Он был высок и болезненно худосочен, словно страдал дистрофией. Фриц стригся очень коротко, отчего его огромные черные задумчивые глаза казались еще огромнее, чернее и задумчивее. Повадки его изрядно смахивали на птичьи: Фриц ходил вперевалку, а когда кто-то заговаривал с ним, проворно вытягивал шею, как будто был туговат на ухо. Но при этом от него веяло мощью. Может быть, благодаря австрийским корням. Или потому, что он обладал душой истинного художника. Фриц увлекался живописью и рисованием, и его рабочий кабинет был похож на захламленную мастерскую. Но источником средств к существованию ему служила психиатрия, и Фрицу приходилось подолгу внимать речам усталых пожилых матрон, которым на старости лет вдруг начинало казаться, что они сходят с ума.
Он с улыбкой пожал мне руку.
- Будь я проклят, если это не стебелек ядовитого плюща!
- И не говорите. Я уже и сам начинаю так думать.
Фриц оглядел комнату.
- Много лекций успели выслушать?
- Всего одну. От Чарли Фрэнка.
- Да, если вам нужен дурной совет, Чарли всегда готов его подать.
- А вы?
- Ваша супруга сегодня просто очаровательна, - проговорил Фриц. - Голубое ей к лицу.
- Я ей передам.
- Просто прелестна. Как детишки?
- Спасибо, хорошо. Фриц…
- Как работа?
- Послушайте, Фриц, мне нужна помощь.
Он рассмеялся мягким бархатистым смехом:
- Какое там помощь! Вас впору спасать.
- Фриц…
- Вы виделись с людьми. Полагаю, уже со всеми успели поговорить. Что вы думаете о Бабблз?
- О Бабблз?
- Да.
Я нахмурился, потому что сроду не слыхал этого имени.
- Бабблз? Стриптизерка какая-нибудь?
- Нет, соседка по комнате.
- Вы хотите сказать, соседка Карен?
- Разумеется.
- Которая учится в колледже Смита?
- Господи, да нет же! Я о той, которая прошлым летом жила вместе с Карен на Холме. Три девчонки сообща снимали там квартиру. Карен, Бабблз и еще одна. Эта третья имела какое-то отношение к медицине - была то ли медсестрой, то ли лаборанткой. Та еще компания.
- А как настоящее имя этой Бабблз? И чем она занимается?
В этот миг кто-то подошел к стойке, чтобы наполнить бокал. Фриц огляделся по сторонам и проговорил тоном истинного мозговеда:
- Судя по вашим словам, случай серьезный. Вот что, направьте-ка его ко мне. Завтра с половины второго до половины третьего. У меня образовалось «окно».
- Хорошо, я все устрою, - ответил я.
- Прекрасно. Приятно было повидаться, Джон.
***
Нортон Хэммонд стоял, привалившись к стене, и болтал с моей Джудит. Приближаясь к ним, я подумал, что Фриц был прав: она действительно выглядела прекрасно. Мгновение спустя я заметил в руке Хэммонда сигарету и удивился. Насколько мне было известно, Хэммонд не курил.
Но сегодня он медленно попыхивал сигаретой, делая глубокие затяжки. И не пил. Во всяком случае, бокала у него не было.
- Нет, ну вы только посмотрите, - сказал я.
Хэммонд усмехнулся:
- Это мой бунт против общественных устоев.
- Я пыталась втолковать ему, что кто-нибудь непременно учует, - подала голос Джудит.
- Да кто тут что учует? - заспорил Хэммонд.
Возможно, он был прав: дым стоял коромыслом.
- К тому же вспомните «Фармакологию в терапии» Гилмэна и Гудмэна.
- Все равно будь осторожен, - посоветовал я.
- Ну подумай сам, - ответил Хэммонд, делая глубокую затяжку. - Никакого тебе рака бронхов, никакой овсяно-клеточной карциномы, никаких эмфизем и хронических бронхитов. Ни атеросклероза, ни цирроза, ни болезни Вернике-Корсакова. Красота.
- Наркотики запрещены законом.
Хэммонд ухмыльнулся и подергал ус.
- Значит, ты за аборты, но против конопли?
- Нельзя отправиться в два крестовых похода одновременно, - ответил я, наблюдая, как он набирает полные легкие дыма и выдыхает прозрачный воздух. И тут меня осенило. - Нортон, ты ведь живешь на Холме, правильно?
- Ага.
- Знаешь кого-нибудь по имени Бабблз?
Он рассмеялся.
- Бабблз? Да кто ж ее не знает? Бабблз и Сверхголова. Их водой не разольешь.
- Сверхголова?
- Ее нынешний дружок. Композитор. Пишет электронную музыку. Что-то похожее на вой десятка собак. Он живет вместе с Бабблз.
- Это не она, часом, снимала квартиру на пару с Карен Рэнделл?
- Не знаю, возможно. А что?
- Как ее настоящее имя?
Хэммонд пожал плечами:
- Никогда не слышал. Но парня зовут Сэмьюэл Арчер.
- Где он обретается?
- За капитолием штата. В каком-то подвале. Они разрисовали его под утробу.
- Под утробу?
- Не поверишь, пока сам не увидишь, - ответил Хэммонд и блаженно вздохнул.
10
По пути домой я заметил, что Джудит напряжена и подавлена. Она сидела, плотно сжав колени, обхватив их руками, крепко сцепив побелевшие пальцы.
- Что-нибудь не так? - спросил я.
- Просто устала.
- Женушки доконали?
Джудит тускло улыбнулась:
- Ты становишься знаменитостью. Насколько я понимаю, миссис Уитстоун жалеет, что не сделала ставку на сегодняшнюю игру.
- Что еще говорят?
- Они спрашивали, чего ради ты стараешься помочь Арту. По их мнению, твои действия - блистательный пример дружеской преданности. Это так трогательно, так человечно, так замечательно.
- Хм…
- Но - зачем?
- Надеюсь, ты объяснила им, что я - славный малый?
В машине было темно, и я скорее почувствовал, нежели увидел, что Джудит улыбается.
- Увы, это не пришло мне в голову.
В ее голосе сквозили грустные нотки, а лицо, подсвеченное отблесками фар, казалось осунувшимся. Я понимал, что Джудит нелегко безвылазно сидеть у Бетти, но ведь кто-то же должен ей помочь.
Ни с того ни с сего мне вдруг вспомнилось студенчество и Сизая Нелл, семидесятилетняя алкоголичка, которая умерла и попала к нам в прозекторскую. Мы прозвали ее Нелл и еще уймой других имен и все время осыпали мрачными шуточками, в надежде, что это поможет нам довести работу до конца. Помню, как мне хотелось уйти, бросить все к черту, лишь бы не резать холодную, влажную, смердящую плоть, не сдирать ее с костей слой за слоем. Я мечтал о том дне, когда покончу с Нелл и смогу забыть ее зловоние, вытравить из памяти это давно мертвое, скользкое от слизи тело. Все остальные говорили, что с такими покойниками даже проще, а мне хотелось только одного - чтобы все поскорее кончилось. И я продержался до конца, до последнего рассечения, пока мы не изучили все ее чертовы нервы и артерии.
После той моей первой встречи с трупом, да еще таким жутким, я вдруг с удивлением обнаружил, что мне интересно заниматься патологоанатомией. Я люблю свою работу и уже научился не обращать внимания ни на внешний облик, ни на запах мертвецов и воспринимать каждое новое вскрытие как должное. Но вот что странно: ощущение новизны не исчезло. В каком-то смысле вскрытия стали для меня источником новых надежд. Человек только что умер, и вы знаете его историю болезни. Для вас он не безликий жмурик, а все еще человеческое существо, которое совсем недавно вело битву, личную битву, единственную по-настоящему личную битву в своей жизни. И потерпело поражение. Ваша задача - выяснить, как и почему был проигран этот бой и каким образом помочь другим людям, которые только готовятся к такой же борьбе. И самому себе. Вскрытие - это не просто взрезание трупов, которые исполняют свою единственную тошнотворную служебную обязанность - быть мертвыми, холодными обитателями сумрачного царства, подлежащими дотошному изучению.
***
Дома Джудит первым делом убедилась, что с детьми все в порядке, и отправилась звонить Бетти, а я решил отвезти домой няньку - миниатюрную и весьма бойкую девицу по имени Салли, капитана команды болельщиков бруклайнской средней школы. Когда я подвозил ее, мы обычно болтали о пустяках и затрагивали лишь самые нейтральные темы. Нравится ли Салли учеба, в какой колледж она намерена поступать. Ну, всякое такое. Но сегодня меня одолело любопытство. Я чувствовал себя старым и потерянным, как человек, вернувшийся на родину после долгих странствий. Все вокруг казалось чужим и незнакомым, особенно дети. Они делали совсем не то, чем занимались в их возрасте мы. Жили другими чаяниями, преодолевали другие сложности. Во всяком случае, они уж наверняка потребляли другие наркотики. Впрочем, быть может, их трудности и не отличались от наших. По крайней мере, мне хотелось бы думать именно так.
В конце концов я решил, что, наверное, просто перепил на вечеринке, а посему мне лучше помолчать и не вдаваться в расспросы. Вот я и молчал, слушая болтовню Салли о том, как она сдавала экзамен на водительские права. При этом я испытывал смешанное чувство страха и облегчения. А потом поймал себя на том, что веду себя глупо, поскольку у меня нет никаких причин интересоваться жизнью няньки моих детей или желать получше узнать ее. К тому же, если я начну выказывать любопытство, Салли, чего доброго, неверно меня поймет. Беседовать о водительских правах куда безопаснее: это надежная и достаточно серьезная тема для разговора.
А потом я ни с того ни с сего подумал об Алане Зеннере. И вспомнил слова, сказанные однажды Артом: «Если хочешь узнать что-то об этом мире, переключи свой телевизор на канал интервью и убери звук». Спустя несколько дней я так и сделал. Это было ужасно: раздувающиеся щеки, неугомонные губы, меняющиеся выражения лиц, сучащие руки. И - безмолвие. Ни единого звука. Никакой возможности понять, о чем говорят все эти люди на экране.
***
Адрес я нашел в телефонном справочнике. Сэмьюэл Арчер, Лэнгдон-стрит, 1334. Я набрал номер и услышал голос, записанный на пленку: «Извините, но телефон временно отключен. Не кладите трубку, телефонистка сообщит вам дополнительные сведения».
Я подождал. Раздалось несколько щелчков, словно в аппарате билось сердце, после чего до меня донесся новый голос: «Справочная. Какой номер вы набрали?»
- Семь-четыре-два-один-четыре-четыре-семь.
- Номер отключен.
Вероятно, Сэмьюэл Арчер переехал. А может быть, нет? Я поехал прямиком к его дому, который стоял на крутом восточном склоне Маячного холма. Здание было весьма обшарпанное, в подъезде воняло капустой и детской микстурой. Я спустился по скрипучей деревянной лестнице в подвал, освещенный зеленой лампочкой, и увидел черную дверь с надписью: «Бог пестует своих детей».
Я постучал.
Из-за двери доносились визги, птичьи трели, скрежет и еще какие-то звуки, похожие на стоны. Она распахнулась, и я увидел парня лет двадцати с небольшим, с пышной бородой и длинными мокрыми черными волосами, облаченного в комбинезон и лиловую рубаху в горошек. На ногах у него были сандалии. Парень окинул меня пустым взглядом, не выказывая ни удивления, ни любопытства.
- Вам чего?
- Я доктор Берри. А вы - Сэмьюэл Арчер?
- Нет.
- Мистер Арчер дома?
- Он занят.
- Я хотел бы повидать его.
- Вы его приятель?
Парень смотрел на меня с неприкрытым подозрением. Я услышал новые шумы - скрип, рокот и протяжный свист.
- Мне необходима его помощь.
Парень немного расслабился:
- Вы совсем некстати.
- Дело не терпит отлагательства.
- Вы врач?
- Да.
- У вас есть машина?
- Да.
- Какая?
- «Шевроле».
- Номер?
- Два-один-один-пять-один-шесть.
Парень кивнул.
- Ладно. Вы уж не обессудьте. Сами знаете, какие нынче времена. Никому нельзя верить. А вдруг вы - нарк легавый? - Он посторонился. - Только молчите. Я сам сообщу ему о вас. Он сочиняет и крепко наширялся. Уже седьмой час пошел, так что, наверное, все в порядке. Но он ужасно вспыльчивый.
Мы прошли через какое-то помещение, отдаленно напоминавшее гостиную. Тут стояли топчаны и несколько дешевых светильников. Белые стены были покрыты причудливым волнистым узором, который фосфоресцировал в лучах ультрафиолетовой лампы.
- Отпад, - сказал я, надеясь, что не напутал со словоупотреблением.
- Ну, - согласился парень.
Мы вошли в следующую комнату, погруженную в полумрак. Посередине, скрючившись над грудой электронной аппаратуры, сидел на корточках бледный юноша с исполинской копной кудрявых белокурых волос. У дальней стены стояли два громкоговорителя. Вертелись катушки магнитофона. Бледный юноша управлялся со своими инструментами, нажимая кнопки и извлекая из электроники разнообразнейшие звуки. На нас он даже не взглянул. Похоже, парень изо всех сил старался сосредоточиться, но двигался он как в кино при замедленной съемке.
- Постойте тут, - велел мне бородач. - Я ему скажу.
Я остановился на пороге. Бородатый подошел к белобрысому и тихо позвал:
- Сэм, Сэм.
Сэм поднял глаза.
- Привет, - сказал он.
- Сэм, к тебе пришли.
Похоже, Сэм изрядно растерялся.
- В натуре? - спросил он, по-прежнему не замечая меня.
- Да. Один славный малый. Очень славный. Понимаешь, что я говорю? Настоящий друг.
- Хорошо, - вяло пробормотал Сэм.
- Ему нужна твоя помощь. Пособишь?
- Конечно, - ответил Сэм.
Бородач кивнул мне. Я шагнул вперед и спросил:
- Что с ним?
- ЛСД. Уже седьмой час. Наверное, ломка начинается. Вы уж с ним понежнее.
- Ладно, - пообещал я и присел на корточки рядом с Сэмом. Он окинул меня пустым взглядом и, поразмыслив, сказал:
- Я тебя не знаю.
- Меня зовут Джон Берри.
Сэм сидел, будто изваяние.
- А ты старый, - сообщил он мне наконец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38