Я бежал так быстро и так далеко, как только мог — сюда. Когда бежать стало некуда, мой гнев взорвался и не знал границ. Я позволил моей горячей крови кипеть на этих улицах и в этих холодных морях. Не все мои тогдашние дела были благородными или хотя бы добрыми. Ни один человек не мог встать у меня на пути. — Он хрипло засмеялся — ничего общего с его искренним смехом, звучавшим несколько минут назад. — После двух лет подобного неистовства моя кровь наконец остыла, и я обнаружил, что стал повелителем этих пиратов.
Он замолчал, поднял древний меч своей семьи и вложил в ножны. Молчание нависло над ними, словно четвертый собеседник.
Наконец Мишель заговорила.
— Я должна была бы быть там.
— Нет, — просто сказал он. Его глаза больше не были ни гневными, ни веселыми, просто усталыми. — Несмотря на свою внешность, ты не Дро.
Его слова причинили ей боль, но она не могла винить его. Хотя она никогда не слышала призыва идти защищать Северную Стену, она все же чувствовала себя так, будто предала свои клятвы.
— Почему вы оказались здесь?
— Потому что мой отец велел мне ехать сюда, — ответил он. — Поскольку он был Кровью Стены, земля говорила с ним и велела ему отправить меня сюда, чтобы почти десять лет томиться среди этих бессердечных людей.
— Но зачем?
— Ждать возвращения той, кто отдаст свою кровь во имя спасения Западных Пределов.
Мишель решила, что он говорит о Елене и ее кровавой магии. Предсказания вокруг девочки, похоже, множились с каждым днем, собираясь со всех земель Аласии.
Тирус взглянул на Мишель и разрушил ее предположение.
— Я прибыл сюда, чтобы ждать ту, кто одновременно и Дро и не Дро, ту, кто может изменять облик так же легко, как меняются времена года.
Сердце Мишель замерзло в груди.
— Я пришел сюда, чтобы ждать тебя.
Запинаясь, она выговорила:
— Н-но это невозможно.
— Ты — сайлуранка, — прямо сказал он, не обращая внимания на то, как она потрясена.
Джастон ахнул и вздрогнул в кресле рядом с ней.
— Вы с ума сошли, — сказал он. — Я знал Мишель с тех пор, когда она была…
Мишель положила руку ему на локоть и покачала головой, веля ему молчать и тем самым признавая правду в словах Тируса. Когда Джастон это понял, она увидела в его глазах не ужас, которого она ожидала, а просто обиду обманутого человека.
— Прости меня, Джастон…
Он стряхнул ее руку.
Мишель обернулась к Тирусу.
— Что вы ожидаете от меня?
— Что ты пойдешь со мной — обратно к Замку Мрил.
Шорох плащей сообщил о том, что у нее за спиной кто-то есть. Джастон обернулся, но Мишель — нет. Она знала, что этот шорох был сообщением об их присутствии. Дро умели двигаться беззвучно, как призраки. Трое женщин-воительниц, вероятно, стояли там все это время.
— Старые клятвы или нет, я не могу оставить Елену, — кратко сказала она.
Тирус улыбнулся, опять весь веселье.
— Я боюсь, что тебе придется это сделать, или ведьма, которую ты охраняешь, умрет. — Он встал, и она увидела гранит в его глазах. — Так сказала Стена.
Толчук беспокоился о матери. Она ушла не так давно, и он знал, что, имея дело с пиратами, лучше не спешить, но он не мог не тревожиться о ней. Он потерял ее, будучи еще младенцем, а потом снова обрел — только для того, чтобы увидеть, как она умирает. Теперь, когда она снова вернулась к нему, он боялся, когда она отходила от него даже на недолгое время или из-за самой суровой необходимости.
Подошел Фардайл, охранявший их портовую стоянку. Его глаза сияли в туманных сумерках янтарным светом. Подойдя, волк послал огру нечеткий образ: волчонок, свернувшийся под брюхом матери. Все спокойно, хотел сказать волк, но от образа матери с ребенком сердце Толчука только сильнее заболело.
Толчук выпрямился на когтистых ногах и вместе с Фардайлом отправился обходить стоянку. Ему нужно было двигаться, нужно было отвлечься. Он был рад, когда к ним подошел Могвид.
Невысокий оборотень кивнул брату, и волк пошел дальше. Толчук остался рядом с Могвидом. Могвиду явно хотелось поговорить.
— Я уверен, что с Мишель все в порядке, — сказал Могвид.
— Я знаю, — сказал Толчук. — Она уметь работать с двумя мечами и ей мало что есть бояться от пиратов.
Могвид посмотрел на залитые туманом аллеи, ведшие от причалов.
— Но ты все равно беспокоишься.
Толчук молчал. Время от времени оборотню случалось гладить Толчука против шерсти, но порой этот человек изумлял его своей эмпатией.
— Тебе не нужно бояться за нее, Толчук. Мишель не только опытный воин, но также и опытный оборотень. Теперь, когда к ней вернулись способности ее рода, она может ускользнуть из любой петли — и даже улететь, если понадобится.
Толчук положил руку на плечо Могвида. В словах оборотня ему послышалась тоска. На мгновение он почувствовал, как тяжело Могвиду, запертому в человеческом облике. Для него побег был невозможен. Толчук решил ободрить его:
— Если моя мать смочь вернуть себе свои способности…
— Это не то же самое, — мрачно перебил его Могвид. — Чтобы исцелить меня — я хочу сказать, нас с Фардайлом — понадобится нечто большее, чем волшебная змейка.
— Мы найдем способ.
Могвид взглянул на Толчука влажными глазами.
— Я очень хочу тебе верить, но время истекает.
Внезапно к ним подбежал Фардайл. Его образы были торопливы, нечетки, но их значение было ясно. Приближалась большая группа.
Толчук последовал за волком туда, где в черное сердце порта вливалась темная улица. Рядом с ним появился Крал с топором в руках. Мерик, Мама Фрида и другие держались позади. Могвид тоже отступил назад, к лошадям и фургону.
В тумане возникло множество теней. Приближаясь, призрачные силуэты обретали плоть. Толчук узнал свою мать, шедшую во главе группы, с одной стороны от нее шел торговец с болот, с другой — какой-то высокий незнакомый человек. Мишель приветственно подняла руку ладонью вперед, показывая, что у приближающихся нет враждебных намерений. Толчук заметил, что Крал, тем не менее, не убрал свой топор.
Мишель подошла к ним без улыбки. У нее были мрачные новости. За спиной Мишель Толчук заметил три тени — женщин с такими же золотыми косами, как у его матери, и с такими же скрещенными мечами. Они могли бы быть сестрами Мишель.
Толчук заметил сходство с Мишель и в незнакомце, стоявшем рядом с ней. Как и три женщины, этот незнакомец казался родственником его матери — младшим братом или племянником. Даже его одежда была из такой же поношенной кожи и стали, хотя вместо двух мечей, скрещенных на спине, он носил один меч на поясе.
— У нас есть корабль, — сообщила Мишель, привлекая их внимание. В ее голосе не было удовлетворения.
Ей ответил Крал:
— А кто эти все?
— Команда и воины, поклявшиеся доставить вас к Елене, — ответила она ровным голосом.
Толчук расслышал еще одно значение ее слов.
— Что ты подразумевать под «доставить вас»? — спросил он.
Она не могла смотреть ему в глаза.
— Я не поеду с вами. Я призвана следовать иной тропой.
Они были потрясены, как от удара молнией.
— Что? — Толчук не мог скрыть боли, прозвучавшей в его голосе.
Незнакомец шагнул вперед.
— Мы подготовили небольшой шлюп, немало проплывший по проливам Архипелага, и команду из четырех человек. — Он указал на четырех темнокожих людей, стоявших у него за спиной. В волосах у них были перья, а глаза были пронзительного желтовато-зеленого цвета. Их лбы пересекали шрамы — не от битв, а от какого-то древнего ритуала. Скрещение бледных шрамов образовывало на лбу каждого из них рисунок, отличный от других. Они помечены рунами, подумал Толчук.
Незнакомец продолжал:
— Эта команда хорошо послужит вам на пути, ожидающем вас. Зоолы — опытные воины и моряки, отлично знакомые с проливами Архипелага.
Крал зарычал на незнакомца:
— А ты кто такой?
Мишель шагнула вперед.
— Это Лорд Тирус, — представила она.
— Предводитель городских головорезов? — спросил Крал с явным отвращением.
— А также принц Замка Мрил, — многозначительно сказала она.
Это утверждение заставило горца притихнуть.
— Мрил? Под Ужасающей Порослью?
— Да, — сказала она, все еще не встречаясь взглядом с Толчуком. — Ты должен знать об этом замке. Некогда там укрывались твои соотечественники, отступавшие под напором карличьих армий.
Крал наконец повесил топор на пояс.
— Да, во время Рассеяния наших кланов. Мы в долгу перед Кровью замка, и этот долг никогда не может быть оплачен.
Тирус шагнул вперед.
— Никогда — это слишком сильно сказано, горец.
От этого таинственного утверждения Крал нахмурился, но дальнейшего объяснения не последовало. Тирус обернулся, оглядывая остальных, а Мишель и Джастон принялись организовывать отъезд. Толчук мог только ошеломленно смотреть на мать. Она их покидает? Эта мысль еще не полностью дошла до его сердца — и он боялся того, что может произойти, когда она дойдет. Вздохнув, он принялся грузить фургон и запрягать лошадей.
Когда все было готово, Тирус повел их всех вдоль доков к длинному причалу. У причала стоял двухмачтовый шлюп. На светлом дереве красными буквами было написано название «Светлошкурый жеребец». Это был небольшой корабль, но для людей и лошадей там места хватало.
Рабочих рук было достаточно, и корабль быстро погрузили. Отплыть решили во время утреннего прилива. Птицы, гнездившиеся под причалом, уже поднимались в воздух, пением и шумом приветствуя приближение рассвета.
Погрузив все вещи и лошадей в корабль, они собрались на причале. Мишель стояла спиной к Толчуку и разговаривала с Джастоном. Толчук подошел поближе, чтобы услышать, о чем они говорят.
— …Мне следовало сказать тебе, — сказала она. — Прости меня.
— Нет, тебе не нужно просить у меня прощения. Когда мы были вместе, какая-то часть тебя была закрыта для меня. Я это знал, и, вероятно, именно по этой причине мы не могли остаться вместе навсегда. Я знал, что ты любишь меня, и я любил тебя. Но между нами никогда не было того доверия, в котором нуждается истинная любовь — любовь, которая остается с людьми до седых волос.
В глазах его матери стояли слезы.
— А Касса Дар?
Джастон улыбнулся и поцеловал Мишель в щеку.
— Некоторые вещи может полностью объяснить только время. Жизнь изранила ее не меньше, чем тебя.
Мишель поцеловала его в ответ.
— Что-то говорит мне, что ты найдешь способ исцелить ее.
Он улыбнулся с легкой печалью и наклонил голову.
— Мне надо присмотреть за нашим фургоном и лошадьми.
Она кивнула, в последний раз коснувшись его руки, и он повернулся и пошел прочь. Мишель несколько мгновений смотрела ему вслед, затем обернулась и обнаружила, что у нее за спиной стоит Толчук. Наконец она посмотрела ему в глаза. В ее лице отчетливо была видна боль.
Не успели они и слова друг другу сказать, как вмешался Тирус.
— Здесь что-то не так, — сказал он, быстрыми шагами подойдя к Мишель.
— Что? — резко спросила она, обращая свою боль и досаду на него.
Принц изумленно вытаращил глаза, но, похоже, понял ее напряжение и заговорил несколько мягче.
— Здесь есть и другие оборотни, — сказал он, кивнув на Фардайла и Могвида. — Их выдают глаза. — Он присмотрелся к глазам Толчука. — И я не уверен насчет этого гиганта.
— Это мой сын. Огр-полукровка, — мрачно сказала Мишель. Огонь в ней погас. — А что вас интересует в остальных двух?
— Они должны пойти с нами, — твердо заявил он.
— Почему? — их разговор, должно быть, уже достиг чутких ушей Фардайла. Фардайл и Могвид подошли поближе. Тирус кивнул им.
— Предсказание моего отца говорило о еще трех оборотнях, которые должны пойти с нами к Замку Мрил. Я думал, что мы повстречаем их на пути домой, в Западные Пределы, а не найдем их всех здесь с тобой.
— Кто?
— Во-первых, двое братьев-оборотней — близнецов, я полагаю?
Изумленные глаза Могвида подтверждали правду слов Тируса.
— Как ты…
Тирус обернулся к ним.
— Близнецы, замороженные проклятьем.
Могвид подошел поближе к Толчуку. В первый раз кто-то из оборотней оказался упомянут в предсказании. Эта мысль, похоже, пугала Могвида. В глотке Фардайла клокотало тихое рычание.
— В-в твоем предсказании упоминалось исцеление? — прошептал Могвид с надеждой.
— Двое придут проклятыми; один уйдет исцеленным.
Братья посмотрели друг на друга. В этих словах смешались надежда и рок. Видимо, снятие проклятья суждено пережить только одному из близнецов. Братья молча переглянулись. Толчук понял их без слов. Один — лучше, чем никто.
К этому времени вокруг них собралась вся их группа.
Могвид коснулся плеча своего брата. Фардайл повернулся и сел, для него вопрос был решен. Могвид сказал:
— Мы пойдем с вами.
Их решение огорчило Мишель.
— Мы не можем все пойти с тобой, Тирус. Елена нуждается в их защите.
Брови Тируса неуверенно сошлись на переносице.
— Такой худощавый человек и большая собака? Если судьба девушки зависит от них, то она уже обречена. — Он отвернулся. — Кроме того, они уже сами приняли решение.
Мишель покраснела от досады и замолчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Он замолчал, поднял древний меч своей семьи и вложил в ножны. Молчание нависло над ними, словно четвертый собеседник.
Наконец Мишель заговорила.
— Я должна была бы быть там.
— Нет, — просто сказал он. Его глаза больше не были ни гневными, ни веселыми, просто усталыми. — Несмотря на свою внешность, ты не Дро.
Его слова причинили ей боль, но она не могла винить его. Хотя она никогда не слышала призыва идти защищать Северную Стену, она все же чувствовала себя так, будто предала свои клятвы.
— Почему вы оказались здесь?
— Потому что мой отец велел мне ехать сюда, — ответил он. — Поскольку он был Кровью Стены, земля говорила с ним и велела ему отправить меня сюда, чтобы почти десять лет томиться среди этих бессердечных людей.
— Но зачем?
— Ждать возвращения той, кто отдаст свою кровь во имя спасения Западных Пределов.
Мишель решила, что он говорит о Елене и ее кровавой магии. Предсказания вокруг девочки, похоже, множились с каждым днем, собираясь со всех земель Аласии.
Тирус взглянул на Мишель и разрушил ее предположение.
— Я прибыл сюда, чтобы ждать ту, кто одновременно и Дро и не Дро, ту, кто может изменять облик так же легко, как меняются времена года.
Сердце Мишель замерзло в груди.
— Я пришел сюда, чтобы ждать тебя.
Запинаясь, она выговорила:
— Н-но это невозможно.
— Ты — сайлуранка, — прямо сказал он, не обращая внимания на то, как она потрясена.
Джастон ахнул и вздрогнул в кресле рядом с ней.
— Вы с ума сошли, — сказал он. — Я знал Мишель с тех пор, когда она была…
Мишель положила руку ему на локоть и покачала головой, веля ему молчать и тем самым признавая правду в словах Тируса. Когда Джастон это понял, она увидела в его глазах не ужас, которого она ожидала, а просто обиду обманутого человека.
— Прости меня, Джастон…
Он стряхнул ее руку.
Мишель обернулась к Тирусу.
— Что вы ожидаете от меня?
— Что ты пойдешь со мной — обратно к Замку Мрил.
Шорох плащей сообщил о том, что у нее за спиной кто-то есть. Джастон обернулся, но Мишель — нет. Она знала, что этот шорох был сообщением об их присутствии. Дро умели двигаться беззвучно, как призраки. Трое женщин-воительниц, вероятно, стояли там все это время.
— Старые клятвы или нет, я не могу оставить Елену, — кратко сказала она.
Тирус улыбнулся, опять весь веселье.
— Я боюсь, что тебе придется это сделать, или ведьма, которую ты охраняешь, умрет. — Он встал, и она увидела гранит в его глазах. — Так сказала Стена.
Толчук беспокоился о матери. Она ушла не так давно, и он знал, что, имея дело с пиратами, лучше не спешить, но он не мог не тревожиться о ней. Он потерял ее, будучи еще младенцем, а потом снова обрел — только для того, чтобы увидеть, как она умирает. Теперь, когда она снова вернулась к нему, он боялся, когда она отходила от него даже на недолгое время или из-за самой суровой необходимости.
Подошел Фардайл, охранявший их портовую стоянку. Его глаза сияли в туманных сумерках янтарным светом. Подойдя, волк послал огру нечеткий образ: волчонок, свернувшийся под брюхом матери. Все спокойно, хотел сказать волк, но от образа матери с ребенком сердце Толчука только сильнее заболело.
Толчук выпрямился на когтистых ногах и вместе с Фардайлом отправился обходить стоянку. Ему нужно было двигаться, нужно было отвлечься. Он был рад, когда к ним подошел Могвид.
Невысокий оборотень кивнул брату, и волк пошел дальше. Толчук остался рядом с Могвидом. Могвиду явно хотелось поговорить.
— Я уверен, что с Мишель все в порядке, — сказал Могвид.
— Я знаю, — сказал Толчук. — Она уметь работать с двумя мечами и ей мало что есть бояться от пиратов.
Могвид посмотрел на залитые туманом аллеи, ведшие от причалов.
— Но ты все равно беспокоишься.
Толчук молчал. Время от времени оборотню случалось гладить Толчука против шерсти, но порой этот человек изумлял его своей эмпатией.
— Тебе не нужно бояться за нее, Толчук. Мишель не только опытный воин, но также и опытный оборотень. Теперь, когда к ней вернулись способности ее рода, она может ускользнуть из любой петли — и даже улететь, если понадобится.
Толчук положил руку на плечо Могвида. В словах оборотня ему послышалась тоска. На мгновение он почувствовал, как тяжело Могвиду, запертому в человеческом облике. Для него побег был невозможен. Толчук решил ободрить его:
— Если моя мать смочь вернуть себе свои способности…
— Это не то же самое, — мрачно перебил его Могвид. — Чтобы исцелить меня — я хочу сказать, нас с Фардайлом — понадобится нечто большее, чем волшебная змейка.
— Мы найдем способ.
Могвид взглянул на Толчука влажными глазами.
— Я очень хочу тебе верить, но время истекает.
Внезапно к ним подбежал Фардайл. Его образы были торопливы, нечетки, но их значение было ясно. Приближалась большая группа.
Толчук последовал за волком туда, где в черное сердце порта вливалась темная улица. Рядом с ним появился Крал с топором в руках. Мерик, Мама Фрида и другие держались позади. Могвид тоже отступил назад, к лошадям и фургону.
В тумане возникло множество теней. Приближаясь, призрачные силуэты обретали плоть. Толчук узнал свою мать, шедшую во главе группы, с одной стороны от нее шел торговец с болот, с другой — какой-то высокий незнакомый человек. Мишель приветственно подняла руку ладонью вперед, показывая, что у приближающихся нет враждебных намерений. Толчук заметил, что Крал, тем не менее, не убрал свой топор.
Мишель подошла к ним без улыбки. У нее были мрачные новости. За спиной Мишель Толчук заметил три тени — женщин с такими же золотыми косами, как у его матери, и с такими же скрещенными мечами. Они могли бы быть сестрами Мишель.
Толчук заметил сходство с Мишель и в незнакомце, стоявшем рядом с ней. Как и три женщины, этот незнакомец казался родственником его матери — младшим братом или племянником. Даже его одежда была из такой же поношенной кожи и стали, хотя вместо двух мечей, скрещенных на спине, он носил один меч на поясе.
— У нас есть корабль, — сообщила Мишель, привлекая их внимание. В ее голосе не было удовлетворения.
Ей ответил Крал:
— А кто эти все?
— Команда и воины, поклявшиеся доставить вас к Елене, — ответила она ровным голосом.
Толчук расслышал еще одно значение ее слов.
— Что ты подразумевать под «доставить вас»? — спросил он.
Она не могла смотреть ему в глаза.
— Я не поеду с вами. Я призвана следовать иной тропой.
Они были потрясены, как от удара молнией.
— Что? — Толчук не мог скрыть боли, прозвучавшей в его голосе.
Незнакомец шагнул вперед.
— Мы подготовили небольшой шлюп, немало проплывший по проливам Архипелага, и команду из четырех человек. — Он указал на четырех темнокожих людей, стоявших у него за спиной. В волосах у них были перья, а глаза были пронзительного желтовато-зеленого цвета. Их лбы пересекали шрамы — не от битв, а от какого-то древнего ритуала. Скрещение бледных шрамов образовывало на лбу каждого из них рисунок, отличный от других. Они помечены рунами, подумал Толчук.
Незнакомец продолжал:
— Эта команда хорошо послужит вам на пути, ожидающем вас. Зоолы — опытные воины и моряки, отлично знакомые с проливами Архипелага.
Крал зарычал на незнакомца:
— А ты кто такой?
Мишель шагнула вперед.
— Это Лорд Тирус, — представила она.
— Предводитель городских головорезов? — спросил Крал с явным отвращением.
— А также принц Замка Мрил, — многозначительно сказала она.
Это утверждение заставило горца притихнуть.
— Мрил? Под Ужасающей Порослью?
— Да, — сказала она, все еще не встречаясь взглядом с Толчуком. — Ты должен знать об этом замке. Некогда там укрывались твои соотечественники, отступавшие под напором карличьих армий.
Крал наконец повесил топор на пояс.
— Да, во время Рассеяния наших кланов. Мы в долгу перед Кровью замка, и этот долг никогда не может быть оплачен.
Тирус шагнул вперед.
— Никогда — это слишком сильно сказано, горец.
От этого таинственного утверждения Крал нахмурился, но дальнейшего объяснения не последовало. Тирус обернулся, оглядывая остальных, а Мишель и Джастон принялись организовывать отъезд. Толчук мог только ошеломленно смотреть на мать. Она их покидает? Эта мысль еще не полностью дошла до его сердца — и он боялся того, что может произойти, когда она дойдет. Вздохнув, он принялся грузить фургон и запрягать лошадей.
Когда все было готово, Тирус повел их всех вдоль доков к длинному причалу. У причала стоял двухмачтовый шлюп. На светлом дереве красными буквами было написано название «Светлошкурый жеребец». Это был небольшой корабль, но для людей и лошадей там места хватало.
Рабочих рук было достаточно, и корабль быстро погрузили. Отплыть решили во время утреннего прилива. Птицы, гнездившиеся под причалом, уже поднимались в воздух, пением и шумом приветствуя приближение рассвета.
Погрузив все вещи и лошадей в корабль, они собрались на причале. Мишель стояла спиной к Толчуку и разговаривала с Джастоном. Толчук подошел поближе, чтобы услышать, о чем они говорят.
— …Мне следовало сказать тебе, — сказала она. — Прости меня.
— Нет, тебе не нужно просить у меня прощения. Когда мы были вместе, какая-то часть тебя была закрыта для меня. Я это знал, и, вероятно, именно по этой причине мы не могли остаться вместе навсегда. Я знал, что ты любишь меня, и я любил тебя. Но между нами никогда не было того доверия, в котором нуждается истинная любовь — любовь, которая остается с людьми до седых волос.
В глазах его матери стояли слезы.
— А Касса Дар?
Джастон улыбнулся и поцеловал Мишель в щеку.
— Некоторые вещи может полностью объяснить только время. Жизнь изранила ее не меньше, чем тебя.
Мишель поцеловала его в ответ.
— Что-то говорит мне, что ты найдешь способ исцелить ее.
Он улыбнулся с легкой печалью и наклонил голову.
— Мне надо присмотреть за нашим фургоном и лошадьми.
Она кивнула, в последний раз коснувшись его руки, и он повернулся и пошел прочь. Мишель несколько мгновений смотрела ему вслед, затем обернулась и обнаружила, что у нее за спиной стоит Толчук. Наконец она посмотрела ему в глаза. В ее лице отчетливо была видна боль.
Не успели они и слова друг другу сказать, как вмешался Тирус.
— Здесь что-то не так, — сказал он, быстрыми шагами подойдя к Мишель.
— Что? — резко спросила она, обращая свою боль и досаду на него.
Принц изумленно вытаращил глаза, но, похоже, понял ее напряжение и заговорил несколько мягче.
— Здесь есть и другие оборотни, — сказал он, кивнув на Фардайла и Могвида. — Их выдают глаза. — Он присмотрелся к глазам Толчука. — И я не уверен насчет этого гиганта.
— Это мой сын. Огр-полукровка, — мрачно сказала Мишель. Огонь в ней погас. — А что вас интересует в остальных двух?
— Они должны пойти с нами, — твердо заявил он.
— Почему? — их разговор, должно быть, уже достиг чутких ушей Фардайла. Фардайл и Могвид подошли поближе. Тирус кивнул им.
— Предсказание моего отца говорило о еще трех оборотнях, которые должны пойти с нами к Замку Мрил. Я думал, что мы повстречаем их на пути домой, в Западные Пределы, а не найдем их всех здесь с тобой.
— Кто?
— Во-первых, двое братьев-оборотней — близнецов, я полагаю?
Изумленные глаза Могвида подтверждали правду слов Тируса.
— Как ты…
Тирус обернулся к ним.
— Близнецы, замороженные проклятьем.
Могвид подошел поближе к Толчуку. В первый раз кто-то из оборотней оказался упомянут в предсказании. Эта мысль, похоже, пугала Могвида. В глотке Фардайла клокотало тихое рычание.
— В-в твоем предсказании упоминалось исцеление? — прошептал Могвид с надеждой.
— Двое придут проклятыми; один уйдет исцеленным.
Братья посмотрели друг на друга. В этих словах смешались надежда и рок. Видимо, снятие проклятья суждено пережить только одному из близнецов. Братья молча переглянулись. Толчук понял их без слов. Один — лучше, чем никто.
К этому времени вокруг них собралась вся их группа.
Могвид коснулся плеча своего брата. Фардайл повернулся и сел, для него вопрос был решен. Могвид сказал:
— Мы пойдем с вами.
Их решение огорчило Мишель.
— Мы не можем все пойти с тобой, Тирус. Елена нуждается в их защите.
Брови Тируса неуверенно сошлись на переносице.
— Такой худощавый человек и большая собака? Если судьба девушки зависит от них, то она уже обречена. — Он отвернулся. — Кроме того, они уже сами приняли решение.
Мишель покраснела от досады и замолчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91