Аккаля обошел серый жеребец лорда Резе, и толпа ахнула. Чейн всегда был фаворитом — благодаря как личному обаянию, так и привычке побеждать. Зрители затаили дыхание, когда Аккаль ликвидировал разрыв. Более двух третей меры лошади шли голова в голову. Вдруг рука в темно-зеленых цветах Оссетии поднялась раз, другой, и хлыст с силой опустился на круп серого жеребца. Руки Чейналя не отрывались от поводьев, но шаг Аккаля удлинился, и всем показалось, что конь поплыл по воздуху. Когда желтый флаг наконец опустился, ликующий крик прокатился по полю:. почти все ставили на Чейна, и он победил.
— Ну, — довольно сказала Андраде, — некоторое время мой шелк был под угрозой!
— Если леди позволят, я хотел бы взглянуть на серого и прикинуть, сумеет ли он взять сегодня реванш.
Рохан встретил Чейна на пути в конюшню, где Аккаля должны были выводить и дать отдохнуть перед финальными скачками. Лорд Радзинский спрыгнул с коня и позволил себе несколько очень сильных выражений в адрес соперника.
— Ты знаешь, что сделал этот сукин сын? — гневно спросил он. — Ударил Аккаля хлыстом — как раз на последней трети дистанции, где никто его не видел! Я никогда даже не пришпориваю Аккаля, а у него хватило наглости!..
Он потрепал обиженного жеребца по шее.
— Я этого не видел, — признался Рохан. — Но зато только что глянул на хваленого серого. Чейн, ты возьмешь его в последнем заезде голыми руками.
— И брать не стану. — Глаза Чейна сверкнули. — Он просто задохнется в пыли, которую поднимет Аккаль!
Подошел грум, и Чейн передал ему поводья вороного жеребца, объясняя, как обращаться с лошадью. Казалось, это до слез обидело мальчика. Когда они шли мимо конюшен, раздался звук фанфар, возвещавших второй заезд, и Чейн натянуто .улыбнулся при виде кобылы-фаворита, гарцевавшей к линии старта.
— Неплохая лошадка у Резе в этом заезде, — сказал он. — Я думаю, что ему надо привыкать к поражениям. А кто это сидит на Элизели? Не Оствель?
— Я заявил его в четвертый заезд. Ему захотелось произвести впечатление на Камигвен, — подмигнул Рохан. — Ничего удивительного, он влюблен…
— Ну что ж, для полноты картины осталось только тебе принять участие в скачках.
— А знаешь, это мысль…
— Не будь идиотом! Принцы не участвуют в скачках.
— Нет? — Рохан подозвал одного из своих грумов. — Как сегодня чувствует себя Пашта?
— Готов, милорд. Какой заезд вас интересует? — улыбнулся тот.
— Залив Брокуэл, изумруды, — ответил Рохан, ожидая вспышки гнева зятя. И он не ошибся.
— Ты сумасшедший!
— Я сейчас же приведу его, милорд, — сказал грум. — Можно сказать, что я в восхищении от вашего намерения?
— Нельзя, — резко сказал Чейналь, а затем повернулся к шурину. — Если очень хочется произвести впечатление на девушку, придумай какой-нибудь другой способ, но не рискуй жизнью! Нет на свете такой женщины, которую бы в первую брачную ночь обрадовали сломанные ноги жениха или кое-что похуже!
— В первую брачную ночь у меня все будет в полном порядке, — ответил Рохан.
— Чудесно! — саркастически бросил Чейналь. — Будь уверен, я расскажу об этом всем и каждому, пока ты будешь галопом мчаться до Брокуэла и обратно, целую меру скрытый облаком пыли от глаз охраны и зрителей… Рохан, ты что, забыл, о чем мы вчера говорили?
— Я участвую, и давай не будем спорить, — отрезал Рохан, повернулся и… оказался лицом к лицу с принцессой Янте. Холодная и прекрасная, в платье цвета лаванды, украшенном серебром, она пришла к конюшням совсем не для того, чтобы восхищаться лошадьми, и оба они знали это.
— Превосходная победа, лорд Чейналь, — любезно сказала она. — Вашей жене очень пойдут рубины.
— Я слышал, что это ваша идея, — сказал Рохан.
— Простите меня, — прервал Чейн. — Я вижу, что грум подает мне знаки.
Рохан оглянулся, не увидел ничего подобного и бросил убийственный взгляд на зятя. Тот усмехнулся и оставил их наедине.
— Вам нравится Риалла, кузен? — спросила Янте.
— Гораздо больше, чем в прошлый раз, когда я был всего лишь наследным принцем, — прямо ответил Рохан и пов„л принцессу к трибунам.
Она покраснела.
— Должно быть, вы прежде сильно скучали…
— Уверен, вы, незамужняя принцесса, тоже не раз испытывали это чувство.
— Я вижу только послов, — сказала Янте, разглядывая свои руки, — и нет ни одного человека, который хотел бы встретиться со мной сам по себе. — Принцесса была меньше Сьонед, а потому всегда смотрела на него снизу вверх. Взгляд ее опушенных густыми ресницами глаз казался молящим и покорным. — Чувствуешь себя так, будто выставлен на ярмарке…
— Я вас понимаю, — согласился он. — Можно мне проводить вас к сестрам? В этом заезде участвует моя лошадь, и я хотел бы немного посмотреть на скачки.
Сьонед увидела принца в первый раз за день. Он сопровождал Янте, и кончики пальцев принцессы элегантно касались его запястья. Рохан сразу понял, что поступил и умно, и глупо. Плюс заключался в том, что он появился на людях с одной из дочерей Ролстры, соперничающих за знаки его внимания. А минус… Нельзя было позволять себе смотреть на Сьонед. Может, она и проигрывала принцессам в величии и элегантности, но была единственной женщиной, которую он желал, и скрыть это было неимоверно трудно.
— А вот наконец и ты! — весело сказала Тобин, когда он сел рядом. — С Чейном все в порядке? Наверно, целуется со своим Аккалем? Теперь понятно, кого он больше любит! Но мне без него тоже неплохо. Как хорошо сидеть с кузинами и не жариться на солнцепеке! Очень мило со стороны принца Ллейна позаботиться о наших удобствах!
Этот разговор мог длиться без конца. Рохан был благодарен сестре, согласившейся ради его пользы сыграть роль светской болтушки. Сьонед была напряжена, как струна, выражение ее лица было каменным. На ней было красно — коричневое льняное платье и никаких украшений, кроме колец «Гонцов Солнца» и перстня с изумрудом. Поняв, что вид кольца заставляет его улыбаться, Рохан быстро перевел взгляд на Пандсалу.
Принцесса прямо встретила его взгляд и, в отличие от сестры, не покраснела. Он сказал какую-то пустую фразу о погоде, она ответила вежливым кивком. Рохан спросил, нравятся ли ей состязания; Пандсала снова кивнула и принялась разглядывать скаковое поле. Принц почувствовал раздражение. Он заслуживал большего и почти решился добиться ее внимания, когда понял, что именно этого от него и ждут. Мысль о том, что его чуть было не провели, и развеселила, и разозлила Рохана. Пандсала, изображающая безразличие, и Янте, разыгрывающая горячую заинтересованность, работали в паре! Он подумал, предвидела ли такой поворот событий Андраде. Не поэтому ли она и прислала ему Сьонед, чтобы в корне задушить влечение, которое он мог почувствовать к принцессам? Второй раз за день он подошел к краю пропасти, свалиться в которую мог бы, даже будучи женатым. Но мысль о Сьонед удержала его.
Кобыла Рохана пришла второй. Во время перерыва и следующего заезда он делил внимание между сестрой и двумя принцессами, но Сьонед как будто не замечал. Казалось, она тоже не видит его.
— У меня большие надежды на четвертый заезд, — сказал принц, обращаясь к Янте. — Мою лошадь зовут Элизель, что на одном из древних языков означает «облачные ступни». Иначе говоря, воздушные копыта.
— Она красавица, — охотно согласилась Янте. — Вы интересуетесь древними языками, кузен?
— Следуя моде. Особенно когда подбираю клички лошадям! — фатовски расхохотался он. Сьонед выгнула бровь.
— Милорд, в Крепости Богини учат, что древние слова имеют огромную силу и к ним нельзя относиться легкомысленно.
— Как забавно… — пробормотала Пандсала.
— А кто это на Элизели? — быстро спросила Тобин.
— Оствель, — без всякого выражения произнесла Сьонед. — Поражаюсь, милорд, что вы не пожалели для человека из Крепости Богини одну из своих лучших лошадей.
— Он заслужил куда большую награду, чем участие в скачках на моей лошади.
Его собственной наградой стало ледяное молчание. Тобин хихикнула и указала куда-то вправо,
— Поглядите-ка на Камигвен! Вот она, рядом с Андраде… Сама не знает, гордиться ей или падать в обморок…
Оствель оказался прекрасным наездником и, имея под седлом такую лошадь как Элизель, легко выиграл заезд. Рохан гордо усмехнулся.
— Камигвен понравятся халцедоны, — заметила Тобин.
— Ах, так вот что получит победитель? — догадалась Пандсала и повернулась к Рохану. — Неужели вы действительно отдадите приз всаднику?
— Ему нужен свадебный подарок.
Черт, все-таки удивительно приятно быть принцем! Он одним махом доставил удовольствие и Оствелю, и Ками… Впрочем, не выиграй Оствель, Ками все равно не осталась бы внакладе.
— Как вы щедры! — улыбнулась Янте. — И какая удача, что халцедоны — любимый камень его дамы! Но говорят, что фарадимы не носят дорогих украшений…
— Прекрасная женщина заслуживает драгоценной оправы, — мягко заметила Тобин. — Однако мужчина должен обладать немалым вкусом, чтобы выбрать свадебное ожерелье к лицу невесте!
— Нет двух похожих женщин, — весело согласился Рохан. Сьонед встретила эту банальную фразу ледяным взглядом. — Например, к пылким глазам Пандсалы ничто не подойдет лучше бриллиантов. А Янте приличествуют темные гранаты, хотя они едва ли смогут соперничать с цветом ее губ!
— Что же, по-вашему, подошло бы леди Сьонед? — спросила Янте.
— Конечно, изумруды, — вмешалась Пандсала, не дав Рохану раскрыть рта. — У вас необыкновенные глаза, — обратилась она к «Гонцу Солнца».
Сьонед вежливо кивнула, поблагодарив за комплимент.
— Я была бы довольна и простыми-речными камушками, если бы получила их в дар от того, кого люблю.
— Мужчина, который полюбит вас по-настоящему, подарит вам изумруды, — утешил ее Рохан. — Я показал ему пример, вручив вам это кольцо.
— Так это ваш подарок? — Пандсала была в шоке и не скрывала этого. Рохан едва не расхохотался.
— Да, — подтвердила Тобин. — Только это не подарок, а награда. Леди Сьонед спасла моих сыновей во время Избиения.
— Не я, ваше высочество, — запротестовала Сьонед. — Это принц Рохан прогнал дракона.
— Дракона? — воскликнула Янте. — Кузен, вы должны рассказать об этом. И как можно подробнее!
— В другой раз, — сказал он, вставая. — Прошу прощения, леди, мне надо поговорить с принцем Ллейном. Мы сделали ставки на следующий заезд, и мне хочется полюбоваться, какое у него будет лицо после проигрыша.
Он любезно улыбнулся окружающим и с облегчением покинул поле этой «шелковой» битвы.
Пятый заезд закончился победой всадника с цветами Ллейна, и старик чуть не прослезился от радости. Затем был объявлен перерыв, чтобы зрители могли перекусить и расплатиться друг с другом. Рохан отклонил приглашение Ллейна присоединиться к трапезе и направился к полю; там устанавливали препятствия. Два забора, два барьера и две «каменные стенки», сделанные из дерева. Принц измерил препятствия взглядом и кивнул. Пашта возьмет их без всякого труда.
Шестой и седьмой заезды он наблюдал, стоя у перил и прикидывая, сколько шагов надо сделать перед очередным прыжком. Никто не обращал внимания на скромно одетого молодого человека, который подбадривал лошадей лорда Чейналя. Шестой заезд выиграла лошадь принца Халдора Сирского, а седьмой — жеребец лорда Радзина. Когда объявляли победителя, Рохан почувствовал, что кто-то теребит его за рукав.
— Пора, милорд, — сказал грум. — Одевайтесь. Мальчик протянул принцу рубашку небесно-голубого шелка, и Рохан сбросил тунику. Увидев, что он надевает костюм со знаками принца, все вокруг дружно ахнули. Кто-то хлопнул его по плечу, и зычный голос произнес:
— Я ставлю на вас, милорд!
— И останешься в немалом выигрыше, — усмехнулся Рохан. — Быть верноподданным выгодно!
По пути к конюшням грум рассказал много полезного. Вплоть до подъема на морские скалы маршрут не представлял особых сложностей. В скалах же многие сойдут с дистанции, а еще больше народу упадет, когда дорога пойдет под уклон. Тренировка Пашты в Пустыне должна была сослужить ему хорошую службу. Что касалось других участников, то серьезных соперников среди них не было, если не считать лошади принца Халдора Сирского. Этот жеребец был боевым скакуном и мог лягнуть или вонзить зубы во всякого, кто стоял на его пути.
— На обратном пути я бы придержал Пашту в двух мерах от финиша, милорд, — закончил грум. — Пусть подойдет к препятствиям отдохнувшим. Вы же знаете, конь душу отдаст за вас… так что дайте ему возможность доказать это.
— Я понял.
Он вошел в конюшню и приблизился к жеребцу, который был в хорошей форме и прекрасно понимал, что будет участвовать в скачках. Он потерся носом о плечо Рохана, и принц засмеялся.
— Никаких речных камешков для нашей Сьонед, верно, дружище? — прошептал он, почесывая белую звездочку на лбу коня. — Мы победим!
Огромные темные глаза Пашты лениво закрылись, словно подмигнули. Рохан снова засмеялся, прыгнул в седло и взял поводья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88