Я разревелся. Пашка держался лучше – он выждал несколько минут, пока не скрылись за деревьями темно-зеленые фигуры, и молча, не прощаясь, ушел к себе домой. Сразу после его ухода мама тоже зарыдала, прикрывая рот ладонью.
Это несправедливо! Я не сделал ничего плохого!
Только милиционеры почему-то считали по-другому. По их мнению, я нарушил закон. Добрые дяди не поверили, что летательный аппарат может выпасть из грузолета. И теперь у меня стоял прокол в личном деле. Еще четыре таких отметки – и я буду изолирован от общества. Конечно, оставался шанс, что в апелляционном суде удастся доказать свою невиновность, но я в этом сомневался.
Колесо событий с того дня стало раскручиваться все быстрее и быстрее, норовя сорваться с оси и перерезать мне глотку. Мне казалось, что этот день – худший в моей жизни.
Конечно ошибался.
20.02.2208
Я брел по сугробам, пробираясь через завесу снегопада. Снежные хлопья были крупными и тяжелыми. В воздухе их кружило так много, что казалось, будто это действительно полотно, и приходится не просто идти вперед, а раздвигать шторы снега руками, то и дело останавливаясь, чтобы не потерять направление.
Слегка продрогший, с красным от мороза лицом, я шел, робко ступая по бесконечному снежному полю. Впрочем, поле было не таким уж и бесконечным. На самом деле до моего дома оставалась какая-то сотня-другая шагов.
Зря я так засиделся у Пашки. Вышел бы раньше – не попал бы в такую вьюгу. Успел бы добраться домой засветло и без всяких подвигов. Но что сделано, то сделано.
И я брел. Переставлял ноги, отыгрывая у встречного ветра метр за метром, стряхивал снежное крошево с лица и плеч.
На фоне мечущихся снежных хлопьев вдруг четко проступил силуэт взрослого мужчины. Не знаю почему, но мне вдруг почудилось, что незнакомец поджидает здесь меня. С чего я это взял? Почему во мне появился страх?
Различив громадную темную фигуру посреди снежного танца, я замер. В голове заметались глупые мысли. Я не знал, что делать дальше. Страх становился все сильнее.
Броситься назад? Закричать?
Пока я размышлял, человек сделал несколько шагов вперед и подошел ко мне почти вплотную. Увидев его спокойное, сосредоточенное лицо, я понял, что надо бежать. Намерения этого незнакомого взрослого не сулили ничего хорошего.
Сбросив секундное оцепенение, я кинулся в сторону, но опоздал на самую каплю. Блеснули стекла очков, незнакомец метнулся за мной и легко схватил за руку. Я постарался вырваться, но силы ребенка и взрослого, естественно, не были равны.
– Отпустите! – в истерике закричал я. – Мне больно!
Я орал что-то еще, отчаянно молотил ногами и руками, когда человек невозмутимо поднял меня, заткнул рот ладонью, сунул под мышку и куда-то потащил.
Мужчина нес меня минут десять, ни разу не остановившись, не перехватив поудобнее, никак не реагируя на мое мычание и попытки его укусить. Создавалось впечатление, что пленитель и не человек вовсе.
Наконец незнакомец остановился.
– Небольшая проверка! – провозгласил он без тени эмоций и отпустил меня.
Я плюхнулся в снег. Вокруг по-прежнему бесновалась вьюга, укрывая нас своей зыбкой белизной и лишая меня всяких шансов. Теперь я вряд ли смогу быстро найти дорогу назад, даже если сумею убежать.
– Какая проверка? – выдавил я и жалобно всхлипнул.
– Проверка и тренировка. Простые и действенные, – пожал плечами мужчина. – А также немного нравоучительные.
Я попятился. Что-то в его словах заставило меня испугаться еще больше. Да и грех не испугаться, когда тебя во тьме куда-то тащат, а потом сообщают о неизвестной проверке.
– Я не понимаю! Отпустите меня! Я хочу домой! – затараторил я, лихорадочно соображая, в какую сторону сейчас побегу.
Но я опять опоздал. Незнакомец резко выбросил вперед руку, хлестко ударив меня по лицу. Я закричал и отшатнулся. Мужчина нанес еще один удар, на этот раз ногой, и попал в живот.
Дыхание перебило, но я понимал, что если сейчас упаду в снег, то это станет моим концом. Нужно было как-то уходить. Но как? Конечности стали ватными, в ушах жужжало, а лицо заливала вязкая теплая жидкость.
Я рывками втянул в себя морозный воздух и глянул исподлобья на похитителя. Незнакомец невозмутимо достал из складок одежды широкий нож.
– Убить меня хочешь? – прошипел я и снова, как выброшенная на берег рыба, принялся лихорадочно открывать рот в тщетных попытках вдохнуть.
– Проверка, – ледяным тоном ответил мне мужчина. – Все будет зависеть от тебя.
Это было последним, что я услышал в тот вечер. А последним, что увидел, оказался занесенный для удара сверкающий нож.
21.02.2208
Я долго не понимал, что происходит вокруг. Со всех сторон суетились люди в белых халатах, мигало и пиликало какое-то оборудование, все были так серьезны и чем-то увлечены. Несколько секунд я глупо озирался по сторонам, надеясь уяснить, где я и что со мной случилось.
А потом вдруг понял, что суетливые люди – это доктора и медсестры, а сам я нахожусь в больнице.
– В чем дело? – говорить было тяжело, губы слиплись и пересохли.
Врач, стоявший неподалеку, даже подпрыгнул от удивления.
– Пациент пришел в себя, – чуть визгливо сказал он своим коллегам и повернулся. – Удивительно! Просто удивительно!
Что тут было удивительного, я так и не понял. Некоторые взрослые такие странные…
– Что случилось? – повторил я свой вопрос.
– Тебе нельзя разговаривать! – нахмурился врач. – Тебя привезли сюда после того, как нашли в сугробе. Думали, ты не выкарабкаешься, парень.
– Где мама?
– Молчи-молчи! – Врач сделал предостерегающий жест рукой. – Мама здесь, она тебя разыскивала все это время. Лежи спокойно…
Мама рядом. Теперь все будет хорошо.
На середине этой мысли я провалился в забытье.
В следующий раз я пришел в себя только под вечер. Я лежал в одиночной палате, а рядом на постели сидела мама. Увидев, что я очнулся, она виновато улыбнулась и чуть сильнее сжала мою руку.
– Сереженька! – мама стиснула губы, было видно, что она еле-еле сдерживает слезы. – Как же ты так, родной?
– Что случилось, мама? – в очередной раз задал я интересующий меня вопрос. – Как я оказался в больнице?
Мать глубоко вздохнула и рассказала.
Оказывается, меня нашла милиция по сигналу из личного дела, которое по счастливой случайности было в моем кармане. Но за тот час, пока меня не хватились, я уже успел достаточно сильно замерзнуть. Жизнь висела в те минуты на волоске.
К счастью, все обошлось. Меня доставили в больницу, провели разные процедуры, вкололи лекарства, и все нормализовалось даже быстрее, чем они рассчитывали.
Я несколько раз переспросил, не видели ли они человека в очках рядом с тем местом, где нашли меня. Но мама сказала, что там была только одна странность – сугроб, в котором я лежал, был щедро залит каким-то синим веществом. Вещество это достаточно быстро испарилось, так что исследовать его не получилось.
Я попытался вспомнить лицо странного незнакомца, но так и не смог. Все-таки тогда было слишком темно. Единственное, что осталось в памяти, – это широкие скулы и блеск очков.
Когда маму попросили покинуть палату, я остался один и еще долго глядел в потолок, подложив руки под голову. Тело болело, начал жутко чесаться разбитый нос, но я не обращал на эти неудобства никакого внимания. Я думал о том, что произошло.
Что же это был за странный тип? И что ему от меня было нужно?
Ответы я не смогу узнать, пока не встречусь с этим человеком снова. А встречаться с ним мне очень бы не хотелось.
И еще один вопрос мучил меня в тот вечер: если я все еще жив, значит ли это, что я прошел проверку?
02.06.2211
Скомканная подушка валялась на полу, одеяло забилось в угол кровати. Я согнулся пополам и, хватая открытым ртом воздух, уставился невидящим взглядом перед собой. Постепенно зрение пришло в норму, бешено стучащее сердце немного успокоилось. Я вытер пот со лба тыльной стороной ладони.
Мне в очередной раз приснился кошмар. Что-то темное, гигантский организм из живых, шевелящихся труб, а в центре – пульсирующее черное сердце. Снилось, что я внутри. Было страшно и больно.
Детали смешались перед глазами и после пробуждения тут же превратились в какую-то нелепую кашу.
Нужно вставать!
Я надел шорты, потянулся, широко зевнул, а затем посмотрел на часы. Было еще довольно рано – старый электронный будильник показывал «8.41».
Я еще раз зевнул и, как был – босиком, спустился в гостиную. Мама уже завтракала. Она вообще любила вставать пораньше.
– Доброе утро! – увидев меня, мама улыбнулась.
– Доброе! – неожиданно хриплым голосом сказал я.
– Ты чего-то рано сегодня поднялся. Не спится?
– Да, ерунда… Кошмар приснился…
– Что за кошмар?
– Не знаю. Не помню уже. – Я, конечно, немного лукавил. Просто не хотелось снова вспоминать то жуткое черное сердце.
– Завтракать будешь?
Я кивнул.
– Тебе яичницу приготовить или молоко попьешь с бликерсами?
– Наверное, и то и другое. – Я пригладил растрепанные волосы.
– Ой, смотри у меня, Сережа! Будешь толстым – никто тебя любить не будет!
«Меня и так никто не любит», – подумал я, но, не желая травмировать маму, сказал другое:
– Завтрак съешь сам, обед подели с другом, ужин отдай собаке! – Я хорошо помнил старую детскую пословицу.
– Не собаке, а врагу, – с улыбкой поправила меня мама. – Дурачок ты у меня еще, дурачок!
– Я не дурак! Врагу даже ужина нельзя отдавать! – Я немного обиделся на мамины слова о моей глупости. Как-никак завтра мне исполнялось целых тринадцать лет.
– Ладно, иди в душ, герой! И мойся прохладной водой – а то встал ни свет ни заря, спишь ведь на ходу!
Сказав это, мама неожиданно глубоко вздохнула и схватилась рукой за грудь. Я подбежал к ней.
– Ма, ты чего? Сердце?
– Да, сынок… Что-то кольнуло…
Схватив со стола стакан, я наполнил его водой из графина и протянул маме. Она маленькими глоточками стала пить.
– Ну, как ты? – спросил я, внимательно глядя на мать.
– Все хорошо, – она откинулась на спинку стула. – Уже прошло!
– Правда?
– Да-да, – мама слегка улыбнулась. – Иди, мойся!
Не нравилось мне то, что она последнее время все чаще хватается за сердце. С сердцем надо быть осторожнее – не перенапрягаться, не нервничать. А еще лучше – обратиться к доктору, чтобы посмотрел и посоветовал лекарство какое-нибудь. Надо будет поговорить с мамой на эту тему…
Я побрел в ванную, невольно поймав себя на мысли, что действительно погорячился, когда вскочил с постели в такую рань. Сегодня ведь воскресенье, да и вообще в школу теперь до осени не надо – уже второй день, как начались летние каникулы. А значит, программы домашнего обучения тоже не обязательно включать. Спать бы еще и спать…
Холодный душ взбодрил и вместе с воспоминаниями о кошмаре напрочь лишил мыслей о сне. Я запомнил на будущее, что прохладная вода помогает от тяжелых дум.
Помывшись и почистив зубы, я принялся за завтрак. Мама не стала дожидаться того, когда же я соизволю начать есть, и ушла в рабочий кабинет.
Моя мама – виртуальный журналист одной из ведущих газет ЗЕФ – Западно-Европейской Федерации. Она работает дома через Интернет. Пишет в основном о психологических методах борьбы с разными конфликтами. Говорит, что знает даже, как усмирить инопланетян, если те нападут на Землю. Только мне чего-то в эти мирные переговорчики не особо верится…
Мы с Пашкой инопланетян усмиряем совсем другими методами, правда, не по-настоящему. Чаще всего в наших играх один становится злобным овром-захватчиком, а второй – адмиралом Зуевым. И так, отдавая приказы или сражаясь друг с другом, мы одерживаем победу над пришельцами. Иногда в роли овров выступают и кусты, которые закидываются камнями, и столбы, по которым мы лупим палкой, изображающей силовой меч.
Здорово, что лето только начинается, можно будет столько успеть: сходить на водопад в лесу, научиться сносно попадать в кольцо, играя в баскетбол… А еще можно к космодрому слетать, мы с Пашкой любили бывать там.
Я допил молоко, дожевал последний бликерс и пошел наверх, чтобы переодеться в уличное. Погода за окном была отменная. На термометре – плюс двадцать градусов. На небе – ни облачка.
Для начала июня очень даже неплохо. К тому же сейчас и день еще только начинался. Часам к трем жара будет стоять ого-го какая!
Шорты я переодевать не стал, только обулся в сандалии и накинул на плечи легкую курточку. Бросил мимолетный взгляд на часы – без четверти десять. Все равно еще слишком рано, чтобы звонить Пашке. Пойду пока прогуляюсь до озера – воду потрогаю, посмотрю на водомеров. Помнится, мама говорила, что до Нашествия они были меньше в несколько раз, а затем инопланетяне что-то сделали с этим видом. Только не верится мне, что полторы сотни лет назад эти гиганты были маленькими букашками.
– Мам! Мы с Пашкой идем гулять! – крикнул я.
– Хорошо! – ответила из кабинета мама. – Только к обеду не задерживайся! И далеко не уходи, пожалуйста!
– Конечно, к обеду буду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61