Вот. только Светлояра не давала покоя, все вставала в памяти, все улыбалась загадочно.
– Ну а раз достанешь – значит, и беспокоиться не о чем. Так и порешим: тебе – Светлояра-царевна, мне – огнецветка. Эй, там! – Царь снова хлопнул в ладоши. – Где вы запропали? Убирайте со стола, готовьте царю постель да гостя в особую светелку отведите!
Вбежал красный кафтан, поклонился царю в пояс и занялся столом. Царь, снова подобревший, махнул Ване рукой:
– Ты, Иванушка, не печалься да раньше времени не горюй, утро вечера мудренее. Пока спи-отдыхай, а уж с утра, солнышку поклонившись да благословения моего спросивши, – в путь-дороженьку снаряжайся. И смотри, помни о моих словах: добудешь птицу – отдам Светлояру в жены, а не добудешь…
Елисей не договорил, зевнул и степенным шагом пошел из залы куда-то во внутренние палаты. А Ваню бережно подхватили под руки два могучих молодца в платьях из зеленого бархата с частыми узорами, подхватили и повели в отведенную ему светелку.
– Постель твоя, – делано улыбаясь, пробасили хором оба, – вода для умывания, рушник чистый. Если в баню захочется или там до ветру – мы тут рядом, покажем, что да как.
С этими словами царевы слуги откланялись и вышли вон. Ваня остался один. Сел на краешек кровати, посидел немного, подумал. В голову лезла какая-то ерунда, мысли путались, наскакивали одна на другую. Вот только Светлана сейчас вырисовывалась четче некуда – как живая, вставала перед Ваниным внутренним взором, улыбалась, манила, звала.
Иван встал и пару раз прошелся по комнате до окна и обратно. Окно стоило того, чтобы обратить на него особое внимание – было оно в резной раме, начиналось чуть ли не у самого пола, сужалось кверху и, несмотря на летнюю пору, все было покрыто ледяными узорами. Чуть присмотревшись, Ваня понял, что это были искусные рисунки, нанесенные белой и голубой красками, и до того тонкая работа, что изумление брало.
На стене же напротив кровати висели картины, изображавшие охоту на медведей, сабли и даже целая шкура какого-то страшного зверя. Несмотря на когтистые лапы, голову чудища венчали внушительного размера рога, посему с определением породы животного Ваня затруднился. И тут его внимание привлекло совсем другое.
Огромное овальное зеркало на стене отразило Ваню во весь рост, и в первый момент он не поверил, что видит самого себя. А удивляться было чему – за несколько дней, проведенных в другом мире, во внешности Вани произошли разительные перемены. Волосы отросли чуть ли не до плеч, даже не верилось, что еще неделю назад голова Вани не могла похвастаться пышной шевелюрой. Вечный его ершик из волос не пойми какого цвета превратился в густую гриву темно-медовых кудрей. И на лице вместо двух белесых полосок непонятно как выросли густые темные брови, сросшиеся на переносице.
Да и сам Ваня преобразился до неузнаваемости. Грудная клетка расширилась чуть ли не вдвое, он сильно раздался в плечах, будто и ростом стал повыше. Ваня попрыгал на носках – правда, что ли, выше? Убедился, что рост остался неизменным, и слегка погрустнел. Уж лучше бы волосы покороче, зато росточку бы прибавить.
Замечтавшись, Ваня и сам не заметил, как прошла ночь. Первые птицы пробовали голоса, солнце еще не встало, но алые всполохи зари уже растянулись на востоке. Ложиться уже было бессмысленно, и он просто сидел на краешке кровати, обхватив колени руками. Вдруг раздался тихий стук. Ваня вскочил и огляделся. В окно бился белый лебедь, бился отчаянно, разбивая грудь о твердую слюду, теряя перья и что-то крича на своем языке. Иван распахнул окно и впустил птицу в комнату. Лебедь сделал величественный круг по светлице, камнем упал на пол и обернулся царевной Велесной.
– Здравствуй, Ванечка!
Ваня крепко схватил ее за руку:
– Ты? Как же я тебе рад! Но как?
– Нет времени рассказывать, Ванечка! Отец мой порешил тебя погубить, с первыми лучами солнца придет за тобой палач!
– Но ведь Елисей сказал…
– Тогда сказал, а опосля мачеха приказала ему тебя со свету сжить! Собирайся, Ванечка, бежать нам надо!
Ване собирать было нечего, он быстро накинул плащ и вопросительно посмотрел на царевну:
– А как же мы выберемся из дворца?
Велесна улыбнулась:
– Нам поможет мой друг.
– Твой друг? А кто он?
– Да ты его знаешь, – царевна показала на небо, подернутое легкой утренней дымкой, – это же…
За дверью послышались торопливые шаги. Велесна изменилась в лице, схватила Ваню за руку.
– Быстрее! В окно!
Ваня не стал спорить и шустро взобрался на узенький подоконник, царевна, не отпуская его руки, перешагнула за окошко и замерла, ухватившись руками за ставню.
– Подожди маленько, Ванечка!
И в тот же миг взошло солнце. Велесна просияла:
– А вот и мой друг!
Ваня и дух перевести не успел, как вдруг оказался на горячей спине красного коня. Царевна камнем рухнула вниз, ударилась оземь и снова обернулась белым лебедем. Взмахнула широкими крыльями и полетела вслед за красным всадником. Иван сидел ни жив ни мертв, вцепившись обеими руками в гриву коня, напрочь позабыв о том, что не все кони в восторге от таких маневров.
– Тебя, знаю, Ваней зовут? – усмехнулся всадник. – Встречались уже как-то, помнишь?
– Помню, – кивнул Ваня, чувствуя, что губы почти не слушаются, а руки немеют, – а как твое имя?
– Ярополк. А ты… – он не договорил и, развернув к себе Ивана, стал внимательно вглядываться в его лицо, – э-э-э… ты, я гляжу, совсем раскис, друг мой. Ну, это ничего, это пройдет. Держись только крепче, мой верный конь нас из любой беды-напасти вынесет.
Ваня сонно кивнул, чувствуя, как проваливается в какую-то красноватую зыбь. Его качало, словно на волнах, конь мчался по своему каждодневному пути, переплывал озера и речушки, порой по брюхо проваливался в болота. Наконец синим пятном вдали замаячил Горе-лес.
На опушке Ваню поджидал Темнополк, у ног которого на расстеленном плаще крепко спала Яга. Спешились. Ярополк помог Ване сойти с коня и, поддерживая его рукой, осторожно усадил на краешек плаща. Послышался шум крыльев, на траву упал белый лебедь и обернулся Велесной, задыхающейся от быстрого полета.
– Ну, рассказывай, – шепотом спросил Ваню Темнополк, – что учудил?
Ваня, как мог, рассказал, стараясь ничего не упустить. Темнополк слушал, кивал. Потом спросил:
– И что же ты теперь намереваешься делать?
Иван пожал плечами. Сейчас ему хотелось только выспаться, ни говорить, ни думать не было сил.
– Как вижу, ничего, – вздохнул Темнополк, – тогда слушай, что я тебе скажу. Царское слово, даже такого царя, как Елисей, – закон. И раз уж он посулил тебе царевну Светлояру за птицу-огнецветку, то, не тратя времени даром, собирайся-ка ты в путь-дорогу. Тут уж я тебе не помощник, надо самому действовать. И вот что…
– Но Елисей хотел убить меня, – перебил Ваня, – как же я могу верить, что он…
– Ты не суетись, Ванечка, – мягко произнесла Велесна, – с отцом мы уж как-нибудь разберемся. Да и не он хотел тебя сгубить вовсе, а мачеха, он-то давно уже растерял всю свою былую власть и мощь. Боится всего, – царевна погрустнела, но тут же весело добавила: – Но это ничего. Ничего. Мы справимся, и все обязательно будет хорошо. А ты скорее отправляйся в Серебряное царство. И вот, держи!
И царевна, покраснев, сняла с руки медный браслет. Протянула его Ване и осторожно застегнула на запястье.
– В долгом пути не забывай меня, Ванечка. Знай, я всегда постараюсь помочь тебе.
Ваня улыбнулся, обнял царевну и попытался было поцеловать в щеку, но она, смеясь, ловко увернулась.
– А это тебе от меня. – Темнополк вручил Ване широкий меч на шелковой перевязи. – Нож мой у тебя уже есть, да только что в нем проку – в бою он почти бесполезен. А это меч-кладенец, сам рубит, сам головы снимает, главное, держи крепче.
– Спасибо, – поклонился Иван, – а как же я попаду в Серебряное царство?
– А это уже не твоя забота, – ответила за Темнополка проснувшаяся Яга; видно было, что она не выспалась, посему была не в самом лучшем настроении. – Я тебе, – она потянулась, – Медногрива дам. Он сам знает дорогу, не раз бывал у царя Далмата в гостях, – ты только смотри не загони его!
Ваня поежился, раздумывая о том, кто кого первым загонит, и решил, что страшнее предстоящей поездки на Медногриве ничего и быть не может. Но вслух ничего не сказал, молча поклонился Яге, да так низко, что хрустнуло где-то в поясе.
– На-ка вот, – Яга протягивала Ване чашу с каким-то ароматным напитком, – да ты пей, пей, не бойся.
Иван осторожно отхлебнул. На вкус напиток оказался чем-то средним между зеленым чаем и мятной настойкой, немного терпкий, на редкость освежающий. С каждым глотком Ваня чувствовал, как сила все прибывает и прибывает, в ногах начало покалывать, зазвенело в ушах. Когда допил последние капли – сон как рукой сняло, хотелось рваться в бой и крушить всех, кто станет на пути.
– Вот так-то лучше, – одобрительно кивнула Яга, заметив перемены на Ванином лице, – а то совсем был плох. Теперь не мешкая забирайся на моего коня и не знай печали – к вечеру будешь в Серебряном царстве.
– Спасибо вам, – от всего сердца воскликнул преобразившийся до неузнаваемости Иван, на глазах обратившийся в такого доброго молодца, что любо-дорого поглядеть, – спасибо вам, друзья мои! Вовек не забуду!
Ваня поклонился в пояс всем сразу и каждому в отдельности, бросил лукавый взгляд на царевну Велесну, одним махом вскочил на коня и помчался навстречу неизведанному. Грудью рассекал Медногрив мокрую от росы траву, вспугивал пичужек, которые стайками разлетались прямо из-под копыт. Рубаха Вани, взмокшая было от пота, задубела на свежем утреннем ветру, холод пробирал до костей. Но Иван не обращал ни на что внимания, думал одну думу: как бы скорее добраться до царя Далмата, как бы пробраться в высокий терем и выкрасть чудную птицу-огнецветку? Да и что это за существо сказочное?
Быть может, Жар-птица, которая, судя по всему, огнем должна гореть, и как тогда ее в руки взять, эдакую жаркую да огнистую? А может, и вовсе какой коршун с когтями в десяток добрых кинжалов и клювом, загнутым и острым. Да мало ли о чем может думать всадник, скачущий по лесам и лугам удивительного края, мало ли какие мысли навевает горячее его сердце! Версту за верстой отмахивал Медногрив, вот уже и лес кончился, раскинулась к горизонту необъятная степь, куда ни глянь, только длинные стебли ковыля, да кое-где мелькали белые ромашки вперемежку с желтыми головками лютиков. Обогнал Ваню и красный всадник верхом на верном своем Яровесте, взошло ясное солнышко, обсушило и обогрело. Вперед, вперед мчится Медногрив, несет на себе молодого всадника, который, по правде сказать, вовсе не былинный герой. Это только в сказках Иван-царевич без трепета смотрит в лицо опасности, а бедный Ваня и на коне сидел только потому, что не умел толком с него слезать. Мчится Медногрив, торопится к царству владыки Далмата. Да вот только где оно? Не знает Ваня, не ведает, во всем на коня своего уповает: из стольких бед-напастей вынес, авось и сейчас не подведет. А ковыльная степь все не кончалась и не кончалась, стелилась сама собой под копыта Медногрива, манила своим дымчатым покоем. Так и хотелось Ване спешиться и упасть на ковыльный ковер, раскинуть руки-ноги, лежать и смотреть в ясное небо…
Перевалило уже за поддень, без устали летел Медногрив, не было степи конца-края. И тут, откуда ни возьмись, на ровном месте без единого кустика, очутился молодой волк. Был он небольшим, но на вид очень грозным, белая шерсть сияла так, что глазам больно. Иван вздрогнул, понадеялся было на Медногрива – он-де сдюжит, вынесет. Но конь взбрыкнул, встал на дыбы, резко забрал вправо, да так, что Ваня не удержался и рухнул на землю. Головой упал на острый камень, брызнула кровь, но боли Иван не почувствовал. Он потерял сознание.
А тем временем волк в два прыжка догнал Медногрива, бросился тому на спину, повалил, разорвал горло и брюхо. Очнулся Иван через несколько секунд, со стоном перекатился на живот и устало закрыл глаза. Видеть, как волк рвет Медногрива на части, не хотелось. Действие магического напитка давно прошло, и теперь Ваня чувствовал только сильную усталость, вызванную бессонной ночью и всеми произошедшими за последнее время событиями. Тело почти не слушалось, голова гудела, как котел, руки и ноги казались неподъемными. Ваня начал было задремывать, как вдруг его окликнули:
– Эй, ты живой там?
Иван с трудом разлепил тяжелые веки, увидел сидящего прямо перед собой волка и снова закрыл глаза. Видимо, волк уже доел коня и теперь собирался пообедать самим Ваней.
– Эй, добрый молодец, – волк тронул Ваню лапой, – ты меня слышишь?
Голос у волка оказался на удивление мелодичным, с приятной хрипотцой. Да и не волк это был вовсе, а волчица. Ваня осторожно открыл один глаз. Волчица сидела прямо перед ним, облизывалась и пытливо заглядывала в лицо. Глаза у нее оказались голубыми, большими и блестящими, словно льдинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Ну а раз достанешь – значит, и беспокоиться не о чем. Так и порешим: тебе – Светлояра-царевна, мне – огнецветка. Эй, там! – Царь снова хлопнул в ладоши. – Где вы запропали? Убирайте со стола, готовьте царю постель да гостя в особую светелку отведите!
Вбежал красный кафтан, поклонился царю в пояс и занялся столом. Царь, снова подобревший, махнул Ване рукой:
– Ты, Иванушка, не печалься да раньше времени не горюй, утро вечера мудренее. Пока спи-отдыхай, а уж с утра, солнышку поклонившись да благословения моего спросивши, – в путь-дороженьку снаряжайся. И смотри, помни о моих словах: добудешь птицу – отдам Светлояру в жены, а не добудешь…
Елисей не договорил, зевнул и степенным шагом пошел из залы куда-то во внутренние палаты. А Ваню бережно подхватили под руки два могучих молодца в платьях из зеленого бархата с частыми узорами, подхватили и повели в отведенную ему светелку.
– Постель твоя, – делано улыбаясь, пробасили хором оба, – вода для умывания, рушник чистый. Если в баню захочется или там до ветру – мы тут рядом, покажем, что да как.
С этими словами царевы слуги откланялись и вышли вон. Ваня остался один. Сел на краешек кровати, посидел немного, подумал. В голову лезла какая-то ерунда, мысли путались, наскакивали одна на другую. Вот только Светлана сейчас вырисовывалась четче некуда – как живая, вставала перед Ваниным внутренним взором, улыбалась, манила, звала.
Иван встал и пару раз прошелся по комнате до окна и обратно. Окно стоило того, чтобы обратить на него особое внимание – было оно в резной раме, начиналось чуть ли не у самого пола, сужалось кверху и, несмотря на летнюю пору, все было покрыто ледяными узорами. Чуть присмотревшись, Ваня понял, что это были искусные рисунки, нанесенные белой и голубой красками, и до того тонкая работа, что изумление брало.
На стене же напротив кровати висели картины, изображавшие охоту на медведей, сабли и даже целая шкура какого-то страшного зверя. Несмотря на когтистые лапы, голову чудища венчали внушительного размера рога, посему с определением породы животного Ваня затруднился. И тут его внимание привлекло совсем другое.
Огромное овальное зеркало на стене отразило Ваню во весь рост, и в первый момент он не поверил, что видит самого себя. А удивляться было чему – за несколько дней, проведенных в другом мире, во внешности Вани произошли разительные перемены. Волосы отросли чуть ли не до плеч, даже не верилось, что еще неделю назад голова Вани не могла похвастаться пышной шевелюрой. Вечный его ершик из волос не пойми какого цвета превратился в густую гриву темно-медовых кудрей. И на лице вместо двух белесых полосок непонятно как выросли густые темные брови, сросшиеся на переносице.
Да и сам Ваня преобразился до неузнаваемости. Грудная клетка расширилась чуть ли не вдвое, он сильно раздался в плечах, будто и ростом стал повыше. Ваня попрыгал на носках – правда, что ли, выше? Убедился, что рост остался неизменным, и слегка погрустнел. Уж лучше бы волосы покороче, зато росточку бы прибавить.
Замечтавшись, Ваня и сам не заметил, как прошла ночь. Первые птицы пробовали голоса, солнце еще не встало, но алые всполохи зари уже растянулись на востоке. Ложиться уже было бессмысленно, и он просто сидел на краешке кровати, обхватив колени руками. Вдруг раздался тихий стук. Ваня вскочил и огляделся. В окно бился белый лебедь, бился отчаянно, разбивая грудь о твердую слюду, теряя перья и что-то крича на своем языке. Иван распахнул окно и впустил птицу в комнату. Лебедь сделал величественный круг по светлице, камнем упал на пол и обернулся царевной Велесной.
– Здравствуй, Ванечка!
Ваня крепко схватил ее за руку:
– Ты? Как же я тебе рад! Но как?
– Нет времени рассказывать, Ванечка! Отец мой порешил тебя погубить, с первыми лучами солнца придет за тобой палач!
– Но ведь Елисей сказал…
– Тогда сказал, а опосля мачеха приказала ему тебя со свету сжить! Собирайся, Ванечка, бежать нам надо!
Ване собирать было нечего, он быстро накинул плащ и вопросительно посмотрел на царевну:
– А как же мы выберемся из дворца?
Велесна улыбнулась:
– Нам поможет мой друг.
– Твой друг? А кто он?
– Да ты его знаешь, – царевна показала на небо, подернутое легкой утренней дымкой, – это же…
За дверью послышались торопливые шаги. Велесна изменилась в лице, схватила Ваню за руку.
– Быстрее! В окно!
Ваня не стал спорить и шустро взобрался на узенький подоконник, царевна, не отпуская его руки, перешагнула за окошко и замерла, ухватившись руками за ставню.
– Подожди маленько, Ванечка!
И в тот же миг взошло солнце. Велесна просияла:
– А вот и мой друг!
Ваня и дух перевести не успел, как вдруг оказался на горячей спине красного коня. Царевна камнем рухнула вниз, ударилась оземь и снова обернулась белым лебедем. Взмахнула широкими крыльями и полетела вслед за красным всадником. Иван сидел ни жив ни мертв, вцепившись обеими руками в гриву коня, напрочь позабыв о том, что не все кони в восторге от таких маневров.
– Тебя, знаю, Ваней зовут? – усмехнулся всадник. – Встречались уже как-то, помнишь?
– Помню, – кивнул Ваня, чувствуя, что губы почти не слушаются, а руки немеют, – а как твое имя?
– Ярополк. А ты… – он не договорил и, развернув к себе Ивана, стал внимательно вглядываться в его лицо, – э-э-э… ты, я гляжу, совсем раскис, друг мой. Ну, это ничего, это пройдет. Держись только крепче, мой верный конь нас из любой беды-напасти вынесет.
Ваня сонно кивнул, чувствуя, как проваливается в какую-то красноватую зыбь. Его качало, словно на волнах, конь мчался по своему каждодневному пути, переплывал озера и речушки, порой по брюхо проваливался в болота. Наконец синим пятном вдали замаячил Горе-лес.
На опушке Ваню поджидал Темнополк, у ног которого на расстеленном плаще крепко спала Яга. Спешились. Ярополк помог Ване сойти с коня и, поддерживая его рукой, осторожно усадил на краешек плаща. Послышался шум крыльев, на траву упал белый лебедь и обернулся Велесной, задыхающейся от быстрого полета.
– Ну, рассказывай, – шепотом спросил Ваню Темнополк, – что учудил?
Ваня, как мог, рассказал, стараясь ничего не упустить. Темнополк слушал, кивал. Потом спросил:
– И что же ты теперь намереваешься делать?
Иван пожал плечами. Сейчас ему хотелось только выспаться, ни говорить, ни думать не было сил.
– Как вижу, ничего, – вздохнул Темнополк, – тогда слушай, что я тебе скажу. Царское слово, даже такого царя, как Елисей, – закон. И раз уж он посулил тебе царевну Светлояру за птицу-огнецветку, то, не тратя времени даром, собирайся-ка ты в путь-дорогу. Тут уж я тебе не помощник, надо самому действовать. И вот что…
– Но Елисей хотел убить меня, – перебил Ваня, – как же я могу верить, что он…
– Ты не суетись, Ванечка, – мягко произнесла Велесна, – с отцом мы уж как-нибудь разберемся. Да и не он хотел тебя сгубить вовсе, а мачеха, он-то давно уже растерял всю свою былую власть и мощь. Боится всего, – царевна погрустнела, но тут же весело добавила: – Но это ничего. Ничего. Мы справимся, и все обязательно будет хорошо. А ты скорее отправляйся в Серебряное царство. И вот, держи!
И царевна, покраснев, сняла с руки медный браслет. Протянула его Ване и осторожно застегнула на запястье.
– В долгом пути не забывай меня, Ванечка. Знай, я всегда постараюсь помочь тебе.
Ваня улыбнулся, обнял царевну и попытался было поцеловать в щеку, но она, смеясь, ловко увернулась.
– А это тебе от меня. – Темнополк вручил Ване широкий меч на шелковой перевязи. – Нож мой у тебя уже есть, да только что в нем проку – в бою он почти бесполезен. А это меч-кладенец, сам рубит, сам головы снимает, главное, держи крепче.
– Спасибо, – поклонился Иван, – а как же я попаду в Серебряное царство?
– А это уже не твоя забота, – ответила за Темнополка проснувшаяся Яга; видно было, что она не выспалась, посему была не в самом лучшем настроении. – Я тебе, – она потянулась, – Медногрива дам. Он сам знает дорогу, не раз бывал у царя Далмата в гостях, – ты только смотри не загони его!
Ваня поежился, раздумывая о том, кто кого первым загонит, и решил, что страшнее предстоящей поездки на Медногриве ничего и быть не может. Но вслух ничего не сказал, молча поклонился Яге, да так низко, что хрустнуло где-то в поясе.
– На-ка вот, – Яга протягивала Ване чашу с каким-то ароматным напитком, – да ты пей, пей, не бойся.
Иван осторожно отхлебнул. На вкус напиток оказался чем-то средним между зеленым чаем и мятной настойкой, немного терпкий, на редкость освежающий. С каждым глотком Ваня чувствовал, как сила все прибывает и прибывает, в ногах начало покалывать, зазвенело в ушах. Когда допил последние капли – сон как рукой сняло, хотелось рваться в бой и крушить всех, кто станет на пути.
– Вот так-то лучше, – одобрительно кивнула Яга, заметив перемены на Ванином лице, – а то совсем был плох. Теперь не мешкая забирайся на моего коня и не знай печали – к вечеру будешь в Серебряном царстве.
– Спасибо вам, – от всего сердца воскликнул преобразившийся до неузнаваемости Иван, на глазах обратившийся в такого доброго молодца, что любо-дорого поглядеть, – спасибо вам, друзья мои! Вовек не забуду!
Ваня поклонился в пояс всем сразу и каждому в отдельности, бросил лукавый взгляд на царевну Велесну, одним махом вскочил на коня и помчался навстречу неизведанному. Грудью рассекал Медногрив мокрую от росы траву, вспугивал пичужек, которые стайками разлетались прямо из-под копыт. Рубаха Вани, взмокшая было от пота, задубела на свежем утреннем ветру, холод пробирал до костей. Но Иван не обращал ни на что внимания, думал одну думу: как бы скорее добраться до царя Далмата, как бы пробраться в высокий терем и выкрасть чудную птицу-огнецветку? Да и что это за существо сказочное?
Быть может, Жар-птица, которая, судя по всему, огнем должна гореть, и как тогда ее в руки взять, эдакую жаркую да огнистую? А может, и вовсе какой коршун с когтями в десяток добрых кинжалов и клювом, загнутым и острым. Да мало ли о чем может думать всадник, скачущий по лесам и лугам удивительного края, мало ли какие мысли навевает горячее его сердце! Версту за верстой отмахивал Медногрив, вот уже и лес кончился, раскинулась к горизонту необъятная степь, куда ни глянь, только длинные стебли ковыля, да кое-где мелькали белые ромашки вперемежку с желтыми головками лютиков. Обогнал Ваню и красный всадник верхом на верном своем Яровесте, взошло ясное солнышко, обсушило и обогрело. Вперед, вперед мчится Медногрив, несет на себе молодого всадника, который, по правде сказать, вовсе не былинный герой. Это только в сказках Иван-царевич без трепета смотрит в лицо опасности, а бедный Ваня и на коне сидел только потому, что не умел толком с него слезать. Мчится Медногрив, торопится к царству владыки Далмата. Да вот только где оно? Не знает Ваня, не ведает, во всем на коня своего уповает: из стольких бед-напастей вынес, авось и сейчас не подведет. А ковыльная степь все не кончалась и не кончалась, стелилась сама собой под копыта Медногрива, манила своим дымчатым покоем. Так и хотелось Ване спешиться и упасть на ковыльный ковер, раскинуть руки-ноги, лежать и смотреть в ясное небо…
Перевалило уже за поддень, без устали летел Медногрив, не было степи конца-края. И тут, откуда ни возьмись, на ровном месте без единого кустика, очутился молодой волк. Был он небольшим, но на вид очень грозным, белая шерсть сияла так, что глазам больно. Иван вздрогнул, понадеялся было на Медногрива – он-де сдюжит, вынесет. Но конь взбрыкнул, встал на дыбы, резко забрал вправо, да так, что Ваня не удержался и рухнул на землю. Головой упал на острый камень, брызнула кровь, но боли Иван не почувствовал. Он потерял сознание.
А тем временем волк в два прыжка догнал Медногрива, бросился тому на спину, повалил, разорвал горло и брюхо. Очнулся Иван через несколько секунд, со стоном перекатился на живот и устало закрыл глаза. Видеть, как волк рвет Медногрива на части, не хотелось. Действие магического напитка давно прошло, и теперь Ваня чувствовал только сильную усталость, вызванную бессонной ночью и всеми произошедшими за последнее время событиями. Тело почти не слушалось, голова гудела, как котел, руки и ноги казались неподъемными. Ваня начал было задремывать, как вдруг его окликнули:
– Эй, ты живой там?
Иван с трудом разлепил тяжелые веки, увидел сидящего прямо перед собой волка и снова закрыл глаза. Видимо, волк уже доел коня и теперь собирался пообедать самим Ваней.
– Эй, добрый молодец, – волк тронул Ваню лапой, – ты меня слышишь?
Голос у волка оказался на удивление мелодичным, с приятной хрипотцой. Да и не волк это был вовсе, а волчица. Ваня осторожно открыл один глаз. Волчица сидела прямо перед ним, облизывалась и пытливо заглядывала в лицо. Глаза у нее оказались голубыми, большими и блестящими, словно льдинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48