– О боже, какие мы мерзавцы! – выдохнула Энн, силясь сдержать смех, но проигрывая схватку. – Это ужасно. Но, черт!.. Этот глаз, блуждающий, как хочет!
– Бедняга, – тихо сказал Джордж, на минуту взяв себя в руки и стараясь, чтобы это звучало сочувственно.
Наступило короткое молчание, пока каждый из них мысленно рисовал Д. У: его длинный сломанный нос, почти столь же косой, как и глаз, расхлябанную ухмылку, демонстрирующую торчащие вразнобой зубы.
– Я не жестокая женщина, – прошептала Энн. – Но, знаешь, мне все время хотелось его как-нибудь упорядочить.
– Возможно, это нам следует носить мешки? – спросил Джордж.
Повизгивая, держась за живот, Энн упала на кровать и зарылась лицом в подушку. Совершенно обессиленный, Джордж последовал ее примеру.
Это и в самом деле был вечер смеха, причем вовсе не по поводу Д. У. – пока, уже после полуночи, Эдвардсы не добрались до своей спальни.
– Доктор Энн Эдвардc и мистер Джордж Эдвардc, – произнес Эмилио, официально представляя гостя, – хочу познакомить вас с Далтоном Уэсли Ярбро, новоорлеанским архиепископом Ордена иезуитов.
– Из Уэйко, штат Техас, мэм, – прибавил Д. У. Ярбро.
– Да, знаю: Ватикан южных баптистов, – сказала Энн. Если она и была поражена его обликом, то ничем себя не выдала. Зная, что грядет, но готовая к этому, Энн пожала протянутую ей руку.
– Рад встретиться с вами, мэм. Эмилио много о вас рассказывал, – произнес Д. У, улыбаясь, а в его по-разному настроенных глазах плясала явная угроза. – И сразу хочу выразить глубокие соболезнования всего штата Техас по поводу унизительного поражения, нанесенного Далласом Кливленду в прошлогоднем чемпионате по бейсболу.
– Что ж, каждому приходится нести свой крест, святой отец, – отважно сказала Энн. – Для техасца нелегко служить мессу, пока вся паства молится. О Боже, дай нам еще один нефтяной бум – и на этот раз, обещаем, мы его не профукаем.
Д. У. зарычал от смеха, и дальше все покатилось как по маслу. Эмилио, очень хотевший, чтобы люди, значившие для него так много, понравились друг другу, расцвел улыбкой, прошел к своему стулу в углу и уселся, наблюдая оттуда за шоу. Застольный разговор, столь же горячий и острый, как соус для барбекю, вскоре стал вращаться вокруг политики – как раз набирала обороты кампания по избранию президента, в которой, по обыкновению, значительную роль играл техасец.
– Страна уже пробовала техасцев, – воспротивился Джордж.
– И вы, трусы, после единственного срока продолжаете от них шарахаться! – заорал Д. У.
– Линдон Джонсон, Джордж Буш, – не сдавался Джордж.
– Нет-нет-нет. Вы не можете винить Техас за Буша, – настаивал Д. У. – Настоящие техасцы никогда не используют слово «лето» как глагол.
Эмилио молча протянул платок Энн, вытиравшей нос.
– Гибсон Уитмор, – продолжил Джордж.
– Ладно. Ладно. Признаю: это была ошибка. Он не мог вылить воду из бутылки, если на ней не было инструкции. Но Салли – классная тетка. Вы все полюбите ее, ручаюсь.
– И если вы верите в это, – сообщил Эмилио, – то у Д. У. имеется очень славный кусок Истинного Креста, на который вы, может, захотите потратиться.
Через три часа после начала ужина Ярбро нехотя отодвинулся от стола и объявил, что налопался до бесчувствия. А затем рассказал три новые байки, из-за чего остальные чуть не надорвали животы. И прошел еще один час, прежде чем все четверо поднялись и стали относить на кухню стаканы и тарелки. Наконец в жестком и ярком свете этой комнаты открылась истинная причина визита Д. У. Ярбро.
– Что ж, люди, там, откуда я вышел, на дороге лишь желтые полоски и мертвые броненосцы, – объявил Д. У, зацепившись руками за верх дверной рамы и подтягиваясь, точно горилла. – Потому скажу прямо: я намерен предложить отцу Генералу, благослови Бог его старую тощую португальскую задницу, чтобы Эмилио взялся за эту астероидную затею и чтобы вы оба участвовали в ней, если захотите. Сегодня утром я говорил с малышом Квинном, и он тоже в деле.
Джордж перестал складывать тарелки в раковину:
– Вот так просто? Ни тестов, ни собеседований? Вы серьезно?
– Серьезно, как укус змеи, сэр. Вы уже изучены, будьте уверены. Общественные архивы и все такое.
На самом деле на оценку их квалификации и ожесточенные внутренние дебаты по поводу включения не-иезуитов в эту группу были потрачены сотни человеко-часов. Имелось множество исторических прецедентов смешанных команд, а в выборе людей с широким диапазоном опыта была веская логика, но отец Генерал да Сильва в конечном счете просто решил вопрос в пользу того, что считал волей Господа.
– А собеседование прошло сегодня вечером, – проницательно заметила Энн.
– Да, мэм. Можно и так сказать.
Акцент Д. У. стал заметен меньше, когда он продолжил:
– Эмилио подразумевал это с самого начала. Почти все нужные навыки в наличии. Отношения сложились. Наверное, мы еще помучаемся тут, вылавливая блох и пытаясь все предусмотреть, но, думаю, эта штуковина полетит. При условии, что все вы сможете выносить мою физиономию несколько месяцев кряду.
Энн резко отвернулась, вдруг обнаружив, что посуда в раковине требует ее пристального внимания. Она старалась не позволять своим плечам трястись.
– Вы тоже летите? – с восхитительным самообладанием спросил Джордж.
– Да, сэр. Это одна из причин, почему отец Генерал так уверен, что дело, можно сказать, решено. Видите ли, кто-то должен поднять и опустить группу раза два-три. Вы же помните, что проблема спуска на планету еще не решена. Если мы ее отыщем.
– Мы могли бы попросить шотландца направить нас вниз по лучу, – предложила Энн, наконец обретя способность смотреть гостю в лицо; тем временем Эмилио, неся на кухню груду тарелок, нырнул Д. У. под руку.
– По-моему, это должно быть чем-то вроде стандартного воздушно-космического аппарата, – сказал Джордж. – Конечно, только потому, что Певцы имеют радио, нет оснований полагать, что у них есть аэропорты…
– Выходит, раз уж взлетную полосу нам не гарантируют, для приземления придется искать какую-нибудь равнину или пустыню. И тогда шасси могут сломаться при посадке на мягкий грунт, а вся команда окажется на мели. – Д. У. сделал паузу. – Поэтому лучше использовать вертикальный посадочный модуль, разве нет?
– Д. У. служил в морской пехоте, – сообщил Эмилио, беря полотенце, чтобы вытирать бокалы, которые мыла Энн. Старый трюк сохранять непроницаемый вид подводил его в последние дни. Все чаще лицо Эмилио выражало то же, что и его глаза. – Кажется, я об этом не упомянул. Искоса Энн посмотрела на Д. У:
– У меня ужасное чувство, будто вы сейчас скажете, что были там не капелланом.
– А я им и не был. Понимаете, это происходило в конце восьмидесятых, начале девяностых, до того как я записался пожизненно в подразделение Лойолы. Я летал на «Харриерах». Вообразите только.
Не вполне уловив смысл, Энн тем не менее попыталась это вообразить и задумалась над тем, как Д. У. ухитрялся своим косым глазом воспринимать глубину. Затем она вспомнила Лероя Джонсона, бейсболиста высшей лиги с похожим дефектом зрения, систематически отбивавшего мяч за двести девяносто, и предположила, что их мозг как-то компенсирует проблему.
– Тут не годится серийный самолет, – сказал Джордж. – Потребуется сделанный по спецзаказу, с двухфазовым покрытием, как на космических кораблях, – чтобы оно могло выдержать нагревание при вхождении в атмосферу.
– Да, над этим работают, – усмехнулся Д. У. – Как бы то ни было, поскольку на космических скалах тоже нет посадочных полос, приземление самолета с вертикальной тягой чем-то сильно напоминает порхание астероидного докера. Поэтому, я думаю, старый пилот «Харриера» может вполне сгодиться для предстоящей работы.
На сей раз даже Энн уловила скрытый смысл.
– Бросает в дрожь, а? Чертова куча совпадений. Как у нас говорят: если находишь черепаху, сидящую на столбе, можешь быть уверен, что она не сама туда забралась. – Д. У. проследил, как Энн и Джордж обмениваются взглядами, затем продолжил: – Томас да Силва, сам себе Генерал, считает, что это, может быть, Господь шляется по окрестностям, укладывая черепах на столбы. Я в этом не убежден, но, должен признать, думал над задачкой не одну ночь. – Д. У. вновь потянулся и криво им улыбнулся. – Я все еще в резерве, и мои летные часы при мне. А в ближайшее время начну осваивать профессию докера. Наверное, это будет очень занятно… Как пройти в комнату для гостей, которую вы столь любезно мне предложили, доктор Эдвардc?
– Ха, чтоб я сдох! – вскричал Ян Секизава, вице-президент отдела астероидных разработок корпорации Обаяши, штаб-квартира которой размещалась в Сиднее. – Да это же Софи! Какое удовольствие видеть тебя снова, девочка! Сколько прошло? Три года?
– Четыре, – сказала София, чуть отстраняясь от экрана, будто опасалась медвежьих объятий Яна даже при видеообщении. – Я тоже рада тебя видеть. Вы все еще довольны моей системой? Она вам подходит?
– Как палец к заду малышки, – сказал Ян, усмехнувшись, когда ее глаза расширились. Его деды и бабки были из Окинавы, но сам он и его речь были вполне австралийскими. – Наши парни могут ужраться в дрезину и все равно доставить груз. С тех пор как ты сделала эту работу, наши доходы выросли почти на двенадцать пунктов.
– Приятно это слышать, – сказала она, искренне довольная. – Хочу попросить тебя об услуге, Ян.
– Все что угодно, моя красотка.
– Это конфиденциально, Ян. У меня есть зашифрованное деловое предложение для твоего рассмотрения.
– Жобера потянуло на грязные делишки? – спросил он, задумчиво сузив глаза.
– Нет, теперь я независима, – сказала София, улыбаясь.
– Правда? Софи! Здорово! Это твой собственный маленький проект или ты темнишь?
– Я представляю клиентов, которые хотят сохранить анонимность. И, Ян, – прибавила она, – если заказ тебя заинтересует, надеюсь, ты сможешь выполнить его, не согласовывая еще с кем-то.
– Отправляй предложение, я разберусь, – сказал он прямо. – Если дело не покатит, выкину шифровку и никто не узнает – верно, милая?
– Спасибо, Ян. Я ценю твою помощь, – сказала София. Завершив видеовстречу, она послала шифровку.
Ознакомившись с ее заказом, Ян Секизава впал в задумчивость. Софии требовалась скала изрядных размеров со льдом и значительным количеством силиката, более или менее цилиндрической формы; с жилыми отсеками на восьмерых, двигателями и горнодобывающими роботами – подержанными, если возможно, и установленными, если необходимо. Он пытался сообразить, кому и зачем могла понадобиться такая штука. Фабрика наркотиков? Но тогда зачем заказывать горное оборудование? Лед – понятно, но к чему так много силиката? Некоторое время Ян крутил это в голове, но не додумался ни до чего правдоподобного.
С его точки зрения, предложение было выгодным. До того как София наколдовала здесь ИИ-систему, австралийские «дикие» рудоразведчики летали от скалы к скале, надеясь на одну большую удачу, позволившую бы выкупить у Обаяши оборудование и обеспечить себя на всю жизнь. Девяносто девять из ста разорялись или сходили с ума и бросали последний свой астероид с уже вмонтированной в него оснасткой. Права переходили к корпорации, которая возвращала ее себе, если считала это рентабельным. У Яна имелась дюжина, а то и больше, скал, которые должны были устроить клиента Софии.
– О черт, о мать твою, о боже, вскричала прекрасная принцесса, размахивая своей деревянной ногой, – тихо процитировал он.
София предложила справедливую цену. Он сможет, наверное, схоронить сделку в «Продажах устаревшего оборудования». При нынешнем положении вещей эти глыбы не стоят ни хрена. Почему бы не продать одну? – подумал Ян. И кого колышет, как ее станут использовать?
Дожидаясь в маленькой арендованной комнате, пока Ян Секизава ответит на ее предложение, София Мендес глядела из окна на иерусалимский Старый Город и спрашивала себя, зачем она приехала сюда.
В первые часы свободы София решила просто продолжать жить, как жила раньше. Она известила иезуитов в Риме о своем новом статусе, заверила их в готовности работать в качестве генерального подрядчика на оговоренных ранее условиях и подготовила все необходимое, чтобы переписать соглашение на свое имя. Ей выплатили тридцатипроцентный аванс, и подумав что она может выполнять работу в любой точке мира, София использовала эти деньги, чтобы оплатить дорогу в Израиль. Зачем?
Без матери, зажигающей субботние свечи, без отца, напевающего древние благословения над хлебом и вином, она потеряла контакт с религией ее короткого детства. Но после стольких лет скитаний София ощутила потребность хоть каким-то образом вернуться домой, хотела понять, способна ли она привязаться к какому-либо месту. В Стамбуле, теперь уже мирном, уставшем от самоуничтожения, для нее не осталось ничего. А нити, связывавшие ее с Испанией, были слишком тонкими, слишком слабыми и умозрительными. Итак, Израиль. Дом по умолчанию, решила София.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71