– не понял Пересвет.
Ваня махнул рукой, мол, долго объяснять.
Тем временем волчица уже подходила к тому самому месту, где так удачно утром встретились с Настенькой. Иван успел спрыгнуть прежде, чем Веста его сбросила, с удовольствием потянулся и огляделся по сторонам. Солнышко уже из ярко-белого шара обратилось в краснеющий диск на горизонте, по небу разливалось алое зарево. Судя по всему, лесовица должна была вот-вот прийти.
– Ну и где твоя Настенька? – обратилась волчица к Ване.
Тот развел руками:
– Не знаю. Должна быть. Только она не моя.
– Твоя, твоя, – усмехнулась Веста, – ты же с ней дружбу ведешь.
– А тебе что, жалко? – хихикнул в свою очередь Ваня. – Или ты ревнуешь?
Волчица будто смутилась, но тут же ответила прежним тоном:
– Мне-то не жалко, однако же не каждому лесовица помогать будет.
Иван задумался над тем, что бы такое ответить, но тут из-за небольшой осинки вынырнула сияющая Настя.
– Здравствуй, Ванечка! – Она широко улыбнулась Ивану, бросилась к нему, приобняла и тут же подбежала к Весте с Пересветом.
– И тебе, белая волчица, здравствовать! – сказала лесовица с важностью. – А тебя, витязь, я не знаю, как и звать!
– Пересвет, – улыбнулся он, – а ты, знать, Настена?
– Настасья! – наставительно сказала лесовица. – Но можно и Настенька. Здравствуй, Пересвет!
– Здравствуй, Настасья, – поклонился Пересвет вежливо, – много о тебе наслышан и очень рад встрече!
Настя улыбнулась ему и снова подошла к Ивану:
– Поймала я твоих лошадок, Ванечка! Тебя дожидаются вон за теми березами.
И она показала рукой на несколько березок, сиротливо жмущихся друг к другу. Ваня просиял и, забыв ее поблагодарить, со всех ног помчался к ним.
Кобылицы и правда оказались за березами. Стояли они смирно, убежать не порывались, да и не могли – ноги их были крепко связаны тонкими ивовыми прутьями. Видно было, что Настенька творчески подходила к процессу поимки лошадей и даже постаралась их украсить по-своему. В золотые гривы она вплела цветы, да такие, перед которыми Ванин букет казался жалким веником. Горели тут и огненные жарки, и синий барвинок, и мелкие белые колокольчики, и такие цветы, каким и названия не было, какие знала одна только лесовица. Хвосты были увиты душистым горошком, хмелем и вьюнком, а за уши кобылицам Настя пристроила по паре тигровых лилий. Еще краше стали лошадки с таким убранством.
Ваня огладил кобылиц, наконец-то рассмотрел их как следует при дневном свете. Обернулся к подбежавшей лесовице:
– Спасибо тебе, милая! Что бы я без тебя делал!
– Не за что! – заулыбалась Настя и покраснела.
Ваня вспомнил про цветы и бросился к полянке.
– Эй, ты куда? – крикнула лесовица ему вслед.
Иван быстро нашел оставленный на земле букет. Заметив, что цветы примялись, расправил их слегка и побежал обратно к Настасье.
– Это тебе! – Он протянул ей цветы и остановился в нерешительности, ожидая, что она скажет.
– Ой, – опешила лесовица, – мне? Отчего же?
– Ну… – замялся Ваня. – Понимаешь, у нас принято дарить цветы!
– Зачем?
– Просто так, – окончательно смутился Иван. Настя рассмеялась и схватила букет:
– Ну, раз принято, тогда ладно! Спасибо тебе!
Она сделала пару шагов назад, посмотрела направо, налево и вдруг, вскинув вверх руки, прошлась колесом один раз, второй… А на третий в том месте, где только что была лесовица, оказался вдруг большой пень.
Ваня протер глаза, понял, что ему не показалось, вздохнул.
– Это и есть царские кобылицы? – спросил тихо подошедший Пересвет. – Хороши!
– Хороши, – согласился Иван, – только как нам теперь их отвести к царю? Снимем путы, а вдруг прочь убегут?
– Не убегут, – покачал Пересвет головой, – давай-ка так: ты верхом на одну сядешь, я на другую, а третью и коня моего в поводу поведем.
– А как же… – начал было Ваня, но вдруг с изумлением понял, что он не боится больше ехать верхом. То ли сказалось вчерашнее зелье, то ли просто привык ехать на спине волчицы, но страха совсем не было. Он отважно кивнул.
– А ты как думаешь? – обратился Пересвет к волчице.
– А что я? – хмыкнула та. – Не мне же верхом ехать, а вам!
– Тогда решено, – сказал Пересвет и лихо вскочил на спину кобылице.
– А с путами что делать? – полюбопытствовал Ваня.
– С путами, – замялся Пересвет, – леший их ведает, вдруг и правда, когда развяжем, сразу дадут деру. Может ты, Веста, перегрызешь?
– Еще не хватало, – фыркнула волчица, – чтобы я и к лошадям! Ну ладно, – неохотно добавила она, – сделаю.
– Вот и хорошо, – успокоился Пересвет, – а на третью лошадку я узду со своего коня прилажу.
Он спрыгнул, снял со своего коня сбрую и надел на одну из кобылиц. Та попробовала было взбрыкнуть, но покосилась на оскалившуюся Весту и мигом притихла.
– Вот и все! – потрепал Пересвет ее по холке, взобрался на другую лошадь и крепко намотал поводья на руку. – Ваня, где ты там?
Ваня стоял в раздумьях. Царские кобылицы были, знамо дело, неоседланные, стремян не было и в помине, поэтому как взбираться на такую лошадку – загадка. Наконец Иван сообразил встать на пень, подтянулся кое-как и с грехом пополам очутился у кобылицы на спине. Та почуяла неопытного наездника и недовольно вскинулась, но Веста ее быстро успокоила. Затем она перегрызла ивовые прутья и освободила ноги лошадей. Тронулись потихоньку.
– Хранимир! – крикнул Пересвет коню. – Ступай за мной!
Конь заржал и покорно двинулся следом, настороженно поглядывая на волчицу. Прошли лес, поле; кобылицы уже не порывались убежать на вольные луга, шли тихим шагом, низко опустив убранные цветами головы.
К Золотым воротам подошли, когда уже совсем стемнело и на небе показались первые звезды. Стражник, все тот же усатый толстяк, уважительно посмотрел на кавалькаду и даже сделал попытку поклониться. Но, убедившись в том, что его порыв не оценен, снова погрузился в полусонное состояние. Кобылицы, чуя, что их снова собираются загнать в тесные конюшни, начали громко ржать. Ване стало их жалко:
– Да что он, царь Кусман, неужели не видит, что его лошади по колено в грязи стоят?
– Да все он видит, – фыркнула Веста, – только ему и дела мало. Главное, что кобылицы его собственные, а остальное ему неважно.
– Эх, – сокрушенно покачал Ваня головой, – такие лошадки и в таких руках!
– Ничего не поделаешь, – вмешался Пересвет, – я так думаю, недолго им здесь пробыть осталось. Коли моя мать захватит Золотое царство, кобылицы перейдут к ней. А она лошадей любит.
– Ну хоть что-то она любит, кроме власти, – вздохнул Ваня, – и то хлеб.
Наконец прибыли к дворцу. Кое-как завели сопротивляющихся лошадей в конюшни, сняли узду Хранимира, закрыли двери на тяжелый засов.
– Где ночевать будем? – поинтересовалась Веста. – Али прямо на площади?
– Нет, только не так, – испугался Иван, – я помню, как у меня после такого спанья все тело болело Давайте лучше на постоялый двор, хорошо?
– Хорошо, – кивнула волчица, – вы давайте туда, а я, с вашего позволения, тут прикорну.
– Как это тут? – огорченно произнес Ваня. – Давай-ка с нами!
– Нет, – твердо сказала Веста и закрыла глаза.
Иван вздохнул, посмотрел на Пересвета:
– Ну что, пойдем?
– Пойдем.
Оба быстро направились к знакомому уже постоялому двору, поздоровались с хозяином, который отчего-то был грустен и мрачен, молча съели поставленный перед ними ужин, молча отправились в отведенную им светелку. Хозяин отрывистым и злобным голосом заявил, что свечей он не отпустит и не потерпит никаких ночных гуляний. После чего он пожелал доброй ночи и удалился, шаркая босыми ногами, сморкаясь и ворча под нос что-то зловещее.
Комната оказалась маленькой и темной. Единственное окошко было задернуто занавеской из плотной ткани, да так, что из-под нее не пробивался ни единый лучик света. Пересвет достал из кармана огарок свечи, щелкнул кремнем, зажег. В углу стояла небольшая кровать, крытая старым ковром, стул о трех ножках, на полу валялись какие-то тряпки и лежал пестрый половичок. Больше в комнате ничего не было. Ваня вздохнул и, не раздеваясь, залез на кровать, накрылся ковром и тотчас уснул. Пересвет походил еще немного взад-вперед, выкурил трубку и тоже лег спать. Оба спали как убитые и ничего не видели во сне. А на рассвете прямо под окнами заголосил петух.
Ваня открыл глаза, вскочил, отодвинул занавеску, открыл ставни. В комнате тут же посвежело. Иван увидел, что еще даже солнце не встало, выругался, огляделся в поисках чего-нибудь тяжелого, нашел на столе чашку с отломанной ручкой. Плохо соображая, что делает, он запустил чашкой в петуха, не попал, но зато добился своего – петух замолчал и бросился куда-то бежать по капустным грядкам. Иван снова лег, закрыл глаза, но больше так и не уснул. Встал, стараясь не разбудить Пересвета, тихо прикрыл за собой дверь. Нашел сонного хозяина, расплатился с ним и пошел обратно к площади. Постепенно светало, город просыпался, открывались лавки, две женщины ругались возле колодца, размахивая руками. Дворец показался сегодня еще более убогим, в свете первых утренних лучей он приобрел кроваво-красный оттенок, стал будто меньше размером и еще более неопрятным.
Веста крепко спала, свернувшись клубком, так что непонятно было, где хвост, а где морда. Ваня сел рядышком с ней, погладил, еще раз изумился, какая же мягкая у нее шерсть. Странное дело, но Иван все больше и больше привязывался к волчице, с тоской думая о том, что ему рано или поздно придется с ней расстаться. Он был уверен, что она никогда не предаст, не бросит, всегда выручит, и сам был готов отплатить тем же, без раздумий он пошел бы за ней на край света. И дело было не в том, что Иван считал себя ее должником – дело было в чем-то другом. А в чем – Ваня пока не знал.
– Доброе утро!
– Доброе, – очнулся Иван от размышлений, открыл глаза и тут же зажмурился: солнце уже поднялось и. светило прямо в лицо. – Как спалось?
– Хорошо, – потянулась Веста, – даже очень славно. А тебе?
– Замечательно.
– А где Пересвет? – поинтересовалась волчица без особого интереса.
Ваня пожал плечами:
– Не знаю, я ушел, он еще спал.
– Как же, спал он, – усмехнулась Веста, – поди, раньше тебя поднялся и пошел город осматривать.
– Не знаю, – честно признался Ваня, – я не слышал, чтобы он уходил.
– Конечно, не слышал! Ты же спишь как убитый!
Иван хотел возразить, но тут как раз показался Пересвет, чисто умытый, свежий и с мокрыми волосами. На нем были надеты только штаны и белая рубаха, железные же доспехи висели у седла Хранимира, которого Пересвет вел в поводу.
– Доброе утро!
– Здравствуй, – пробурчала Веста. Видимо, сегодня она была не в духе. – Где был?
– Где был, там уже нет, – таинственно проговорил Пересвет и поднес палец к губам, – тсс!
Веста возмущенно фыркнула, и Ваня поспешил переменить тему:
– К лошадкам пора.
– Пора, – быстро кивнул Пересвет и подмигнул Ивану: молодец, мол, не растерялся.
Волчица, ворча что-то под нос, тоже пошла в конюшню. Отодвинули засов; кобылицы уже били копытами, слыша шаги. Только Ваня и успел, что дверь открыть – вылетели царские лошадки, как ветер, помчались, задрав хвосты, на вольные луга.
– И теперь что? – поинтересовался Пересвет. – Давай, зови свою девчонку.
Ваня развел руками и с надеждой взглянул на Весту. Та только хмыкнула:
– А чего ты на меня смотришь? Я второй раз лесовицу кликать не буду, она мне за дерево свое уши оборвет. На первый раз простила, на второй – и думать не моги.
– Что же делать? – испугался Иван, – Как нам поймать их? Ведь последний день остался! Веста, милая, как быть?
– Как быть, как быть, – раздраженно протянула волчица, – а я почем знаю? Мне-то их точно нипочем не догнать, а как иным, не знаю.
– Мне тоже не догнать, – признался Пересвет. – Хранимир мой быстр, но не чета им.
– Так что же делать? – совсем запаниковал Иван.
– Не суетись, – поморщилась волчица, – дважды повезло – повезет и в третий раз. Кроме того, я тебе говорила, что пора самому действовать, а не на других надеяться.
– Да я… – начал Ваня, но оборвал на полуслове, поняв, что Веста права. – Пора.
– А раз пора, чего зря время терять? – весело сказал Пересвет. – В путь, друзья мои, и да поможет нам небо!
– В том смысле, что опять на авось понадеемся? – подозрительно спросила волчица.
Пересвет рассмеялся:
– А то!
– Эх вы, – покачала Веста головой, впрочем, уже беззлобно. Кивнула Ване: – Садись уж, богатырь великий!
Ваня сел. Поехали. Уже далеко за золотыми воротами Ване пришла в голову идея, которой он поспешил поделиться:
– А что если приманить их чем-нибудь?
– Примани, – равнодушно сказала Веста, – только чем?
– А что, хорошая идея! – подхватил Пересвет. – Зачем их все время ловить? И правда, проще приманить, а там уже и брать голыми руками. В беге-то с ними мало кто сравнится, а вот в хитрости поди не чета им.
– Ну, может, – неохотно согласилась волчица, – но как?
– Как… – Пересвет задумался и обратился к Ивану, – а правда, как?
– Я не зна… – совсем поник Иван, но вдруг спохватился и воскликнул, – солью!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Ваня махнул рукой, мол, долго объяснять.
Тем временем волчица уже подходила к тому самому месту, где так удачно утром встретились с Настенькой. Иван успел спрыгнуть прежде, чем Веста его сбросила, с удовольствием потянулся и огляделся по сторонам. Солнышко уже из ярко-белого шара обратилось в краснеющий диск на горизонте, по небу разливалось алое зарево. Судя по всему, лесовица должна была вот-вот прийти.
– Ну и где твоя Настенька? – обратилась волчица к Ване.
Тот развел руками:
– Не знаю. Должна быть. Только она не моя.
– Твоя, твоя, – усмехнулась Веста, – ты же с ней дружбу ведешь.
– А тебе что, жалко? – хихикнул в свою очередь Ваня. – Или ты ревнуешь?
Волчица будто смутилась, но тут же ответила прежним тоном:
– Мне-то не жалко, однако же не каждому лесовица помогать будет.
Иван задумался над тем, что бы такое ответить, но тут из-за небольшой осинки вынырнула сияющая Настя.
– Здравствуй, Ванечка! – Она широко улыбнулась Ивану, бросилась к нему, приобняла и тут же подбежала к Весте с Пересветом.
– И тебе, белая волчица, здравствовать! – сказала лесовица с важностью. – А тебя, витязь, я не знаю, как и звать!
– Пересвет, – улыбнулся он, – а ты, знать, Настена?
– Настасья! – наставительно сказала лесовица. – Но можно и Настенька. Здравствуй, Пересвет!
– Здравствуй, Настасья, – поклонился Пересвет вежливо, – много о тебе наслышан и очень рад встрече!
Настя улыбнулась ему и снова подошла к Ивану:
– Поймала я твоих лошадок, Ванечка! Тебя дожидаются вон за теми березами.
И она показала рукой на несколько березок, сиротливо жмущихся друг к другу. Ваня просиял и, забыв ее поблагодарить, со всех ног помчался к ним.
Кобылицы и правда оказались за березами. Стояли они смирно, убежать не порывались, да и не могли – ноги их были крепко связаны тонкими ивовыми прутьями. Видно было, что Настенька творчески подходила к процессу поимки лошадей и даже постаралась их украсить по-своему. В золотые гривы она вплела цветы, да такие, перед которыми Ванин букет казался жалким веником. Горели тут и огненные жарки, и синий барвинок, и мелкие белые колокольчики, и такие цветы, каким и названия не было, какие знала одна только лесовица. Хвосты были увиты душистым горошком, хмелем и вьюнком, а за уши кобылицам Настя пристроила по паре тигровых лилий. Еще краше стали лошадки с таким убранством.
Ваня огладил кобылиц, наконец-то рассмотрел их как следует при дневном свете. Обернулся к подбежавшей лесовице:
– Спасибо тебе, милая! Что бы я без тебя делал!
– Не за что! – заулыбалась Настя и покраснела.
Ваня вспомнил про цветы и бросился к полянке.
– Эй, ты куда? – крикнула лесовица ему вслед.
Иван быстро нашел оставленный на земле букет. Заметив, что цветы примялись, расправил их слегка и побежал обратно к Настасье.
– Это тебе! – Он протянул ей цветы и остановился в нерешительности, ожидая, что она скажет.
– Ой, – опешила лесовица, – мне? Отчего же?
– Ну… – замялся Ваня. – Понимаешь, у нас принято дарить цветы!
– Зачем?
– Просто так, – окончательно смутился Иван. Настя рассмеялась и схватила букет:
– Ну, раз принято, тогда ладно! Спасибо тебе!
Она сделала пару шагов назад, посмотрела направо, налево и вдруг, вскинув вверх руки, прошлась колесом один раз, второй… А на третий в том месте, где только что была лесовица, оказался вдруг большой пень.
Ваня протер глаза, понял, что ему не показалось, вздохнул.
– Это и есть царские кобылицы? – спросил тихо подошедший Пересвет. – Хороши!
– Хороши, – согласился Иван, – только как нам теперь их отвести к царю? Снимем путы, а вдруг прочь убегут?
– Не убегут, – покачал Пересвет головой, – давай-ка так: ты верхом на одну сядешь, я на другую, а третью и коня моего в поводу поведем.
– А как же… – начал было Ваня, но вдруг с изумлением понял, что он не боится больше ехать верхом. То ли сказалось вчерашнее зелье, то ли просто привык ехать на спине волчицы, но страха совсем не было. Он отважно кивнул.
– А ты как думаешь? – обратился Пересвет к волчице.
– А что я? – хмыкнула та. – Не мне же верхом ехать, а вам!
– Тогда решено, – сказал Пересвет и лихо вскочил на спину кобылице.
– А с путами что делать? – полюбопытствовал Ваня.
– С путами, – замялся Пересвет, – леший их ведает, вдруг и правда, когда развяжем, сразу дадут деру. Может ты, Веста, перегрызешь?
– Еще не хватало, – фыркнула волчица, – чтобы я и к лошадям! Ну ладно, – неохотно добавила она, – сделаю.
– Вот и хорошо, – успокоился Пересвет, – а на третью лошадку я узду со своего коня прилажу.
Он спрыгнул, снял со своего коня сбрую и надел на одну из кобылиц. Та попробовала было взбрыкнуть, но покосилась на оскалившуюся Весту и мигом притихла.
– Вот и все! – потрепал Пересвет ее по холке, взобрался на другую лошадь и крепко намотал поводья на руку. – Ваня, где ты там?
Ваня стоял в раздумьях. Царские кобылицы были, знамо дело, неоседланные, стремян не было и в помине, поэтому как взбираться на такую лошадку – загадка. Наконец Иван сообразил встать на пень, подтянулся кое-как и с грехом пополам очутился у кобылицы на спине. Та почуяла неопытного наездника и недовольно вскинулась, но Веста ее быстро успокоила. Затем она перегрызла ивовые прутья и освободила ноги лошадей. Тронулись потихоньку.
– Хранимир! – крикнул Пересвет коню. – Ступай за мной!
Конь заржал и покорно двинулся следом, настороженно поглядывая на волчицу. Прошли лес, поле; кобылицы уже не порывались убежать на вольные луга, шли тихим шагом, низко опустив убранные цветами головы.
К Золотым воротам подошли, когда уже совсем стемнело и на небе показались первые звезды. Стражник, все тот же усатый толстяк, уважительно посмотрел на кавалькаду и даже сделал попытку поклониться. Но, убедившись в том, что его порыв не оценен, снова погрузился в полусонное состояние. Кобылицы, чуя, что их снова собираются загнать в тесные конюшни, начали громко ржать. Ване стало их жалко:
– Да что он, царь Кусман, неужели не видит, что его лошади по колено в грязи стоят?
– Да все он видит, – фыркнула Веста, – только ему и дела мало. Главное, что кобылицы его собственные, а остальное ему неважно.
– Эх, – сокрушенно покачал Ваня головой, – такие лошадки и в таких руках!
– Ничего не поделаешь, – вмешался Пересвет, – я так думаю, недолго им здесь пробыть осталось. Коли моя мать захватит Золотое царство, кобылицы перейдут к ней. А она лошадей любит.
– Ну хоть что-то она любит, кроме власти, – вздохнул Ваня, – и то хлеб.
Наконец прибыли к дворцу. Кое-как завели сопротивляющихся лошадей в конюшни, сняли узду Хранимира, закрыли двери на тяжелый засов.
– Где ночевать будем? – поинтересовалась Веста. – Али прямо на площади?
– Нет, только не так, – испугался Иван, – я помню, как у меня после такого спанья все тело болело Давайте лучше на постоялый двор, хорошо?
– Хорошо, – кивнула волчица, – вы давайте туда, а я, с вашего позволения, тут прикорну.
– Как это тут? – огорченно произнес Ваня. – Давай-ка с нами!
– Нет, – твердо сказала Веста и закрыла глаза.
Иван вздохнул, посмотрел на Пересвета:
– Ну что, пойдем?
– Пойдем.
Оба быстро направились к знакомому уже постоялому двору, поздоровались с хозяином, который отчего-то был грустен и мрачен, молча съели поставленный перед ними ужин, молча отправились в отведенную им светелку. Хозяин отрывистым и злобным голосом заявил, что свечей он не отпустит и не потерпит никаких ночных гуляний. После чего он пожелал доброй ночи и удалился, шаркая босыми ногами, сморкаясь и ворча под нос что-то зловещее.
Комната оказалась маленькой и темной. Единственное окошко было задернуто занавеской из плотной ткани, да так, что из-под нее не пробивался ни единый лучик света. Пересвет достал из кармана огарок свечи, щелкнул кремнем, зажег. В углу стояла небольшая кровать, крытая старым ковром, стул о трех ножках, на полу валялись какие-то тряпки и лежал пестрый половичок. Больше в комнате ничего не было. Ваня вздохнул и, не раздеваясь, залез на кровать, накрылся ковром и тотчас уснул. Пересвет походил еще немного взад-вперед, выкурил трубку и тоже лег спать. Оба спали как убитые и ничего не видели во сне. А на рассвете прямо под окнами заголосил петух.
Ваня открыл глаза, вскочил, отодвинул занавеску, открыл ставни. В комнате тут же посвежело. Иван увидел, что еще даже солнце не встало, выругался, огляделся в поисках чего-нибудь тяжелого, нашел на столе чашку с отломанной ручкой. Плохо соображая, что делает, он запустил чашкой в петуха, не попал, но зато добился своего – петух замолчал и бросился куда-то бежать по капустным грядкам. Иван снова лег, закрыл глаза, но больше так и не уснул. Встал, стараясь не разбудить Пересвета, тихо прикрыл за собой дверь. Нашел сонного хозяина, расплатился с ним и пошел обратно к площади. Постепенно светало, город просыпался, открывались лавки, две женщины ругались возле колодца, размахивая руками. Дворец показался сегодня еще более убогим, в свете первых утренних лучей он приобрел кроваво-красный оттенок, стал будто меньше размером и еще более неопрятным.
Веста крепко спала, свернувшись клубком, так что непонятно было, где хвост, а где морда. Ваня сел рядышком с ней, погладил, еще раз изумился, какая же мягкая у нее шерсть. Странное дело, но Иван все больше и больше привязывался к волчице, с тоской думая о том, что ему рано или поздно придется с ней расстаться. Он был уверен, что она никогда не предаст, не бросит, всегда выручит, и сам был готов отплатить тем же, без раздумий он пошел бы за ней на край света. И дело было не в том, что Иван считал себя ее должником – дело было в чем-то другом. А в чем – Ваня пока не знал.
– Доброе утро!
– Доброе, – очнулся Иван от размышлений, открыл глаза и тут же зажмурился: солнце уже поднялось и. светило прямо в лицо. – Как спалось?
– Хорошо, – потянулась Веста, – даже очень славно. А тебе?
– Замечательно.
– А где Пересвет? – поинтересовалась волчица без особого интереса.
Ваня пожал плечами:
– Не знаю, я ушел, он еще спал.
– Как же, спал он, – усмехнулась Веста, – поди, раньше тебя поднялся и пошел город осматривать.
– Не знаю, – честно признался Ваня, – я не слышал, чтобы он уходил.
– Конечно, не слышал! Ты же спишь как убитый!
Иван хотел возразить, но тут как раз показался Пересвет, чисто умытый, свежий и с мокрыми волосами. На нем были надеты только штаны и белая рубаха, железные же доспехи висели у седла Хранимира, которого Пересвет вел в поводу.
– Доброе утро!
– Здравствуй, – пробурчала Веста. Видимо, сегодня она была не в духе. – Где был?
– Где был, там уже нет, – таинственно проговорил Пересвет и поднес палец к губам, – тсс!
Веста возмущенно фыркнула, и Ваня поспешил переменить тему:
– К лошадкам пора.
– Пора, – быстро кивнул Пересвет и подмигнул Ивану: молодец, мол, не растерялся.
Волчица, ворча что-то под нос, тоже пошла в конюшню. Отодвинули засов; кобылицы уже били копытами, слыша шаги. Только Ваня и успел, что дверь открыть – вылетели царские лошадки, как ветер, помчались, задрав хвосты, на вольные луга.
– И теперь что? – поинтересовался Пересвет. – Давай, зови свою девчонку.
Ваня развел руками и с надеждой взглянул на Весту. Та только хмыкнула:
– А чего ты на меня смотришь? Я второй раз лесовицу кликать не буду, она мне за дерево свое уши оборвет. На первый раз простила, на второй – и думать не моги.
– Что же делать? – испугался Иван, – Как нам поймать их? Ведь последний день остался! Веста, милая, как быть?
– Как быть, как быть, – раздраженно протянула волчица, – а я почем знаю? Мне-то их точно нипочем не догнать, а как иным, не знаю.
– Мне тоже не догнать, – признался Пересвет. – Хранимир мой быстр, но не чета им.
– Так что же делать? – совсем запаниковал Иван.
– Не суетись, – поморщилась волчица, – дважды повезло – повезет и в третий раз. Кроме того, я тебе говорила, что пора самому действовать, а не на других надеяться.
– Да я… – начал Ваня, но оборвал на полуслове, поняв, что Веста права. – Пора.
– А раз пора, чего зря время терять? – весело сказал Пересвет. – В путь, друзья мои, и да поможет нам небо!
– В том смысле, что опять на авось понадеемся? – подозрительно спросила волчица.
Пересвет рассмеялся:
– А то!
– Эх вы, – покачала Веста головой, впрочем, уже беззлобно. Кивнула Ване: – Садись уж, богатырь великий!
Ваня сел. Поехали. Уже далеко за золотыми воротами Ване пришла в голову идея, которой он поспешил поделиться:
– А что если приманить их чем-нибудь?
– Примани, – равнодушно сказала Веста, – только чем?
– А что, хорошая идея! – подхватил Пересвет. – Зачем их все время ловить? И правда, проще приманить, а там уже и брать голыми руками. В беге-то с ними мало кто сравнится, а вот в хитрости поди не чета им.
– Ну, может, – неохотно согласилась волчица, – но как?
– Как… – Пересвет задумался и обратился к Ивану, – а правда, как?
– Я не зна… – совсем поник Иван, но вдруг спохватился и воскликнул, – солью!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48