Или мистер Рэнделл еще не подал заявление?
- Ни моя жена, ни мой брат не ошиблись, - ответил Джей Ди.
Питер снова прыснул и закурил сигару.
- Я что-то не так сказал, Питер? - спросил его Джей Ди.
- Нет, все верно, - Питер отпил глоток бренди и запыхтел сигарой.
- Господа, - обратился к нам Джей Ди, - вы отнимаете у нас время. Никто не ошибся, и никто не намерен ничего пересматривать.
- В таком случае, - вкрадчиво проговорил Уилсон, - дело должно рассматриваться в суде.
- Именно так, - согласился Рэнделл; сопроводив свои слова кивком.
- А суд пожелает узнать, как вы провели сегодняшний вечер.
- Возможно. Но миссис Рэнделл заявит, что мы весь вечер играли в шахматы, - Джей Ди указал на шахматный столик в углу.
- И кто же выиграл? - с улыбкой осведомился Уилсон.
- Господи, разумеется, я, - впервые подал голос Питер. И снова хихикнул.
- А каким ходом?
- Слоном и конем, - усмехнувшись, ответил Питер. - Мой брат - бездарный шахматист. Как его ни учи, все без толку.
- Питер, сейчас не время для шуток.
- Ты не умеешь проигрывать, брат.
- Замолчи!
Питер оборвал смех, сложил руки на пышном животе и погрузился в молчание.
Джей Ди Рэнделл выждал несколько секунд, вслушиваясь в тишину, а затем спросил нас:
- Что-нибудь еще, господа?
***
- Сукин вы сын! - напустился я на Уилсона. - Вы все испортили!
- Я сделал все, что мог.
- Вы разозлили его. Теперь-то уж он точно пойдет в суд.
- Я сделал все, что мог.
- Это было глупейшее.., бездарнейшее…
- Полегче, - бросил Уилсон, почесывая свой шрам.
- Вы могли настращать его. Сказать им, чем кончится дело. Объяснить, как объяснили мне в баре. Вы могли заявить им, что сделали снимки…
- Это было бессмысленно.
- Как знать.
- Они полны решимости довести дело до суда. У них…
- Да! - воскликнул я. - Благодаря вам! Надутый самодовольный индюк, вот вы кто! Явились к ним с жалкими угрозами, словно шпана, потребовали бренди. Хороши, нечего сказать.
- Я пытался их убедить, - ответил Уилсон.
- Не мелите чепухи.
Он пожал плечами.
- Я вам скажу, чего вы добились, Уилсон, - продолжал я. - Вы подзадорили их и заставили пойти в суд, потому что суд нужен вам. Вам необходима арена, чтобы показать себя во всей красе, сделать себе имя, заслужить славу крутого и энергичного законника. Мы оба знаем, что, независимо от итогов судебного разбирательства, Арт Ли проиграет. Он потеряет свое доброе имя, потеряет пациенток, возможно, даже лицензию на врачебную практику. Если дело дойдет до суда, проиграют и Рэнделлы. Домыслы, полуправда, грязные намеки - этого достаточно, чтобы очернить и уничтожить их. В выигрыше останется только один человек.
- Ну-ну, продолжайте.
- Это будете вы, Уилсон. Суд станет вашим звездным часом.
- Вы так думаете? - Он начинал сердиться. Похоже, я задел его за живое.
- Это так и есть.
- Вы слышали, что говорил Джей Ди? Слышали, какую чепуху он молол?
- Вы могли бы заставить его выслушать нас.
- Нет, не мог, - возразил Уилсон. - А вот в суде ему придется нас слушать. - Он откинулся в кресле и несколько секунд молча смотрел на дорогу, вспоминая события сегодняшнего вечера. - Вы меня удивляете, Берри. Вроде бы ученый человек и должны уметь непредвзято оценивать имеющиеся сведения. Сегодня вы получили чертову уйму доказательств виновности Питера Рэнделла и тем не менее по-прежнему поете за упокой.
- По-вашему, он вел себя как человек, который в чем-то виновен?
- Он неплохой актер.
- Отвечайте на вопрос.
- Я и отвечаю.
- Значит, вы убеждены в его виновности?
- Совершенно верно, - сказал Уилсон. - И смогу убедить присяжных.
- А если вы заблуждаетесь?
- Что ж, тогда остается лишь сожалеть. Как мы сожалеем о том, что миссис Рэнделл заблуждалась насчет доктора Ли.
- Вы придумываете отговорки.
- Неужели? - Уилсон покачал головой. - Нет, приятель, отговорки - ваш удел. Это вы корчите из себя ревнителя чистоты белого халата и приверженца традиций, это вы участвуете в заговоре молчания. Хотите, чтобы все было шито-крыто, тонко и дипломатично. И чтобы никто не обиделся.
- А разве так - не лучше? - сердито спросил я. - В конце концов, обязанность защитника - добиваться для своего клиента наилучшего исхода.
- Обязанность защитника - выигрывать дела.
- Арт Ли - человек. У него есть семья, есть какие-то виды на будущее, есть желания и устремления. Ваша задача - помочь ему добиться цели, а не устраивать судебный спектакль, чтобы самому прославиться.
- Ваша беда в том, что вы - типичный эскулап. Вы не можете поверить, что один из ваших продался. Вы предпочли бы видеть под судом медсестру или бывшего армейского санитара. Или милую бабусю-повитуху. Но только не врача.
- Я хотел бы видеть под судом виновного и никого другого, - ответил я.
- Что ж, вы знаете, кто виновник, - сообщил мне Уилсон. - Прекрасно знаете.
Высадив Уилсона, я поехал домой и налил себе водки с капелькой воды. Время перевалило за полночь, и дом был окутан безмолвием.
Проглотив напиток, я стал размышлять о том, чему явился свидетелем. Уилсон был прав: все указывало на Питера Рэнделла. Кровь в его машине. Поджог. Галлона бензина и спички более чем достаточно для уничтожения любых улик, и теперь Питер чист, точнее, был бы чист, не поймай мы его с поличным.
Уилсон прав и в другом: все фрагменты складывались в осмысленную картину. Анджела и Бабблз не лгали, сказав, что не видели Карен: в тот вечер она отправилась к Питеру Рэнделлу. И Питер напортачил. Карен вернулась домой и начала истекать кровью, о чем и сообщила миссис Рэнделл, которая отвезла ее в больницу на своей машине. Не зная, что поставленный в приемном покое диагноз не требует обращения в полицию, и стремясь уберечь семью от скандала, миссис Рэнделл обвинила в случившемся единственного знакомого ей подпольного акушера. Арта Ли. Но опередила события, и в итоге все пошло наперекосяк.
Да, так оно и было. Все верно. Все, кроме исходной посылки. Питер Рэнделл лечил Карен много лет и знал, что она истеричка. Поэтому он не мог сделать аборт без предварительных анализов. Он знал, что Карен жаловалась на зрение, а это могло означать опухоль на гипофизе, симптомы которой похожи на признаки беременности. Нет, Питер не стал бы выскабливать ее без обследования.
По-видимому, он направил Карен к Арту Ли. Зачем? Если бы он хотел, чтобы Карен выскоблили, что мешало ему самому сделать это?
Питер уже дважды прерывал беременности Карен, и все обошлось. С чего бы вдруг ему портачить? Как вообще он мог допустить столь серьезную ошибку?
Нет, это просто чепуха.
И тут мне вспомнились слова Питерсона: «Вы, врачи, горой друг за дружку стоите». Кажется, он выразился именно так. Наверное, и он, и Уилсон правы: я просто не хотел признавать, что Питер виновен. Потому что он - врач. А еще потому, что я расположен к нему. И, несмотря на веские улики, продолжаю верить в его невиновность.
Я вздохнул и осушил стакан. Сегодня ночью я видел нечто очень важное, нечто предосудительное и оттого старательно скрываемое. Видел, никуда не денешься. Такое не спишешь на случайность или совпадение. Этому необходимо найти объяснение.
А самое логичное объяснение возвращает нас к первоначальному выводу: аборт сделал Питер Рэнделл.
ЧЕТВЕРГ, 13 ОКТЯБРЯ
1
Проснулся я в жутком состоянии. Ощущение было такое, словно меня загнали в клетку, заперли в какой-то ловушке. Мне совсем не нравилось то, что творилось вокруг, и я не видел способа положить этому конец. Противнее всего было то, что я не знал, как мне совладать с Уилсоном. Доказать невиновность Арта Ли было чертовски трудно. И уж совсем невозможно было доказать, что Питер Рэнделл тоже ни в чем не виноват.
Джудит взглянула на меня.
- Ты сердишься? - спросила она.
Я только фыркнул в ответ и отправился в душ.
- Узнал что-нибудь? - спросила меня жена чуть погодя.
- Да, узнал. Уилсон хочет повесить это дело на Питера Рэнделла.
Джудит усмехнулась.
- На старого весельчака Питера?
- На старого весельчака Питера.
- Он собрал улики?
- Да.
- Ну и хорошо, - сказала Джудит.
- Нет, - ответил я. - Ничего хорошего.
Закрыв воду, я вылез из ванны и потянулся за полотенцем.
- Мне не верится, что это дело рук Питера.
- Какой ты сердобольный.
Я покачал головой:
- Суть не в этом. Что проку, если в тюрьму сядет еще один невинный человек?
- Так им и надо, - рассудила Джудит.
- Кому?
- Рэнделлам.
- Но это несправедливо.
- Тебе хорошо говорить. Ты всегда сможешь спрятаться за мелочами. А я три дня провела с Бетти Ли.
- Я знаю, что тебе было нелегко…
- Я не о себе, а о Бетти. Или ты забыл вчерашний вечер?
- Нет, - ответил я, подумав про себя, что вчера вечером и началась вся эта неразбериха. Началась с моего звонка Уилсону.
- Бетти пришлось пережить кошмар наяву, - продолжала Джудит. - В этом повинны Рэнделлы, и им нет прощения. Так пусть посидят в яме, которую рыли для другого, почувствуют, каково это.
- Но если Питер невиновен…
- Питер очень забавен, - оборвала меня Джудит. - Но это не снимает с него вины.
- И не дает оснований вешать на него всех собак.
- Меня больше не интересует, кто виноват. Я просто хочу, чтобы все это кончилось и Арт вышел на свободу.
- Да, - сказал я. - Понимаю твои чувства.
Бреясь, я разглядывал свое отражение в зеркале. Вполне заурядная физиономия, чуть-чуть тяжеловатая в скулах. Глаза маленькие, шевелюра редеет. Лицо как лицо. Очутившись в центре событий, я испытывал странное чувство. Вот уже четвертые сутки вокруг меня творилось черт-те что, и я мог повлиять на судьбы по меньшей мере полудюжины людей. Но едва ли годился на ту роль, которую был вынужден играть.
Я приступил к одеванию, размышляя по ходу дела, чем займусь утром. А заодно и о том, действительно ли все вертится вокруг меня. А может, я брожу на задворках, раскапывая второстепенные факты? Может, никто еще не постиг сути дела?
Итак, я снова попытаюсь спасти Питера.
А почему нет? В конце концов, чем он хуже других?
В этот миг мне впервые подумалось, что Питер заслуживает спасения ничуть не меньше, чем Арт. Оба мужчины, оба - врачи, уважаемые, интересные люди, немножко бунтари. Если вдуматься, не так-то просто сделать выбор в пользу одного из них. Питер - весельчак, Арт - насмешник. Питер толстый, Арт тощий. Вот и вся разница.
Считай, почти никакой.
Я натянул пиджак и попытался выкинуть из головы всю эту чепуху. Слава богу, что я не судья и мне не придется распутывать этот клубок на людях.
Зазвонил телефон, но я не стал снимать трубку. Мгновение спустя Джудит крикнула:
- Это тебя!
- Алло? - буркнул я.
И услышал хорошо знакомый зычный глас:
- Джон? Это Питер. Хотел пригласить вас на обед.
- С чего это вдруг? - спросил я.
- Надо бы познакомить вас с моим алиби. Тем самым, которого нет.
- Что вы имеете в виду?
- Так как? В полпервого устроит?
- Хорошо, до встречи, - ответил я.
2
Питер Рэнделл жил к западу от Ньютона, в новом особняке, небольшом, но прекрасно обставленном: кресла от Брюэра, кушетка работы Якобсена, кофейный столик из мастерской Рахмана. Прилизанный модерн. Его обладатель встретил меня у двери с бокалом в руке.
- Входите, Джон, - пригласил он и повел меня в гостиную. - Что будете пить?
- Спасибо, ничего.
- А по-моему, вам не помешало бы, - сказал Питер. - Виски?
- Со льдом.
- Присаживайтесь. - Он отправился на кухню, и до меня донеслось позвякивание ледышек. - Как провели утро?
- В размышлениях, - ответил я.
- О чем?
- Обо всем понемногу.
- Можете не рассказывать, если не хотите, - разрешил Питер, протягивая мне бокал.
- Вы догадались, что Уилсон фотографировал?
- Я это подозревал. Честолюбивый мальчик.
- Воистину, - согласился я.
- И теперь я попал в переплет?
- Похоже на то.
С минуту Питер молча разглядывал меня, потом спросил:
- Ну, а ваше мнение?
- Я уже не знаю, что и думать.
- Известно ли вам, что я делаю аборты?
- Да.
- И выскабливал Карен.
- Дважды, - сказал я.
Питер откинулся в кресле. Его округлые телеса выглядели весьма нелепо в этом изобилующем острыми углами изделии прославленного мебельщика.
- Трижды, если уж быть точным, - поправил он меня.
- Значит, это вы…
- Нет-нет. Последний раз это было в июне.
- А первый?
- Когда ей исполнилось пятнадцать, - Питер вздохнул. - Понимаете, Джон, я не безгрешен. Одна из моих ошибок заключалась в том, что я пытался приглядывать за Карен. Отец не обращал на нее ни малейшего внимания, а я.., я был любящим дядюшкой милой девочки. Растерянной и неприкаянной, но милой. Вот я и сделал ей первый аборт. Иногда я выскабливал и других пациенток. Вы ошеломлены?
- Нет, - ответил я.
- Это хорошо. Но Карен беременела снова и снова. Трижды за три года. Прямо напасть какая-то. В ее возрасте этого делать нельзя. Я бы сказал, что это была патология. В конце концов я решил, что, если она забеременеет в четвертый раз, пусть рожает.
- Зачем?
- Для меня было совершенно очевидно, что Карен приятно состояние беременности, что она жаждет родить ребенка вне брака, чтобы испытать позор и все тяготы греховного материнства. Поэтому в четвертый раз я ей отказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
- Ни моя жена, ни мой брат не ошиблись, - ответил Джей Ди.
Питер снова прыснул и закурил сигару.
- Я что-то не так сказал, Питер? - спросил его Джей Ди.
- Нет, все верно, - Питер отпил глоток бренди и запыхтел сигарой.
- Господа, - обратился к нам Джей Ди, - вы отнимаете у нас время. Никто не ошибся, и никто не намерен ничего пересматривать.
- В таком случае, - вкрадчиво проговорил Уилсон, - дело должно рассматриваться в суде.
- Именно так, - согласился Рэнделл; сопроводив свои слова кивком.
- А суд пожелает узнать, как вы провели сегодняшний вечер.
- Возможно. Но миссис Рэнделл заявит, что мы весь вечер играли в шахматы, - Джей Ди указал на шахматный столик в углу.
- И кто же выиграл? - с улыбкой осведомился Уилсон.
- Господи, разумеется, я, - впервые подал голос Питер. И снова хихикнул.
- А каким ходом?
- Слоном и конем, - усмехнувшись, ответил Питер. - Мой брат - бездарный шахматист. Как его ни учи, все без толку.
- Питер, сейчас не время для шуток.
- Ты не умеешь проигрывать, брат.
- Замолчи!
Питер оборвал смех, сложил руки на пышном животе и погрузился в молчание.
Джей Ди Рэнделл выждал несколько секунд, вслушиваясь в тишину, а затем спросил нас:
- Что-нибудь еще, господа?
***
- Сукин вы сын! - напустился я на Уилсона. - Вы все испортили!
- Я сделал все, что мог.
- Вы разозлили его. Теперь-то уж он точно пойдет в суд.
- Я сделал все, что мог.
- Это было глупейшее.., бездарнейшее…
- Полегче, - бросил Уилсон, почесывая свой шрам.
- Вы могли настращать его. Сказать им, чем кончится дело. Объяснить, как объяснили мне в баре. Вы могли заявить им, что сделали снимки…
- Это было бессмысленно.
- Как знать.
- Они полны решимости довести дело до суда. У них…
- Да! - воскликнул я. - Благодаря вам! Надутый самодовольный индюк, вот вы кто! Явились к ним с жалкими угрозами, словно шпана, потребовали бренди. Хороши, нечего сказать.
- Я пытался их убедить, - ответил Уилсон.
- Не мелите чепухи.
Он пожал плечами.
- Я вам скажу, чего вы добились, Уилсон, - продолжал я. - Вы подзадорили их и заставили пойти в суд, потому что суд нужен вам. Вам необходима арена, чтобы показать себя во всей красе, сделать себе имя, заслужить славу крутого и энергичного законника. Мы оба знаем, что, независимо от итогов судебного разбирательства, Арт Ли проиграет. Он потеряет свое доброе имя, потеряет пациенток, возможно, даже лицензию на врачебную практику. Если дело дойдет до суда, проиграют и Рэнделлы. Домыслы, полуправда, грязные намеки - этого достаточно, чтобы очернить и уничтожить их. В выигрыше останется только один человек.
- Ну-ну, продолжайте.
- Это будете вы, Уилсон. Суд станет вашим звездным часом.
- Вы так думаете? - Он начинал сердиться. Похоже, я задел его за живое.
- Это так и есть.
- Вы слышали, что говорил Джей Ди? Слышали, какую чепуху он молол?
- Вы могли бы заставить его выслушать нас.
- Нет, не мог, - возразил Уилсон. - А вот в суде ему придется нас слушать. - Он откинулся в кресле и несколько секунд молча смотрел на дорогу, вспоминая события сегодняшнего вечера. - Вы меня удивляете, Берри. Вроде бы ученый человек и должны уметь непредвзято оценивать имеющиеся сведения. Сегодня вы получили чертову уйму доказательств виновности Питера Рэнделла и тем не менее по-прежнему поете за упокой.
- По-вашему, он вел себя как человек, который в чем-то виновен?
- Он неплохой актер.
- Отвечайте на вопрос.
- Я и отвечаю.
- Значит, вы убеждены в его виновности?
- Совершенно верно, - сказал Уилсон. - И смогу убедить присяжных.
- А если вы заблуждаетесь?
- Что ж, тогда остается лишь сожалеть. Как мы сожалеем о том, что миссис Рэнделл заблуждалась насчет доктора Ли.
- Вы придумываете отговорки.
- Неужели? - Уилсон покачал головой. - Нет, приятель, отговорки - ваш удел. Это вы корчите из себя ревнителя чистоты белого халата и приверженца традиций, это вы участвуете в заговоре молчания. Хотите, чтобы все было шито-крыто, тонко и дипломатично. И чтобы никто не обиделся.
- А разве так - не лучше? - сердито спросил я. - В конце концов, обязанность защитника - добиваться для своего клиента наилучшего исхода.
- Обязанность защитника - выигрывать дела.
- Арт Ли - человек. У него есть семья, есть какие-то виды на будущее, есть желания и устремления. Ваша задача - помочь ему добиться цели, а не устраивать судебный спектакль, чтобы самому прославиться.
- Ваша беда в том, что вы - типичный эскулап. Вы не можете поверить, что один из ваших продался. Вы предпочли бы видеть под судом медсестру или бывшего армейского санитара. Или милую бабусю-повитуху. Но только не врача.
- Я хотел бы видеть под судом виновного и никого другого, - ответил я.
- Что ж, вы знаете, кто виновник, - сообщил мне Уилсон. - Прекрасно знаете.
Высадив Уилсона, я поехал домой и налил себе водки с капелькой воды. Время перевалило за полночь, и дом был окутан безмолвием.
Проглотив напиток, я стал размышлять о том, чему явился свидетелем. Уилсон был прав: все указывало на Питера Рэнделла. Кровь в его машине. Поджог. Галлона бензина и спички более чем достаточно для уничтожения любых улик, и теперь Питер чист, точнее, был бы чист, не поймай мы его с поличным.
Уилсон прав и в другом: все фрагменты складывались в осмысленную картину. Анджела и Бабблз не лгали, сказав, что не видели Карен: в тот вечер она отправилась к Питеру Рэнделлу. И Питер напортачил. Карен вернулась домой и начала истекать кровью, о чем и сообщила миссис Рэнделл, которая отвезла ее в больницу на своей машине. Не зная, что поставленный в приемном покое диагноз не требует обращения в полицию, и стремясь уберечь семью от скандала, миссис Рэнделл обвинила в случившемся единственного знакомого ей подпольного акушера. Арта Ли. Но опередила события, и в итоге все пошло наперекосяк.
Да, так оно и было. Все верно. Все, кроме исходной посылки. Питер Рэнделл лечил Карен много лет и знал, что она истеричка. Поэтому он не мог сделать аборт без предварительных анализов. Он знал, что Карен жаловалась на зрение, а это могло означать опухоль на гипофизе, симптомы которой похожи на признаки беременности. Нет, Питер не стал бы выскабливать ее без обследования.
По-видимому, он направил Карен к Арту Ли. Зачем? Если бы он хотел, чтобы Карен выскоблили, что мешало ему самому сделать это?
Питер уже дважды прерывал беременности Карен, и все обошлось. С чего бы вдруг ему портачить? Как вообще он мог допустить столь серьезную ошибку?
Нет, это просто чепуха.
И тут мне вспомнились слова Питерсона: «Вы, врачи, горой друг за дружку стоите». Кажется, он выразился именно так. Наверное, и он, и Уилсон правы: я просто не хотел признавать, что Питер виновен. Потому что он - врач. А еще потому, что я расположен к нему. И, несмотря на веские улики, продолжаю верить в его невиновность.
Я вздохнул и осушил стакан. Сегодня ночью я видел нечто очень важное, нечто предосудительное и оттого старательно скрываемое. Видел, никуда не денешься. Такое не спишешь на случайность или совпадение. Этому необходимо найти объяснение.
А самое логичное объяснение возвращает нас к первоначальному выводу: аборт сделал Питер Рэнделл.
ЧЕТВЕРГ, 13 ОКТЯБРЯ
1
Проснулся я в жутком состоянии. Ощущение было такое, словно меня загнали в клетку, заперли в какой-то ловушке. Мне совсем не нравилось то, что творилось вокруг, и я не видел способа положить этому конец. Противнее всего было то, что я не знал, как мне совладать с Уилсоном. Доказать невиновность Арта Ли было чертовски трудно. И уж совсем невозможно было доказать, что Питер Рэнделл тоже ни в чем не виноват.
Джудит взглянула на меня.
- Ты сердишься? - спросила она.
Я только фыркнул в ответ и отправился в душ.
- Узнал что-нибудь? - спросила меня жена чуть погодя.
- Да, узнал. Уилсон хочет повесить это дело на Питера Рэнделла.
Джудит усмехнулась.
- На старого весельчака Питера?
- На старого весельчака Питера.
- Он собрал улики?
- Да.
- Ну и хорошо, - сказала Джудит.
- Нет, - ответил я. - Ничего хорошего.
Закрыв воду, я вылез из ванны и потянулся за полотенцем.
- Мне не верится, что это дело рук Питера.
- Какой ты сердобольный.
Я покачал головой:
- Суть не в этом. Что проку, если в тюрьму сядет еще один невинный человек?
- Так им и надо, - рассудила Джудит.
- Кому?
- Рэнделлам.
- Но это несправедливо.
- Тебе хорошо говорить. Ты всегда сможешь спрятаться за мелочами. А я три дня провела с Бетти Ли.
- Я знаю, что тебе было нелегко…
- Я не о себе, а о Бетти. Или ты забыл вчерашний вечер?
- Нет, - ответил я, подумав про себя, что вчера вечером и началась вся эта неразбериха. Началась с моего звонка Уилсону.
- Бетти пришлось пережить кошмар наяву, - продолжала Джудит. - В этом повинны Рэнделлы, и им нет прощения. Так пусть посидят в яме, которую рыли для другого, почувствуют, каково это.
- Но если Питер невиновен…
- Питер очень забавен, - оборвала меня Джудит. - Но это не снимает с него вины.
- И не дает оснований вешать на него всех собак.
- Меня больше не интересует, кто виноват. Я просто хочу, чтобы все это кончилось и Арт вышел на свободу.
- Да, - сказал я. - Понимаю твои чувства.
Бреясь, я разглядывал свое отражение в зеркале. Вполне заурядная физиономия, чуть-чуть тяжеловатая в скулах. Глаза маленькие, шевелюра редеет. Лицо как лицо. Очутившись в центре событий, я испытывал странное чувство. Вот уже четвертые сутки вокруг меня творилось черт-те что, и я мог повлиять на судьбы по меньшей мере полудюжины людей. Но едва ли годился на ту роль, которую был вынужден играть.
Я приступил к одеванию, размышляя по ходу дела, чем займусь утром. А заодно и о том, действительно ли все вертится вокруг меня. А может, я брожу на задворках, раскапывая второстепенные факты? Может, никто еще не постиг сути дела?
Итак, я снова попытаюсь спасти Питера.
А почему нет? В конце концов, чем он хуже других?
В этот миг мне впервые подумалось, что Питер заслуживает спасения ничуть не меньше, чем Арт. Оба мужчины, оба - врачи, уважаемые, интересные люди, немножко бунтари. Если вдуматься, не так-то просто сделать выбор в пользу одного из них. Питер - весельчак, Арт - насмешник. Питер толстый, Арт тощий. Вот и вся разница.
Считай, почти никакой.
Я натянул пиджак и попытался выкинуть из головы всю эту чепуху. Слава богу, что я не судья и мне не придется распутывать этот клубок на людях.
Зазвонил телефон, но я не стал снимать трубку. Мгновение спустя Джудит крикнула:
- Это тебя!
- Алло? - буркнул я.
И услышал хорошо знакомый зычный глас:
- Джон? Это Питер. Хотел пригласить вас на обед.
- С чего это вдруг? - спросил я.
- Надо бы познакомить вас с моим алиби. Тем самым, которого нет.
- Что вы имеете в виду?
- Так как? В полпервого устроит?
- Хорошо, до встречи, - ответил я.
2
Питер Рэнделл жил к западу от Ньютона, в новом особняке, небольшом, но прекрасно обставленном: кресла от Брюэра, кушетка работы Якобсена, кофейный столик из мастерской Рахмана. Прилизанный модерн. Его обладатель встретил меня у двери с бокалом в руке.
- Входите, Джон, - пригласил он и повел меня в гостиную. - Что будете пить?
- Спасибо, ничего.
- А по-моему, вам не помешало бы, - сказал Питер. - Виски?
- Со льдом.
- Присаживайтесь. - Он отправился на кухню, и до меня донеслось позвякивание ледышек. - Как провели утро?
- В размышлениях, - ответил я.
- О чем?
- Обо всем понемногу.
- Можете не рассказывать, если не хотите, - разрешил Питер, протягивая мне бокал.
- Вы догадались, что Уилсон фотографировал?
- Я это подозревал. Честолюбивый мальчик.
- Воистину, - согласился я.
- И теперь я попал в переплет?
- Похоже на то.
С минуту Питер молча разглядывал меня, потом спросил:
- Ну, а ваше мнение?
- Я уже не знаю, что и думать.
- Известно ли вам, что я делаю аборты?
- Да.
- И выскабливал Карен.
- Дважды, - сказал я.
Питер откинулся в кресле. Его округлые телеса выглядели весьма нелепо в этом изобилующем острыми углами изделии прославленного мебельщика.
- Трижды, если уж быть точным, - поправил он меня.
- Значит, это вы…
- Нет-нет. Последний раз это было в июне.
- А первый?
- Когда ей исполнилось пятнадцать, - Питер вздохнул. - Понимаете, Джон, я не безгрешен. Одна из моих ошибок заключалась в том, что я пытался приглядывать за Карен. Отец не обращал на нее ни малейшего внимания, а я.., я был любящим дядюшкой милой девочки. Растерянной и неприкаянной, но милой. Вот я и сделал ей первый аборт. Иногда я выскабливал и других пациенток. Вы ошеломлены?
- Нет, - ответил я.
- Это хорошо. Но Карен беременела снова и снова. Трижды за три года. Прямо напасть какая-то. В ее возрасте этого делать нельзя. Я бы сказал, что это была патология. В конце концов я решил, что, если она забеременеет в четвертый раз, пусть рожает.
- Зачем?
- Для меня было совершенно очевидно, что Карен приятно состояние беременности, что она жаждет родить ребенка вне брака, чтобы испытать позор и все тяготы греховного материнства. Поэтому в четвертый раз я ей отказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38