Ваня оставшись один, подумывал уже было о том, чтобы сбежать, найти Весту и упросить ее мчаться в Золотое царство, но тут двери растворились, и в залу вошли два человека в богатых парчовых одеждах. Иван даже было решил, что это какие-то вельможи, пришедшие по зову царя, но быстро сообразил, что это и были царские слуги, оба низко ему кланялись и порывались взять под руки.
– Сюда, пожалуйста, – подобострастно сказал один из слуг, – не ушиби ножку, сударик, здесь крутая лестница.
Ваню отвели куда-то наверх, сначала по лестнице с высокими ступенями, потом какими-то коридорами, устланными белым ковром. Наконец один из слуг торжественно открыл перед Иваном дверь, за которой оказалась просторная горница. Слуга зажег подсвечник о трех свечах, поставил его на край изразцовой печи. Другой расстелил широкую кровать, крытую толстым шерстяным одеялом, взбил перину и подушки.
– Покойно тебе почивать, сударь, если будет какая надобность, – зови, мы неподалеку.
Ваня поблагодарил, подумав, что где-то он уже это слышал. Но рассуждать было лень, и он, скинув с себя плащ, кафтан и рубаху, завалился на роскошную перину прямо в сапогах. Уснул мгновенно, даже не успев подумать, где же сейчас Веста.
Ночь прошла как одно мгновение, казалось, только что он закрыл глаза – и вот уже рассвет, промчался под окнами красный всадник Ярополк, и засияло ясное солнышко. Яркий свет бил в окно, распадался на сотни лучиков, танцевал на полу. Оконные рамы были красные, колыхались от легкого ветерка красные же занавески. Ваня чихнул и проснулся. Тут же за дверью раздались торопливые шаги, просунулась в горницу чья-то голова и быстро задвинулась обратно. Ваня сонно улыбнулся и начал одеваться. Когда застегивал кафтан, в горницу зашел вчерашний слуга с кувшином и полотенцем в руках.
– Хорошего тебе утра, сударь. Вода для умывания, пожалуй, к корыту.
Иван подошел к корыту, стоящему на небольшом столике рядом с кроватью. С наслаждением умылся ледяной водой, долго фыркал, вытерся насухо домотканым полотенцем.
– Царь тебя ожидает, – сообщил ему слуга, – изволь, я отведу.
Ваня кивнул и пошел следом. Прислужник все тем же запутанным путем отвел его в залу, где все было накрыто для завтрака. Судя по всему, это был тронный зал, но царь, видимо, проводил здесь большую часть времени – ел, читал, принимал подданных. Огромный дубовый стол, служивший одновременно и столом для заседаний, был покрыт белой скатертью. И чего только на нем не было! Жареная дичь, соленья, варенья, пироги открытые и закрытые, кулебяки, супы в огромных мисках, свежие и сушеные фрукты, вина – словом, царь предпочитал завтракать так, чтобы потом весь день не ломать голову над тем, чем бы еще закусить. Признаться, царь очень любил покушать, но, несмотря на это, считал, что ему не к лицу трапезничать несколько раз на дню. Он завел обычай накрывать на стол с раннего утра и не убирать с него кушаний и закусок до самой ночи. Перемены блюд не было, к вечеру со стола убирали пустые блюда для того, чтобы утром вновь на столе было все то изобилие, которое готовилось на огромной царской кухне.
– Присаживайся, – радушно пригласил царь Далмат, – как спалось?
– Хорошо, – неопределенно проговорил Ваня и тут же опомнился, – Доброе утро, батюшка царь!
– Доброе, доброе, – пробурчал Далмат уже невнятно и впился зубами во внушительный кусок свинины, – ты не стесняйся, садись, кушай. Поди, – он тоскливо глянул на Ивана, – не скоро так поесть придется, сердешный! Али ты передумал?
Ваня решительно мотнул головой, сел и отломил добрую половину от могучей рыбины, лежащей на большом блюде. Съел целиком, вместе с костями. Царь Далмат одобрительно на него взглянул:
– Однако ты, Ванюша, силен насчет покушать. Это хорошо. Моя Калина тоже покушать любит. Точно не передумал, а?
Иван твердо решил не вступать в разговор на эту тему и смолчал. Царь понял, охнул с досадой и залпом выпил чарку вина.
– Ладно, Ваня, не буду неволить. Я тебе другое скажу: путь тебе предстоит неблизкий, ты давай проси, если что надо. Ну там оружия булатного, коня боевого… ты только скажи, все, что имею, отдам.
– Спасибо, батюшка царь, – поклонился Ваня, давясь рыбой, – если дадите мне хорошего иноходца, больше ничего и не надо. Мне бы и конь не понадобился, да вот беда какая – разминулись мы с волчицей, которая мне помогать взялась.
– Вот еще глупости, – фыркнул из-под стола знакомый голос.
Царь подпрыгнул на месте, Ваня схватился за сердце. Веста, путаясь в скатерти, выбралась на свет и сладко потянулась.
– Громовеста! – воскликнул обрадованный Иван и бросился ее обнимать. – Я думал, что никогда не встречу тебя больше!
– И не надейся, – волчица облизнулась, – я же говорила, что с тобой до конца буду. Вот и терпи меня теперь. Здравствуй, царь-батюшка! – Она обернулась к Далмату. – Сколько лет, сколько зим!
– Поди ж ты, – охнул царь, – неужто Веста?
– Она самая, Далмат, она самая. До чего же я рада тебя видеть!
Царь, подозрительно всхлипывая, порывисто обнял ее за шею, на мгновение зарывшись лицом в густую белую шерсть. Веста, скалясь по-доброму, мягко сказала:
– Ну будет, будет. Я тоже очень рада тебя видеть. Тебя, я вижу, с Иванушкой уже не надо знакомить?
– Знакомы уже, – покивал царь, – ты сказывай: как, откуда?
– Потом, все потом, – отмахнулась волчица, – сейчас зря время терять нельзя. Пора нам с Иванушкой в Золотое царство отправляться, тебе гостинец добывать. А ты жди-дожидайся да пуще глаза огнецветку береги: не ровен час прочь улетит, а там поминай как звали.
– Да куда уж, поберегу, конечно, – уверил ее Далмат, – но как же это так? Неужто хоть денек не погостишь?
– Некогда, старик, и рада бы, да некогда. Сбираться пора. Ты готов? – Веста посмотрела на Ваню. – Со мной поедешь? Али вправду на иноходце решил отправиться?
– С тобой, только с тобой, – выдохнул счастливый Ваня, – куда я без тебя!
– Тогда садись-ка. ты ко мне на спину да держись крепче.
Иван лихо вскочил на волчью спину, ухватил рукой за шею, памятуя, что не надо сильно ее сдавливать. Веста уже сорвалась было с места, как вдруг царь Далмат закричал:
– Стойте! Стойте!
Волчица остановилась и посмотрела на него. Далмат, ругаясь на себя, начал копаться за пазухой, явно ища что-то.
– Совсем плохой стал. Забыл! Такое забыл!
И он протянул волчице ярко-голубой камень на тонком шелковом шнурке.
– Это тебе, милая. Давно передать надо было, с собой сколько лет ношу, а тебя все нет и нет. Сама разберешься али как?
– Разберусь, батюшка, разберусь. Спасибо, что не позабыл! И я тебя ввек не позабуду. Ежели доберемся с Иванушкой до Золотого царства удачно да привезем оттуда молодильных яблок – там, глядишь, и повоюем еще вместе. Так, что ли?
– Так, – улыбнулся царь одними глазами, – все так, милая. Храни тебя небо, пусть дорога скатертью стелется. Прощай, милая! А может, еще и увидимся.
– Прощай, Далмат, – крикнула волчица уже на бегу, – еще как свидимся!
По бесконечным дворцовым коридорам, мимо бесчисленных слуг, вперед, вперед, прочь из Серебряного царства! Стрелой полетели Ваня и Веста! Белоснежные улицы сплелись в одну, замаячили впереди городские ворота. В один миг пролетела волчица Серебряный чертог, будто подгонял ее кто-то, и сбавила бег уже далеко за стенами владений царя Далмата.
– Далеко до Золотого царства? – спросил Ваня.
Волчица ворчливо ответила:
– Ежели на твоем несравненном иноходце, то полгода без отдыху да продыху. Я же к вечеру буду уже там.
– Дался тебе этот иноходец, – обиделся Иван. – Что мне было делать, если я думал, что тебя уже в жизни не увижу?
– Верить мне, Иванушка, – уже ласковее проговорила волчица, – слово мое крепкое. Раз сказала, что с тобой до самого конца пройду – значит, так и будет.
– Спасибо, – Ваня осторожно погладил ее голову, – и откуда ты такая? Почему мне помогаешь?
– Всему свое время, – неопределенно ответила волчица.
Ваня не мог видеть ее морду, но был готов поклясться, что она улыбается. Впрочем, недолго он пребывал в благодушном настроении, потому как Веста решила, что сейчас лучший момент для того, чтобы начать ругаться.
– Эх, Иванушка, говорила я тебе: не трогай клетку.
– Я не трогал, – виновато произнес Ваня, – это все царевна!
– Давай на царевну всю вину перекладывай, – усмехнулась Веста, – а сам как?
– Да что «как»? – взвился Ваня. – Я тут при чем? Все, как ты сказала, сделал: стражников опоил, птицу добыл!
– И где она, та птица? – съехидничала волчица. – Или мы в Золотое царство скачем из одного только человеколюбия?
– Да царевна это! Царевна Калина ненароком столкнула клетку на пол, – попытался объяснить Ваня, но скоро понял, что это бесполезно, Весте просто хотелось его немного пожурить. Ваня смирился. – Ну давай ругай, бей… Только помни: повинную голову меч не сечет, я давно тебе сказал, что ни на что не гожусь!
– Эх, – вздохнула Веста, – ничего-то ты не понял.
Она надолго замолчала. Притих и Иван, обнял ее чуть покрепче и стал смотреть по сторонам. Мчались они по широкому полю, засеянному пшеницей. Было оно золотисто-желтым, кое-где виднелись синие глазки васильков. Ветер играл золотыми колосьями, поле шумело, вздымалось, и порой казалось, что волчица плывет по пояс в теплых морских волнах. Небо было голубым, солнце светило ярко, издалека доносилась негромкая песня. Но вот и поле кончилось, Веста перешла на шаг и осторожно вошла под своды густого леса, необычайно темного даже ясным летним днем.
Тихо было в лесу, слышно было только, как стучит где-то далеко неугомонный дятел да сыплется с дерева кора. Веста быстро нашла одной только ей ведомую тропинку и затрусила по ней, низко опустив голову и к чему-то принюхиваясь. Деревья зловеще шумели над головой путников, сплетались вершинами, не давая проникнуть сквозь зеленые своды ни единому лучику света.
Веста засунула нос в мышиную нору и долго отплевывалась от налипших на морду сухих травинок и хвои. Хозяйка норки юркнула куда-то между корнями сосны и теперь сидела там, что-то лопоча на своем языке. Волчица облизнулась, но ловить ее не стала. Ваня на ходу сорвал с куста несколько ягод голубики, съел и захотел еще. Но больше голубика ему не попадалась, а дотянуться до низких кустиков черники он не мог. Снова заворчал гром, волчица вздрогнула и перешла на быстрый шаг, то и дело припадая к земле и прислушиваясь чутким ухом. Ваня устал и замерз, кутался в плащ, но никак не мог согреться. Ему отчаянно хотелось увидеть солнце, мрачные деревья навевали тоску.
– Этот лес кажется бесконечным, – пожаловался он Весте.
Та ничего не ответила.
Проскакали мимо маленького озерца, вода его была чистая, словно слеза, у самого берега плавали белые лилии. Лягушки, услышав шаги волчицы, с кваканьем попрыгали в воду и теперь сидели на круглых листьях кувшинок, наблюдая за путниками. Веста подошла к берегу и стала жадно пить воду, Ваня слез, намочил руки и лицо. Вода оказалась очень холодной, но зато помогла прогнать сонную одурь. В озере кто-то плеснул могучим хвостом, вода всколыхнулась, на миг Ване показалось, что из глубины на него кто-то смотрит. Подул легкий ветерок, взъерошил шерсть волчицы, растрепал Ванины волосы. Иван машинально пригладил их рукой и в который раз удивился тому, что с ним происходит. Еще день назад волосы его были до плеч, сейчас же спускались ниже лопаток, так, что Ваня даже стал подумывать, а не завязать ли их в хвост. Но вот Веста напилась и ткнулась в бок Ивану мокрой мордой.
– Садись давай.
Ваня сел, потянулся и обнял волчицу за напружиненную шею. Казалось странным, что он успел так привязаться к этому удивительному зверю, но это было так. Иван и помыслить не мог о том, чтобы когда-нибудь расстаться с Вестой. Тешил себя мечтой, что, когда все закончится, когда путь будет пройден и он сможет прижать Светлояру к своей груди, волчица останется с ними. Только вот где? И стоит ли возвращаться домой, когда столько всего нового узнал, когда раздвинул грани вселенной и увидел, как она велика и прекрасна.
Впрочем, думать не хотелось. Ваня склонился к голове волчицы, прижался щекой к белой шерсти и закрыл глаза, утомленный и расслабленный. Он уже привык ехать верхом на Весте, научился удобно устраиваться на ее широкой спине и чувствовал себя довольно уютно.
– Ты спишь?
Ваня открыл глаза:
– Нет, не сплю. Так, замечтался.
– О чем? – поинтересовалась Веста.
Ваня вздохнул:
– Сам не знаю, если честно, – признался он, – вот думал, что найду наконец Светлояру, а там…
– А что там?
– Будем жить долго и счастливо, – улыбнулся Иван, – как водится.
– Что ж, это хорошо, – задумчиво протянула Веста, – хотя я, по правде, всегда считала иначе.
– Как же?
– Да так, – она невольно замедлила ход, но уже через секунду прибавила шаг, – мне всегда казалось, что жизнь, спокойная и счастливая, будь она долгой, непременно окажется в тягость.
– Почему? – удивился Ваня. – Разве плохо быть счастливым?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Сюда, пожалуйста, – подобострастно сказал один из слуг, – не ушиби ножку, сударик, здесь крутая лестница.
Ваню отвели куда-то наверх, сначала по лестнице с высокими ступенями, потом какими-то коридорами, устланными белым ковром. Наконец один из слуг торжественно открыл перед Иваном дверь, за которой оказалась просторная горница. Слуга зажег подсвечник о трех свечах, поставил его на край изразцовой печи. Другой расстелил широкую кровать, крытую толстым шерстяным одеялом, взбил перину и подушки.
– Покойно тебе почивать, сударь, если будет какая надобность, – зови, мы неподалеку.
Ваня поблагодарил, подумав, что где-то он уже это слышал. Но рассуждать было лень, и он, скинув с себя плащ, кафтан и рубаху, завалился на роскошную перину прямо в сапогах. Уснул мгновенно, даже не успев подумать, где же сейчас Веста.
Ночь прошла как одно мгновение, казалось, только что он закрыл глаза – и вот уже рассвет, промчался под окнами красный всадник Ярополк, и засияло ясное солнышко. Яркий свет бил в окно, распадался на сотни лучиков, танцевал на полу. Оконные рамы были красные, колыхались от легкого ветерка красные же занавески. Ваня чихнул и проснулся. Тут же за дверью раздались торопливые шаги, просунулась в горницу чья-то голова и быстро задвинулась обратно. Ваня сонно улыбнулся и начал одеваться. Когда застегивал кафтан, в горницу зашел вчерашний слуга с кувшином и полотенцем в руках.
– Хорошего тебе утра, сударь. Вода для умывания, пожалуй, к корыту.
Иван подошел к корыту, стоящему на небольшом столике рядом с кроватью. С наслаждением умылся ледяной водой, долго фыркал, вытерся насухо домотканым полотенцем.
– Царь тебя ожидает, – сообщил ему слуга, – изволь, я отведу.
Ваня кивнул и пошел следом. Прислужник все тем же запутанным путем отвел его в залу, где все было накрыто для завтрака. Судя по всему, это был тронный зал, но царь, видимо, проводил здесь большую часть времени – ел, читал, принимал подданных. Огромный дубовый стол, служивший одновременно и столом для заседаний, был покрыт белой скатертью. И чего только на нем не было! Жареная дичь, соленья, варенья, пироги открытые и закрытые, кулебяки, супы в огромных мисках, свежие и сушеные фрукты, вина – словом, царь предпочитал завтракать так, чтобы потом весь день не ломать голову над тем, чем бы еще закусить. Признаться, царь очень любил покушать, но, несмотря на это, считал, что ему не к лицу трапезничать несколько раз на дню. Он завел обычай накрывать на стол с раннего утра и не убирать с него кушаний и закусок до самой ночи. Перемены блюд не было, к вечеру со стола убирали пустые блюда для того, чтобы утром вновь на столе было все то изобилие, которое готовилось на огромной царской кухне.
– Присаживайся, – радушно пригласил царь Далмат, – как спалось?
– Хорошо, – неопределенно проговорил Ваня и тут же опомнился, – Доброе утро, батюшка царь!
– Доброе, доброе, – пробурчал Далмат уже невнятно и впился зубами во внушительный кусок свинины, – ты не стесняйся, садись, кушай. Поди, – он тоскливо глянул на Ивана, – не скоро так поесть придется, сердешный! Али ты передумал?
Ваня решительно мотнул головой, сел и отломил добрую половину от могучей рыбины, лежащей на большом блюде. Съел целиком, вместе с костями. Царь Далмат одобрительно на него взглянул:
– Однако ты, Ванюша, силен насчет покушать. Это хорошо. Моя Калина тоже покушать любит. Точно не передумал, а?
Иван твердо решил не вступать в разговор на эту тему и смолчал. Царь понял, охнул с досадой и залпом выпил чарку вина.
– Ладно, Ваня, не буду неволить. Я тебе другое скажу: путь тебе предстоит неблизкий, ты давай проси, если что надо. Ну там оружия булатного, коня боевого… ты только скажи, все, что имею, отдам.
– Спасибо, батюшка царь, – поклонился Ваня, давясь рыбой, – если дадите мне хорошего иноходца, больше ничего и не надо. Мне бы и конь не понадобился, да вот беда какая – разминулись мы с волчицей, которая мне помогать взялась.
– Вот еще глупости, – фыркнул из-под стола знакомый голос.
Царь подпрыгнул на месте, Ваня схватился за сердце. Веста, путаясь в скатерти, выбралась на свет и сладко потянулась.
– Громовеста! – воскликнул обрадованный Иван и бросился ее обнимать. – Я думал, что никогда не встречу тебя больше!
– И не надейся, – волчица облизнулась, – я же говорила, что с тобой до конца буду. Вот и терпи меня теперь. Здравствуй, царь-батюшка! – Она обернулась к Далмату. – Сколько лет, сколько зим!
– Поди ж ты, – охнул царь, – неужто Веста?
– Она самая, Далмат, она самая. До чего же я рада тебя видеть!
Царь, подозрительно всхлипывая, порывисто обнял ее за шею, на мгновение зарывшись лицом в густую белую шерсть. Веста, скалясь по-доброму, мягко сказала:
– Ну будет, будет. Я тоже очень рада тебя видеть. Тебя, я вижу, с Иванушкой уже не надо знакомить?
– Знакомы уже, – покивал царь, – ты сказывай: как, откуда?
– Потом, все потом, – отмахнулась волчица, – сейчас зря время терять нельзя. Пора нам с Иванушкой в Золотое царство отправляться, тебе гостинец добывать. А ты жди-дожидайся да пуще глаза огнецветку береги: не ровен час прочь улетит, а там поминай как звали.
– Да куда уж, поберегу, конечно, – уверил ее Далмат, – но как же это так? Неужто хоть денек не погостишь?
– Некогда, старик, и рада бы, да некогда. Сбираться пора. Ты готов? – Веста посмотрела на Ваню. – Со мной поедешь? Али вправду на иноходце решил отправиться?
– С тобой, только с тобой, – выдохнул счастливый Ваня, – куда я без тебя!
– Тогда садись-ка. ты ко мне на спину да держись крепче.
Иван лихо вскочил на волчью спину, ухватил рукой за шею, памятуя, что не надо сильно ее сдавливать. Веста уже сорвалась было с места, как вдруг царь Далмат закричал:
– Стойте! Стойте!
Волчица остановилась и посмотрела на него. Далмат, ругаясь на себя, начал копаться за пазухой, явно ища что-то.
– Совсем плохой стал. Забыл! Такое забыл!
И он протянул волчице ярко-голубой камень на тонком шелковом шнурке.
– Это тебе, милая. Давно передать надо было, с собой сколько лет ношу, а тебя все нет и нет. Сама разберешься али как?
– Разберусь, батюшка, разберусь. Спасибо, что не позабыл! И я тебя ввек не позабуду. Ежели доберемся с Иванушкой до Золотого царства удачно да привезем оттуда молодильных яблок – там, глядишь, и повоюем еще вместе. Так, что ли?
– Так, – улыбнулся царь одними глазами, – все так, милая. Храни тебя небо, пусть дорога скатертью стелется. Прощай, милая! А может, еще и увидимся.
– Прощай, Далмат, – крикнула волчица уже на бегу, – еще как свидимся!
По бесконечным дворцовым коридорам, мимо бесчисленных слуг, вперед, вперед, прочь из Серебряного царства! Стрелой полетели Ваня и Веста! Белоснежные улицы сплелись в одну, замаячили впереди городские ворота. В один миг пролетела волчица Серебряный чертог, будто подгонял ее кто-то, и сбавила бег уже далеко за стенами владений царя Далмата.
– Далеко до Золотого царства? – спросил Ваня.
Волчица ворчливо ответила:
– Ежели на твоем несравненном иноходце, то полгода без отдыху да продыху. Я же к вечеру буду уже там.
– Дался тебе этот иноходец, – обиделся Иван. – Что мне было делать, если я думал, что тебя уже в жизни не увижу?
– Верить мне, Иванушка, – уже ласковее проговорила волчица, – слово мое крепкое. Раз сказала, что с тобой до самого конца пройду – значит, так и будет.
– Спасибо, – Ваня осторожно погладил ее голову, – и откуда ты такая? Почему мне помогаешь?
– Всему свое время, – неопределенно ответила волчица.
Ваня не мог видеть ее морду, но был готов поклясться, что она улыбается. Впрочем, недолго он пребывал в благодушном настроении, потому как Веста решила, что сейчас лучший момент для того, чтобы начать ругаться.
– Эх, Иванушка, говорила я тебе: не трогай клетку.
– Я не трогал, – виновато произнес Ваня, – это все царевна!
– Давай на царевну всю вину перекладывай, – усмехнулась Веста, – а сам как?
– Да что «как»? – взвился Ваня. – Я тут при чем? Все, как ты сказала, сделал: стражников опоил, птицу добыл!
– И где она, та птица? – съехидничала волчица. – Или мы в Золотое царство скачем из одного только человеколюбия?
– Да царевна это! Царевна Калина ненароком столкнула клетку на пол, – попытался объяснить Ваня, но скоро понял, что это бесполезно, Весте просто хотелось его немного пожурить. Ваня смирился. – Ну давай ругай, бей… Только помни: повинную голову меч не сечет, я давно тебе сказал, что ни на что не гожусь!
– Эх, – вздохнула Веста, – ничего-то ты не понял.
Она надолго замолчала. Притих и Иван, обнял ее чуть покрепче и стал смотреть по сторонам. Мчались они по широкому полю, засеянному пшеницей. Было оно золотисто-желтым, кое-где виднелись синие глазки васильков. Ветер играл золотыми колосьями, поле шумело, вздымалось, и порой казалось, что волчица плывет по пояс в теплых морских волнах. Небо было голубым, солнце светило ярко, издалека доносилась негромкая песня. Но вот и поле кончилось, Веста перешла на шаг и осторожно вошла под своды густого леса, необычайно темного даже ясным летним днем.
Тихо было в лесу, слышно было только, как стучит где-то далеко неугомонный дятел да сыплется с дерева кора. Веста быстро нашла одной только ей ведомую тропинку и затрусила по ней, низко опустив голову и к чему-то принюхиваясь. Деревья зловеще шумели над головой путников, сплетались вершинами, не давая проникнуть сквозь зеленые своды ни единому лучику света.
Веста засунула нос в мышиную нору и долго отплевывалась от налипших на морду сухих травинок и хвои. Хозяйка норки юркнула куда-то между корнями сосны и теперь сидела там, что-то лопоча на своем языке. Волчица облизнулась, но ловить ее не стала. Ваня на ходу сорвал с куста несколько ягод голубики, съел и захотел еще. Но больше голубика ему не попадалась, а дотянуться до низких кустиков черники он не мог. Снова заворчал гром, волчица вздрогнула и перешла на быстрый шаг, то и дело припадая к земле и прислушиваясь чутким ухом. Ваня устал и замерз, кутался в плащ, но никак не мог согреться. Ему отчаянно хотелось увидеть солнце, мрачные деревья навевали тоску.
– Этот лес кажется бесконечным, – пожаловался он Весте.
Та ничего не ответила.
Проскакали мимо маленького озерца, вода его была чистая, словно слеза, у самого берега плавали белые лилии. Лягушки, услышав шаги волчицы, с кваканьем попрыгали в воду и теперь сидели на круглых листьях кувшинок, наблюдая за путниками. Веста подошла к берегу и стала жадно пить воду, Ваня слез, намочил руки и лицо. Вода оказалась очень холодной, но зато помогла прогнать сонную одурь. В озере кто-то плеснул могучим хвостом, вода всколыхнулась, на миг Ване показалось, что из глубины на него кто-то смотрит. Подул легкий ветерок, взъерошил шерсть волчицы, растрепал Ванины волосы. Иван машинально пригладил их рукой и в который раз удивился тому, что с ним происходит. Еще день назад волосы его были до плеч, сейчас же спускались ниже лопаток, так, что Ваня даже стал подумывать, а не завязать ли их в хвост. Но вот Веста напилась и ткнулась в бок Ивану мокрой мордой.
– Садись давай.
Ваня сел, потянулся и обнял волчицу за напружиненную шею. Казалось странным, что он успел так привязаться к этому удивительному зверю, но это было так. Иван и помыслить не мог о том, чтобы когда-нибудь расстаться с Вестой. Тешил себя мечтой, что, когда все закончится, когда путь будет пройден и он сможет прижать Светлояру к своей груди, волчица останется с ними. Только вот где? И стоит ли возвращаться домой, когда столько всего нового узнал, когда раздвинул грани вселенной и увидел, как она велика и прекрасна.
Впрочем, думать не хотелось. Ваня склонился к голове волчицы, прижался щекой к белой шерсти и закрыл глаза, утомленный и расслабленный. Он уже привык ехать верхом на Весте, научился удобно устраиваться на ее широкой спине и чувствовал себя довольно уютно.
– Ты спишь?
Ваня открыл глаза:
– Нет, не сплю. Так, замечтался.
– О чем? – поинтересовалась Веста.
Ваня вздохнул:
– Сам не знаю, если честно, – признался он, – вот думал, что найду наконец Светлояру, а там…
– А что там?
– Будем жить долго и счастливо, – улыбнулся Иван, – как водится.
– Что ж, это хорошо, – задумчиво протянула Веста, – хотя я, по правде, всегда считала иначе.
– Как же?
– Да так, – она невольно замедлила ход, но уже через секунду прибавила шаг, – мне всегда казалось, что жизнь, спокойная и счастливая, будь она долгой, непременно окажется в тягость.
– Почему? – удивился Ваня. – Разве плохо быть счастливым?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48