Отцу разобраться в этом трудно. Я оценю твое мнение: ведь твоя мать первая красавица континента, а сестра одна из самых обворожительных женщин, которых я когда-либо видел.
Рохан отбил первый выпад, заявив, что задача слишком трудна, и перевел разговор на дороговизну кунакской шерсти и прижимистость принца Даррикена. Он привык краснеть в присутствии верховного принца, и юноше уже не составляло труда притворяться, будто мысль о дочерях Ролстры волнует его так, что он судорожно ищет спасения в решении практических, скучных, будничных проблем. А верховный принц тем временем подписывал документ за документом…
В тот день ему удалось заключить договор о замке Феруче (тот по-прежнему принадлежал Ролстре, но все земли ниже его закреплялись за Роханом), пакт о взаимной помощи на случай, если мериды начнут войну и перекроют торговые пути, и соглашение (казавшееся Ролстре блажью, но очень важное для Рохана) о том, что Марка проведет перепись драконов, когда они в следующем году полетят на север, в горы Вереш.
— Я слышал о твоем первом драконе, — сказал Ролстра. — Прекрасная работа! А сжечь его вместе с отцом и развеять их пепел над Пустыней… Не сомневаюсь, Зехаве это пришлось бы по душе.
— Должен признаться, я здорово испугался, когда увидел, что дракон летит прямо на меня, — покачал головой Рохан.
— Только дурак не боится опасности. Но лишь смелые люди делают то, что нужно, пересиливая страх.
С этим Рохан был полностью согласен. Ему не нравились мерзкие проверки его смелости, которые предпринимали Пандсала и Янте, стремясь остаться с ним наедине. Однако было приятно сознавать, что его желали — пусть только из-за богатства и власти. Забавно… Может, разок пойти им навстречу и посмотреть, что из этого выйдет? Он сразу отверг эту мысль. Нельзя поступать так с принцессами. Тем более, если ты влюблен в другую, а она «Гонец Солнца». Быть честным тяжелее, но безопаснее.
Во второй вечер давал обед принц Клута Луговинный. Помимо принцев, здесь собрались и крупнейшие атри. К счастью, разговор шел не о политике, торговле или обороне, а о завтрашних скачках, и Рохан был вне себя от радости.
— …а река огненно-золотистых волос, спадающих на плечи? Потрясающе!
Принц Айит Фиронский, похоронивший пять жен, причмокнул губами и усмехнулся лорду Бетоку, сидевшему как раз напротив Рохана:
— Ты, лорд, человек молодой и холостой, но могу сказать по собственному опыту, что у рыжих огонь не только снаружи, но и внутри!
— Она «Гонец Солнца», — засопел Беток, и у Рохана не осталось надежд на то, что речь идет о какой-нибудь другой леди. Лорд Холмов Каты выбрал на подносе спелую сливу, высосал сок и срезал шкурку ножом. — Подумать только, что эта фарадимская шлюха жила недалеко от моей крепости! — Он впился в мякоть, а шкурку бросил на траву. — Вчера я попросил ее наколдовать мне немного Огня — вечер был холодноват, — так она ответила, что я сам могу это сделать, ударив сталью о кремень, а если я ослабел, то у меня для этого есть целая армия слуг!
Айит усмехнулся, и в свете фонарей блеснули его темные глаза.
— Значит, ты пытался обольстить ее? Ошибка, мой друг. Если попробуешь еще раз, будешь иметь дело с Андраде, а она трясется над своими воспитанницами, как драконша над яйцами!
— Думаю, вас и Андраде не удержит…
— Похоть одно, а осмотрительность совсем другое. Даже Ролстра не осмеливается сердить Андраде. Иногда я верю в то, что она ведьма.
— Вы только заметили? — саркастически спросил Беток. — Они все такие, а рыжие — вдвойне.
— Ну и что? Порядочные женщины ужасно скучны… Взять хотя бы мою третью жену. Она была такой тихой и такой пресной, что даже умерла во сне!
Рохан поразился: неужели его считали таким дураком, что не стеснялись называть в его присутствии имя тетки? Но Сьонед, кажется, вызывала всеобщее восхищение. Он сразу ощутил гордость и ревность. Впрочем, будь она ему просто знакомой, второго чувства бы не возникло.
Принц Ллейн Дорвальский, сидевший от Рохана справа, поймал его взгляд и спросил:
— Слушай, убедить лорда Чейналя не участвовать в завтрашних скачках тебе, конечно, не удастся, но, может, поговоришь, чтобы он хотя бы половину заездов оставил другим? А то ведь никакого состязания не получится…
Рохан засмеялся. Он любил этого старика. По обычаю, сыновья принцев и лордов в детстве воспитывались у друзей или родственников. Вот и сын Ллейна, Чадрик, был оруженосцем в Стронгхолде. Правда, сам Рохан тогда был еще совсем маленьким.
— Да уж, если запретить Чейну участвовать в скачках, все трофеи достанутся тебе! Но ведь он не согласится. Для него самое большое удовольствие в жизни — это напугать сестру, выслушать ее уговоры ни в коем случае не повредить свое драгоценное тело, а потом посмеяться над бедной женщиной.
Голубые глаза Ллейна, выцветшие от старости, но радостные, как у ребенка, засветились от удовольствия.
— Сомневаюсь, Рохан. Твоя сестра никогда ничего не боялась, а даже ее брань — настоящая музыка для мужского уха!
Рохан протянул руку и коснулся плеча Чейна.
— Ты слышал? Он считает взбучки Тобин музыкой!
— Военной. Трубами и барабанами, — согласился Чейн. — Она улыбается тебе, Ллейн, потому что ты нянчил ее, когда она была ребенком, и пичкал, сладостями, чтобы немного откормить! Флиртуй, флиртуй, пока я не добрался до тебя! Но только тес… Никаких сплетен!
— Раз уж тебе так страшен ее гнев, может, снимешься со скачек? — с коварной улыбкой спросил Ллейн.
— Нет уж, дудки! Мой Аккаль в прекрасной форме, и он победит, если только кто-нибудь не откопал нечто особенное на четырех ногах!
— Эх, будь я на тридцать лет моложе… — улыбнулся Ллейн.
— А какая разница? — спросил Рохан. — Ты и сейчас можешь перепить любого за этим столом.
— Какие удовольствия у стариков? Только попить, поесть и полюбоваться на хорошеньких девочек вроде Тобин… Нет, если бы я был моложе, то мы еще посмотрели бы, кому достанутся денежки!
— А разве ты не слыхал? — спросил Чейн. — В этом году призом будут драгоценности. Жаль, что я услышал об этом только после того, как жена оставила на ярмарке половину моего состояния. Ладно, я думаю, эти скачки принесут мне немало рубинов, а ни один камень не идет Тобин больше, чем хороший рубин!
Рохан обернулся к верховному принцу, который сидел чуть наискосок от него. Очевидно, Ролстра слышал их разговор, потому что он улыбнулся, когда Рохан сказал:
— Интересное изменение традиции. Ювелирам придется хорошенько поработать, чтобы осчастливить победителей!
— Так и задумано, — откликнулся верховный принц. — Ремесленники жалуются, что дамы перестали носить драгоценности, а это подрывает торговлю. Я рассчитываю на оживление спроса… а принцесса Тобин будет одной из тех, кто покажет пример. Как всегда, — добавил он с легким поклоном в сторону Чейна.
— Но надо признаться, это не моя идея. Все придумала Янте.
— Она умная девушка, — сказал Рохан, ничуть не кривя душой.
Как только солнце село, облака цвета лаванды стали индиговыми, небо потемнело, словно его заслонили крылья дракона, и обед подошел к концу. Рохан с Чейном поблагодарили хозяев и вышли на улицу. Свежий ночной ветерок заставил принца глубоко вздохнуть.
— Ах, как чудесно! Давай немного пройдемся, а то завтра Аккаль откажется тебя нести.
— Давай. Может, заодно и протрезвеем. Я выпил сегодня столько, что смогу держать на плаву эту чертову ролстрову барку…
Чейналь обнял Рохана за плечи, и они пошли по берегу реки, на глади которой серебром отражался лунный свет.
— Вот бы немного этой воды нам в Пустыню, — вздохнул Рохан.
— Тогда это была бы не Пустыня, — резонно заметил Чейн.
— Ты всегда такой умный, когда пьян?
— А ты всегда такой глупый, когда дело касается женщин?
— Что?
Чейн опустился на траву, вытянул ноги, оперся на локти и поднял глаза на шурина.
— Эта твоя Сьонед… Я слышал, что говорил сегодня старый распутник Айит. Твое лицо сразу застыло, как Снежная Бухта зимой.
— Снежная Бухта? Откуда ты знаешь? Ты никогда не бывал так далеко на севере…
— Не заговаривай мне зубы! — свирепо зарычал Чейн. — Будь осторожнее, Рохан. Тебя выдают глаза. Я все понял, потому что знаю тебя как облупленного. Но если это заметит и Ролстра — считай, что твой план провалился.
— И что же это за план? Чейн фыркнул.
— Присядь. У меня заболела шея. Рохан опустился рядом и Принялся с корнем выдергивать траву, а Чейн продолжал:
— Не порть пейзаж. Я наблюдал за тобой, когда ты с глупой улыбкой обхаживал принцесс, и видел, как ты смотришь на Ролстру, когда он подписывает очередное соглашение. Ты держишь у него перед носом женитьбу как приманку, не так ли? Не знаю, как я раньше не догадался, — мрачно добавил он. — Ты гораздо хитрее, чем я думал.
— Какой комплимент… — злобно бросил Рохан.
— Конечно, комплимент, если даже у меня это заняло столько времени… Сегодня днем лорд Нарат спросил меня, способен ли ты управлять государством. Конечно, он употребил другие слова, но смысл был именно таков. А лорд Резе прямо сказал, что на совете атри ты выглядел дурак дураком. Конечно, на них наплевать, но с принцессами я бы на твоем месте вел себя осторожнее.
— Чем они могут повредить мне? — засмеялся Рохан.
— Выйти замуж за кого-нибудь почти такого же могущественного и превратить твою жизнь в ад.
— Единственный, кто может сравниться со мной могуществом, это Ролстра… и то ненадолго.
— Ничего себе! Ну ладно, об этом позже. А пока что эти девицы могут серьезно приняться за Сьонед.
— Они не осмелятся.
— Да ну? Тобин говорила, что она, Сьонед и Камигвен встретились с Янте и второй такой же хорошенькой… как ее там… ах да, Пандсала. Так вот, они встретились, и те сразу же стали вставлять Сьонед шпильки. А ведь они считают ее всего лишь отвергнутой невестой! Что же будет, когда ты представишь ее как свою жену?
— А кто говорит, что я собираюсь это сделать?
— Черт возьми, прекрати! Для меня твоя скрытность — как нож острый!
— Если ты хочешь предупредить, что я должен бояться за Сьонед, то можешь не волноваться. Я уже принял меры. За ней наблюдают., Я не так глуп.
— Кто будет подозревать в злых умыслах женщину, а тем более принцессу? Рохан, дочери Ролстры сходят по тебе с ума. Конечно, не из-за твоих прекрасных глаз, а чтобы вырваться из замка Крэг и получить власть. Тем более что ты не слепой, не горбатый и не побитый оспой. Впрочем, и похоти тут тоже хватает. Но как только ты поставишь их в дурацкое положение… они возьмутся за Сьонед. Она — твое слабое место.
— Но есть же и другие лорды и принцы, у которых богатства и власти не меньше. Почему именно я?
Чейн покачал головой.
— Неужели не понимаешь?.. Я должен извиниться за то, что все эти годы думал о тебе как о хорошем, но слишком заучившемся маленьком мальчике. После смерти Зехавы ты стал совсем другим. Ты безжалостен, как Андраде, и более опасен, чем твой отец. Его армии были на поле битвы, а твоих не видит никто.. Твои воины — мысли, твои планы — отряды, идущие в бой. Этого от тебя не ждут. Ты строишь из себя простачка, но после убийства дракона в тебе появилось то, что скрыть невозможно. Сила… и что-то очень личное. А женщины чувствуют это безошибочно. Это и делает тебя лакомым куском для тех из них, кто любит власть.
Рохан изумленно посмотрел на зятя. Он никогда не слышал от Чейна таких речей и не знал, как на них реагировать.
— Ты ведь не думаешь, что Ролстра пытался приставить их к какому-нибудь делу, правда? — продолжал Чейналь. — Зехава не давал скучать Тобин, он всегда придумывал ей работу, чтобы, дочь могла применить свои силы. Тобин стала человеком раньше, чем вышла за меня замуж. И Сьонед такая же. Она понимает, на что способна, и знает себе цену. Но эти принцессы… Ты их единственный шанс стать кем-то. Что они видели, семнадцать дочерей верховного принца? В Крэге они варились в собственном соку, ожидая дня, когда выйдут замуж за человека, который допустит их к власти. И когда они обнаружат, что их обвели вокруг пальца…
Рохан сжал пучок сырой травы.
— Ты прав, Чейн. Я не мастер разбираться в женских хитростях.
— Ты знал только мать, Тобин, Маэту и еще нескольких замечательных женщин. Но пойми одно: все портится, когда ему мешают жить. Через несколько лет я не буду бояться за тебя. Но сейчас ты пришел к власти. Принцессы видят это. Они стремятся к ней.
— Я должен был прислушаться к Сьонед, — пробормотал принц. — Она говорила мне то же самое.
— Я думал, ты и парой слов не перекинулся с бедной девушкой!
— Помнишь, как я устраивал вам встречи с Тобин? Теперь тем же занимается Вальвис. Я обучил его.
— Развращаешь маленьких? Тебе должно быть стыдно.
— Да? А кто меня научил всем этим фокусам?
— Я научил тебя далеко не всему. Мои люди знают больше. Они наблюдают за ней.
— Так же, как и за мной, — догадался Рохан. Чейн усмехнулся и поднялся на ноги.
— Не следовало тебе говорить.
Он сделал Рохану жест и повернулся к реке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Рохан отбил первый выпад, заявив, что задача слишком трудна, и перевел разговор на дороговизну кунакской шерсти и прижимистость принца Даррикена. Он привык краснеть в присутствии верховного принца, и юноше уже не составляло труда притворяться, будто мысль о дочерях Ролстры волнует его так, что он судорожно ищет спасения в решении практических, скучных, будничных проблем. А верховный принц тем временем подписывал документ за документом…
В тот день ему удалось заключить договор о замке Феруче (тот по-прежнему принадлежал Ролстре, но все земли ниже его закреплялись за Роханом), пакт о взаимной помощи на случай, если мериды начнут войну и перекроют торговые пути, и соглашение (казавшееся Ролстре блажью, но очень важное для Рохана) о том, что Марка проведет перепись драконов, когда они в следующем году полетят на север, в горы Вереш.
— Я слышал о твоем первом драконе, — сказал Ролстра. — Прекрасная работа! А сжечь его вместе с отцом и развеять их пепел над Пустыней… Не сомневаюсь, Зехаве это пришлось бы по душе.
— Должен признаться, я здорово испугался, когда увидел, что дракон летит прямо на меня, — покачал головой Рохан.
— Только дурак не боится опасности. Но лишь смелые люди делают то, что нужно, пересиливая страх.
С этим Рохан был полностью согласен. Ему не нравились мерзкие проверки его смелости, которые предпринимали Пандсала и Янте, стремясь остаться с ним наедине. Однако было приятно сознавать, что его желали — пусть только из-за богатства и власти. Забавно… Может, разок пойти им навстречу и посмотреть, что из этого выйдет? Он сразу отверг эту мысль. Нельзя поступать так с принцессами. Тем более, если ты влюблен в другую, а она «Гонец Солнца». Быть честным тяжелее, но безопаснее.
Во второй вечер давал обед принц Клута Луговинный. Помимо принцев, здесь собрались и крупнейшие атри. К счастью, разговор шел не о политике, торговле или обороне, а о завтрашних скачках, и Рохан был вне себя от радости.
— …а река огненно-золотистых волос, спадающих на плечи? Потрясающе!
Принц Айит Фиронский, похоронивший пять жен, причмокнул губами и усмехнулся лорду Бетоку, сидевшему как раз напротив Рохана:
— Ты, лорд, человек молодой и холостой, но могу сказать по собственному опыту, что у рыжих огонь не только снаружи, но и внутри!
— Она «Гонец Солнца», — засопел Беток, и у Рохана не осталось надежд на то, что речь идет о какой-нибудь другой леди. Лорд Холмов Каты выбрал на подносе спелую сливу, высосал сок и срезал шкурку ножом. — Подумать только, что эта фарадимская шлюха жила недалеко от моей крепости! — Он впился в мякоть, а шкурку бросил на траву. — Вчера я попросил ее наколдовать мне немного Огня — вечер был холодноват, — так она ответила, что я сам могу это сделать, ударив сталью о кремень, а если я ослабел, то у меня для этого есть целая армия слуг!
Айит усмехнулся, и в свете фонарей блеснули его темные глаза.
— Значит, ты пытался обольстить ее? Ошибка, мой друг. Если попробуешь еще раз, будешь иметь дело с Андраде, а она трясется над своими воспитанницами, как драконша над яйцами!
— Думаю, вас и Андраде не удержит…
— Похоть одно, а осмотрительность совсем другое. Даже Ролстра не осмеливается сердить Андраде. Иногда я верю в то, что она ведьма.
— Вы только заметили? — саркастически спросил Беток. — Они все такие, а рыжие — вдвойне.
— Ну и что? Порядочные женщины ужасно скучны… Взять хотя бы мою третью жену. Она была такой тихой и такой пресной, что даже умерла во сне!
Рохан поразился: неужели его считали таким дураком, что не стеснялись называть в его присутствии имя тетки? Но Сьонед, кажется, вызывала всеобщее восхищение. Он сразу ощутил гордость и ревность. Впрочем, будь она ему просто знакомой, второго чувства бы не возникло.
Принц Ллейн Дорвальский, сидевший от Рохана справа, поймал его взгляд и спросил:
— Слушай, убедить лорда Чейналя не участвовать в завтрашних скачках тебе, конечно, не удастся, но, может, поговоришь, чтобы он хотя бы половину заездов оставил другим? А то ведь никакого состязания не получится…
Рохан засмеялся. Он любил этого старика. По обычаю, сыновья принцев и лордов в детстве воспитывались у друзей или родственников. Вот и сын Ллейна, Чадрик, был оруженосцем в Стронгхолде. Правда, сам Рохан тогда был еще совсем маленьким.
— Да уж, если запретить Чейну участвовать в скачках, все трофеи достанутся тебе! Но ведь он не согласится. Для него самое большое удовольствие в жизни — это напугать сестру, выслушать ее уговоры ни в коем случае не повредить свое драгоценное тело, а потом посмеяться над бедной женщиной.
Голубые глаза Ллейна, выцветшие от старости, но радостные, как у ребенка, засветились от удовольствия.
— Сомневаюсь, Рохан. Твоя сестра никогда ничего не боялась, а даже ее брань — настоящая музыка для мужского уха!
Рохан протянул руку и коснулся плеча Чейна.
— Ты слышал? Он считает взбучки Тобин музыкой!
— Военной. Трубами и барабанами, — согласился Чейн. — Она улыбается тебе, Ллейн, потому что ты нянчил ее, когда она была ребенком, и пичкал, сладостями, чтобы немного откормить! Флиртуй, флиртуй, пока я не добрался до тебя! Но только тес… Никаких сплетен!
— Раз уж тебе так страшен ее гнев, может, снимешься со скачек? — с коварной улыбкой спросил Ллейн.
— Нет уж, дудки! Мой Аккаль в прекрасной форме, и он победит, если только кто-нибудь не откопал нечто особенное на четырех ногах!
— Эх, будь я на тридцать лет моложе… — улыбнулся Ллейн.
— А какая разница? — спросил Рохан. — Ты и сейчас можешь перепить любого за этим столом.
— Какие удовольствия у стариков? Только попить, поесть и полюбоваться на хорошеньких девочек вроде Тобин… Нет, если бы я был моложе, то мы еще посмотрели бы, кому достанутся денежки!
— А разве ты не слыхал? — спросил Чейн. — В этом году призом будут драгоценности. Жаль, что я услышал об этом только после того, как жена оставила на ярмарке половину моего состояния. Ладно, я думаю, эти скачки принесут мне немало рубинов, а ни один камень не идет Тобин больше, чем хороший рубин!
Рохан обернулся к верховному принцу, который сидел чуть наискосок от него. Очевидно, Ролстра слышал их разговор, потому что он улыбнулся, когда Рохан сказал:
— Интересное изменение традиции. Ювелирам придется хорошенько поработать, чтобы осчастливить победителей!
— Так и задумано, — откликнулся верховный принц. — Ремесленники жалуются, что дамы перестали носить драгоценности, а это подрывает торговлю. Я рассчитываю на оживление спроса… а принцесса Тобин будет одной из тех, кто покажет пример. Как всегда, — добавил он с легким поклоном в сторону Чейна.
— Но надо признаться, это не моя идея. Все придумала Янте.
— Она умная девушка, — сказал Рохан, ничуть не кривя душой.
Как только солнце село, облака цвета лаванды стали индиговыми, небо потемнело, словно его заслонили крылья дракона, и обед подошел к концу. Рохан с Чейном поблагодарили хозяев и вышли на улицу. Свежий ночной ветерок заставил принца глубоко вздохнуть.
— Ах, как чудесно! Давай немного пройдемся, а то завтра Аккаль откажется тебя нести.
— Давай. Может, заодно и протрезвеем. Я выпил сегодня столько, что смогу держать на плаву эту чертову ролстрову барку…
Чейналь обнял Рохана за плечи, и они пошли по берегу реки, на глади которой серебром отражался лунный свет.
— Вот бы немного этой воды нам в Пустыню, — вздохнул Рохан.
— Тогда это была бы не Пустыня, — резонно заметил Чейн.
— Ты всегда такой умный, когда пьян?
— А ты всегда такой глупый, когда дело касается женщин?
— Что?
Чейн опустился на траву, вытянул ноги, оперся на локти и поднял глаза на шурина.
— Эта твоя Сьонед… Я слышал, что говорил сегодня старый распутник Айит. Твое лицо сразу застыло, как Снежная Бухта зимой.
— Снежная Бухта? Откуда ты знаешь? Ты никогда не бывал так далеко на севере…
— Не заговаривай мне зубы! — свирепо зарычал Чейн. — Будь осторожнее, Рохан. Тебя выдают глаза. Я все понял, потому что знаю тебя как облупленного. Но если это заметит и Ролстра — считай, что твой план провалился.
— И что же это за план? Чейн фыркнул.
— Присядь. У меня заболела шея. Рохан опустился рядом и Принялся с корнем выдергивать траву, а Чейн продолжал:
— Не порть пейзаж. Я наблюдал за тобой, когда ты с глупой улыбкой обхаживал принцесс, и видел, как ты смотришь на Ролстру, когда он подписывает очередное соглашение. Ты держишь у него перед носом женитьбу как приманку, не так ли? Не знаю, как я раньше не догадался, — мрачно добавил он. — Ты гораздо хитрее, чем я думал.
— Какой комплимент… — злобно бросил Рохан.
— Конечно, комплимент, если даже у меня это заняло столько времени… Сегодня днем лорд Нарат спросил меня, способен ли ты управлять государством. Конечно, он употребил другие слова, но смысл был именно таков. А лорд Резе прямо сказал, что на совете атри ты выглядел дурак дураком. Конечно, на них наплевать, но с принцессами я бы на твоем месте вел себя осторожнее.
— Чем они могут повредить мне? — засмеялся Рохан.
— Выйти замуж за кого-нибудь почти такого же могущественного и превратить твою жизнь в ад.
— Единственный, кто может сравниться со мной могуществом, это Ролстра… и то ненадолго.
— Ничего себе! Ну ладно, об этом позже. А пока что эти девицы могут серьезно приняться за Сьонед.
— Они не осмелятся.
— Да ну? Тобин говорила, что она, Сьонед и Камигвен встретились с Янте и второй такой же хорошенькой… как ее там… ах да, Пандсала. Так вот, они встретились, и те сразу же стали вставлять Сьонед шпильки. А ведь они считают ее всего лишь отвергнутой невестой! Что же будет, когда ты представишь ее как свою жену?
— А кто говорит, что я собираюсь это сделать?
— Черт возьми, прекрати! Для меня твоя скрытность — как нож острый!
— Если ты хочешь предупредить, что я должен бояться за Сьонед, то можешь не волноваться. Я уже принял меры. За ней наблюдают., Я не так глуп.
— Кто будет подозревать в злых умыслах женщину, а тем более принцессу? Рохан, дочери Ролстры сходят по тебе с ума. Конечно, не из-за твоих прекрасных глаз, а чтобы вырваться из замка Крэг и получить власть. Тем более что ты не слепой, не горбатый и не побитый оспой. Впрочем, и похоти тут тоже хватает. Но как только ты поставишь их в дурацкое положение… они возьмутся за Сьонед. Она — твое слабое место.
— Но есть же и другие лорды и принцы, у которых богатства и власти не меньше. Почему именно я?
Чейн покачал головой.
— Неужели не понимаешь?.. Я должен извиниться за то, что все эти годы думал о тебе как о хорошем, но слишком заучившемся маленьком мальчике. После смерти Зехавы ты стал совсем другим. Ты безжалостен, как Андраде, и более опасен, чем твой отец. Его армии были на поле битвы, а твоих не видит никто.. Твои воины — мысли, твои планы — отряды, идущие в бой. Этого от тебя не ждут. Ты строишь из себя простачка, но после убийства дракона в тебе появилось то, что скрыть невозможно. Сила… и что-то очень личное. А женщины чувствуют это безошибочно. Это и делает тебя лакомым куском для тех из них, кто любит власть.
Рохан изумленно посмотрел на зятя. Он никогда не слышал от Чейна таких речей и не знал, как на них реагировать.
— Ты ведь не думаешь, что Ролстра пытался приставить их к какому-нибудь делу, правда? — продолжал Чейналь. — Зехава не давал скучать Тобин, он всегда придумывал ей работу, чтобы, дочь могла применить свои силы. Тобин стала человеком раньше, чем вышла за меня замуж. И Сьонед такая же. Она понимает, на что способна, и знает себе цену. Но эти принцессы… Ты их единственный шанс стать кем-то. Что они видели, семнадцать дочерей верховного принца? В Крэге они варились в собственном соку, ожидая дня, когда выйдут замуж за человека, который допустит их к власти. И когда они обнаружат, что их обвели вокруг пальца…
Рохан сжал пучок сырой травы.
— Ты прав, Чейн. Я не мастер разбираться в женских хитростях.
— Ты знал только мать, Тобин, Маэту и еще нескольких замечательных женщин. Но пойми одно: все портится, когда ему мешают жить. Через несколько лет я не буду бояться за тебя. Но сейчас ты пришел к власти. Принцессы видят это. Они стремятся к ней.
— Я должен был прислушаться к Сьонед, — пробормотал принц. — Она говорила мне то же самое.
— Я думал, ты и парой слов не перекинулся с бедной девушкой!
— Помнишь, как я устраивал вам встречи с Тобин? Теперь тем же занимается Вальвис. Я обучил его.
— Развращаешь маленьких? Тебе должно быть стыдно.
— Да? А кто меня научил всем этим фокусам?
— Я научил тебя далеко не всему. Мои люди знают больше. Они наблюдают за ней.
— Так же, как и за мной, — догадался Рохан. Чейн усмехнулся и поднялся на ноги.
— Не следовало тебе говорить.
Он сделал Рохану жест и повернулся к реке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88