампир не видел, но сгусток насыщенного электричеством воздуха — как перед сильной грозой, запах озона почувствовал и выпустил крылья, так переход даётся легче. Электричество вампиры не любят, к электромагнитному излучению они гораздо чувствительнее людей — щипет кожу, ломит крылья.
— Постой, — задержался Славян. — Дай мне рюкзак.
— Зачем?
— Тебе ведь надо обереги зарядить. Если в тамбуре задержаться на три минуты, защитная сила у них будет гораздо выше. Мне-то всё равно.
Ростом Славян немного повыше, но лямки рюкзака всё равно оказались длинноваты, вампиры носят его так, чтобы не мешал крыльям. Славян недовольно повёл плечами.
— Неудобно.
Вампира опять взяла досада: ему-то ходочанином никогда не быть. И опять захотелось вывести человека из себя, не напугать, так разозлить.
— Не тяжело? — с ехидным сочувствием спросил он. — Всё-таки сто тысяч ожерелий. На всю общину. Не считая детей.
— Это много или мало? У вас большая община?
— Обыкновенная. По численности они все примерно одинаковы.
— То есть ты хочешь сказать, что вампиров примерно десять миллионов. А человеков только на Срединной стороне пять миллиардов. Если ты ждёшь возмущения или соболезнования, то ничего этого не будет. Ваша численность — ваши проблемы.
Такого Франциск не ожидал. Для большинства человеков слова «десять миллионов вампиров» звучат как смертный приговор их расе. Да скажет проклятый ходочанин хоть раз то, что от него ожидают?
— Вампиров меньше десяти миллионов. Считают по числу общинников, а там примерно четверть жителей иных рас. Гоблины, гномы, а в основном — человеки.
— Серьёзно? — удивился Славян. — Я думал, вы человекам не настолько доверяете, чтобы позволить селиться в своей общине.
— И ты не спросишь, пьём ли мы их кровь? Не держим ли силой?
— Нет. Как бы не обстояли дела с кровью, человеков в общинах не обижают, иначе зачем бы им там жить? А на счёт удерживать силой — пленников за жителей общины никогда не считают.
С ума с ним сойдёшь. Франциск растерялся, такого изощрённого враля, такого непрошибаемого самообладания он никогда не видел. Или Славян не врёт? Невозможно врать вампиру целых два дня и ни разу ни в чём, ни в единой мелочи не проколоться. Чтобы человек — не гоблин, не гном — относился к вампирам как людям? Быть не может. Надо разобраться. Он прикоснулся к его разуму…
…Вампиру и в голову не приходило, что мосластый доходяга может врезать с такой силой. В скулу словно конь брыкнул. И совершенно неожиданный удар, обычно человеки сначала подумают, и только потом бьют. А Славян — как профессиональный боец, думает не головой, а кулаком. Но Франциск готов поклясться, что бойцовской подготовке взяться неоткуда, в армии он не служил, спортивными единоборствами тоже не занимался.
— Ты покойник, — сказал Франциск, поднимаясь. — Руками порву.
— Может, после перехода? — ехидно сказал человек.
Ну всё, ходочанин достал до печёнки. Вампир схватил его за глотку и легко вздёрнул на полметра над полом.
Не боится.
А чего бояться, когда смерть с младенчества в груди сидит, во всём своём безобразии? Когда до старости всё равно не дожить? И когда ты не нужен никому — такого одиночества Франциск и вообразить не мог.
Вампир отпустил человека осторожно, словно хрустальную статуэтку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75